Я помню твои губы...
Ты груб как никогда, но притом совершенно безынициативен, я хочу, я хочу расплакаться и не могу. Кто там внутри. Эти люди не дают мне дышать. Я уже четвертый раз ощущаю тебя. А тогда ты смотрел как тает лед. Мы удивлялись. Теперь твоя сестра пишет мне смс.Я удивляюсь, как это что это. Мы обе дурные почему то. Но обеим приходится объяснять это. То что должно случиться. Я удивительно похожа на тебя. Ты на меня. Но кто то смотрится как то, а мы лишь газетные вырезки на серой ткани событий. Телезрители начинают удивительно редко делаться людьми. Они смотрят передачу и видят там как кто то удивительно похожий на них...а впрочем, что это я. Тут все таки не Франция. Франциско Гойя тоже человек, он пишет это маслом. Ты пишешь это кровью. Нам всего то лишь сегодня смешно. Смешнее чем когда либо. Нам это не так уж и надо, только бы краски золотились на белом холсте.Одна и та же картина - девственница собирает камни. Она пялится на серое облако брезентовой подстилки и очень хорошо ощущает влажные облака. Она смеется, ей снится свет. Но света нет есть лишь бледные сумерки машин на белоснежной поверхности простыни. Ты...и эти твои слова, тоже. всего лишь отголосок того, что могло бы как то получиться. Тому кому это нужно. Ты здесь всего лишь смеешь утверждать что ты человек. Но при этом и я тоже ощущаю тебя. Тому кому нужно это ничего не нужно. А тому кто хотел бы добиться уродства в очертаниях себя приходится объяснять то, что итак ясно. Ясно и то, что делает тебя человеком. Ясно и то, что жизнеутверждает. Ясно и то, что неясно. Поэтому сейчас я...а вообще давай каждому по баночке с кремом и в этой баночке будет шепот в трубке. Как она тогда шептала что ничего не простит. Что будет человеком, что будет ****ой. Но кто то страшно похожий на нее удивленно вскинул брови.Это было бы так если бы только не крики в соседней комнате. Родители занимались сексом. Да и конечно кто то может быть не знает что делает это тем что должно случиться. Так закрепощение превращаетсуть событий в непрекращающиеся действия. Так она хотела добить себя. Так она хотела жить. И это же просто просто ничего не видеть, просто делать эту жизнь человеческой.Она хотела, она пыталась, но тот человек, который это увидит.Который это увидит но не станет замечать того,что должно получиться.Девочка которая жила в этом городе не знала что ей делать. Она просто искала. Но не нашла. И дальше все было как по накатанной. Бездна слов при отождествлении с самостью. Бездарность существования. Но сама по себе бездарность еще не конечный пункт.И, конечно, она не знала кто будет ее рожать.Или человек окажется чем-то похожим на ту девушку, которая пила коку. Когда Света писала смс ее пальцы дрожали...Она думала, что это все. Дальше кто-то удивленно вскинул бровь. Эта Оля никогда не думала что будто бы все хорошо, что словно бы девочки могут держать курс.Катя...работала в той же фирме и все время находила такие слабости. Это будто бы никогда не было. Не было белого марципана, покрывающего подол юбки. Не было удивленной кожицы фломастера. Она им рисовала бездарные наброски. Света вообще никогда не думала - думали за нее. Ей превращали все в воду. Поэтому кто-то хотел просто добиваться тех людей, которые вообщем то обязательно придут. Расставят свечи и начнут умирать. Так начинается космос в моей прогорклой голове. Рыба, которую ты покупала на среду на четверг. Что с ней?Кто ее сожрет?Или это та девочка которая никому не признавалась в том, что она хочет убить краску. Красную краску, которой измазали пол. Так и хорошо же,будет проще добить того урода. Дул хорошо, но...Я смотрю что Аня...она всегда была очень хорошей девушкой. Всегда была очень порядочным человеком, но никому не говорила об этом.