Никто уж и не припомнит, при каких обстоятельствах появился в деревне длинный, как жердь, чудаковатый мужик, которого из-за длинных ног и подпрыгивающей походки сразу же нарекли Колей-Ходюлей. Мужик он был безобидный, добрый. Ребятня полюбила его за мастерское изготовление свистулек, которые он всем раздаривал, получая от этого несказанное удовольствие.
По весне, как только начинала пробиваться первая трава, Коля приступал к работе. Рано утром, едва подоив корову, хозяйки слышали призывный Колин голос: "Эй, туй-рататуй! Собирай, бабка сметану - воровать больше не стану!"
Работа пастуха - не из лёгких, как может показаться несведущему человеку. В зной и холод, дождь и слякоть надо гнать коров на выпас за несколько километров от деревни. Надо уметь находить сытные для животных места, чтобы трава не была горькой - иначе горьким будет и молоко, следить, чтобы коровы не повредили посевы, не объелись и не погибли от обжорства. Не говоря о том, что приходится всё время быть на ногах и питаться всухомятку.
Пастухом Коля был идеальным.
Летом Колю по очереди кормила вся деревня, а ближе к осени он пристраивался на зимовку
к кому-нибудь из сельчан. Вот уже три года он зимовал у Фёдора Степановича, помогая по хозяйству: колол дрова, возил сено, убирал навоз из сарая.
Последняя зима выдалась непростая - с морозами и оттепелями. Кормов скоту явно не хватало. Фёдор Степанович каждый вечер задавался вопросом, где добыть корм, чтобы перезимовать без потерь. С продуктами дело обстояло не лучше.Мука была на исходе, хлеб экономили. В последнее воскресенье февраля жена Фёдора Степановича Клавдия решила поехать на ярмарку продать овчины и купить мучицы. Коля напросился к ней в помощники.
Вечером, когда Фёдор Степанович в очередной раз задумался, как быть с кормами. Коля ошеломил его новостью:
- А я, это, Авдотью видал. Привет вам всем передавала и наказала, если, мол, что, пусть за кормами приезжают - у нас, видать, останутся.
- Да что ж ты раньше молчал, голова коровья - мозги куриные? - вскинулся Фёдор Степанович.
Авдотья, двоюродная сестра Фёдора Степановича, жила в соседнем селе. На следующий день, не откладывая такого важного дела, и боясь, что сестра передумает, или кто-то его опередит, Фёдор Степанович, отсыпав из купленной Клавдией муки ровно половину - почти пуд, забросил мешок в сани и вместе с Колей поехал к сестре.
Февральское солнце, словно извиняясь за отдых в предыдущие месяцы, щедро заливало окрестности светом. В воздухе ощущался едва уловимый арбузный запах приближающейся весны. Лошадка, резво переступая ногами, радостно качала головой в такт. Снег на дороге слегка подтаял, и сани неслись, как по маслу.
Авдотья, увидев в окно подъезжающие сани, удивилась, так как никого не ждала. Но её удивлению не было предела, когда она увидела брата с мешком в руках.
- Вот, сестрица, принимай подарок, - прогремел с порога голос Фёдора Степановича. За ним смущённо переминался с ноги на ногу Коля-Ходюля.
Как водится, на столе появилась немудрящая закуска: картошка, квашеная капуста, солёные огурцы. Откуда-то из-за печки Авдотья достала бутылку самогона.
- Уж не обессудь, Фёдор, хлеба нет. Сам, небось, знаешь, как с ним туго сейчас. Потому благодарю тебя безмерно за царский подарок. Дай Бог здоровья тебе, деткам твоим и Клавдии.
Поговорили, посетовали на неурожай и трудную зиму.
- Ну, а что у вас с кормами? Откуда лишние? Скотину порезали?
- Да что ты, Фёдор, двух овец пришлось сдать на мясокомбинат, а теперь хоть и телёнка
сдавай - кормить нечем...
Фёдор Степанович мрачно огляделся кругом, пытаясь найти попутчика, но того и след простыл: Коля уже сидел в санях, согнувшись в три погибели.
Отъехав от деревни в поле, Фёдор Степанович остановил лошадь, навалился на тщедушного Ходюлю,
схватил его за выступающий кадык и угрожающе захрипел в самое ухо:
- Ну, что, Ходюляй-верчёные пятки, довертелся? А ну, отвечай, зачем про лишний корм сказывал,
не то порешу сейчас!
- Фёдор, - просипел Ходюляй, - прости меня, дурака...
- Отвечай на вопрос, ежели жить хочешь! Щас башку оторву и волкам брошу!...
- Фёдор, отпусти, - хрипел из последних сил Ходюляй и, показывая на кадык, едва выдохнул:
- Вот тут спеклось всё - так схвастать захотелось...