В ту ночь многие астрономы отметили необычную активность звёзд. Через тугую атмосферу к Земле рвались неизученные наукой частицы и всё норовили кого-нибудь облучить. Вероятнее всего, именно поэтому дежурному обсерватории Пулково пришлось лишний раз протереть главную линзу, а нашим студентам привиделись диковинные сны.
Лёха куда-то летел на воздушном шаре. Мимо величественно проплывали лохматые облака и заснеженные горы. Хищные птицы тащили в клювах еду для своих голодных птенцов. Ветер потряхивал корзину, испытывая её на прочность, монотонно подвывал и заставлял слезиться глаза.
«Ещё перевернусь, чего доброго», - подумал Лёха, но тут ему посчастливилось ухватиться рукой за свисающий канат.
Он примотал его к корзине, а сам перевалился через борт, оказавшись на ровной каменистой площадке. Подняв голову, он с удивлением обнаружил неподалёку компанию девчонок, сидящих вокруг костра. Совершенно голых, но почему-то не стесняющихся своего неприличного вида.
- Давай к нам! - позвали они.
Лёха подошёл к ним поближе и присел на корточки, протянув руки к огню и стараясь не смотреть в их сторону. Но амазонки, видимо, ждали от него более активных действий. Они обступили его со всех сторон и принялись без разрешения стаскивать с него одежду.
Он честно пытался сопротивляться, но всем прекрасно известно, как трудно порой во сне осуществить задуманное. Брюки в мгновение ока слетели с него и — о, ужас! — под ними оказались ещё одни, точно такие же, как и первые. Девушки тоже слегка удивились, но это не помешало им произвести насилие над парнем повторно. И что бы вы думали? С тем же результатом! Лёху облепили бесконечные штаны, как листья капусту.
ББМ, между тем, слонялся по сказочному лесу, раскрашенному в ласковые шизофренические цвета. Кругом бушевала весна, парили мохнатые мотыльки, мельтешили в воздухе полногрудые феи. Он даже пожалел, что не взял с собой сачка. Был у него такой в детстве. Зелёный, рваный.
На поляне, в тени огромного мухомора шло собрание лесного народа. Обворожительная эльфица докладывала об успехах и раздавала подарки отличившимся. ББМ с удивлением услышал и свою фамилию. Правда, он толком не понял, за что ему полагалась награда. Но разве же это важно?
- Проси, что хочешь, - сказала фея. - Исполнится любое желание.
Настал момент, к которому ББМ тщательно готовил себя с самого детства, поэтому список свой он выверил до мелочей. Его-то он и собирался огласить перед собравшимся. Однако, как он ни тужился, не мог произнести ни слова. Рот его совсем не открывался, словно кто-то зашил его нитками. ББМ поднес к губам ладонь и ощутил, холодея, суровые стежки, беспощадно притянувшие челюсти друг к другу.
Дед Магдей сидел на стуле возле стены в каком-то полутёмном коридоре, уходившем в бесконечность. Сколько хватало глаз, он видел лишь таких же, как он, людей, смиренно опустивших головы, словно ожидавших чего-то. Тусклость освещения не позволяла Деду разглядеть их лица, но он почему-то заключил, что знакомых среди них нет — иначе бы они давно обратили на него внимание и поприветствовали.
Матрос внутренним чутьём понял, что ждать придётся долго. Похлопав себя по карманам в поисках курева, он достал из найденной пачки папиросу, размял её и замер с раскрытым ртом — возникший неизвестно откуда человек навис над ним и произнёс сиплым басом:
- На вскрытие кто последний?
От неожиданности Дед Магдей выронил папиросу.
- Чего? - не понял он и в тот же самый момент увидел, как вся очередь обратила к нему свои недружелюбные взоры.
В одном из них, сидевшем от него через два стула, он вдруг различил самого Брежнева. Тот, правда, очень сильно изменился: помолодел, что ли, волосы его стали длинными и белокурыми, но не признать в нём бывшего генерального секретаря смог бы только кто-то совершенно невменяемый. Постойте! А кто там дальше? Да это же Суслов Михаил Андреевич! А рядом с ним — Косыгин!
- Здесь какая-то ошибка! - закричал Дед Магдей, когда весь ужасный смысл происходящего раскрылся перед ним. - Я не умер!
И отчаянный крик его наполнил 228-ую.
