ТИТО

               

Этот рассказ не совсем является плодом моего воображения. Не совсем… Точно также он не отрывок, не эпизод окружающей действительно-сти, выхваченный цепкой и весьма голодной сущностью моего литературного составляющего. Это и не смесь их. Я не знаю, к какой категории такие рассказы отнесли бы маститые представители литературы, но я бы присвоил им титул “Подсознательных рассказов”, или рассказов “Подкорковой зоны мозга”, или же “Спящего воображения”. Наверно, подходят все. Ну, а как вам это: “Новеллы из подсознания”?
В общем, он мне приснился. Не идея, не сюжет, не образы героев, но целиком рассказ. Весь, до последней точки. Он мне явился полностью сформировавшимся, настолько, что даже во время сна я осознавал (хоть я и являлся его главным героем), что это именно рассказ, но не в текстовом формате, а, словно фильм, которого кто-то мне показывает, по ходу поясняя некоторые непонятные моменты. Я значусь не пассивным наблюдателем в премьере этого “экранизированного” рассказа; в нем вместо выдуманных персонажей роль главной жертвы (или героя, если так вам больше нравиться) исполнил я. Я – преподаватель ВУЗа, управляющий заводом и писатель, все свободное время отдающий беллетристике и чтению книг.
Вы себе и представить не можете, что пережили бы вы сами на месте героев книг или кинофильмов. Ни одна космическая фантастика не сравниться с перелетом в детстве через реку на лиане. Эффект от книги ужасов, даже мастерски написанной и удостоенной многих наград, рассыплется в прах перед ситуацией, когда, например, чужой совершенно мальчик на озере буквально перед вами с криком проваливается под лед. Его тут же вытаскивают, мокрого, но здорового, отделавшегося лишь испугом, а вы еще полдня ходите с дрожью в коленках. Или вы в подворотне наталкиваетесь на лохматую дворнягу, защищающую кость. Ее прижатые уши, свирепые глаза, широкий оскал и низкое грудное рычание окажутся на порядок красноречивее, чем пара десятков отборных фильмов ужасов. А если убрать звуковые и визуальные синтетические, устрашающие эффекты, то почти ни один фильм не даст адреналина больше, чем эта встреча.
Так вот, господа читатели, я сыграл роль в жутком сне, сценарий которого разворачивался независимо от меня. Честно признаюсь – я здорово испугался. Я – который смотрю ужастики абсолютно спокойно, читаю ужастики с улыбкой на лице, струхнул, как ягненок. Да и в творчестве моем не в секторах для меньшинства будут восседать мои произведения в жанре “хорор”. Которых я собираюсь написать, несмотря на мелодраматические или архаически обыденные предпочтения большинства моих друзей и знакомых. Но вряд ли мои книги испугают меня больше, чем эта маленькая роль в почти утреннем триллере под названием “Мой сон”.
Прежде, чем я расскажу, хочу признаться, что это мой единственный рассказ, где имена и географические объекты совпадают с действительными.
Итак – сон:
Я еду в машине. В моей машине, один, из Дербента в село. Оно расположено в двух километрах от Касумкента, и мой общий путь составляет примерно шестьдесят километров. Все будто на самом деле: Дербент, где я работаю преподавателем, федеральная трасса Ростов-Баку – уже больше года мой каждодневный портал для перемещения на завод и синяя “семерка” – подруга дней моих заводских. Да и время совпадает, когда я обычно еду с работы домой – ранние сумерки. Так вот, из того самого Дербента по существующей трассе на невымышленной машине в правдоподобное время я отправился в действительное село. Ничто не предвещало кошмара. Погода стояла ясная, но потом, когда я ее встретил, вдруг почему-то шел дождь.
Она стояла у обочины перед пустующим базаром в примерно сотне метров до поворота в село Рубас. В легкой, почти летней одежде она стояла под дождем и не просто голосовала, а отчаянно махала руками в попытке остановить хоть кого-нибудь. Я собственной кожей чувствовал ее озноб и равнодушие водителей. Вот мимо нее промчалась “десятка”, даже не сбавив скорость, несмотря на то, что она едва не бросилась под колеса. Вдруг, словно потеряв всякую надежду, она прямо перед моей машиной перебежала на противоположную сторону и засеменила куда-то прочь. Я, как истинный джентльмен, благодаря своим высоким  убеждениям (или, может, другим чувствам при виде хорошенькой девушки), остановил машину. Я был уверен, что она меня заметит, прибежит и сядет рядом, ведь именно для этого я и решил подвезти бедняжку. Она не заставила себя долго ждать. Дверца открылась и на переднее сиденье взбирается маленькая, хрупкая девчонка. Она была такая миниатюрная, что можно было принять ее за ребенка. Но режиссер сна отмел все сомнения, представив мне ее в возрасте 19 лет. Красивенькая, в платочке (она мне несколько приглянулась и в моей спящей голове даже мелькнула мысль о женитьбе), она робко мне улыбнулась. Я слово в слово помню мои первые слова:
– Что-то поздновато?
