Моя особенная любовь к болотам прежде всего вызвана тем, что это самое свободное место в жилой местности. К тому же, на болотах практически не бывает такое, чтобы кто-нибудь унижал человеческое достоинство.
Мое первое в жизни болото врезалось мне в память фотографично. С тех пор прошло 65 лет, а я, как тогда, вкушаю ту топь в старице речки Малынки, зажатой между зигзагом холмов с северо-востока и таким же зигзагом единственной в Малыни улицы – с юго-запада. Болото представляло собой полукруг в диаметре метров триста, заполненный водой по колено, с вязким черноземным дном. Летом болото густо заростало конским щавелем и рогозом. В голодном послевоенном детстве конский щавель заменял нам повидло: сорвав нежный молодой побег, мы сдирали с него волокнистую кожицу и лакомились сладковатой и вяжущей срдцевиной.
Мы, будучи детьми, часто ходили на болото в период созревания «ягод» – луговой земляники, которая по краю болота была намного крупнее. Но иногда в солнечные дни я приходил на болото в одиночку, усаживался на середине склона холма и... СЛУШАЛ болото! Никогла в жизни я больше не слышал этой мелодии: она была похожа на плач Аленушки, зовущей своего братца Иванушку. С этой загадкой я, ни с кем не делясь, прожил всю жизнь, пока недавно наш гость с Волги не высказал уверенность, что это пели... тритоны!
(Более объяснимую песню-гул нам с Соней довелось слушать в 1990-х годах на самом севере корсиканской пустыни Агреат – то был хор миллионов лягушек...)
После переезда в подмосковное Пушкино я и здесь нашел свое загадочное болото. По дну нашего оврага протекал маленький ручеек, берущий начало в крошечном болоте диаметром в пару метров. Загадка же заключалась в том, что нам, ребятам, никогда не удавалось достичь дна: трехметровый шест легко уходил в черную бездну...
Совсем другое впечатление оставило в моей памяти в 1969 г. болото на реке Меже (притоке Зап.Двины), выше д.Новоселки. От места, где мы разбили палатку, вглубь леса уходила узкая, еле заметная тропа. Через сотню шагов она пошла по болоту. В слишком зыбких и топких местах были положены слеги. Было немного жутко. Но через километр тропа вывела меня на обширное светлое пространство, поросшее голубикой с несметным количеством ягод. Ноги утопали по колено в мох. И... мертвенная, совсем не медитационная тишина. Бысто набрав полведра голубики, я поспешил на стоянку...
А еще было шуршащее болото. Было это году в 1974-м на северо-западной границе с Чечней, в районе г.Нефтекумска. Однажды я решил порыбачить на реке Куме. Порядка четырех километров я прошел на северо-восток до камышовых зарослей, а потом повернул на северо-запад, чтобы кратчайшим путем достичь реки. Я старался строго удерживать нужное направление. Через километр началась вода, неглубокая – по щиколотки, местами до колена. По таким джунглям можно еще пройти метров сто, но я шел уже второй час. И дошел-таки до нее – до реки, но желание порыбачить напрочь пропало. В голове вертелась только одна мысль: удастся ли вернуться назад? Нехотя я повернул домой. Насмехаясь, шумел над головой трехметровый камыш...
На обратном пути домой, в Москву, мы заехали в загадочный край Руси – в сосновые леса на юге Брянской области (по берегам реки Нерусы), недалеко от границы с Украиной. (В 1985 году весь этот край был накрыт чернобыльским пеплом.) Находка меня ошеломила: в самом сердце леса мы заехали... на большой клюквенник – оторвавшийся километров на триста от южной границы клюквенного ареала!
Но был в моей болотной эпопее и настоящий праздник. В 1980-м году мы с Соней поехали в Анциферово, что лежит на восточной железной дороге Москва–Питер – уж очень очаровали меня эти места во время «клюквенной эпопеи» годом раньше. Сначала от станции мы прошли полкилометра вдоль железной дороги на юго-восток, а потом нахоженная тропа взяла курс на юго-запад. В том направлении, где-то в четырех километрах, лежало большое дикое озеро – очень хотелось на него посмотреть. На озере мы побывали, но на обратном пути, пересекая обширное пустое пространство, мы решили подойти к одному из двух небольших озер, расположенных к востоку от тропы. Напрямую, до зеркала озера, было с полкилометра, но по плывуну: от каждого шага «земля» под ногами расходилась кругами! Последние метров десять я пошел один.
К счастью, дернина, скрепленная корнями клюквы, оказалась довольно прочной и я смог подойти к самому КРАЮ... И здесь меня охватило чувство, более сильное, нежели страх парашютиста перед первым прыжком с парашютом. Надо мной была голубая бездна! Но ТАКАЯ же бездна была и подо мною! Это вторая бездна подныривала под берега слева и справа от меня, а я стоял как бы на тонком листе фанеры, в котором вырезана пустота. Казалось: оступись – и полетишь на другой конец Вселенной! Иллюзия реальности усиливалась небольшим облачком в самом центре бездны...
Последнее свое российское болото я нашел под подмосковным Красноармейском, где рубил лес. От остановки автобуса до делянки тропа шла семь километров темным еловым лесом. А через пять километров она проходила мимо Мертвого озера. В южной части озера был неприступный островок, попасть на который я и не пытался. А вот северная часть озера была покрыта дерниной-плывуном, на которую я с трудом мог перебраться по проложенным слегам. И судя по всему, дернина была МОЕЙ, ибо кроме меня никто клюкву на ней не собирал. А по размеру она была подстать клюкве культивируемой в Америке!
В факте, что разнообразию болот предела нет, я убедился во время путешествия по канадскому Квебеку. Мы остановились в сливающемся с природой кемпинге в сорока километрах к северу от г.Квебека. Пока все мои ездили в магазин экзотического поселка Чикутими, который находился на крайней северной точке тракта, я решил взойти на ближайшую сопку, поросшую березовым лесом. По ощущению, крутизна склона была градусов сорок пять, что соответствует фактическим тридцати градусам. При каждом шаге сапоги почти полностью погружались в мох.
Я, пока поднимался в гору, ничего особенного не замечал. Феномен обнаружил себя при спуске: после каждого шага за мною устремлялся ручей – оказалось, что мох удерживал двадцатисантиметровый слой воды, лежащий на поверхности крутого склона!..
Поселившись в пригороде Парижа и обзаведясь автомобилем, мы начали активно путешествовать по стране. Но главной целью наших путешествий было найти во Франции клюквенные болота, ставшие (лично для меня) главным символом природы России. И ведь нашел-таки – на западе Арденн! Сами французы познакомились с клюквой лишь в конце 1990-х в связи с импортом замороженной американской клюквы...
На склоне лет, переехав жить на юго-запад Франции, на свою великую радость я нашел небольшое, с гектар, нетопкое болото совсем рядом с нашей деревней. Клюква, конечно, на нем не произрастает, но, стоит притормозить машину, и в сердце врывается типичный болотный пейзаж Калининской, Новогородской, Вологодской областей: редкие чахлые сосны на верховых болотах.
И даже на нашем собственном приусадебном участке нашелся кусочек болота, который мы оставили для уток, водяных курочек, цапель, ужей и нутрий – не все же нам одним!
И потому название площади, на которой прошел стотысячный митинг россиян, требующих уважения их человеческого достоинства, оказалось весьма символичным: Болотная!
Сходите на БОЛОТО, и вы его непременно полюбите!
===============
На фото: Сбор клюквы в Арденских болотах (Франция).