Сон Железного раскрывал ту же инфернальную тему, но несколько в другом ракурсе. Он шёл во главе похоронной процессии. Кого провожали в последний путь, он не знал, равно как и почему ему поручили нести хоругвь с изображением маршала Жукова. Чуть сзади плелись безутешные родные и близкие неизвестного усопшего, а за ними медленно катила поливальная машина. И что странно — гроба нигде по близости он не замечал. Многочисленные гости, бредущие за «поливалкой», скользили на свежеприготовленном льду и падали, беспомощно хватаясь руками друг за друга.
«Нужно идти быстрее, - сказал сам себе Железный. - А то так и конечности отморозить недолго».
Он прибавил шаг, но потом и этого ему показалось мало, и, в конце концов, он побежал. Толпа устремилась за ним. Хоругвь пришлось позорно бросить.
Серега стоял у школьной доски, соображая, как ему правильно ответить на поставленный учителем вопрос:
- Зачем ты избил Селёдкина?
Ответа ждали сидевшие за партами ученики и какие-то подозрительные тени по углам. Серега испытывал адские муки, вспоминая, кто такой Селёдкин и почему этому парню так не повезло.
«Что я здесь делаю? - вопрошал он себя. - За что? Ведь я же окончил школу и, помнится, даже поступил в институт».
Потом услужливый мозг давал ему подсказку:
«Ты просто спишь, - говорил он. - И тебе это снится».
Ну, конечно! Вот в чём дело!
Серега тут же расслаблялся и начинал хамить учителю — всё равно он ненастоящий. И сон тут же отступал. Серега просыпался, потягивался на кровати, вставал и шёл на занятия в школу, с ужасом осознавая, что на этот раз всё происходит на самом деле. Разорвать бредовую петлю сновидения ему никак не удавалось.
Толяну тоже пришлось несладко. Он вдруг обнаружил, что всё его тело заросло какими-то перьями, наподобие птичьих. Мало того, что они торчали из самых неподходящих мест, так ещё и оказались разноцветными. Допустить, чтобы кто-либо из знакомых увидел его в таком неподобающем оперении, он не мог. Оглядевшись по сторонам, он украдкой стал выдёргивать перья, на месте которых тут же вырастали новые.
Ужас! Ужас!
И только Шнырь с Атиллой не спали в эту ночь. Они готовили список отряда. Шнырь, вооружившись линейкой, расчерчивал на столбцы и строки белые листки, а Атилла подавал ему остро заточенные карандаши. Горела настольная лампа, деликатно повёрнутая к стене. Поскрипывали зубы, раздавалось невнятное мычание.
Около трёх часов ночи, выполнив до конца эту нелёгкую работу, приятели вышли из комнаты и двинулись по коридору, приступив к осуществлению второго этапа замысла.
Они заходили без стука в двери, не запертые на замки, и барабанили пальцами в остальные, изобретая по ходу какой-нибудь сложный ритм. Давно замечено, что на обычный стук люди реагируют подозрительно, но стоит только подойти к этому делу творчески, как перед вами раскрываются самые невероятные тайники.
- Что? Где? Кто? - реагировали спросонья студенты.
- Тут расписаться надо, - говорил Шнырь.
И большинство не задавало никаких дополнительных вопросов, ставя закорючку напротив своей фамилии, на которую услужливо указывал им Атилла. Но попадались и такие, которые умудрялись спросить:
- Зачем?
- Родина в опасности, - отвечал Шнырь, и тут уж сомнений ни у кого не возникало.
Попался лишь один уникум, который внимательно прочитал бумажку и сказал:
- Отказываюсь.
- Почему? - спросили Аркашу друзья.
- У меня личные объективные причины, - признался тот.
Примерно к половине пятого утра обход завершился. Друзья просто валились с ног от усталости, но Атилла не поленился и вручил драгоценный документ лично Ване Жилкину, отыскав комнату, где тот остался ночевать.
- Вот список, - торжественно поведал Атилла плохо соображающему командиру. - Береги его. Спрячь куда-нибудь подальше. Лучше всего — у себя дома. А то тут мало ли что, в общаге-то.
Ваня машинально засунул бумагу под подушку и снова вернулся ко сну. Но последние слова Атиллы не растворились в глубинах Космоса — они прочно осели в Ванином подсознании, так что за судьбу документа переживать не стоило.
Точно так же, как и за остальных бойцов.
- Что это было? - спрашивали студенты поутру, вспоминая неясные силуэты у своих кроватей.
Узнав правду, некоторые из них впадали в панику, некоторые не верили, но и те, и другие смирились с неизбежным. Информация о стихийном отряде, на удивление, не просочилась за пределы здания.