День выдался, на удивление, погожим и солнечным. Центральная дорога совершенно пуста: все поселковые, если не на работе, то в тайге. Надо успеть словить последние деньки, набить закрома брусникой, потому что в любой момент ягода может уйти под снег: кто не успел, тот – опоздал. Ягоду брали «комбайном» - самодельным совком с длинными зубцами. Им, словно гребнем, «прочёсывали» брусничник, нагребая в день по пять-шесть вёдер, если окажется урожайный год. Но Гала никогда не пользовалась таким гребешком. Она любила чувствовать руками холодноватую округлость спелых ягод, пересыпать их с ладони на ладонь, сразу чистые, без мусора, скидывая в корзину.
Картошку в огородах уже убрали, на заборах висели длинные жухлые плети ботвы, хотя морковные чубчики ещё задорно торчали на грядках. Гала шла по старому дощатому тротуару, который местами сохранился с советских времён, смотрела по сторонам, автоматически отмечая кое-какие перемены: вот сгорела синяя овощная палатка, а вот на крайнем щитовом доме перестелили крышу.
Её продолжало еле заметно подташнивать, словно рассказ Виктории добавил мути и в без того потревоженное мелководье души. Она миновала новую пятиэтажку с ещё неокрашенным фасадом, в серых неряшливых и выпуклых венах строительных швов. Значит, в крайнем подъезде теперь живёт Маргарита. В новой квартире, с новым мужем…..
Перед глазами всё поплыло, и Галине пришлось опереться на ствол дерева у обочины. Рядом остановилась машина, из неё выскочил Николай:
- Ты куда ходила? И почему мне ничего не сказала? Да на тебе же лица нет!
Всю дорогу он с досадой выговаривал ей, потом, придерживая за талию, довёл до крыльца. Открыл дверь, подхватил на руки, занёс домой и опустил на кровать. Сделал горячий чай, положил в ноги грелку и сидел рядом, пока она не заснула.
Ей приснился странный сон, который она запомнила весь, целиком, до самой последней детали. Будто идут они с Маргаритой, взявшись за руки, по полю одуванчиков. Цветы необычно крупные, на мохнатых жёлтых шапочках шевелят лапками пчёлы, в воздухе кружат бабочки и мотыльки. И вдруг, прямо на глазах, одуванчики отцветают, покрываются белёсыми венчиками, их сдувает сильный ветер. Маргарита поднимается в облаке парашютиков к небу, смеётся и машет ей рукой. И Гала отрывается от земли, они летят вдвоём над широкой рекой. Гала смотрит вниз, пугается и падает с высоты в тёмную воду. И плывёт среди водорослей, цепляется за скользкие стебли, но опускается всё ниже и ниже, на самое дно….
Она долго лежала, вытирая пот скомканной простынёй, раз за разом воссоздавая сон и пытаясь его понять. О чём предупреждает провидение? Что нужно всё бросить, вернуться обратно в город? И пусть опять будет ненавистная коммуналка, и противная жирная корова-соседка, и общий сортир, лишь бы не мучиться снова и снова перемалыванием событий каждого дня, и снова словно нажимать на гнилой зуб, который отдаёт застарелой и непреходящей болью, имя которой – Маргарита.
Гала так и не вышла на работу. Она взяла бюллетень сначала на неделю, потом ей продлили его ещё на три. Улучшения не наступало. За два месяца болезни она похудела на пятнадцать килограммов, с трудом вставала, чтобы только добрести до туалета. Из ДДТ приходили «индюшки», скорбно сидели рядом, говорили шёпотом. Старались её подбодрить, но больше получаса не выдерживали. Свекровь плакала, Николай то кричал на жену: «возьми себя в руки!», то тихо уговаривал…. Наконец, он ударил кулаком по столу, хлопнул дверью и вернулся с билетами:
- Мы поедем на обследование. Здесь нам всё равно ничего толкового не скажут.
- Я не хочу…
- А я только целыми днями и слышу от тебя «не хочу, не хочу….» Жить не хочешь? Дочку сиротой оставить хочешь? Собираемся!
