Если читатель обратит великодушно свое внимание, то обнаружит, что пишу я исключительно эротику. И как, - спросит, наверное, он, эта приятно щикотящая мозги и гениталии тема может соседствовать с армейской срочной службой? Отвечу. Легко. И там и этам - ****уться, как завлекательно и интересно. И тута и тама можно залететь, подвергнуться разным способам насилия, обосраться и не жить, стать мужчиной, наконец... Мальчик приходит туда бабой, а из него делают человека. Короче, нас ебут, а мы крепчаем... Имена и фамилии, кроме майора Вольфа в рассказе изменены. И вспоминаем 23 Февраля!
Это что за остановка, Бологое, иль Поповка?
А с платформы говорят:
- Это город Грозный, биляд...
Толпу призорников - призывников выгрузили из эшелона и разношерстным этапом мы пошаркали по пыльным улицам Грозного, похожего, впрочем, на большую деревню.
Гонят через частный сектор.
Многие распродали и поменяли в Ростове Донском на бухло и деньги теплые вещи. Те, кто сдуру пошел на службу в приличных джинсах... Сдались на уговоры барыг и шли теперь в трусах.
Я - Красавчик. Загнал только твидовый пиджачёк за пятёрку и подчеркивая мои мужские достоинства за ширинкой, под свитерком навыпуск, прячется пузырь водки, а в карманах плющатся три сырка дружба. Они тоже идут со мной на службу.
Ночуем в актовом зале клуба воинской части. Кто как хочет. Можно сидя на фанерных откидных креселках, можно лежа в проходах. Я с новыми приятелями залез в оркестровую яму, где не было такого дубака. Дубарь был, но пожалуй, отсутствовал сквозняк, и мы - ту- ту-ту, отгорнили бутылочку.
Светает. Зябко.
Эх, давно забытая поговорочка - не в ****у, ни в советскую армию. Столько могу всякого наприпомнить, да не волнуйтесь, я работаю в коротком жанре, романы мне скучны, мне с ними как с женщинами, спать хочется... И вот... пять месяцев сержантской учебки связи отбарабанено.
Мужественно борюсь ежедневно до обеда с голодом, после обеда со сном, записался в хор, где стою в дальнем ряду и ем пряники из армейского магазинчика, жую, раскрывая рот в тему бравурного хита того времени:
Не зря в судьбе, алеет знамя - ням, ням
Не зря на нас надеется страна... Ням, ням...
Из меня делают бравого начальника радиостанции и сделают. Куда я денусь с подводной лодки.
Перед выпуском из учебной школы в большую жизнь, в войска, проверка умений и навыков всяческих курсов молодого бойца. Будем плавать в бассейне в полном обмундировании, с автоматом... Все приуныли, а я с Волги, я готов, хоть в тулупе... Отменили... Жаль.
Но - итог итогов, главный экзамен начальной школы жизни - большие недельные учения в горах Шалинского района - вот они...
-Вешайтесь,- подбадривают младшие командиры, -
Шали, это жопа!
Мы уже бывали там, в глубоком анале, на стрельбах, когда нежданно негаданно опустился такой густой туман, что ехать в полк было невозможно и нас спасли мешки с опилками, приготовленные для стрельб, которые мы обливали бензином и жгли всю ночь.
Жудкую чечено- африканскую ночь с плясками вокруг огонька, под пронизывающим до костей ветром ни забуду никогда...
Итак, учения. Если честно, я их и боюсь немного, и в то же время, как молодой жеребец цокаю в нетерпении своим кирзовым сапогом с подковками. Приключения! Как голубоглазый гоблин хочу ползти по скалам за кольцом силы... Прелесть, дайте мне мою прелесть!
И вот, всех построили . Поименно. Тех туда, тех сюда. Из сотен остается десяток. Такие - то в наряд. Народ убывает катастрофически... Все, думаю. Хана, оставят казармы драить. Ни славы, ни орденов. Ни хлеба, ни свободы и зрелищ. ****ец подкрался незаметно, но виден был издалека. Распределили всех. Я остаюсь один. В списках не значится. Потеряшка!
- Дуй в штаб, пулей, выясняй,- пучит глаза мой "командос", веселый, но противный старший прапорщик Лебедев по кличке за рост, худобу и фамилию - "Цапел". Он еще и старый, как говно мамонта.
Я метнулся. Пробился. В штабе листают разнорядку, на удивление находят меня и матерят.
