Содержит сцены насилия, доминирования, унижения, ненормативную лексику, и разные другие ужОстики. Если все это вам чуждо или неприятно - поберегите свои нервы.
Выпитый алкоголь горячей лавой разливался по жилам. Он сидел на диване, обхватив голову руками. До затуманенного сознания доносились звуки телевизора. Перед глазами все плыло. Хорошо, думал он, как же становится хорошо и спокойно. Забвение – вот, что мне нужно! Всего лишь бутылка коньяка, а этого еще достаточно, чтобы притупить боль.
За окном шумел май, месяц надежды. Последнее время он часто искал утешение в алкоголе, не замечая, что таким образом ищет забвения. Под действием сладкого наркотика проблемы отступали, мрачные краски блекли, а очевидные выводы казались надуманными.
Любовь. Она есть, конечно же, она есть, как же возможна жизнь без любви? Нет, совершенно невозможна! Слезы душили, не давая вдохнуть полной грудью. Горло сжимала безжалостная правда, причиняя боль, а что уж говорить о сердце.
Ничего, я сильный, я смогу. Я смогу вытерпеть если не все, то многое, осталось только решить, что же делать сейчас.
Он уже осознал, что не сможет жить без любви, но ничего не мог поменять в своем прошлом. Сложнее всего оказалось обмануть свое сердце. Кислорода любви становилось все меньше и меньше, и, в конце концов, забвение примет в свои обьятия. Любовь это то, что питало его душу, что давало жизнь. Нет любви – нет жизни. Он разрыдался, стыдясь этой своей слабости. Мужчины редко плачут.
За все нужно платить! За все! Даже за мечты, за мысли, за то, что он посмел сделать или не сделать. Возвращаясь в прошлое он находил там свое предательство, но не мог не возвращаться, ведь там была она.
Она стояла у парапета моста по ту сторону. Сторону, отделяющую ее прежнюю жизнь, которую она хотела оставить позади и новую, если можно назвать то короткое будущее жизнью, когда ноги оттолкнутся от бетона и тело полетит вниз, к темной воде, навстречу к освобождению. Вот и все...
Мало что радовало ее в комфортном существовании череды однообразных дней. Она вглядывалась в темноту воды, а перед глазами проносились, нет, не воспоминания, а сцены несуществующей жизни, вымышленного мира, в котором она когда-то побывала, а потом была изгнана.
- Тебе помочь?
Голос прозвучал близко и девушка вздрогнула. Повернув голову, она увидела самого настоящего головореза. С бритой головой и недельной щетиной, опухшими глазами безумца.
Девушка молчала. Холодный пристальный взгляд мужчины возвращал ее в реальность, так как становилось страшно. Одно дело самой стать на кромку моста, и принять решение. Тут же, одно лишь движение незванного помощника, и не останется никакого выбора.
- Что молчишь? – Ему надоело ждать, а руки чесались толкнуть ее в спину, да так сильно, чтобы полетели брызги во все стороны, брызги черной грязной воды. Но теперь девушка стояла в полоборота. Он видел ее затуманенные болью серые глаза, обветренные покусанные губы, растрепанные короткие волосы. Может она неизлечимо больна? Иначе зачем такой молодой девушке этот мост самоубийц?
Мужчина все так же стоял на мосту. Судя по всему мысли девушки витали в каком-то своем мире, а он смотрел на нее и не мог понять, почему не ушел, не продолжил задавать вопросы, не столкнул ее, в конце концов! И снова возвращаясь в прошлое он находил там свое предательство, но не мог не возвращаться, ведь там была она.
Та, одно присутсвие которой заставляло сильнее биться сердце, биться и трепетать и рваться наружу из грудной клетки. Именно тогда он узнал, что такое летать. Кто знает, какое оно, настоящее счастье?
