…Ночь обрушилась внезапно и накрыла меня такой плотной темнотой, что стало трудно дышать. Сделав несколько шагов, я остановилась, не зная, куда идти дальше. Не было ни света, ни звука, ни запаха – ничего похожего на ориентир. Только чёрная ночь!
Устав вглядываться в темноту, я закрыла глаза и, сняв зрительное напряжение, дала возможность обостриться слуху. Прислушиваясь, я медленно поворачивалась, словно радиолокатор. Но темнота не пропускала даже малейшего шороха. Казалось, она поглотила всё вокруг и только я мешаю ей сомкнуться, чтобы царствовать безраздельно. И тьма сжала меня, не давая ни пошевелиться, ни крикнуть.
И вдруг…
…резкий щелчок рассёк тишину, и в наступившей в комнате темноте было слышно, как с лёгким звоном падают осколки. Выронив из рук карандаш, я вскочила, с грохотом опрокинув стул и, нащупав выключатель, зажгла верхний свет.
Чего испугалась?! Ну, лопнула лампочка. И не удивительно – горит всю ночь напролёт! Сколько раз зарекалась не засиживаться допоздна! Но это, как ужин после шести вечера, – и знаешь, что вредно, а кушать хочется! Кстати, не попить ли чаю? Или уже слишком поздно, а может, рано?
Взглянув на часы, я увидела, что они стоят. Забыла их завести, что ли? Но ключ повернулся только на пару оборотов. Значит, причина не в заводе. Я качнула маятник, и часы пошли как ни в чём не бывало.
Зайдя на кухню поставить чайник, я посмотрела на «ходики» и поняла, что часы в соседней комнате остановились буквально только что, скорее всего, именно в тот момент, когда лопнула лампочка в настольном светильнике. Но я не стала две эти мелкие неприятности связывать между собой, хотя такое совпадение не могло не показаться странным.
Чай пить расхотелось – решила лечь спать. И, постелив себе в гостиной, ещё долго вслушивалась в размеренное тиканье часов, вспоминая историю их появления в моём доме.
…Я купила эти часы всего месяц назад. В комиссионном магазине, который находится на центральной улице Симбирска, наискосок от универмага, занимая первый этаж одного из крепких старинных зданий, чудом сохранившихся после перестройки города.
Мне кажется, что именно в таких домах и должны располагаться магазины старых вещей. Есть между теми и другими какая-то невидимая связь. Может, причина в особом запахе, который всегда присутствует в подобных помещениях: должно быть, так пахнет сама старина. Но, возможно, это просто запах нафталина и слежавшейся пыли…
Хотя это, конечно, уже не та комиссионка, какие были ещё в конце семидесятых. Туда почти за бесценок свозилась старая добротная деревянная мебель, которую меняли на безликие шкафы и столы из полированных прессованных опилок.
Я с детства любила старинную мебель, с тех пор, как с соседкой по квартире, общественницей бабой Леной, навещала ветеранов войны и труда. В некоторых домах тогда ещё сохранились высокие, почти до потолка, платяные шкафы, тёмные, с поблескивающей перламутровой инкрустацией, резные буфеты, гнутые стулья и огромные диваны с полочками для безделушек.
В нашем комнатке такой мебели не было – она осталась в пятистенном деревянном доме, из которого мой дед, вернувшись в конце двадцатых с лесоповала, увёз семью «в неизвестном направлении», прихватив один сундук с добром, в котором большую часть занимали книги. Да и это имущество при переездах с одной квартиры на другую было утеряно, а с ним и все награды деда, Георгиевского кавалера.
Моя любовь к старым вещам не прошла до сих пор. Годами я собирала их по родственникам и знакомым, а когда появилась возможность и покупать – комиссионные магазины в городе почти исчезли. Этот, на улице Гончарова, остался последним островком.
В магазине не было ни мебели, ни антиквариата, но всё же иногда попадались довольно интересные вещички, и комиссионка стала одним из главных источников пополнения моей коллекции фарфоровых статуэток. Возвращаясь из университета, где три дня в неделю читаю лекции, иногда я проезжаю лишнюю остановку, чтобы зайти в любимый магазин. Хотя в последнее время из-за наводнившего прилавки китайского ширпотреба он стал совершенно обычным и для меня малопривлекательным, я по привычке всё ещё сюда захожу. И не напрасно!
В тот день, открыв тяжёлую дубовую дверь магазина, я увидела на противоположной стене старые часы. Среди щеголеватых кварцевых собратьев они смотрелись также старомодно, как пожилой господин, одетый в костюм его молодости.