Она ответила нечто вроде: “Не знаю. Так получилось”.
– Далеко ли? – Снова спросил я.
В моем мозгу засело твердое решение, независимо от дальности ее жилья, доставить ее до самого порога и вручить родителям.
Она сказала, что едет в Чай и спросила, не знаю ли я это село. Никогда не слышал о нем (позже, в этом же сне мама меня поправляет, что оно называется не Чай, а Хай, мол, ошиблась девушка.), но наугад ответил:
– В Курахском районе?
– Да.
В благодарность за мою доброту, она (я не узнал ее имени) рассказала свою биографию. Вернее, пару слов о себе. Лучше бы она молчала. Вот что она мне сообщила: 1) она едет в Чай к маме; 2) ее отец – известный, опасный террорист, и она не знает, где и с кем он скрывается в данное время.
При этих словах мрачная, тяжелая пелена накрыла ее лицо, и она вся сжалась в комок. Нить необъяснимого страха прошлась по моему сердцу, но внешне я был непоколебим и посочувствовал ей.
Вдруг произошла смена кадра. Исчезла дорога, машина и дальнейшее действие моего сна развернулось в незнакомой  квартире, но голос за кадром (я узнал в нем сценариста, да, точно он) упорно выдавал ее за мой сельский дом. Если это мой дом, то что здесь делает эта девушка? Почему я отвез ее к себе? Может, было поздно ехать к ней в горы? Не помню, но мы были там и мой глаз, словно кинокамера, выхватил нас сидящими  на широком, белом диване в огромной, полупустой комнате. Вся квартира состояла из этой комнаты, кухни и ванной. Комната действительно была большой. Ширина – метров десять, а длина – от нас, сидящих на диване, до противоположной стены была не менее пятнадцати метров. Именно на той стене, прямо напротив нас,  находилась неглубокая ниша (этакая прихожая), в которой во всю ширину боковой стены располагалась входная дверь. Там на полу (никаких шкафов или полок) валялась наша обувь. В левой от нас стене, в отличие от неинтересной сплошной правой, в середине имелся проход на кухню и в ванную комнату. Ниже этого прохода стена вдруг сворачивала влево, образуя глубокий и широкий тупик. У входа в эту пустую нишу на широком диване и сидел я, нет-нет, да и поглядывая на маленькое улыбающееся создание.
Из кухни нам навстречу вышла мама, а за ней Марият Б. – преподаватель, коллега и соседка по комнате в институтской квартире в Дербенте. Ее эпизодическая роль заключалась в том, чтобы показаться нам и снова уйти на кухню. Мама в объективе моего подсознания задержалась чуть дольше. Она что-то спросила, и моя гостья рассказала ей свою “биографию”. То же самое, что и мне. Вот тут мама и поправила название ее села, что, впрочем, совершенно неважно в сравнении с событиями, произошедшими минутой позже. Мама также удаляется на кухню.
В этот момент открывается входная дверь и в комнату заходит Римма – кассир-бухгалтер и вторая соседка по комнате в Дербентской квартире. Минуя заваленную обувью прихожую, она остановилась и, держась рукой за стену и охая (типичные жесты), начала стягивать сапоги. Заметив нас, она улыбается, тайком кивает на нее и подмигивает мне. Я никак не реагирую; смутная тревога не дает мне ничего ответить. Почему она не закрывает дверь? Я смотрю на Римму и снова на дверь. Моя тревога возрастает. Сколько времени она открыта? Десять секунд? Двадцать? Полминуты? Слишком непозволительная роскошь…
Тут один, из съемочной бригады, специально нанятый для озвучивания моих собственных мыслей, расшифровывает мне смертельную опасность, которая может войти в открытые двери. …Которая непременно в них входит.
Имя ей – Тито.
Моя тревога трансформировалась в настоящий страх.
Тито!
Синоним ужаса и смерти.
Но откуда это латиноамериканское имя здесь, в Дагестане?
Эрнесто Антонио Пуэнто-младший – “король латиноамериканской музыки”, более известен под псевдонимом Тито Пуэнте. Его друга, а впоследствии – соперника, звали Тито Родригес. Тито Ортиз – это имя замечательного бойца смешанных единоборств…. Но что делает это имя здесь, в моем сне? Я знаю не больше тебя, читатель, но оно здесь. Человек… убийца… монстр… дьявол… ТИТО! Извне я получаю информацию и в моем подсознании складывается образ одного из главных персонажей данного произведения. Тито – мужчина, обладающий колоссальной физической силой, который может справиться с любым. Ему нет равных в силе, ловкости, хитрости. Ему  нет равных в жестокости. Он несет смерть, он входит в открытые двери и душит людей голыми руками, стреляет в них, режет ножом. Его принцип – тотальное уничтожение. Тито поджидает каждого. Он никогда не убивает на улице. Вы замешкались на несколько секунд и оставили дверь открытой? Его лицо будет последним, что вы увидите. Он выйдет оттуда также бесшумно, как и вошел. Тито находится повсюду и ждет, ждет. Высматривает входные двери. Он одновременно может зайти в тысячу дверей и оставить после себя смерть, хаос, панику, разрушения. Взрывы – его фишка. Всегда после его ухода дом или квартира взлетает на воздух со всеми обитателями. Живыми или мертвыми. Он заметает следы и его невозможно поймать, ведь никто из живых не видел его лица. Многоликая смерть бродит по улицам, но люди привыкли жить с ней. Он никогда не взламывает двери, он просто входит в открытые.