- Какого *** ты тут телешся? Быстро получаешь радиостанцию Р- 105, заправляешь два запасных аккумулятора, поступаешь в личное распоряжение распоряжение майора...
Мне говорят какую-то фамилию...
- Через сорок минут последний офицерский автобус уходит, упал отжался, в смысле, умёлся, опоздаешь неделя в сортирах со щеткой...
Я - прыжками пожилого зайца... Успел и наряжен, как боевая военная ёлка - шинель, вещмешок, автомат, бушлат в скатку, в одной руке - ящик радиостанции, в другой - два запасных аккумулятора, которые нельзя наклонять, текут кислотой, суки...
Вваливаюсь в зелененький офицерский последний автобусик где всего человек пять звездатых служивых небольшого ранга: летёшки - кузнечики, потому, что им ешё верещать и верещать, капитошки...
Раскладываюсь на двойном дермантиновом сидении, пристраиваю свои шмотки и аккумуляторы с течкой, обняв покрепче автомат, засыпаю.
Проснувшись через пару часов на какой - то супер кочке, вижу в заплаканном окне мрачные горы, которые подвергли бы в депрессию самого цветастого Рериха... Булькаю из фляги воды, достаю заныканый сухарь черного хлеба... Грызу. Служба идет...
Сколько еще ехать, куда везут? Ой, действительно, куда...
Мозги просыпаются и я отчетливо понимаю, что совершенно забыл фамилию офицера, в распоряжение которого должен прикатить.
Что - то животное. Медведев? Не. Кузнецов? Нет. Лисихин. ****ь, лошадиная фамилия... Как у Чехова. Не смешно, Антоша! Анатолий Павлович. Я же не страдаю провалами. Тут помню, тут не помню. Головой не бился. Трезв как стеклянный. Инопланетяне не похищали...
Вольф, Вольф! Почему то настойчиво лезло в голову...Майор Вольф!
Не может быть, если ты не помнишь кто, это не значит, что не понимаешь, что это не то "фамилиё"!
Вольф, это из какого-то фильма про немцев. Похоже даже именно так - майор Вольф.
Хорошо еще не штандартенфюрер Пуск какой - нибудь, не Штирлиц, или радистка Кет не приснилась. Хельмут, Барбара, несите ребёнка. Всех помню, фамилию майора- нет...
Что же делать? Сказать - забыл куда еду, конечно, можно, но стыд позор для бравого курсанта, почти сержанта, да еще с высшим образованием...
А если не найдут к кому? Ушлют за Можай. На самую грязную работу в сортиры и рудники, в столовку ночами картофан чистить, а днем отходы для свинарника грузить.
Нет уж, буду держаться приснившейся версии до конца, решил я. Если выяснится, скажу что напутали в штабе, звонить же не будут писарькам, тут учения дивизионные, а не *** с бугра. На том и порешил, успокоившись, соснул еще часочек...
Автобус остановился недалеко от входа в подземный бункер. Все спустились в ЗКП - запасной командный пункт и рассосались по туннелям.
Я доложил дежурному о своем прибытии ткнув ладонь под козырек: Курсант Долговеков с радиостанцией Р-105 и двумя запасными аккумуляторами прибыл в распоряжение майора Вольфа...
Старлей порылся в разнарядке, Дол- бовеков! Нету. Смачно выругался, не найдя Вольфа и недобро взглянув на меня сказал:
-Подойдешь к сержанту Сагендыкову, встанешь на довольствие, и сиди в углу, жди. Майор Вольф еще не прибыл...
Сагендыков выдал мне сухпай на двое суток, хафчик я нежно спрятал в вещмешок, оставив аппетитнейшую баночку тушенки с гречкой, которую тут же и приговорил... У нас еще по поводу - съесть жратву - в ходу было странное и приятное слово - "мурцевать"... Выходит... замурцевал...
Мутно, как Каспер - привидение, витаю в одном из темных уголков бункера. Поел - попил горячего чайку... И прикорнул, заботливо отодвинув от себя и продуктов два запасных аккумулятора...
Раз дали сухпай, логично рассудил я, будем скоро передвигаться на новый рубеж. Ночь прошла тихо. Метровые бетонные стены заботливо оберегали меня от зеленого шума учений там наверху.
Выспался я в своем подземном уголке, как старый гном. Давненько я так не давил на массу. "Война" мне начинала нравится, я даже не пошел умываться, крутанул кулачками глаза, на сухую теранул себя станочком по губам и подбородку и снова обратился к сухпаю и чаю.
