"Эх, мама, мамочка, что же ты со мной сделала? Поезжай, Сереженька, тебе в лагере будет хорошо, весело. Там бассейн, лес, деток много... Приехал. Полный отстой. Такое впечатление, что здесь собрались одни гопники во главе с гопошными надзирателями. И ведь сохраниться нельзя, как в «Сталкере», чтобы вернуться на первый уровень и оказаться дома рядом с компом. А самое невыносимое то, что целый месяц я не увижу Лену Семёнову из пятого «б». Эх, жизнь… Разве можно забыть тот новогодний утренник, ее руки на моих плечах, ее глаза? Мы кружились в танце, растягивая губы в улыбке. От нее пахло мороженым и апельсинами... А теперь я сижу у пустого бассейна и сам себе жалуюсь на жизнь".
- Эй, Леприкон, ты что там, присох?!
Это Веня-Тухлый, единственный реальный пацан в нашем отряде, к тому же мой одноклассник и друг. А Леприконом меня все называют за малый рост и мягкий характер.
- Всё нормально, я просто задумался.
- По Ленке-Косилке сохнешь, Ромео цюрупинский? И не влом тебе? Все чики одинаковые. Батя говорит, что бабы запросто могут не только мозги у нас мужиков выносить, но и кровь до последней капельки выпить. А он в этом понимает. У меня уже пятая мамка по ходу, – Веня плюхнулся на песок, поставив рядом какой-то предмет, завёрнутый в спортивную куртку. – Лучше зырь сюда.
Я не стал переубеждать товарища и повернулся, а он, тем временем, как заправский фокусник поводил руками в воздухе и сдёрнул куртку. На песке стояла трёхлитровая банка, в которой что-то шевелилось.
- Гляди! Нереальный крутяк! Настоящие монстры-инопланетяне, а какой у них прикид, видел?!
Я наклонился. За стеклом копошились две фигурки сантиметров десять высотой, одна чуть меньше, а вторая побольше. Они были похожи на дирижёров симфонического оркестра на тоненьких ножках, в длинных зелёных фраках, с огромными головами-шлемами, которые крутились на сто восемьдесят градусов и таращились по сторонам огромными немигающими глазами. Их короткие ручки были сложены на груди как у бабушек в церкви на молебне.
- Богомолы, - гордо протянул Тухлый, - сам поймал. Та, что повыше – девочка, а маленький - мальчик. У них так положено, я в библиотечной энциклопедии прочитал. Это тебе не по клаве кликать, тут реальный реал.
- И что ты с ними собираешься делать? – я поднял голову и посмотрел на Тухлого.
- Пока не решил. Может, чухам в столовке подкину, а может, и в кровать перед отбоем.
- Давай их выпустим.
- Ну, ты и ботан, - Веня хмыкнул, - я что, зря за ними по кустам шарился? Представь, какая убивашка начнётся, когда бабцы вой поднимут.
- А мне их жалко.
- Богомолов?
- И богомолов тоже. Смотри, какие они беззащитные.
Мы оба опустили глаза и глянули на банку, где два инопланетных существа обнявшись, ходили по кругу.
- Вот видишь, даже насекомые знают, что такое любовь. А ты – бабцы, ржачка, - промямлил я, надеясь на милосердие друга.
Веня не ответил. Он стал на колени и прильнул к стеклу.
- Любовь, говоришь? Я с тебя прусь. Прав был батя – все бабы хищники. Посмотри, она же его жрёт.
Я придвинулся к банке, от удивления выпучив глаза. Самка кружила партнёра в ритме вальса, придерживая за плечи и откусывая от него по кусочку, в такт беззвучной музыки. Мои мозги вскипели, и воспалённое сознание нарисовало яркую картинку, где Ленка Семёнова на фоне классной доски под гиканье и смех одноклассников отгрызает мне голову.