16. Ночной
Наше безмолвное совещание продолжалось почти до рассвета. Надо сказать, оно было довольно вялым. Непросто выработать совместное решение, когда в твоём распоряжении лишь жесты, да отдельные нечленораздельные звуки. Несколько раз мы даже прерывали совет и надолго разбредались каждый по своим делам. Вообще, за последние дни мы успели сильно устать друг от друга. Обычно мы гораздо реже общаемся, иногда по много дней и ночей находясь в полном одиночестве. Не в наших обычаях собираться большими стадами, как поступают олени или гуси. Старик рассказывал, что некоторые из нас порой на много сезонов покидают своих сородичей и, если возвращаются назад, то их уже бывает некому узнать – уйдя молодыми, они могут вернуться совершенно древними и не застать в живых тех, которых когда-то знали.
В час, когда на фоне серой мглы стали различимы верхушки прибрежных елей, мы отправились в путь. Все втроём. Сначала шли от опушки мимо логовища беспалых в том направлении, где лес смыкается с берегом большой воды. Туда, как мы знали, направились все шестеро беспалых. И один из них присоединился к остальным пятерым непосредственно в логовище. Тот, чьи ступни так странно пахли.
На развилке тропы, как показали следы, беспалые разделились. Пятеро нам уже знакомых отправились по тропе вдоль берега, а загадочный шестой пошёл вглубь леса. Я в тот момент ещё не понимал, какая существует связь между ним и тем беспалым, предмет которого находился за моей щекой, но чувствовал, что она, безусловно, есть. Неясно было и то, как представляли эту связь старик с девочкой. Наверное, как-то представляли, но, скорее всего, каждый по-своему. Во всяком случае, в том, что следует идти именно за этим беспалым, все были единодушны.
Наш путь пролегал по болотистой тропе, которая петляла между кочками с росшими на них ягодами. Ими можно было лакомиться, не снижая темпа движения. Я всегда любил ходить по болоту – там почва очень мягкая и по ней приятно ступать. Правда, немного досаждают насекомые, но это беда небольшая. Мы же не олени, страдающие от того, что насекомые забираются к ним в ноздри, и оленям становится трудно дышать. У оленей нет пальцев, которыми можно ловко доставать насекомых из любых мест, а у нас они есть. Всё же интересно как беспалые выковыривают насекомых из носа и ушей, когда их руки заняты созданием предметов. Вот если бы пальцы росли у них и на ногах, тогда бы…
Впрочем, отсутствие этих пальцев ещё никто не доказал. Вот я же видел однажды пальцы на ногах у беспалого! И старик говорит…
От размышлений о строении тела беспалых меня отвлекла девочка. Она издала тихий предупредительный звук и подняла руку вверх. Это означало, что мы должны остановиться и сосредоточить своё внимание на последующих её действиях.
Я и старик послушно остановились и видели, как она длинными прыжками поскакала в сторону от тропы по направлению к блестевшей сквозь древесные стволы воде. Я тогда тоже понял, что этот странный беспалый поворачивал к воде, и сейчас надо было узнать, зачем он это сделал.
Какая чуткая эта наша девочка! Я всегда предполагал, что её чутьё развито сильнее, чем у меня и старика. Ну, старик-то понятно! Старик – он и есть старик. Он мудрый, но чует не очень хорошо. Может как раз потому, что мудрый? Вот и теперь было непонятно, почуял ли он, что беспалый производил здесь маневр или не почуял. Я видел, как он засунул палец в глубину волосатой ноздри и достал оттуда очень много лишнего, мешающего тонко чуять, потом всё добытое съел. Помогло ему это или нет – не знаю!
Между тем, девочка допрыгала до самой воды, остановилась на мгновение и снова подняла руку вверх. Теперь по этому сигналу мы должны были подойти к ней, что мы со стариком и не замедлили исполнить. Там у самой кромки воды на узкой полоске влажного песка чётко отпечатались следы обеих ног беспалого. Вероятно, он здесь пил воду. И форма этих следов совершенно не отличалась от формы следов нашего беспалого. У меня хорошая память – без сомнения, это были те же самые следы! Но тогда как же быть с новым запахом?!
Это открытие сделало наше предприятие ещё более интригующим, и, хотя ясности не добавилось, тем не менее, мы с удвоенной энергией поскакали по следам дальше.
Я шёл в нашей группе замыкающим, продолжая усиленно размышлять о происходящем. И у меня оформилось несколько вариантов развития событий последнего дня.
Вариант первый: беспалый умер по причине поломки его предмета. Теперь он лежит в высоком логовище или его окрестностях. Другой беспалый, каким-то образом унаследовавший только форму ступней умершего, но не их запах, идёт в данном направлении. Но откуда он мог взяться? Может старая самка умеет быстро рожать беспалых? Как-то не очень верится!
