Старушка и котенок.
Котенок был маленьким, пушистым и озорным. Он жил со своей старенькой хозяйкой в красивом трехэтажном особнячке, сложенном из желтого плитняка. Когда-то этот дом принадлежал начальнику городской верфи, и, возможно по этой причине, чем-то напоминал корабль.
Внизу располагались кухня, столовая и две небольшие комнаты. Широкая мраморная лестница вела из вестибюля к полукруглой площадке второго этажа, куда выходили две дубовые двери с золочеными ручками, за которыми помещались когда-то апартаменты хозяев.
Котенку лестница не нравилась – скользко! Старая дама, напротив, лестницу уважала, никогда по ней не бегала, как прочие жильцы: ступала медленно, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть.
Она со своим маленьким пушистым питомцем занимала одну из лучших комнат в доме – бывший будуар хозяйки, жены начальника верфи. Котенок этого, конечно, не знал, но свое жилище ценил: комната была просторной и выходила широким окном прямо во двор, вымощенный узорно сложенным кирпичом. На подоконнике было так удобно лежать, глядя, как скачут по веткам шустрые, легкомысленные пичужки! Посреди двора рос старый каштан, чьи ветки, дающие густую тень, почти полностью скрывали большую полукруглую скамью.. К вечеру жильцы дома, закончив свои дела, собирались там отдохнуть и поделиться новостями.
Старушка и котенок смотрели на них из окна: зачем выходить во двор, если можно, пригревшись в уютном кресле, глядеть то во двор, то вдаль, за ограду, туда, где смутно белеют горы, и плещется темно-лазурное море! Это намного интереснее, чем обсуждать:
«А кто помнит, когда барышня с первого этажа в последний раз получала письмо от своего жениха?»
Котенок о присутствии моря, конечно, не догадывался, просто смотрел в окно. Потом, спрыгнув с подоконника, бегал за своей хозяйкой и требовал еды. Ему хотелось попробовать все: и сухое печенье, и мятные пряники. Хозяйка вполголоса брюзжала, отодвигая пушистый комочек краем замшевого ботинка. Он вечно подворачивался ей под ноги, того и гляди, что-нибудь уронишь, или сама упадешь! Непоседа доставлял много забот, и зачем только она его завела?
Старая дама вставала рано. Умывшись, причесывала гребнем седую голову, а затем надевала теплую юбку и толстые вязаные чулки. Котенок прыгал на эти длинные забавные штуки, пытаясь повиснуть, пока хозяйка еще не натянула их полностью на ногу. С этого начиналось утреннее противостояние. Она бранилась, он пищал…
Когда чулки и юбка были успешно надеты, пожилая дама облачалась в изящную кружевную блузочку, пахнущую какими-то цветочками, и закалывала ворот эмалевой брошкой. Брошь непоседу не интересовала: скользкая, блестящая с непонятным узором и острой, колючей пикой. То ли дело клетчатый фартук! У него такие забавные длинные завязки, а в карманах иногда обнаруживаются вполне съедобные корочки, положенные туда рассеянной хозяйкой. Когда котенок был совсем маленьким, то весь помещался в таком кармане.
Наконец, ее утренний туалет завершался: она обматывала себя пушистой шалью, повязывая длинные концы за спиной.
Котенок очень уважал свою хозяйку, и, в основном, из-за этой шали, делавшей ее чем-то похожей на большую пушистую кошку - завязки напоминали зверьку его собственный хвостик. На этом непосредственное участие в процессе одевания хозяйки заканчивалось, и можно было неторопливо помыть серую мордочку, которую каждый уважающий себя кот должен держать в идеальной чистоте.
