Фуад сидел в кабинете главного врача психиатриической больницы. Это был полный мужчина, лет пятидесяти, страдающий одышкой. Он перелистывал небольшую тетрадку – историю болезни.
- Аждарова Лейла Абузар кызы. Не буду мучить Вас сложными медицинскими терминами, уважаемый. Острая форма шизофрении. Неоднократные попытки суицида. Приступы бешенства сменяются полной апатией. А в моменты обострения болезни – это сущая кара для медицинского персонала. Редкие, очень редкие моменты просветления. Если Вы застанете её в эти минуты, то ни за что не поверите, во что превращается эта обаятельная, милая девушка.
- Скажите, а вот этот человек не приходил её на¬вещать?
Фуад протянул фотографию врачу. Тот сразу же закачал головой в знак согласия:
- Да-да! Приходил, несколько дней назад. К несчастью, я не мог даже представить, что произойдёт. У нашей больной, вроде, был период затишья. Мы ей даже мелки разноцветные дали – она хорошо рисовала. В основном, детей, грудных. Вот, посмотрите, у меня есть её рисунки.
Встав из-за стола, врач подошёл к стенному шкафу. Взяв одну из многочисленных папок, открыв её и отобрав несколько листков, он протянул их Фуаду.
Все листы были буквально испещрёны рисунками младенцев – смеющихся, плачущих, спящих, играющихся с игрушками. А вперемешку с ними – глаза, из которых катились кровавые слёзы. Фуад почувствовал, как у него по всему телу пробежали мурашки.
Врач вновь сел на своё место. И продолжил.
- Так вот, этот молодой человек сказал, что он встре¬чался с нашей пациенткой несколько месяцев назад, что они сильно поругались, потом он уехал и вот только два дня как приехал и, узнав, что она находится здесь, он сразу приехал сюда. Он попросил разрешить ему увидеться с ней. Конечно, я не мог отказать. Тем более, что, пациентка была спокойна. Сначала, всё было нормально, вроде. Вернее, она его не узнавала. Потом, он что-то сказал. И тут такое началось. Она кинулась на него как кошка. Рвала и царапала. А когда санитары хотели её забрать, так он на них накинулся. Честно говоря, моя бы воля, я бы его незамедлительно уложил бы к нам – доверительным шёпотом сказал врач, пригнувшись к столу.
- В смысле? – спросил Фуад.
- В самом прямом – всё так же, шёпотом, продолжил врач. – У него явно был нервный срыв. Я думал, он разнесёт мне кабинет. Потом, успокоился. И, скажу вам, он оказался достаточно мм... мм... сознательным. Он возместил ущерб, нанесённый казённому имуществу. И мы не стали никуда жаловаться. Знаете, я кое-что хотел бы сказать вам. Мне не понравилось его состояние. Чисто с профессиональной точки зрения. Он был в полной апатии. Обычно, из этого состояния или долго не выходят. Или должен произойти ещё один, острый эмоциональный, всплеск. Судя по тому, что им интересуетесь Вы, он совершил что-то противозаконное? Подрался с кем-то?
- Нет. Его нашли на одном из пустынных пляжей. Тело прибило к берегу два дня назад.
Врач откинулся на спинку кресла и посмотрел на Фуада долгим, проницательным взглядом.
- М-да… А здесь он был четыре дня назад – задумчиво сказал врач, стуча карандашом по столу.
В кабинете зависла тяжёлая тишина, прерванная словами врача, которые могли поставить точку в этом деле.
- Уверен, что это был суицид – произнёс он через несколько минут.
Фуад придвинулся вместе с креслом на роликах вплотную к огромному столу и, глядя в глаза врача, медленно, почти по слогам, произнёс:
- Вы смогли бы письменно подтвердить Ваши слова.
