Взъерошенная Макахада носилась по всем этажам Центризбиркома с бенгальскими огнями в глазах. Бессонная ночь выборов сделала своё чёрное дело, и теперь политическая фурия пребывала в состоянии паранойи.
Надежный товарищ по партии Менцов уже собирался звонить в элитную психиатрическую клинику, но от перевозбуждения никак не мог попасть дрожащим пальцем в нужные кнопки мобильного.
Один только похожий на сытого рыжего кота Рубайс бесстрастно щурил наглые оловянные глаза и упрямо долбил, как дятел:
- Ничего, ничего. Мы проиграли сражение, но не проиграли битву! Подсчитано только 99 процентов голосов, у нас всё ещё впереди.
- Мы ещё ничего не проиграли, - поддерживал однопартийца заметно приунывший Менцов, но Макахада продолжала трястись, как паралитик.
Иногда в узких коридорах власти они сталкивались с почти впавшим в кому Яблинским.
- Ну что, Гришуня? – озабоченно спрашивали они соперника, не удостаивающего их ответом.
«Яблочник» только свирепо вращал глазами и издавал странные нечленораздельные звуки.
Ближе к рассвету он наконец сделал важное лицо и со значением изрёк:
- Мы вас обходим. У нас уже 4,3 процента, а у вас всего 4! Ха-ха-ха, - и закатился неестественным театральным смехом.
- Ах ты, козья морда! – вскипел Рубайс, сжимая здоровенные кулаки. – Вот засядем в Думу, я тебе покажу четыре процента! – и добавил пару слов без падежей.
- А вот за козла ответите, - холодно ответил Яблинский, растворяясь в толпе расстроенных «аграриев», «народников» и «кадетов».
Те за всю ночь так и не смогли перешагнуть 1-процентного барьера. Теперь им ещё предстояло рассчитываться за бесплатную рекламу, и оттого их лица выглядели особенно бледно.
- Ну, как там у вас с процентами, сколько набрали? – по-отечески поинтересовался вожак Народной партии картавый Пайков, обращаясь к молодому кадету Василию.
- У нас уже 0,02 процента, - гордо ответил красавец Василий, вскинув породистую голову, - и ещё не вечер!
- Да, уже утро! – взвизгнула измождённая Макахада. – Таак, мне всё ясно! Это фальсификация! Это подстава! Нас не могли не выбрать в Думу! Боже, чем я буду кормить маму?! И мне же на Эмираты не хватит!
- Мы еще поборемся, мы еще поборемся, - талдычил одиозный Рубайс.
- Нет! Это конец! Нам хана! – забилась в чечётке Макахада. – Всё, господа, поехали в Думу собирать шмотки! Как бы Самодворская мои тапочки не умыкнула! Она тоже проиграла и теперь злая. А надо уметь проигрывать достойно!
И шлёпнулась в обморок.
- Во незадача, - присвистнул Рубайс, - ну, давай, Менцов, ты - за ноги, я – за руки, раз-два, попёрли!
Тут из-за угла неожиданно выскочил торжествующий герой Вальпургиевой ночи Рижиновский.
- Аааа! – радостно воскликнул он, не в силах сдержать сильных эмоций. – Я же предрекал: СПС и «Яблоко» могут паковать чемоданы, однозначно! Ааааа, Хиросима в обмороке! Давайте-давайте, тащите её в Думу, а то Яблинский уже там! До кучи её! Однозначно!
Уже у выхода процессия с бесчувственной Макахадой врезалась в негодующего Гюзанова. Андреич возмущался так, что тряслась даже его знаменитая бородавка на физиономии.
- Всех под суд! – гаркнул он вваливаясь в Центризбирком. – Всё надо пересмотреть и пересчитать! Я лично займусь! Руками каждый бюллетень общупаю! Кругом один обман и подлог! Беда! Мне не дают вести народ к светлому будущему!
- Меньше бы якшался с Берёзой! – раздался откуда-то сверху голос вездесущего Рижиновского.
- Так им и надо! Бей коммуняк! – поддержала его басовитая Самодворская, наконец получившая отставку.
- Спасай Россию! – обрадовался вновь избранный народом генерал Камашов.
Тут все бросились друг к другу – брататься и пить шампанское за новую Госдуму.
Только в дальнем туалете, крепко запершись в уютной чистой кабинке и уткнувшись лбом в равнодушную белую дверь, по-детски всхлипывал не понятый электоратом самый главный думский садовод.
В этом сезоне урожая «яблок» не было совсем…
8 декабря 2003 г.