Впрочем, домыть себя не всегда удавалось так как начиналось самое важное – завтрак! Старушка никогда не ходила по утрам в столовую на первый этаж, готовила сама. На маленькой плитке закипал эмалированный коричневый чайник, выпускающий из носика тугую струю пара. Котенок чайника боялся, прятался под стол. Затем хозяйка, важно принимаясь за чаепитие, грозила ему пальцем: «Смотри, не дергай скатерть, озорник!». Она очень любила чай с пряниками и пила его каждое утро, за исключением тех случаев, когда баловала себя чашечкой кофе с маленьким бутербродом. Эти праздники случались редко – после получения пенсиона, исправно выплачиваемого ей правительством за покойного супруга. Тогда можно было пару дней пошиковать! И котенка угостить кусочком вкуснейшей ветчинки, не все же ему кашу с рыбными обрезками есть. Он был с этим полностью согласен и с удовольствием лакомился, не забывая пару раз «боднуть» щедрую руку в знак благодарности.
Каждое утро во двор приходил работник почтового отделения, приносящий жильцам письма, телеграммы и посылки. С высоты второго этажа обитателям комнаты – старушке и ее котенку - была хорошо видна потертая кирпичная дорожка, по которой, то и дело провозглашая: «Почта! Почта! Телеграммы! Бандероли!», вышагивал высокий, одетый в голубой мундир человек с большой сумкой за плечами,
Юная барышня, жившая на первом этаже, рядом с широкой мраморной лестницей, частенько выбегала навстречу почтальону, чтобы узнать, нет ли письмеца от жениха. Тот не мог писать так часто, как этого хотелось невесте, ведь он находился в дальнем плавании, но иногда барышня все же получала весточку. Тогда она бежала в свою комнату, прижимая к груди беленький треугольник, похожий на маленькую чайку, залетевшую во двор с порывом морского ветра.
Молодой человек, квартировавший на третьем этаже, в большой комнате с двумя окнами, был студентом философского факультета. Он, в отличие от барышни, нередко получал письма от своих родителей: толстые, солидные конверты. Родным было необходимо знать все –и как устроился на новом месте, и с кем сдружился, и не завел ли себе, не дай Бог, какую-нибудь легкомысленную подружку. Несомненно, таковая имелась… Иногда котенок просыпался от веселого перестука каблучков и приглушенного смеха, доносящегося с лестницы. Пушистый озорник поднимал голову, прислушивался, поворачивая свои черные ушки то вправо, то влево, и, не уловив никакой опасности, снова сладко засыпал. Он, естественно, знал, что по вечерам студент лазил через слуховое окно на крышу дома и подолгу сидел там, разговаривая с барышней, жившей на первом этаже. Котенок и сам, пользуясь открытым доступом наверх, тоже порой выбирался на крышу вслед за ними - погулять.
Родители студента исправно высылали сыну деньги, а примерно раз в месяц, посылки с провизией, несмотря на уверения в том, что он достаточно хорошо питается. От пакетов так заманчиво пахло, что полосатый малыш один раз чуть не выпал из окна в тот самый момент, когда юноша, насвистывая себе под нос немудреную мелодию, нес через двор увесистый сверток, запечатанный пятью сургучными печатями. Широкая пелерина плаща, развеваясь, как флаг, заворачивалась на голову начинающего философа и ненадолго скрывала сияющие голубые глаза. В свертке был самый настоящий, копченый окорок! Там, откуда приехал студент, его отец держал большую мясную лавку, а мать и старшая сестра ему помогали.
Каждое утро старушка садилась у окна, поджидая прихода почтальона. Котенок залезал к ней на колени и закрывал глаза: он хорошо знал, что будет дальше.
Тонкие сухие пальцы перебирали пушистую шерстку сначала плавно и спокойно. Потом, когда во дворе показывался высокий человек с большой сумкой, выкрикивающий что-то непонятное, пальцы останавливались, больно сдавливая ему спинку. Котенок терпел, и даже пытался героически мурлыкать.
Старушка выглядывала в окно и спрашивала: «Господин почтальон! Нет ли для меня сегодня письма?».
Почтальон вежливо отвечал: «Нет, госпожа! Для Вас сегодня письма нет! Видимо, будет завтра!».
