Вся больница, казалось, решила накормить меня. Все что-то приносили и настаивали на том, чтобы я обязательно поел, попробовал, оценил. Приносили домашние супы и бульоны, котлеты, пирожки и булочки, морсы, фрукты, сладости. Не только родные Наташи, но и медперсонал отделения, как будто питаясь за двоих, я мог тем самым помочь и своей любимой.
Её силы до сих пор поддерживали капельницами, но врач успокаивал меня, что это долгий и кропотливый процесс. Главное - состояние уже стабилизировалось.
Виктор где-то достал, как он выразился, "старую колымагу" ещё советского производства, которая, несмотря на почтенный возраст исправно ездила, и подарил мне.
Денег он не взял, даже оскорбился, когда я попытался предложить их. Я так благодарен ему. Конечно, будь она дороже, не смог бы принять такой дар. Машина очень нужна, дабы не терять драгоценное время на дорогу из одного конца города в другой. Появилась возможность на пару часов съездить домой, отдохнуть, привести себя в порядок и быстро вернуться в больницу.
В основном я позволяю себе это, когда к Наташе приходят родители или Виктор. Несмотря на то, что беда нас объединила, мы всё ещё испытываем некоторое напряжение в присутствии мамы. Её подчёркнутая любовь к бывшему мужу дочери ставит меня и его в неловкое положение.
Теперь можно со спокойной душой поставить на ночь раскладушку рядом с моей любимой, чтобы даже во сне держать её за руку и слышать её дыхание. Наташе так легче, а я могу подпитывать её сутками. Все уже давно смирились с постоянным присутствием человека в сутане. Медсёстры иногда заходят просто поговорить. Некоторых людей интересуют вопросы веры и сама возможность общения со священником, а мне приятно поделиться своими знаниями и вниманием с каждым, кто нуждается в этом.
Как-то вечером, собравшись с духом, я позвонил Юрису и всё ему рассказал о своей любви к Наташе, о договоре с епископом, о том, что произошло, почему я уехал и больше не вернусь. Мой помощник сначала был в шоке от всего услышанного. Извинившись перед ним, я пожелал ему мужества, терпения и благодати для дальнейшего служения. Попросил не повторять моих ошибок. Удивила его необычайная молчаливость. В какой-то момент даже показалось, что он обиделся на меня. Но через час Юрис перезвонил, видимо, придя в себя, и чуть не запытал насмерть своими расспросами.
Часто вспоминаю наш приход, одолевает тоска по Церкви, по тем людям, к которым искренне привязался и полюбил в Польше. Это самая малая плата за возможность быть рядом с любимым человеком. За всё в жизни приходится платить. Не может человек иметь сразу всё, чем-то приходится жертвовать. Если много где-то даётся, то в другом забирается. К этому просто нужно быть готовым. Полнота бытия существует лишь на Небесах.
Не могу не думать о словах Наставника. О том, какой путь мне предложен, о православии. Мне предстоит большая работа по осмыслению всего. Конечно, база христианства общая, Бог - один и вера у нас одна, но всё же есть отличия, вот их мне и нужно уяснить и понять, чтобы довести до ума и сердца. Познать, чтобы принять. Итак, я вновь обложился книгами.
Снизили дозу препаратов, Наташа стала чаще приходить в себя. Новые обследования радуют результатами. Жизненно важные функции постепенно восстанавливаются.
Иногда она, проснувшись, тихо лежит и молча наблюдает, как я читаю или молюсь. Когда я замечаю этот взгляд, полный любви и нежности, то всё бросаю и пристраиваюсь рядышком с ней, чтобы дарить свою любовь, мне кажется, что её так много, что хватит не на одну жизнь...
Первые же попытки встать на ноги увенчались успехом. Наташа ещё очень слаба, и нужно контролировать каждый шаг, чтобы вовремя успеть подхватить её, не дать упасть. Ходим мало, пока по палате, каждый шаг - маленькая победа над болью и слабостью. Моя мужественная девочка, сколько же выпало на твою долю страданий!..
Сняли повязку с головы, стал виден глубокий шрам, начинающийся на верхней части лба и уходящий вглубь волос почти до затылка. Волосы коротко выстрижены. Увидев себя, Наташа ужасно расстроилась.
- Девочка моя, я тоже очень люблю твои прекрасные волосы. Мне жаль, что так вышло. Скоро твои замечательные кудри снова отрастут и будут прекраснее прежнего, вот увидишь!
- И шрам рассосётся?! Неужели ты не понимаешь, это уродство, я уже никогда не буду такой как прежде!
- Нужно время, чтобы всё принять как есть. Ты привыкнешь и перестанешь замечать этот шрам. Для меня ты теперь ещё дороже...
- Прости, Эрик, конечно, могло быть и хуже. Прости меня за эту слабость, я благодарна Господу за жизнь, за то, что мы рядом, - и снова слёзы...
Порою нам трудно понять женщину, она может выдержать страшную боль, не проронив ни единой слезинки, а из-за небольшого внешнего дефекта рыдать часами напролёт.
Как объяснить ей, что я не просто люблю её, а живу и дышу ею одной?! Внешность здесь не имеет никакого значения. Лишь с нею я становлюсь влюблённым мальчишкой, бесконечно счастливым от одной возможности видеть её, находиться рядом.
Небеса щедро наполняют меня силой, которую я с радостью отдаю любимой, Может быть, поэтому восстановление продвигается, как по волшебству, быстро и без особых осложнений. Врачи не перестают удивляться.
Когда приходят родные, Наташа держит меня за руку и не отпускает. "Пусть привыкают. Сколько можно убегать? Эрик, они должны понять, что мы с тобой неразделимы." Она права. И с каждым разом всё легче становится общаться и, кажется, уже не так болезненно воспринимается моё присутствие рядом с ней.
Виктор терпелив и мужественно всё переносит как истинный джентльмен. Только иногда я замечаю в его глазах ревность, что оставляет за собой кровавый след душевных страданий. И тогда мне тоже становится больно. Мы не можем не реагировать на страдания наших близких, особенно, будучи их причиной. Молю Бога исцелить его сердечные раны.
Зато Эрика радуется мне так, как будто мы никогда не расставались. Врывается в палату, топая смешными маленькими ботиночками, бежит на руки. Боже мой, сколько любви и радости дарит эта девочка миру! К маме она прикасается осторожно, чтобы не причинить боли. Откуда в такой крохе столько чуткости и понимания?!
Иногда мне кажется, что это всё сон, и я скоро проснусь в одинокой пустой квартире, далеко от них, лишённый возможности видеть любимые лица, слышать их голоса... И тогда меня прошибает холодный пот. Ловлю себя на этой мысли и ещё больше понимаю, как дорого то, что Господь посылает. Каждое мгновение. Как хрупко всё и неповторимо в нашей жизни.
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/02/21/1090