Под ее контроль он попал ещё при первой встрече. Тогда вокруг всё сразу изменилось. Он шёл к ней долго. Семь длинных лет. И вот он стоял на коленях. Потому, что рядом находилась она. Нужно ли говорить, что он был полностью обнажен и это еще больше подчеркивало контраст между ними, придавало особый привкус их отношениям.
У него опущена голова и он смотрит вниз. Потому, что этому его научили жестокие и такие неожиданные пощечины госпожи. На заведённых назад руках холодно щёлкнули наручники. Что-то изменилось? Да. Он скован. И не только руки. Она сковала его волю! А сопротивление? Ей - нет! Она – Вселенная. Тогда она еще была его вселенной...
Ее изящные утончённые пальцы слегка прижали зажимы наручников и их кольца сжались. Всё! Руки в металлическом капкане. С густым протяжным скрипом распечаталась лента скотча. Каково сейчас ее желание? Заклеить глаза или рот? Его мозг не успевал ответить и скотч быстро, плотно, в несколько обхватов, продолжая протяжно скрипеть, склеил рот.
- Ты можешь его открыть? - Он слышит сводящий с ума ее голос.
Пробует работать челюстью. Нет. Там замок. Второй капкан.
- Хорошо. - Она улыбается. Её пальчики мнут маленький кусочек салфетки. Она прижимает его ноздри! Воздух больше к нему не поступает. Третий капкан. Все! Он полностью в ее руках. Она имеет полный контроль над ним. Страшно?... Нет, страха не было.
Она позволила видеть ее глаза. Сейчас он жил, именно жил этим бездонным взглядом: воздух заканчивался. Мозг стал подавать сигнал опасности. Сильнее, ещё сильнее. Росла волна. Возбуждения? Страха? Удовольствия? Восторга? Паники?
Пальцы разжались. Глубокий, глубокий вдох. Воздух! Не его воздух. Это Она решает, когда ему дышать. Что нужно ещё рабу... может быть свобода в свободе? Ты свободен – лети – говорят ее глаза. Тех крыльев, что она подарила должно хватить на полет в небеса и даже можно спуститься на землю, если ты знаешь правила. А ты не уверен, что знаешь и что хочешь знать...
- Подышал? – Насмешка сквозила в ее голосе, пробиваясь сквозь возбуждение. Ей нравилось открывать в нем новые ощущения, подводя к грани. Кусочек салфетки снова быстро, сильно зажал ноздри.
Он почему-то почувствовал, что сейчас время остановится. Ее глаза притягивали, засасывали, властвовали. Вот-вот и он утонет в них, они поглотят его сознание.
Воздуха уже не было. Его не то чтобы не хватало, его в организме больше не было вообще. Тело задёргалось, напрягаясь до предела, каждая мышца, каждая клеточка. Он поднял голову и посмотрел в ее глаза и нашел там воздух! Ее синие глаза его питали, они его контролировали! Они им управляли!
Пауза затягивалась. Напряжение до судороги. Пик! Он дышит. Он снова дышит. Она ему позволила. У нее была полная власть над ним, власть, которой он тогда еще не избегал. Кто знает, какое оно, это счастье...
Рывком он обхватил девушку за талию и следующим движением перетянул ее через парапет, к себе. Теплая живая, она вздрагивала у него на плече, и он не мог понять то ли плакала, то ли просто дрожала. Потом подняла на него глаза. Они оказались не серыми, а голубыми.
- Ты... – Ее голос напомнил тот, другой, и он вздрогнул всем телом. И даже подумал, что сходит с ума, и эта незнакомая молодая женщина – это Она и она узнала его. Девушка зачем-то потрогала его за голову. – Ты совсем не лысый, у тебя просто короткие волосы.
Она улыбалась, и слезы катились по ее щекам. Вдалеке загремела гроза. И запрокинув голову назад, они посмотрели в небо. Ведь никто не знает какое оно, счастье.
Это произведение графомании было написано в странном таком соавторстве... отсроченной давности.
LA , февраль 2012