Она ждала письма от сына, отправившегося на заработки очень далеко, за море…
Не сложилась у него жизнь в этих краях, не завел он ни семьи, ни своего дела, вот и поехал в чужие, удачи искать. Старушка отдала ему золотое колечко и цепочку - то, что осталось от прежней жизни, чтобы сын мог купить билеты. Котенок, появившийся в доме после того, как мужчина уехал, никогда его не видел. И уж конечно, если бы и видел, то не догадался бы, что кудрявый пухлый мальчик в белом костюмчике, изображенный на выцветшей фотографии и есть тот немолодой, слегка прихрамывающий хмурый человек, закрывший эту дверь два года назад.
Он ушел, забрав с собою и образ маленького мальчика с его детскими мечтами, и боль потерь уже зрелого мужчины. Ушел, унеся в дорожной сумке желтый конверт, который упаковала туда мать, надписав свой адрес. Она даже вложила внутрь лист тонкой бумаги, чтобы можно было на нем написать, где он, как он… И опустить конверт в почтовый ящик.
С тех пор она принялась ждать.
Котенок не понимал смысла этого ожидания, но ощущал его, как образ жизни, как ежеутренний ритуал, состоявший из чая, запаха мяты, крошек на шерстяной юбке, теплого замирания под хозяйкиной ладонью и вечного вопроса, обращенного к почтальону.
После того, как тот, отрицательно покачивая головой, что-то отвечал, события разворачивались следующим образом: котенок оказывался на полу, что его несколько обижало, а хозяйка, поднявшись с кресла, пересаживалась за стол.
Там лежали странные бумаги, сплошь разрисованные клеточками и полосочками. То, что это были карты, малыш, конечно, знать не мог. Хозяйка разглядывала их, и, закрывая глаза, начинала что-то шептать. Котенок на колени больше не прыгал, терся о ноги. Она, вздыхая, смотрела на карты, и все что-то считала, считала…. Дни, месяцы, километры? Он в этом не разбирался, жалобно пищал, просил поесть.
Наконец старушка обращала должное внимание на его призывы и, продолжая сокрушенно вздыхать, вставала из-за стола. Открывалась крышка эмалированной кастрюльки с облупленными боками и кошачья мисочка наполнялась вкусно пахнущей кашкой с рыбьими потрохами.
Время шло…Котенок подрос и уже не был тем толстеньким юрким комочком, что помещался когда-то в кармане фартука. Он стал крупным полосатым котиком с янтарно-желтыми глазами, пушистым хвостом и длинными усами, что служит у котов признаком недюжинного ума. А вот старушка за это время, к большому огорчению котенка, нисколько не выросла! Наоборот, она как-то съежилась, выцвела и побледнела, но по-прежнему не отступала от своего утреннего ритуала ни на шаг: также надевала чулки, юбку и блузку. Также, втыкая острую пику в ажурное кружево возле горла, скрепляла воротничок большой брошкой и повязывала шаль, туго затягивая ее концы пониже лопаток. Котенок теперь смотрел на нее снисходительно – ни у одной кошки не бывает таких коротких, потрепанных хвостиков. Чулки его тоже больше не интересовали, он давно понял, что ловить их нет никакого смысла. То ли дело - чердачные мыши!
И вот, наконец наступил день, когда юная барышня с первого этажа получила телеграмму от жениха, окончившего службу на большом торговом судне. Она собралась ехать к нему в город, где молодые должны были вскоре пожениться. Стояла осень, барышня надела серое пальто и круглый вязаный берет, который украшало белое перышко, трепещущее от порывов ветра. К воротам подъехал извозчик и юная невеста уверенно погрузила свои пожитки в повозку.
Жильцы, собравшись на скамейке под раскидистыми ветками почти полностью облетевшего дерева, несколько недель обсуждали ее отъезд и гадали, продолжит ли моряк свою службу на корабле или найдет какой-нибудь работу на берегу.
Потом наступил день, когда студент философского факультета получил телеграмму от матери, сообщавшей о скоропостижной смерти отца, хозяина мясной лавки. На женские плечи легла непосильная ноша разделки туш, приготовления фарша и копчения окороков… Студент расстался со вчерашними друзьями, распрощался с никчемной мечтой стать философом, и, сменив плащ-крылатку на толстую суконную куртку, отбыл на родину.