- Конечно – не задумываясь, ответил врач – Я ведь понятия не имел о случившемся, когда говорил Вам, что мне не понравилось состояние этого молодого человека... И девяносто девять процентов вероятности того, что он покончил с собой. Ещё бы! Да он перенёс шок!!! Слишком тяжело видеть свою красивую, юную, а, главное, любимую, девушку, в сумасшедшем доме. Ну, а после того как я с полной ответственностью заявил ему, что состояние её будет только ухудшаться, мало кто способен принять такую новость о любимом человеке без последствий для собственной психики.
- Ну, что же – вставая с кресла и протянув руку врачу, сказал Фуад. – Думаю, что не позднее, чем завтра, вам пришлют повестку в суд. Хочу предупре¬дить, что отец погибшего – очень влиятельный человек, и он убеждён, что его сына убили.
- Он может быть хоть самым влиятельным чело¬веком на свете, но, если нет никаких других, прямых улик, доказывающих его убеждённость, я со всей ответственностью заявляю – это самоубийство.
…Это странное дело ещё долго обсуждалось как в управлении, так и вне его стен. Отец Ибрагима Ахундова никак не хотел принять страшную правду о смерти единственного сына. Злосчастного парнишку, загнавше¬го машину в свой двор, измучили допросами – как с пристрастием, так и с обещаниями дать огромное вознаграждение. Но несчастному не в чём было признаваться. …И всё равно была проделана огромная работа – проверили всех знакомых, родных, партнёров. Но ничего так и не нашли.
Через какое-то время это дело, так же как и многие другие, было передано в архив и забыто Фуадом.
Прошло несколько лет. Фуад решил навестить после работы родителей. Вдруг, он увидел, что едущие впереди машины замедлили движение. Дорога на этом участке пути была односторонней... «Пробка, что ли? Тьфу, ты. Только не это» – досадливо поморщившись, Фуад выглянул в окно, желая разглядеть, что произошло там, впереди. Води¬тели других автомобилей тоже периодически высовывались из окон и отчаянно сигналили. Проехав несколько метров, Фуал увидел, что, вернее, кто стал причиной создавшейся небольшой пробки.
Прямо посреди дороги молодая женщина, в оборван¬ной, грязной одежде, босая, с распущенными, длинными, доходящими по щиколотку, запутанными, приобретшими от грязи какой-то серый цвет, волосами, танцевала какой-то дикий танец, заливаясь жутким хохотом. Реакция людей была разной. Кто-то брезгливо морщился и отворачивался, стараясь поскорее проехать; кто-то смотрел с жалостью и, стараясь не прикасаться к этому несчастному созданию, протягивал деньги; несколько молодых ребят, высунувшись по пояс из окон роскошного внедорожника улюлюкали, свистели и щёлкали пальцами в такт рвущейся из колонок песне…
Фуад смутно почувствовал что-то знакомое в облике несчастной полоумной. Когда его машина оказалась на расстоянии пары метров от неё, Фуад вздрогнул. «Лей¬ла?! Неужели, это она?!!»
- Лейла?! – окликнул он её, опустив окно и не обращая внимания на недоумённые взгляды проезжавших мимо людей.
Женщина замерла на мгновение и оглянулась на звук его голоса. Чтобы пережить те же чувства, что испытал Фуад, встретившись с ней взглядом, нужно заглянуть в глаза сумасшедшему. Потому, что нет таких слов, которыми можно это передать. Фуад почувствовал, как по телу пробежали мурашки. Под слоем грязи он разглядел черты лица той, чью фотографию, найденную несколько лет назад в кармане утопленника, он держал в руках…
Но, если тогда Ренату удалось с помощью компьютерной технологии очистить и, практически, восстановить фотографию, сделав с оригинала новые, то с этой женщиной можно было сделать, лишь одно – смыть грязь. А ту Лейлу, которая счастливо улыбалась всему миру с фотографии много лет назад, вернуть было невозможно.
Задержав несколько мгновений блуждающий взгляд на лице Фуада, несчастная вновь залилась жутким смехом, закинув голову назад и подняв руки к небу, закружилась в диком танце…