Они полетели в Якутск, где открылся новый диагностический центр. За две недели прошли всё обследование. Галину осматривали специалисты, назначали всё новые анализы. Дали заключение: страшной болезни, которую подозревали и боялись больше всего, у неё – нет. В чём дело? Непонятно. Физически она полностью здорова.
Вернулись домой, хуже ей не стало, но и лучше не было. Гала словно замерла в вязком течении времени, почти не отличая день от ночи. Свекровь поначалу очень надеялась, что присутствие Оленьки поможет поднять невестку на ноги, но её расчёты не оправдались. Гала будто ушла за невидимую черту, где была какая-то особая, только ей ведомая жизнь. Дочка уже постоянно жила у бабушки с дедушкой, её привозили раз в неделю, чтобы не расстраивать ребёнка.
Елена Павловна целыми днями читала медицинские журналы и газеты, выписывала оттуда всё новые «чудодейственные» рецепты. Пошла даже на то, что отыскала в городе знахарку и привезла в дом к сыну. Та целый час совершала таинственные пассы руками, бродя по всей квартире, а потом постояла над кроватью Галы. Сказала, что дурных сущностей не обнаружила, порчи и сглаза – тоже нет. Елена Павловна заплатила щедро, сыну объяснила: «Другая бы нам все жилы вытянула, голову заморочила, ездила бы духов гонять, а эта – хоть честная попалась….» После этого свекровь привезла местного батюшку, теперь уже, чтобы дом – освятить. Николай молчал, махнув на всё рукой.
Маргарита бывала часто, тормошила Галу, рассказывала о последних новостях. Последний раз, когда пришла, сказала:
- Галина, нам нужно что-то решать. Тебе предложат оформлять инвалидность, потому что все сроки, когда можно держать на больничном, прошли. Я предлагаю вот что: давай я оставлю тебе четверть ставки, но ты будешь числиться на работе.
- Но это же нарушение….
- Ничего страшного, никто ведь нас не сдаст. Я всем буду говорить, что ты выполняешь надомную работу. Деньги там – небольшие….
- Я их получать не буду.
- Ну ладно, если хочешь – не получай. Мы их потратим на ДДТ. Сама знаешь, налички нет никогда, ни призов купить, ни бумаги….
- Хорошо, я согласна. Делайте, как хотите.
- Это же временно. Зато ты выздоровеешь, вернёшься, а у тебя – педстаж не прервётся, надбавки все северные сохранятся. Ну, не могу же я тебя бросить! Всё будет хорошо. Главное, не падай духом!
Николаю советовали вызвать мать Галины, но он не соглашался. Если та будет обливаться слезами и причитать над дочерью, то лучше от этого не станет. Он сам ухаживал за женой и делал всё по дому, принимая лишь помощь Колесниковых, которые по-соседски старались взять на себя часть забот.
Магда тоже не забывала, но долго не задерживалась: обстоятельно расспрашивала Николая о течении болезни, некоторое время пытливо смотрела на Галину, не тратя попусту ненужных слов, и уезжала. Однажды она позвонила Николаю и срочно вызвала его к себе. Когда пришёл, протянула ему листок:
- Вот здесь адрес. Я созвонилась с одноклассником. Дружили когда-то, сейчас видимся редко. Он – главврач крупного военного госпиталя. Согласился посмотреть Галину, у него отличные специалисты.
- Думаете, помогут?
- А что тут думать? Это твоя последняя надежда.
- Хорошо. Спасибо, Магда Ивановна.
- Пока – не за что. Ну, с Богом.
Николай сразу поехал в аэропорт за билетами. В самолёт поднимал жену на руках. Гала уже не держалась на ногах, она столько потеряла в весе, что нести её не составляло труда. Добрались до госпиталя, который был в стороне от крупного города, располагался в сосновом бору, на берегу большого спокойного озера. Николай встретился с Борисом – главным врачом и приятелем Магды, в течение часа Галину оформили в отделение больничного корпуса, а Николаю выделили комнату в гостиничном домике на территории госпиталя.
Продолжение http://www.proza.ru/2012/02/18/1379