Это событие также было всесторонне обсуждено соседями. Несмотря на печальный повод – смерть отца, повлекший за собой торопливые сборы и поспешный отъезд, было решено, что все делается к лучшему, и что теперь-то юноша займется делом. Пора уж ему остепениться, и что это за учеба - на философском факультете?
Бывший студент уехал весной, когда упоительно цвел каштан, роняя на кирпичную дорожку бело-розовые лепестки, а за забором в зарослях дрока свистел и щелкал дрозд.
В опустевшую комнату въехала целая семья – маленький толстый человечек, болезненного вида женщина и мальчик в матроске. Он сразу приметил котенка, и все время норовил схватить его за хвост.
Котик ловко уворачивался от посягательств на свою персону со стороны мальчишки в матроске - он терпеть не мог такого панибратства! Кроме того, у него была сложная задача залезть на самую верхушку старого дерева, постоянно качающуюся под напором морских ветров. Наверняка где-то там, высоко, было гнездо назойливого дрозда, будившего его по утрам наглым заливистым свистом.
Теперь, ставший уже большим и тяжелым, кот, как и прежде, забирался к хозяйке на колени, громко мурлыкая и потряхивая ушами в такт своим неспешным мыслям. Она клала высохшую руку на его толстую спину и, запустив пальцы в густой мех, все так же пристально смотрела в окно подслеповатыми глазами.
Громко хлопала калитка, во двор входил почтальон в голубом мундире, громко крича: «Почта! Почта! Телеграммы! Бандероли!». Кот, готовясь к перемещению хозяйки за стол, не раздумывая спрыгивал с колен, укрытых ветхой юбкой. Он уже заранее знал, что спросит старушка и что ответит человек в мундире, и удивлялся тому, что она все продолжает задавать свой неизменный вопрос. Слов, произносимых почтальоном, он не понимал, но, слыша всегда один и тот же ответ, был точно уверен, что это огорчает старую даму. Зачем же спрашивать? Непонятно, но видно уж так у людей заведено, не кошачьего ума это дело! Пока опечаленная хозяйка безучастно сидела, уронив руки на застланную старой скатеркой поверхность стола, ее питомец забирался на подоконник и глядел на птичек, перепархивающих с ветки на ветку. Хвост сам собой дергался из стороны в сторону в такт негромкому рычанию: с некоторыми из этих пичуг котик был знаком лично и нельзя сказать, что это их радовало. В результате такого общения многие не досчитались перьев из хвоста! Наглядевшись на их порхания и грозно пошевелив напоследок усами, шел тереться о хозяйкины ноги. Нечего так сидеть, без дела! Пора обедать.
В один из ярких солнечных дней, насквозь пронизанных золотистой пыльцой, шорохом пестрых бабочек, летающих над цветущей клумбой и запахом свежей зелени, случилось невероятное событие. Старушка, как всегда, спросила у человека в голубом мундире: «Господин почтальон! Нет ли для меня сегодня письма?», и уже покорно готовилась услышать привычный ответ «Сегодня для Вас письма нет!»… Как вдруг, к удивлению всех присутствующих при этом событии жильцов, включая и кота, уже собравшегося прыгать с ее колен на пол, услышала слова, от которых у нее перехватило дух! Почтовый работник, торжественно выпрямив усталую спину, произнес, четко выговаривая каждое слово: «Госпожа! Для Вас сегодня есть письмо! На Ваше имя получен конверт!».
Старушка тихо охнула и вцепилась в гибкую кошачью спину. Кот и его хозяйка замерли, а вместе с ними и все потрясенные зрители, ожидая, что же будет дальше.
Наконец, придя в себя, насколько это было возможно, старая женщина бережно приняла из рук очень довольного почтальона большой желтый конверт - тот самый, что она положила когда-то сыну в дорожную сумку.
