Ирина Хансиварова,
«Наше время» (газета Ростовской области), 10 февраля 2012 г.
...
Филолог и писатель Александр Сидоров известен своими исследованиями уголовно-арестантской субкультуры России. Он - автор книг «История профессиональной преступности в советской России», «Жемчужины босяцкой речи», сборников уличных и уголовных песен, словаря «Блатной и лагерный жаргон. Южная феня»... Широкую популярность Александру принесли переводы классической русской поэзии на блатной жаргон. Среди «переведенных» - литературные произведения Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Некрасова, Маяковского, Шекспира...
В 2010 г. в московском издательстве «Прозаик» под названием «Песнь о моей Мурке» вышел первый том из серии книг по истории уголовных и уличных песен Александра Сидорова. Еженедельник «Книжное обозрение» назвал книгу событием года. А в 2012 году появится второй том. Всего пла¬нируется выпустить 5 томов, по одному в год.
НЕОБЫЧНЫЕ КНИГИ
За проект Александр взялся волею случая. Как-то из Москвы в Ростов приехали писатель Дмитрий Быков и издатель Алексей Костанян. После встречи с читателями Быков познакомил Сидорова и Костаняна и сказал издателю: «Вот перед вами - гений. Почему вы его не печатаете?». Тот пообещал печатать. Обещание Александр всерьез не воспринял. Но через некоторое время Костанян ему все же позвонил и спросил, было бы ему интересно написать не просто небольшие комментарии к уголовным и уличным песням, а очерки. На что Александр ответил согласием. Тем более у него уже были наброски таких очерков. Когда Саша стал работать над книгой, для него открылись такие исторические пласты, в которых были связаны и фольклор, и этнография, и литература. До сих пор ничего подобного об истории уголовных и уличных песен никто не писал.
Книги вышли необычные. В них рассказывается не только о том, что за песня, кто предполагаемый автор, где она родилась, но и все, что связано с историей персонажей. К примеру, «Мурка».
- Первоначально это была песня «Любка», - говорит Александр. - Если так, то кто такая Мурка? Были ли у нее прототипы? Зачем, как поется в песне, «прибыла в Одессу банда из Амура»? Что за Амур? Почему «Мура сидела с агентом из МУРа»? Я исследую все до деталей.
И В ЛИТЕРАТУРЕ ОНИ ЕСТЬ
- А как появились уголовные, улич¬ные песни?
- Они существовали с давних пор. И возникли из каторжных песен, которые, в свою очередь, вышли из городских и разбойничьих. Одним из первых о таких песнях написал в конце XVIII века московский мещанин Матвей Комаров. До нас дошло его жиз-неописание Ваньки Каина. Можно сказать, что Ванька - это русский Франсуа Видок, который отсидел срок, потом перевоспитался и в итоге стал начальником французской полиции. Он так боролся с преступностью, что мало никому не показалось. Так же и Ванька активно помогал русской полиции. В своих жизнеописаниях Комаров впервые привел песни, которые сочинил Ванька Каин. Одна из них «Не шуми, мати, зеленая дубравушка».
-
- Ничего себе. А я думала, в «Капитанской дочке» Пушкин использовал народную песню.
- Если уж говорить об использовании писателями «народных» песен, то, к примеру, Достоевский в «Записках из мертвого дома» приводит немало отрывков из каторжанских песен, которые сейчас неизвестны. В прошлые же века они в народе пелись. А популярная до сих пор «Как-то по прошпекту с Манькой я гулял»? Ведь впервые её процитировал Александр Куприн в своей «Яме»! Многие песни могут позавидовать такой долгожительнице. Сегодня можно услышать, что, мол, блатная песня проникает в нашу жизнь. Но так было, есть и будет. Такая у нас планида.
- История какой песни показалась тебе более интересной?
- Они все интересные. Но наиболее, пожалуй, «С одесского кичмана». Её исполнял ещё Леонид Утесов. Песня была написана в 1927 году поэтом Борисом Тимофеевым для спектакля «Республика на колесах». По сюжету, бандитский отряд занимает станцию и организует там свою республику. И главарь отряда поет эту песню. Но пел он «с вапнярского кичмана сбежали два уркана». Потом песню переделали. И я объясняю, почему.
- Почему же?