Дежурный сменился, но и новый, поинтересовавшись, - А что это за чмо у нас в углу живёт? Не нашел, естественно, в списках майора Вольфа.
-Так, боец, скоро передислоцируемся, прикомандирован будешь, он листнул бумаги... к релейке Р. - 419 номер такой-то, командир сержант Загиров.
Я записал на всякий случай, боясь новых провалов памяти в блокнотик, и выбрался как крот наверх.
Шумы и шорохи наполнили жизнью мои ушные раковины. Где то ухало - бухало, урчало и жужжало... Были даже всполохи огня на горизонте... свистел препротивный промозглый ветер, нагло дергая меня за ворот шинели. Напевая блатную песенку ищу машину... По тундре, по железной по дороге, где мчится поезд Воркута- Ленинград... Мы бежали с тобою, от проклятой погони...
Вообще-то я настроен по боевому и готов к труду и обороне...
Докладываю сржанту Загирову о том, что прикомандирован к его экипажу для дальнейшего перемещения вперед.
- И нахуя ты нам нужен? - Сердито, как Чингис - хан на москаля, смотрит на меня мордатый татарин.
- Не могу знать,- хочется воскликнуть мне, но я важно замечаю, что должен поступить в распоряжение майора Вольфа с радиостанцией Р - 105 и двумя запасными аккумуляторами. Миссия...
Загиров проникается, добреет и говорит:
- В кабине с водилой поедешь.
Я - то знаю, что в кунге релейки, между стойками с приемниками - передатчиками аккурат влезает ватный матрас и на нем можно ехать через все кавказские горы, хоть на Памир. По идее, рядом с водилой на марше должен сидеть командир, но пустить меня в кунг, это уже дурной тон не только для татарчука...
- Сухпай тебе выдали?
- На сутки осталось...
- Как и нам, - сплюнул Загиров и отодвинув черную занавеску, призванную скрывать военные секреты нырнул в будку кунга и дверь захлопнулась...
Светало фигово. Но вот, водитель - узбек, имя которого я неожиданно помню до сих пор - Абдурахман,- сказал:
- Поехали и махнул рукой.
Гагарин блин.
****ь, неожиданно пришла мне в голову мысль, да ведь я сейчас, в этих приключениях, как бравый солдат Швейк, со своей маршевой ротой. Не ебонутый, вроде, не дурак, кошу под идиота... Я сыт, выспался, еду в машине... А известно солдату, что - лучше плохо ехать, чем хорошо идти... А еду я чудесно. Погода вдруг переворачивается и выкатывается холодное и блестящее, как кинжал, кавказское солнце, горы вспыхивают макушками и удивительные тени начинают стелиться под колёса.
Кайф жизни пробивает водилу и он включает очаровательно однообразную песню степняка - бродяги...
Унылую песню заводит, про родину что-то поет. А может про горы...
Проехали километров тридцать, петляя туда - сюда, мне кажется, что давно заблудились, но поющий водила мерно как ослик, прёт по колее. Впереди горная речушка, дорога выныривает на том берегу и уходит загогулиной между гор.
- Эй, эй, смотри, там валун, камень в воде,- показываю я акыну.
-Хуння! - говорит он... Через секунду раздается жуткий грохот и машина останавливается посреди этого "Терека"...
- Что за ***ня? - бегает по мелководью проснувшийся Загиров, приседает, заглядывая под машину, приподнимая по - бабски полы шинели.
- Я ему говорил, - возмущаюсь я.
- Он предупреждал, - соглашается Абдурахман, - валуй попался!
Выходим на связь и просим машину техпомощи. Она понадобится, в чистой воде заметны ленты масла или мазута...
- Вот чурка нерусский, ругается Загиров.
- Сам дрова, парирует узбек.
Наш командир тертый видать, казанский калач, потому, что он снова связывается с кем - то по связи и просит привезти нам провиант на троих на трое суток. Хороший замес! Ждемс.
Кушаем, что осталось, уминаем свиную тушёнку за милую душу. Меня так и раздирает узнать вероисповедание членов моего экипажа, но грех оскорблять религиозные чувства верующих... Разводим костерок побольше... Дым костра создаёт уют... Швыряем камушки в речку...
Приезжает кухня. ****ец. Горячее первое второе и кампот. Повар татарин. Земляк нашего! Гыр-гыр-гыр между собой. ****ец, набиваем котелки хафчиком... Получаем сухпай... Сплю в кабине. Не очень удобно, но жить можно.