Вариант второй: Новый беспалый, непонятным путём появившийся в логовище, несёт в своём коконе умершего беспалого. Ибо запах прежнего беспалого не исчез бесследно. Но он - этот запах вовсе не является запахом мертвечины. Получается, старый беспалый совсем не мёртвый, а просто беспомощный. Тогда куда же его тащат? И кто?
И, наконец, вариант третий: Старая самка убила беспалого – ведь старик рассказывал, что они могут убивать друг друга. А что? Она производит впечатление очень сильной и умной особи. Ходит гораздо правильнее, чем другие беспалые. Ноги её красиво изогнуты. В руках у старой самки острый блестящий предмет – штука опасная, а во рту никогда не гаснущая зловонная палочка, сильно не похожая, на те, которые выплёвывают. В момент этого убийства и сломался предмет беспалого. Потом самка схватила кокон убитого и понесла его прятать. При этом, чтобы нас запутать, хитроумно нацепила на себя ступни беспалого, предварительно пропитав их своим запахом. Ведь запах самки и взаправду чем-то напоминает запах этих следов. На самом деле сейчас мы идём по следам старой самки и скоро должны её догнать. Но тогда почему, когда мы стояли у логовища, нам казалось, что старая самка находится внутри него? А вот в этом-то, возможно, и заключается её коварство!
Я настолько увлёкся своими рассуждениями, что порой даже забывал по ходу движения срывать с кустов ягоду.
Тропа стала подниматься в гору; мы шли по ней пока не достигли места отдыха беспалого. Здесь он создал огонь, а затем поглощал пищу.
Угли сгоревших поленьев давно остыли и среди них мы не нашли ничего не только интересного, но даже каким-то образом объясняющего состояние беспалого или его планы. Пришлось отправляться дальше.
Беспалый двигался на закат. Чуть выше своей стоянки он перешёл ручей, потом опять спустился ниже и направился вдоль кромки леса. Было ясно, что он уже где-то близко, но только почти подойдя к большому куску снега, оказавшегося на нашем пути, мы обнаружили признаки того, что беспалый теперь находится здесь.
На плоской вершине утёса, возвышающегося над снегом, стояло его логовище. Сам загадочный беспалый находился внутри и, по всем признакам, спал. Созданный им накануне огонь почти потух, только слабо дымились головешки. И ещё я сделал вывод, что беспалый, прежде чем забираться на утёс, спускался в русло ручья.
Зачем он это делал? В таких ручьях никогда не водится рыба. И вообще – для чего он спрятался на этом утёсе? Мог бы устроить себе отдых чуть далее. Там гораздо удобнее.
Или у него есть основание прятаться?!
К тому времени как мы обнаружили стоянку беспалого, стало совсем светло. Посовещавшись с помощью жестов, мы решили, что теперь пора устраиваться для сна. Там – во сне и обсудим наши дальнейшие шаги.
Мы выбрали место и все втроём приняли соответствующие позы поблизости друг от друга. Но, уже засыпая, я обнаружил, что девочки рядом нет.
Опять куда-то ушла! Вот же непоседа! Ну да ладно, мне-то до неё какое дело – пусть идёт!
«Каль-каль-каль!» – сказал я себе и заснул.
* * *
Войдя в контакт со стариком, я, прежде всего, поделился с ним своими версиями относительно того, что могло случиться с нашим беспалым. Но оказалось, что он не поддерживал ни одну из них. Старик просто не допускал ничего подобного! Он был твёрдо убеждён, что беспалый, находящийся сейчас на вершине утёса и беспалый, утерявший свой предмет – суть один и тот же беспалый. И знал об этом уже возле логовища, только не нашёл способа мне это сообщить. Да и не считал необходимым. Всё равно ведь мы отправились на его поиски! Поэтому его совсем не удивило открытие девочкой чёткого отпечатка стоп у воды.
- У меня нет сомнений, что это тот же беспалый! – сказал старик, - Единственно, что здесь не ясно, так это то, зачем он изменил запах своих стоп, и связано ли это с поломкой предмета или имеется другая причина. Вот что надо выяснить теперь! Что же касается тебя, то твоя беда лишь в том, что ты давно уже не детёныш и пока ещё не старик. Но это поправимо!
- Как так?! – не понял я.
- Видишь ли! Только будучи детёнышами и стариками мы живём полноценной жизнью. Первые острее чувствуют, а вторые мудры. И то и другое даёт преимущества перед теми, кто находится в других возрастах.
- По-твоему выходит, что девочка тоже давно поняла, что беспалый не умер, и мы преследуем именно его? – спросил я его.
- Думаю, это так! Впрочем, можешь узнать у неё об этом сам.