Часам было, наверное, лет пятьдесят-шестьдесят. Добротный корпус из светлого дерева выглядел строго и просто, но при этом не был лишён изящества. Мастер украсил часы двумя узкими полуколоннами, расположенными вдоль сторон корпуса, а внизу добавил нечто вроде перевёрнутой короны. Медный циферблат был начищен до блеска, но, должно быть, не совсем уверенной рукой (кое-где оказались подтёртыми краешки цифр), мерно раскачивающийся маятник также блестел.
Часы стоили так дёшево, что я невольно спросила у продавщицы:
– С ними что-то не в порядке?
– Почему вы так решили?
– Очень уж мало стоят…
– Они же не антикварные, просто старые. На корпусе лак кое-где облупился, циферблат потёрт – сами видите… Кто их купит! Они уже один раз уценились. А вообще-то часы в полном порядке. Идут точно. Только что пробили половину шестого. Вы, подходя к магазину, не заметили высокого старика в длинном чёрном пальто и каракулевой шапке?
– Вроде нет. А кто это?
– Хозяин часов. Он сдал их почти месяц назад, и каждый день ходит слушать, как они бьют…
– Зачем же он их сдал, если они так ему дороги?
– Ясно зачем: деньги нужны! Пенсия-то маленькая! А он, как мне показалось, одинокий…
Отложив часы, я сбегала домой за необходимой суммой. И уже вечером они украшали мою гостиную. Это, конечно же, были не первые часы в квартире: висели ходики на кухне, круглый старый хронометр, вроде корабельного, – в прихожей, в спальне на туалетном столике стоял будильник. Но когда мне нужно было узнать точное время, я шла в гостиную.
Я полюбила слушать их тиканье, которое оказалось вовсе не монотонным – часы словно выводили свою мелодию, иногда сбиваясь с ритма и начиная её заново. Своеобразным был и бой. Прежде чем ударить, они будто бы примерялись: в механизме что-то щёлкало, слышалось недовольное шипенье, и только потом раздавались мелодичные удары.
Словно в подтверждение моих мыслей часы пробили дважды, но уже где-то вдали…
…Утром я проснулась довольно поздно и сразу посмотрела на часы. Они размеренно тикали, показывая около одиннадцати. Сегодня нужно было что-то решить с настольным светильником. Дело в том, что перегоревшая лампочка была не совсем обычной – при большом цоколе имела очень маленькую плоскую колбу, чтобы не прожечь абажур, и матовое стекло, не дававшему яркому свету утомлять глаза.
Обойдя несколько магазинов, я так и не нашла того, что нужно, пока один из продавцов не предложил купить импортную лампочку.
– Она, конечно, дороже, – уговаривал он меня, – зато и прослужит дольше. У неё стекло толще, чем у наших, – оно уж не лопнет от перегрева…
Здесь он попал в самую точку. К тому же несерьёзно было размышлять о стоимости какой-то лампочки. Конечно же, я её купила.
Дома, наконец убрав лежащие с прошлой ночи осколки, я, хоть и не без труда, при помощи плоскогубцев вывернула старый цоколь. И когда настольная лампа была готова к работе, уже наступил вечер, а с ним и время компьютера.
У меня всегда находится, чем заняться перед сном: подготовить лекцию или какой-нибудь срочно понадобившийся деканату план, составить тесты по своей дисциплине, придумать темы курсовых работ, да мало ли что ещё! На писательство времени почти не остаётся.
Но сегодня была суббота, а с понедельника в университете начиналась зачётная неделя и с ней – относительно свободное время, позволяющее взяться за уже давно задуманный рассказ.
Сейчас, перечитав его начало, я поняла, что нужное настроение ушло, поэтому вряд ли смогу написать хотя бы строчку, и решила наконец-то выспаться.
…Наутро меня ждал неприятный сюрприз: часы снова остановились. Переведя стрелки, я опять качнула маятник – и они, как и в прошлый раз, пошли. Но назавтра всё повторилось. И на третий день – тоже. Каждый раз остановившиеся часы показывали пять минут второго.
В субботу я понесла их в ремонтную мастерскую. Женщина-часовщик, вытащив механизм и внимательно его исследовав, сказала, что он в полном порядке, и причин, по которым часы останавливаются, она не видит. Но, заметив растерянность на моём лице, добавила:
– Вам бы показать их Ивану Карловичу. Может, он разберётся – как-никак уже лет семьдесят часы чинит… Только он сейчас ушёл от нас. Через неделю открывает собственную мастерскую.
Вернув часы на место, я решила, пока не найду мастера, сходить к их бывшему владельцу. Вдруг он поможет разгадать, почему они останавливаются.