- История песни связана с известным в то время бандитом Мишкой Япончиком. Он создал свою революционную дивизию, которая во время Гражданской войны воевала под предводительством Котовского. Когда дивизия Япончика взяла Вапнярку, ребята от радости напились и потеряли бдительность - белые их выбили и погнали Красную Армию дальше. Мишка сел в поезд и с подругой поехал в Одессу, но его всё-таки настигли и расстреляли. И, когда в «Республике на колесах» пели «С вапнярского кичмана...», было понятно, о чем идет речь. На самом деле Тимофеев переделал народную песню «Шли два уркагана с одесского кичмана». А до него народ её переделал из известного романса XIX века на слова Генриха Гейне «Во Францию два гренадера из русского плена брели». Один из них, раненый, говорит другому, что он умирает, и просит друга оставить ему шашку, а самому идти на Родину. По сюжетной линии обе песни абсолютно совпадают. В песне «С вапнярского кичмана» главными героями являются уже, понятное дело, не гренадеры, а уголовники времён Гражданской войны. И один другому говорит: «Товарищ, товарищ, Болять мои раны, Болять мои раны в глыбоке, Одна вже заживаеть, другая нарываеть, а третия застряла у боке». И он так же просит товарища оставить ему винтовку и шашку... Причем, опять же, песня претерпела переделку во время Финской войны, затем в период Великой Отечественной. То есть стала уже солдатской.
- У таких песен был, скажем, пик популярности?
- Он пришелся на 20-е годы. В те годы революционное правительство решило нести культуру через пивные, и там эти песни звучали часто. Правда, в конце 20-х эту «лавочку» быстро свернули. Был издан жесткий закон о запрете блатных песен. Как раз в то время Утесову предложили в Питере записать пластинку. Он согласился при условии, если в неё войдут «С одесского кичмана», «Лимончики» и «Гоп со смыком» В 30-е годы пластинка была записана. В то время пластинки с такими песнями нигде не продавали. Их можно было купить толь-ко в Торгсине за валюту, что само по себе говорило о популярности блатной песни в народной среде. В итоге Платон Керженцев, глава Главреперткома, сказал Утесову, что если он еще раз исполнит «С одесского кичмана», это будет его лебединая песня, на этом его карьера закончится. Но что происходит. Сталин приглашает челюскинцев на прием в Кремль. Банкет. Концерт, в котором выступает и Утесов.
- И поет запрещенные песни?
- Даже не думает! Ему же намекнули. Но тут к нему подходит подтянутый военный с красными ромбами в петлицах и почти по-командирски говорит: «Вас просят исполнить «С одесского кичмана». Утесов отвечает, что это запрещено. Военный повторяет прось¬бу, добавив: «Вас просит товарищ Сталин». Утесову ничего не остается, как выполнить просьбу. Потом он трижды повторил песню на бис.
РУССКАЯ НАРОДНАЯ БЛАТНАЯ ХОРОВОДНАЯ
- Выходит, что ты от «фени» перешел к блатным песням?
- По большому счету, я являюсь основоположником нового в языкознании и литературоведении направления – аргологии: науки о жаргоне и всём, что с ним связано. До меня этого никто никогда не делал. Я занимаюсь не только жаргоном, но и историей криминального сообщества вкупе с историей России, мировой культуры.
Вот, допустим, «Гоп со смыком». В этой балладе главный герой рассказывает о каждом святом, включая его недостатки. Помню, я ещё сам в детстве пел: «А святой Матвей с колокольни своей - он сидит и похабно улы¬бается. Он и горькую пьет, и на бога плюет, и еще кое-чем занимается». Содержание баллады опирается на семинарскую субкультуру. Но откуда это пришло к семинаристам? И я нашел некоторую связь с Франсуа Рабле. В его романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» один из персонажей, Панург, рассказывает о том, что и как происходило с Александром Македонским, другими известными личностями на том свете. Все они (и даже папы римские) предстают в дурацком виде. Эту традицию - высмеивать уже даже не просто известных людей, а святых, подхватили семинаристы, а за ними и авторы «Гопа». Так что в создании «Гоп со смыком» на сто процентов участвовали бывшие семинаристы, попы-расстриги. Отдель¬ная тема, как они попадали в криминальную среду, как участвовали в Гражданской войне.
- Но их песня имела продолжение...