- Ладно, узнаю. А, кстати, и ты знай, что её сейчас нет рядом с нами! Она куда-то ушла, когда мы засыпали.
- И это мне известно! – ответил старик.
И, помолчав, добавил.
- Полагаю, девочка не только хочет первой из нас увидеть беспалого. Сдаётся мне, что она задумала что-то ещё!
- Чего такого девочка могла задумать?
- А вот этого я не знаю. Не спросить ли тебе об этом её саму?!
Старик снова надолго замолчал, он, будто больше не собирался продолжать наш разговор, но потом, видимо, передумал. И я сначала не очень-то понял, куда он клонит.
- Делать выводы, основанные на рассуждениях, - сказал старик, - это далеко не самый лучший способ увидеть истину. Обладающий развитым чутьём, равно как и мудростью не нуждается в рассуждениях – он и так знает всё. Думаю, способность ко всякого рода рассуждениям как мы, так и беспалые унаследовали от нашего общего предка. Позднее беспалые развили в себе это свойство сильнее, чем мы – но для них это явилось необходимостью, раз они захотели повысить своё благополучие за счёт обладания предметами. Тут волей-неволей станешь рассуждать, какой предмет выгодней схватить из их необъятного множества! Нам же всё это ни к чему, во всяком случае, не жизненно важно. Вот сейчас ты рассуждаешь, рассуждаю и я. Мы строим предположения о свойствах связи некоего предмета с беспалым. Но можем закончить рассуждать в любой момент и вернуться к своим повседневным занятиям, и это ничего не изменит в нашей жизни. Нам от этого не станет хуже – наоборот, это высвободит время для накопления мудрости и будет способствовать лучшему сохранению заложенных в нас при рождении способностей чувствовать. Более того! Рассуждения не только могут оказаться бесполезными в решении важных вопросов. Они порой способны завести нас так далеко от истины, что назад можно и не возвратиться! Это – не просто слова! Однажды я чуть не отправился туда, где вечный сон, а произошло всё только по причине моего чрезмерного пристрастия к рассуждениям.
Теплофизика. Опасный эксперимент
- Случилось это давно и далеко отсюда! – так начал старик свой рассказ, - Я был тогда ещё молод и не опытен, совсем как ты. Но очень любопытен, а потому не упускал случая поразмышлять, рассуждая сам с собой на разные темы.
Однажды в начале сезона холодов я, предчувствуя наступление жестоких морозов, спешил в направлении полудня в надежде отыскать более тёплые места, где можно было бы легче пережить это холод. Я шел много дней и ночей, задерживаясь только для того, чтобы добыть себе пищу. Но всё равно долго не мог достичь тепла, морозы лишь усиливались. Однажды ночью я обошёл довольно большое скопление логовищ беспалых, потом перебрался по льду через замерзшую реку и оказался на лесной поляне, где стояло ещё одно логовище, сооружённое из древесных стволов. Оно было совсем маленьким это одинокое логовище. Вряд ли туда могло поместиться много беспалых, даже если бы они тесно прижались друг к другу.
Как я определил, подойдя поближе, в логовище находился всего один беспалый. Из любопытства я приник ко льду, закрывающему единственное отверстие в логовище, и стал наблюдать за тем, что творилось внутри.
Беспалый сидел в углу логовища и разделывал мелкую добычу, снимая с неё шкуру. Но меня больше интересовал не сам беспалый, а нечто совсем другое. Посередине логовища в груде камней, сложенных особым образом, горел яркий огонь. Значит, там должно было быть очень тепло. И ещё я обнаружил вверху логовища отверстие, через которое дым от этого огня устремлялся наружу.
Желая поподробнее рассмотреть, как это всё устроено, я взобрался на логовище, причинив при этом немало беспокойства находившемуся в нём беспалому. Из отверстия валил едкий дым вперемешку с искрами. Запах дыма, разумеется, неприятен, но зато рядом с отверстием было несколько теплее, чем вдали от него. И я скоротал эту ночь, греясь теплом огня беспалого.
Утром я видел, как беспалый уходил из логовища, привязав к ногам плоские деревяшки. Едва дождавшись, когда он скроется под пологом леса, я проник в логовище и сразу же приблизился к продолжавшему догорать огню. Как мне стало тепло! Лёд на моей шерсти быстро оттаял и теперь стекал ручейками на землю. Я пошарил вокруг и нашёл в логовище немало вкусных вещей, которые немедленно съел. К теплу добавилась и сытость.
Ох! Лучше бы мне было тогда удовольствоваться тем, что я неожиданно получил! Но меня подвела моя склонность к рассуждениям. Глядя на почти угасший огонь, я понимал, что скоро здесь настанет почти такой же холод, как снаружи. Я напряжённо размышлял, каким образом можно продлить это блаженное состояние теплоты в теле. Подкинуть дрова в огонь я не решался, так как никогда не пробовал этого делать, да я бы и не сумел. И ещё было немного страшно. Потом стал рассуждать о том, почему тепло должно исчезнуть из логовища и путём этих рассуждений пришёл к выводу о том, что оно вылетает из отверстия вверху. И я даже придумал, как этого избежать.
