Воспоминание.
Это совсем небольшой городок, в нём нет места надолго оставаться чужим. Куда бы ты ни уехал, взгляд с провинциальной радостью задержится - узнает своего. Хороший городок. Я помню его. Тогда я работал шофёром. Старый тендер, отношения с которым держались на взаимном безрассудном доверии, лихо слетал по длинному спуску, и, когда наше дыхание становилось ровнее, появлялся Иерухам*. Я помню тебя, город в пустыне, флагоносец Звезды Сиона. Помню, в полдень, жаркий, как сон Востока, я зашёл в тускло подсвеченную лавку купить банку кока-колы у смуглого старца в толстых очках, и увидел на прилавке настоящие деревянные счёты и нож-гильотину, каким разрезают напополам буханку, потому что дети давно разъехались, а Менахем… Как здоровье, Жаклин?, вот возьми баночку сардин, тех самых, как в Марокко.
Встреча.
Много лет прошло. Всё осталось тем же, всё стало другим.
Новый год деревьев. Новый пять тысяч семьсот семьдесят второй год деревьев. Пятнадцатое Швата*. Завтра утром в парке (там есть искусственное озеро и раскопки эпохи халколита) будут сажать деревья и пойдут смотреть на те, что посадили в прошлом году, и раньше. Это утром, а сейчас – люди собираются в клубе.
Зал с очень высоким потолком, круглые столы, фрукты на столах. Все давно знакомы друг с другом, но стараются говорить тихо – гулкий воздух неоднороден и шаток, сказанное слово отлетит упругим шершавым мячом и где-то там, в противоположном конце зала отзовётся коварно и насмешливо у другого стола новым смыслом и звуком.
Орли.
Её речь похожа на имя – начинается сверху и отовсюду, не заботясь об узнавании, а потом облегчённо и чуть насмешливо проливается во влажный февраль быстрым потоком. Минута коротких фраз исчезает, не пообещав вернуться. Высокая фигура Орли движется между столов к сцене, примыкающей к восточной стене. Около каждого стола на её губах теплеет улыбка, наделяя гостей мерой доверия.
Юля.
«Иерухам - маленький городок, в нём нет достаточно места долго оставаться чужим. В Тель Авиве, в Эйлате, да где угодно, всегда без ошибки узнаёшь своих», - говорит Юля. Юля – художник. Она сидит за нашим столиком. Юля пишет пустыню и своих соседей, дождь в январе и рассвет над Большим Махтешем*. Она научилась технике римской мозаики, потому что римская мозаика очень подходит для оформления школы в Иерухаме. Следующее её панно – символы колен Израиля. "Нет, мне совсем не нравится то, что сделал Шагал в Адасе Эйн Карем*", - и мне становится жаль, что я столько лет отмалчивался, когда речь заходила о великом художнике.
Ави.
Ави слегка простужен. Это очень молодой пайтан*. На его щеках румянец, у него чёрные глаза, и он очень хорош в своём тёмно-синем костюме и свитере "под горло" под пиджаком . Он слегка простужен. Но у него, всё равно, очень красивый голос. Динамики сомнительного качества, а он вполне мог бы и без микрофона, зачем? - у Ави красивый сильный голос, хотя он и простужен слегка. Ави любит петь, и в Иерухаме очень любят, как поёт Ави. Он делает глоток красного вина, выжатого из плода лозы, выросшей на склонах Иудейских гор, и быстро поднимается на сцену, примыкающую к восточной стене зала. "Возьму от плодов нашей земли, произнесу благословение, и Бог спасёт эту землю от всякой беды и нас защитит от замышляющих зло."
Дэби.
На самом деле её имя Двора, Дебора, но для всех она – Дэби. Дэби невысокого роста. На ней светлые брюки со стрелкой, просторная лёгкая блузка цвета французской провинции начала прошлого века, нарисованной не на заказ. Её присутствие зримо меняет пространство – свет и воздух приходят в некое плавное движение, пока, наконец, не принимают особую структуру, удобную для Дэби. Пожатие её руки тёплое и сильное. Улыбка за стёклами очков вызывает мысли о долгих вечерних беседах, больших чашках, от которых поднимается густой пар и рассказах о людях, с которыми сводила долгая уже жизнь.
Возвращение.
Лучи наших фар натянулись и дрогнули белым, как струны - первая и вторая. Закончился вечер. Дорога обратно. Прямая улица пересекает Иерухам с севера на юг. Потемнели до утра финиковые пальмы и фасад клуба. На правой стороне опустились старые железные жалюзи под тускло подсвеченной вывеской продуктовой лавки.
Иерухам – город развития в пустыне Негев.
Шват – зимний месяц еврейского календаря, пятнадцатое швата – праздник Земли Израиля, новый год деревьев.
Махтеш – иврит, каньон, провал в земной коре, образовавшийся в результате оседания мягких пород под тяжестью твёрдых. Природное явление, уникальное для пустыни Негев.
Адаса Эйн Карем – больница в Иерусалиме, витражи синагоги в которой выполнены Марком Шагалом на мотивы символов колен Израиля.
пайтан – иврит, певец, исполнитель еврейских песен религиозного содержания.
«Атид Бамидбар» - иврит, Будущее Пустыни, - объединение общественных организаций на юге Израиля.