Полминуты. Я сижу по-прежнему на диване, но не нахожу себе места от переполнявшего страха. Я забыл даже о моей гостье, которая все также сидела рядом. Мои глаза прикованы к двери. Она распахнута настежь… Он не входит… Чего же он ждет...? Полминуты…
Я кричу:
– Закрой…! Тито…! Тито, Римма…!
Но она меня не слышит и почти разулась, не заметив своей роковой оплошности.
Я весь превратился в нерв. Искрящийся нерв. Мое сердце судорожно трепыхается где-то у горла. Я с ужасом смотрю на дверь и уверен, что сейчас войдет Тито. Я не хотел умирать, но с каждой секундой шанс увидеть его удваивалось.
Я в отчаянии переводил взгляд от двери на Римму и хотел снова крикнуть ей, но вдруг слова застряли в горле. Лицо Риммы было ужаснее смерти. Бледная, как полотно, с судорожно подергивающимся лицом, она застыла на месте. Но самое жуткое в ней – глаза. Между нами было пятнадцать метров, но я, даже проснувшись, видел их перед собой, так явственно они отпечатались в моем сознании. Зрачки, расширившиеся до невероятных размеров, были окружены двумя слоями тонкого, серо-зеленого зигзага. В пространстве между слоями я видел молниеобразные яркие линии, направленные на зрачок. Довершала жуткую анатомию глаза широкая белоснежная гладь белка, окружавшая зрачок, которую я также отчетливо рассмотрел.
Я был прикован к дивану, не в силах вымолвить ни слова. Неужели она увидела Тито???
Никогда еще я не видел ее в таком состоянии. Даже в самые критические моменты у нее находились слова, эмоции, активная паника, в конце концов, или же, как у любой нормальной женщины, запас истерики. Но каким должен быть ужас, чтобы вот так парализовать ее тело и голосовые связки?!
Я все понял через секунду после того, как увидел ее застывшую мимику и глаза в пол-лица. Римма неотрывно смотрела.… Не на меня…
Вдруг у меня в груди что-то взорвалось и возникло отвратительное ощущение панического страха где-то в районе желудка.
Я медленно повернул голову…
Голос в моей спящей голове – подсознание ли это, воображение, литературный дар или сам господь Бог, – не знаю, но снова со всей жестокостью расшифровывал мне возникшую сцену:
“Тито!”
Я медленно повернул голову и… посмотрел на девушку.
“Тито!!”
Где ее прежняя застенчивость, мягкий голос, милое выражение лица, улыбка…?
“ТИТО!!!”
Хищные глаза, надменное лицо со звериным оскалом и грудной, как у серийного убийцы, короткий смешок.
– Хм, хм… – смеялась она. – Ты ведь не ожидал…? Хм, хм, хм…
Голос вынес приговор:
“Их называют Тито. Они эволюционировали. Они уже не входят в двери. Чтобы добраться до вас, они используют… вас. Их тысячи. Они несут смерть и никакой пощады! Каждый будет истреблен!”
Голос замолк. Став чуть мягче он продолжил:
“Твоя маленькая, миленькая девушка - Тито. В этом соль рассказа, в котором тебе довелось поучаствовать. Можешь записать его, как проснешься. Но это еще не конец. Ты прости меня, Эль, но конец рассказа должен быть таким…”
Я, онемевший и парализованный, сижу на диване, и мой ужас вскоре достиг апогея. Тито приподнимает свою кофточку и моему взору открылся широкий пояс смертницы.
Я слышу отчаянный шепот Риммы:
– Кого ты привел…? Кого ты привел…? Кого ты привел…? Кого ты при…?
Девушка, внимательно глядя мне в глаза, нашаривает рукой контакты и замыкает…

* * *
Я проснулся, словно меня ужалила змея, и забился под одеялом. В первый момент я ничего не понимал. Пульс и дыхание по частоте били рекорды.
Это был сон, с удовольствием понял я, но я был здорово напуган. Это был кошмар, но ничего подобного я раньше не видел. С авторскими отступлениями, пояснениями и классическим разворотом событий. Может быть, он что-то значит…
Слабый утренний свет проникал в мою комнату. В мою маленькую комнату. Где-то невдалеке посапывал брат. Ничто больше не нарушало покоя, но как только в попытках уснуть я смыкал сонные веки, передо мной вставали страшные, фантастические глаза Риммы. Они вновь и вновь леденили душу. Глаза и шепот:
– Кого ты привел…? Кого…?



El Osman.
24-28.01.2012г.