- Как и многие другие, она стала на¬родной. Ее переделывали множество раз. Перед Великой Отечественной появился «Дипломатический гоп»: «Много есть куплетов «Гоп со смыком». Все они поются с громким криком «Ха-ха». Расскажу я вам, ребята, свою должность - дипломата и какие были там дела». Дальше - о послах из разных стран и намерениях государств отхватить советские земли - причём ответы на их претензии следуют отборным матом. Тогда эту песню пела вся страна. После добавлялись новые куплеты о городах, которые наши брали во время Великой Отечественной. По этой песне можно изучать историю войны. Об этом я как раз и рассказываю в первой книге об истории блатных и уличных песен. Я исследую в ней малоизвестные факты, но их надо знать, чтобы понять, откуда пошли эти песни.
- То есть ты каждую из них «анатомируешь».
- Вплоть до мелочей. Скажем, во второй книге я рассказываю о такой известной в свое время песне, как «Аржак». Там есть такие строчки: «Аржак, красивый парень, ходил без картуза. Считался хулиганом и дрался без ножа». Казалось бы, что тут особенного. Ну ходил Аржак без картуза. Не без штанов же. Кто на эту строчку обратит внимание? На самом деле в ней содержится важнейшая де-таль. Потому что в дореволюционной России...
- Картуз считался шиком.
- Он считался обязательным, традиционным головным убором в среде хулиганов. Так, купеческие хулиганы, те, что были покруче уличной босоты, носили «московки», а «капитанки» - хулиганы из разряда авторитетов. Причем разные хулиганские группы по-разному носили картуз. И если Аржак считался хулиганом и ходил без картуза - это уже был вызов всему хулиганскому миру.
- А почему Аржак дрался без ножа?
- Потому что знал уличный рукопашный бой. В книге я рассказываю не только историю рукопашного боя, но еще исследую, когда и откуда в Россию пришло слово «хулиган».
- И как же оно возникло?
- Целая история. У нас до начала XX века хулиганов называли апаши, от французского – апаш, то есть апач. Апачи - индейское племя, которое французы считали особо кровожадным. Так же называли отложной воротник на мужской рубашке; индейцы любили такую одежду, а в Европе её переняли рабочие и, соответственно, уличные бузотёры. Термин «хулиган» появился позже, с легкого пера журналиста Шкловского (брата известного литературоведа). Он в свое время работал в Лондоне репортером журнала «Русское слово». В своих публикациях он впервые использовал английское слово «хулиган» - как аналог слова «апаш».
Вообще хулиганская мода часто ориентировалась на рабочую. Ведь хулиганы большей частью происходили именно из рабочей среды. Так, у рядовых пролетариев был обычный картуз, у мастеров - «московки», у инженеров - «капитанки». Хулиганы сохранили эту градацию в своей среде.
- А Аржак ходил без картуза.
- Потому что единственными, кто не носил во время работы головной убор, были полиграфисты, печатники. Но что интересно: «Аржак» написан на мелодию песни «Маруся отравилась». В ней пелось о Марусе-полиграфистке, которая влюбилась, а потом отравилась. Вероятно, случай был реальным, и он лег в основу песни. При переделке этой песни в хулиганскую главному герою сохранили профессию печатника. Еще один любопытный момент. На создание Аржака повлиял фильм «Барышня и хулиган» с Маяковским в главной роли. Уж очень похож сюжет. Когда Аржака окружают хулиганы, он просит их: «Бейте, чем хотите, но только не ножом». И в конце песни звучит: «И в грудь его вонзились 14 ножей». Похожий драматический финал и в картине «Барышня и хулиган». В одной песне - и история возникновения хулиганства, и история одежды, и кино.,.
- Вообще отношение к блатной песне в обществе неоднозначное. Многие такие песни терпеть не могут. Но вот сама история их возникновения, все эти детали, которые ты приводишь в очерках, удивительно интересны.
- Я сейчас не рассказал и десятой части истории каждой песни. Понятно, что у каждого к ним свое отношение. Но приведу одно высказывание: «Блатная песня. Национальная, на вздыбленной российской равнине ставшая блатной. То есть потерявшей, кажет-ся, все координаты: чести, совести, семьи, религии... Но глубже других современных песен помнит она о себе, что она - русская. Как тот пьяный. Все утратив, порвав последние связи, она продолжает оставаться «своей», «подлинной», «народной», «всеобщей». Когда от общества нечего ждать, остается песня, на которую все еще надеешься. И кто-то еще поет, выражая «душу народа» на воровском жаргоне, словно спрашивает, угрожая: русский ты или не русский?!» Так очень точно сказал об уголовно-арестантской песне писатель Андрей Синявский. И попробуй с этим поспорить.
Фото Ирины Хансиваровой