Письма Аутсайдеров. На дне самого глубокого колодц

Ник Карелин
  Товарищ Дамбо!
 Скажи, откуда только берутся внутренние силы? Как удаётся находить смысл в прохождении всё новых и новых уровней, в этом бесконечном лабиринте? Революция, поможет нам стать свободными духом людьми! Находясь здесь, в каменном аду, в камере "одиночке" внутри "Мёртвого дельфина", я убеждён: Революция за нами. Признаться, вести переписку здесь крайне сложно и опасно. Но если мне удастся передать вам это важное письмо, помните: мы не должны отчаиваться. Это самое тяжёлое испытание, которое предстоит пройти. Не сломаться здесь и сейчас, значит определить наше дальнейшее революционное будущее.
 Я родился с чувством внутренней свободы. Многие до сих пор пытаются меня законсервировать. Мне жаль этих людей. Их "пиррова" победа надо мной; над всеми нами, если разобраться, всего лишь мимолётная иллюзия. 
 Итак, "МЫ", это огромная, но не дружная армия. Нас называют "Общественными диверсантами", "Скованными одной цепью", "Подпольными бунтовщиками". На наших значках живёт Че. В наших глазах, волчком смотрит "не последний герой" Цой. Мы помним "битла" Джона Леннона, который героически отстаивал свободу и "рубился" за мир. Мы знаем то, что нам надо знать. Кто мы? Что с нами делается? Такая могучая энергетика бродит по кругу, когда МЫ собираемся вместе. Но безкорузлая, наглая, вероломная полицейская сломавшаяся машина давит, и отрывает нас друг от друга. Словно лепестки, разбрасывает в разные стороны. Они хитры, откуда они знают про нас? Они нас изучают, читают, слушают…
 Какое странное совпадение, когда ты оказываешься один. Взаперти. Совсем недавно, буквально вчера, ты находился в самом центре, плечом к плечу со своей ячейкой "МЫ". Теперь, сбит с мысли. Значит должен уйти в себя.
 Машина давит. Они струсили. Они узнали, что ты - тот самый элемент, который не устанет, и не отстранится от давно заданной цели. Как отвлечь такого? - Хитросплетением обстоятельств. Сколько времени понадобится, для того, что бы на новом месте, в замкнутом пространстве объединить свои усилия. И получить поддержку снаружи всех измерений?
 Товарищ Дамбо, когда вы узнаете мой истинный возраст, прошу, не удивляйтесь. Настоящему революционеру не приходится стареть ни духом, ни телом. Впрочем, я бы не смог вынести бессмертия. Даже Любовь, не может быть вечной. Если бы Любовь была такой, она переполняла бы нас бескрайней меры, взрывая наш рассудок. Цепной реакцией, приводя в упадок мысли. Приближая нас к помешательству и неизбежной гибели.
 Мне вспомнился необычный случай, произошедший во время войны. Когда отважному, тяжело раненному в бою офицеру, поступившему в военный госпиталь, была проделана операция (несомненно, первая в истории нейрохирургии) по пересадке сердца. Оперировал профессор Лиховецкий. Через неделю, военный госпиталь был полностью уничтожен фашистами. Во время безжалостной бомбёжки, многим раненным не посчастливилось спастись. Но офицер чудом выжил. И через двадцать лет, после роковых событий, начал испытывать на себе странные симптомы. Словно к нему вернулась чужая память. Ему потребовалось, исполнить волю другого человека, которую он принял, как свою. И даже написал письмо, странного содержания, тому, кого называл своим сыном.
 Здравствуй, сынок! Двадцать лет, ты ни чего не слышал от своего родителя. И вдруг, я объявился. И называю себя отцом. Твоя реакция должна быть не однозначна. Из слов матери, тебе известно следующее: "Твой отец не вернулся с полей сражений. Он героически погиб, защищая Родину". И в этом есть своя правда. Когда-то, я тоже был на войне. Когда ты был совсем маленьким, война закончилась. Но судьба велела мне, отправиться на край света. И посетить Тибет, как миссионеру. Я хочу, что бы ты знал: возможно, мой путь никогда не станет исторически благонадёжным. И в этом есть скрытая истина. Задумывался ли ты когда-нибудь над простыми вопросами. Всегда ли ты находил на них ответы?
 Мы часто надеемся, что нас кто-то любит. Это равносильно тому, что "мы никогда не умрём". Признаюсь, дорога к дому, могла быть короче. Но я всегда шёл в обход.
 Здесь все могли проявить себя. И никто не хотел войны. Есть тысяча возможностей добиться мира и понимания другими способами. В конечном счёте, я пошёл по пути наибольшего сопротивления. Определив начало своего духовного развития.
 Прошло двадцать лет, с того дня, как мне пересадили сердце твоего отца. Этот человек хотел до конца бороться за мир. С тех пор, он стал моим вдохновителем. Моя миссия, для многих незрима. Но крайне важна. Пойми меня правильно, я сделал это не из прихоти.  А по велению сердца. 
 Когда я получил это письмо, я твёрдо знал, что стану революционером. Но всё, что с нами происходит, хотим мы этого или нет, откладывает определенный отпечаток. Человек, который написал это письмо, оказался достойным, мужественным и ответственным в своих решениях.
 Товарищ Дамбо, наша революция, нуждается в таких людях, как мой отец.
 Моё последнее воспоминание, всё больше похоже на сон. В камере для смертников, воспоминания и сны невозможно отличить друг от друга. Словно, твоё сердце и разум, находятся где-то, очень далеко от этого места. Там, где девятнадцатилетняя девушка с умными, сияющими в ночи глазами, спрашивает, будучи, заключённой в мои объятия: "Зачем я вынужден бороться? Действительно ли мне это необходимо? И почему, нельзя жить спокойной, безопасной жизнью?"
 Я ей отвечаю на её ласки, поцелуи, она пробуждает во мне самые лучшие чувства. Когда я рядом с ней или в ней, мне не хочется сжимать ладонь в кулак. Но, как только она уходит, на этом всё заканчивается. Я быстро меняюсь. За какие-то мгновения, как заводной волчок, оборачиваюсь вокруг своей оси. Кто, если не МЫ (музыканты, поэты, художники) визионеры ХХI века удержит от падения "сдвинувшийся" с места мир? Кто, как не "МЫ", проявит ВОЛЮ через рефлекс?
 Микимаус
 P.S. Таких, как МЫ, по-прежнему распинают, яростно сметают… Но МЫ держимся. МЫ крепчаем. Мы ещё сильнее. МЫ оказались на дне самого глубокого колодца, для того, чтобы уничтожить СИСТЕМУ изнутри.
 Конец

ИЛЛЮСТРАЦИЯ: Антон Семёнов