Кот, важно задрав пушистый хвост, прошествовал вслед за хозяйкой. На попытку шустрого мальчугана в полосатом воротнике протянуть руку к этому символу кошачьего достоинства кот так сердито фыркнул, что мальчик, испугавшись, спрятал свою испачканную песком ладошку за спину.
Войдя к себе в комнату, старушка положила конверт на стол и тщательно разгладила на нем складочки и загнутые уголки. Потом, то и дело поглядывая на конверт, достала коричневый чайник и приготовила два толстых бутерброда: для себя и для котенка, ведь сегодня был большой праздник! Сын не забыл о ней! Он написал письмо. Щеки ее разгорелись, она развязала теплую шаль и хлопотала, забыв надеть фартук.
Взволнованный кот не находил себе места - понимал, что настал долгожданный, счастливый день. А он-то думал, что люди глупы, готовы сотни раз задавать одни и те же вопросы, не надеясь получить нужных ответов. Ему казалось, что люди не способны принимать действительность такой, какова она есть на самом деле, и всегда надеются на то, чего произойти не может. Он был неправ! Если очень долго ждать, чудо может произойти, и тогда… Думая так, кот суетливо мыкался вдоль стола, натыкаясь на ноги хозяйки и путаясь в кистях потрепанной скатерти. Наконец, не выдержав таких сложных умозаключений, прыгнул к старушке на колени.
Произошло это в тот момент, когда та, затаив дыхание, вскрыла непослушными руками плотный конверт и вынула когда-то вложенный ею тонкий лист. Послание было коротким, а почерк показался незнакомым, хотя она могла и ошибаться!!! Она ведь никогда прежде не получала писем от сына.
Тут кот, изнемогая от избытка чувств, боднул хозяйку своим круглым лбом под руку!
Он не рассчитал своих сил…
Письмо вылетело из слабых пальцев и упало возле чашки, полной горячей темно-коричневой жидкости. Чашка с кофе, задетая дрогнувшей рукой, опрокинулась, и…
О, ужас! Огромное темное пятно выплеснулось, заливая бумагу и скатерть, потекло на пол… Мелкие буквы расплылись, тонкая бумага промокла и превратилась в грязный одноцветный прямоугольник. Старушка вскочила, отряхивая юбку и глядя на стол с беспредельным отчаянием в глазах. Послание, которого она так долго ждала, безвозвратно испорчено! Прочесть уже ничего было нельзя…
Испуганный виновник происшествия, сжавшись в маленький пушистый комок, затаился под стулом.
Жильцы дома, собравшись на лавочке, громко обсуждали сегодняшнее событие. Наконец-то мать получила письмо! Наверно, обустроившись на новом месте, сын заберет старую к себе. Вместе с ее вредным котом, источившим когтями весь бок у старой скамейки и поймавшим вчера в зарослях бузины дрозда.
Никто и не догадывался, что письмо погибло. Это ужасное происшествие заняло не более минуты! Старушка сидела, судорожно вцепившись в промокшую скатерть, и, глядя на непрочитанные строчки, плакала.
Кот пришел в себя первым - вылез из-под стула, виновато вскарабкался на колени к хозяйке и начал негромко мурлыкать, подсовывая ей под руки влажный нос. Он был еще совсем молодым и неопытным, недавним маленьким котенком и не мог оценить масштабов произошедшего несчастья, но очень ясно чувствовал одно: хозяйка нуждается в его поддержке, ведь кроме него, у нее теперь никого нет!
Старушка, сначала рассеяно, а потом - задумчиво и устало гладила своего кота. Она глядела в окно, поверх двора, туда, где смутно белели высокие горы и простиралось далекое море. Странно, но сейчас отчетливо слышался плеск волн и ощущался тяжелый запах тлеющих водорослей, выброшенных на берег.
Кот осторожно перебирал лапками, стараясь не зацепить ветхий ажур ее нарядной блузки. Он тоже ощущал горьковато-соленый запах моря своим чутким носом, узнавая вкус его влаги.
Со стороны могло показаться, что они думают об одном и том же – старушка и ее котенок.