Продавщица комиссионного магазина сразу вспомнила и меня, и часы, а узнав суть просьбы, сказала:
– Вообще-то мы не даём никаких сведений о сдатчиках, но здесь, я вижу, особый случай…
Полистав журнал, она написала необходимый адрес на листочке и протянула его мне.
Старик жил по соседству с магазином, и я немедленно отправилась к нему.
Нужный дом оказался довольно ветхим. Окна его первого кирпичного этажа находились на уровне земли и были заколочены, но второй, деревянный, выглядел жилым. Судя по почтовым ящикам, его занимали пять семей.
Вход с улицы вёл сразу на второй этаж – на первый, видимо, заходили с другой стороны дома. Поднявшись по скрипучей деревянной лестнице и открыв дверь, обитую для тепла войлоком, я увидела довольно длинный коридор, освещённый единственной лампочкой, тускло горевшей в самом его конце.
Нужную мне первую комнату нашла почти на ощупь и тихонько постучала. Никто не отозвался. Я стала стучать громче и настойчивее.
Наконец, отворилась дверь напротив, и возникшая в светлом проёме высокая сухая старуха в мятом халате, из-под которого выглядывала такая же мятая ночная сорочка, спросила неожиданно низким голосом:
– Что ты здесь расшумелась?
– Я ищу хозяина этой комнаты…
– Разве не видишь, что там никто не живёт?
Действительно, при свете, идущем из квартиры старухи, я наконец заметила, что дверь опечатана.
– А где же дедушка?
– Умер он…
– Когда?
– Да уж с неделю… Нет, погоди, это было в прошлую пятницу – значит, завтра девять дней… Его обнаружила соседка из пятой комнаты – она каждое утро покупает всем нам молоко… Врач сказал, что смерть наступила после полуночи…
Но я уже не слушала, потому что сама знала, во сколько это случилось. С точностью до минуты…
Весь день я думала о старике. Меня мучило ощущение вины. Мне казалось, что именно я, отняв у него возможность слушать свои часы, стала невольной причиной его смерти. И как ни старалась убедить себя, что это не связано с часами, а тем более со мной, что умер он от старости, но мучительное чувство причастности к этому не проходило.
Перед сном я снова перевела часы и качнула маятник, хотя была уверена, что это бесполезно – они остановятся.
…Среди ночи меня разбудило ощущение, что в квартире кто-то есть. Включив ночник, я увидела, что на будильнике без пяти минут час, и, накинув халат, пошла в гостиную, посмотреть, что там с часами. Они размеренно тикали, выводя свою обычную мелодию.
Пробило час ночи. И мне снова показалось, что в квартире я не одна. Я зажгла свет. В комнате всё было как обычно: ни посторонних звуков, ни запахов. Но как будто лёгкий ветерок перемещался по гостиной, касаясь то занавесок, то скатерти. Несколько раз на его пути оказывалась и я. Сквозняку было взяться неоткуда – окна и двери плотно закрыты.
Я почувствовала нервный озноб. И чтобы успокоиться, решила принести из спальни кошку. Лизку обнаружила на своей постели, под одеялом. И, взяв её на руки, прижала к груди. Но не успела сделать и пары шагов, как моя всегда ласковая кошка, зашипев, вырвалась и кинулась назад в спальню, где забилась в угол под кроватью.
Озадаченная её поведением, я вернулась в гостиную и села на диван. Большая стрелка часов как раз дёрнулась, собираясь перескочить на цифру пять…
В это время холодок в комнате усилился. Лампочки люстры вдруг загорелись ярче и тут же погасли. В тусклом лунном свете я увидела, что у стены под часами стоит человек. Зажмурившись от страха, я буквально вжалась в угол дивана и замерла…
Вдруг что-то тяжёлое упало мне на колени. От неожиданности я вскрикнула и, открыв глаза, увидела свою кошку. Больше в комнате никого не было. Лизка начала ласкаться ко мне, и сквозь её громкое мурлыканье я услышала мерное тиканье часов…
…Проснувшись утром, я очень удивилась, что лежу в своей постели, хотя совершенно не помнила, как в ней оказалась. Решив, что всё произошедшее ночью мне просто приснилось, я пошла в гостиную и там с радостью услышала знакомое тиканье.
Было ещё слишком рано и темно, поэтому я решила зажечь люстру, чтобы убедиться, что часы в порядке. Но, нащупав рукой выключатель, с удивлением обнаружила, что он включён.
Рассказ опубликован в книге "Один из вариантов жизни" (Ульяновск, 2005 год)
Иллюстрация Натальи Борисовой