Загиров, не вылезая - не вынимая, спит в кунге, где есть печка и она работает. Вьётся дымок. Только бы не угорел...
Утром я умываюсь в горной реке, представляя себя геологом, хожу по ближним окрестностям, мечтая найти пещеру с сокровищами Али Бабы. Околачивал бы груши, но плодовоовощных - нету...
Глубоко к вечеру следующего дня слепит фарами техничка. Заглянув в подбрюшье нашей машины, прапорщик произносит диагноз - ****ец. Нас цепляют на буксир.
Волокут всю ночь, до какой-то стоянки зеленых в смысле военных человечков, где меня, после классического рапорта о майоре Вольфе, пересаживают в бортовую машину с тремя грязнейшими, умотанными, голодными бойцами... Делюсь сухпаем и мчусь, подложив бушлат под жоп - п- пу, трясет и бережно придерживая яйца и аккумуляторы в догонку за штабом, где меня обыскался бедный майор Вольф.
Совсем забыл упомянуть. Моя радиостанция отлично работает. . Я надеваю наушники, а там надыбан "Маячок", послушиваю музон, рассказываю новости ребятам. Я почти с плеером, только с охуенно большим и не очень легким. А кому на учениях легко?
Прибываем к штабу.
На этот раз он в шатровом варианте. Лагерь шамаханской царицы. Палатки, обтянутые масксетью, пахнет кухней. Докладываю о своей миссии. Попал в аварию. Выдвигаюсь в распоряжение майера...
Где же эта сука Вольф, начинаю уже недоумевать я, пока получаю паек на два заключительных дня учений. Бросил меня, а тут такое творится... Синие победили зеленых или красных. Короче, Сутки на зачистку чего - то там и на дорогу взад.
Я кантуюсь между кухней и палаткой, где нахожу кров на ночь, последнюю ночь перед возвращением в родную казарму...
Ну, думаю, без наказания мне не выпутаться из этой стории. Расстрелять не расстреляют, конечно, но нары гауптвахты ждут меня с деревянными объятиями. Чтож, думаю филосовски, за санаторий "Горный воздух" можно и пострадать.
Вернулся. Привезли. База! Докладываю о прибытии в часть.
- Молодец - хвалит дежурный по КПП, капитан "швейцар". Всё четко, вовремя, а этих сук еще нет.
В столовой на обеде в огромном зале сижу почти один. На учениях у нас кормят вкуснее... Суки - это моя родная первая и сестрёнка по казарме - вторая роты.
Наконец, приходит колонна и начинают выгружаться мои бедные сотоварищи. Где ж вы были, братцы? Что же с Вами...
У половины растёрты ноги, хромают, простужены, кашляют, шинели и сапоги одинакового грязного цвета. Пятерых сразу отправляют в санбат... К полковому доктору выстраивается очередь. Это дохлый номер, вспоминаю я свое давнее посещение. У, кстати, майора медслужбы в кабинете трёхлитровая банка, наполовину заполненная белыми таблетками. Думаю анальгин. Кому плохо он выдает таблетку, очень плохо - две. Любимое напутствие болящим - пейте воду, организм борется...
Ночью, несмотря на усталость казарма спит беспокойно. Кто - то стонет, кто то вскрикивает и задыхается в кашле...
И вот подведение итогов учений. Курсанты рассказывают страшилки - танк сдавал назад и наехал на палатку со спящими бойцами пехотинцами... Один мудак глотнул из канистры попить, а там кислота. В госпиталь увезли... Теперь приказ - перекрасить канистры с ядом в красный цвет... Маршбросок. Рытьё окопов...
Я храбрый солдат и смело гляжу в глаза грядущему наказанию. Итак. Построение на плацу. Курсант такой три наряда вне очереди, такой - то три наряда... Нарядили многих и, наконец: Курсант Долговеков! Это я, два шага из строя... неужели всего три наряда?
Благодарность за несение службы!!!
Чудны дела твои, Господи! Пардон.
Служу Советскому Союзу!
Мне посчастливилось тогда, в Грозненской учебке, красить бордюры в белый, а траву, к приезду начальства в зелёный цвет. Я даже отрясал осенние листья с деревьев, чтобы они, своим падением не нарушили великое армейское единообразие...
Чуть позже, здесь, в Шалинском районе, на площади Минутка, в местечке Катаяма , где мы резвились в противогазах, возле речушки Сунджа... Будет совсем не смешно.