Немного поколебавшись, я выбрался наружу, и снова взобрался на логовище, прихватив с собой большой кусок мха. Этим мхом я и заткнул отверстие для дыма. Теперь всё тепло должно было остаться внутри.
Я спрыгнул с логовища и вошёл внутрь него. Там оказалось больше дыма, чем было раньше, но это меня не сильно удручило, так как я знал, что скоро он должен будет просочиться сквозь щели или осесть понизу. Нового дыма много не добавится – ведь дрова почти прогорели. Зато тепло продержится долго! Прыгнув на какой-то настил, я обнаружил там несколько звериных шкур. И, когда натянул их на себя, стало ещё теплее. Потом закрыл глаза, чтобы они не слезились от дыма и вскоре почувствовал, что быстро засыпаю.
Как-то уж очень стремительно я засыпал в этом тёплом логовище. Меня данный факт, конечно, несколько насторожил, но было так хорошо, что не хотелось думать ни о чём неприятном. А потом неожиданно наступила темнота!
Не знаю, сколько я плавал в это темноте, только снова осознал себя, когда ударился спиной о землю. Сразу понял, что это вернувшийся беспалый вытаскивает меня за ноги из логовища. Я всё чувствовал, но не мог пошевелиться. Такая слабость разливалась по всему телу, а в голове стучали друг об друга огромные камни. Беспалому, наконец, удалось вытащить меня за пределы логовища. Он, наверное, подумал, что я умер, поэтому просто оставил лежать на морозе, а сам куда-то ушёл. Я был так слаб, ничего не мог предпринять, хотелось только спать, хотя и знал, что теперь спать не следует. Но всё равно заснул.
В очередной раз сознание вернулось ко мне уже в каком-то другом логовище. Там было достаточно тепло, во всяком случае, теплее, чем снаружи. Я окончательно уверился, что беспалый принял меня за мёртвого, так как рядом со мной лежал ещё один беспалый – не тот, который был в лесном логовище, а совсем другой, мне незнакомый. И он был действительно мёртв – лежал на спине, оскалившись и устремив вверх застывший взгляд.
Я был ещё очень слабым, в животе болело, в голове стучало, но уже не так громко. Решил, что должен здесь отлежаться до полного выздоровления. В логовище было хорошо, никто меня не беспокоил, от мёртвого беспалого пахло гораздо лучше, чем пахло бы от живого. Позднее я даже немного задремал.
Но вот что-то изменилось в логовище. Вспыхнул яркий свет и вошёл ещё один беспалый. Старый и седой. Он был весь в белом, а глаза его оказались прикрытыми двумя круглыми ледышками. Итак, он стоял, а я продолжал неподвижно лежать. Мы долго смотрели друг на друга – он сквозь ледышки, а я через чуть приоткрытые веки, казалось, не испытывая никакой обоюдной вражды.
Только я до сих пор не понимаю, зачем беспалый это сделал!
Он извлёк откуда-то этот блестящий острый предмет, подобный тому, каким они снимают со зверей шкуры, повертел его в пальцах, вздохнул, потом произнёс нечто подобное звуку «Ну-с!» и вдруг с силой вонзил этот предмет мне в грудь. Да ещё провёл им вниз к животу!
Я этот его «ну-с» запомнил очень хорошо и уже никогда не забуду!
Тут силы внезапно вернулись ко мне. Я взревел, вскочил на ноги, отбросил беспалого и кинулся вон из логовища.
Логовище оказалось больше, чем можно было предполагать. Я даже сначала запутался в его переходах. Круша всё, что попадалось на пути, я, наконец, выскочил наружу, разбив очередной лёд, сильно об него расцарапавшись. И поскакал в направлении видневшегося леса. По пути мне попалось много беспалых. Увидев меня, некоторые из них разбегались, а некоторые наоборот останавливались и начинали пронзительно кричать.
Но вот ряд логовищ кончился и беспалых не стало. Я ступил на лёд реки и долго шёл по нему, обагряя снег собственной кровью, пока не решил, что нахожусь в безопасности. Там в обрыве берега я соорудил себе временное убежище и долго лечился от раны и последствий неосмотрительного сна в логовище. Почти весь сезон холодов ел одну глину и исхудал так, что просвечивали кости сквозь кожу. Но обошлось, и я окончательно выздоровел, только рубец на груди до сих пор остался – ты его видел.
Вот как бывает, когда начинаешь рассуждать, не имея достаточно мудрости.