Я часто думаю о том, что значит счастье. Если верить Фасмеру, это слово происходит от санскритского su- "хороший" + *сеstь "часть", т. е. «хороший удел», сча;стье – первонач. «доля, совместное участие» или «причастный». Причастный чему? Имеющий часть чего? Очевидно, жизни. Счастливый – довольный, выпавшей ему долей. Жаль, но не все так просто. Как быть сопричастным жизни, частью которой являешься сам? Выходит, счастливый – это хлеб, сам себя испекающий, и поедающий себя сам. Как бы замкнутый в себе. Интересно, что в Упанишадах Бог мыслится как воплощённый голод:
«Вначале здесь не было ничего. [Все] это было окутано смертью или голодом, ибо голод – это смерть. Голод пожелал: “Пусть я стану воплощенным” – и сотворил разум. <…> Он сотворил все, что существует здесь: ричи, яджусы, саманы, заклинания, жертвоприношения, людей, скот. Все, что он произвел, он решил пожрать. Поистине, он поедает все» (Брихадараньяка Упанишада. Раздел Мадху. Гл. 1. Вторая брахмана, 2, 5).
Именно таковым Кришна предстаёт перед своим учеником Арджуной в мистическом видении, открывающем так называемую «вселенскую форму» Кришны. В священном ужасе видит Арджуна грандиозный чудовищный коллаж из тел, рук, ног, ртов, клыков, глаз, – наполняющий всё пространство между небом и землёй. В отверстые рты этого вселенского чудовища втекают потоки людей и целые миры – «Вступают поспешно в Твои зевы с торчащими клыками, наводящими ужас, некоторые, повиснув между зубов, виднеются с размозженными головами. <…> Отовсюду Ты облизываешь миры, их целиком поглощая пламенными устами» (Бхагавадгита. XI, 27, 30). Бог Упанишад воплощен в каждом из поглощаемых им миров. Он – полон самим собой, питается собой, мыслит сам себя, и потому счастлив.
Я счастлив, когда «я тот, кем я должен быть» по моему же разумению.
«Я есмь хлеб жизни» - говорит Христос. (Ин, 6, 25). Христианин счастлив, принимая в себя кровь и плоть Бога, причастием Христовых тайн (жертве и чуду Воскресения Христа, дающих верующему надежду на вечную жизнь). Счастье верующего – обрести себя в Боге, а Бога в себе, его счастье – соучастие в божественном начале. А как быть с неверующим?
Мы наблюдаем за счастьем ребенка. Каждый момент этого счастья – сопричастность жизни им проживаемой и наблюдаемой. Он субъект и объект собственного бытия. Ребенок не оценивает жизнь, не предъявляет ей требований, не ищет условий. Моя жизнь такая или эдакая, складывается так или эдак, – все это не о малых детях. Дети ещё причастны всей непрожитой ими жизни и этим счастливы. Они ещё не успели принять или не принять своей участи и этим счастливы. Они – неразделенный хлеб. Они сами-себе-бытие.
Не могу быть счастливым без тебя – значит мне тесно в себе, значит, жизнь, некогда бывшая мной и целым, распалась на много незнакомых мне осколков. Мне мало себя. Поэтому, сливаясь, входя в тебя, прибывая в тебе мыслью, телом, словом, дыханием, я перестаю быть собой, выхожу за свои границы. В тебе я пытаюсь собрать себя заново. Найти себя.
Любопытно, так же нередко я слышу, фразу: "Когда ты несчастен, не зацикливайся, надо просто отвлечься". Отвлечься, - вот ещё одно слово, которое живо меня интересует. Отвлечься - позволить некоему влечению (=увлечению, развлечению) разорвать твою связь с собой. Притворно или реально, в конце, концов, не важно. Ребенок заплакал, но вот он увлечен или отвлечен игрушкой. Все чувства и мысли его временно сосредоточены на этом внешнем. Он счастлив? Нет. Он именно от-влечен чем-то от ощущения неделимости своего бытия. И потому отвлекаться можно долго, но разделив, разбросав себя на разного рода у-, от- и раз-влечения, себя легче потерять, чем найти.
Отвлечение - как отлучение. В нем (отвлечении) хочется подразумевать существование иной воли, хотя, такое впечатление могло сложится из-за незамысловатой ассоциации: "влечь" - тянуть, удерживать, звать...
Но тогда как можно отвлечься самому? Просто самому отдать себя в руки чему-то и позволить ему властвовать над собою?
Всегда думал, что «счастливый – довольный». До-вольный - как испытывающий свою волю, свое «жажду»: вот оно осуществляется и наступает довольство как присутствие внутри своего мирка, мирке своей воли.
Задумайтесь, имеет ли сам паттерн счастья (как всеобщей участи, участия) некий прообраз, всеобщий эквивалент? Что чаще всего рисует человек, когда его просят нарисовать счастье? Как ни странно, человек рисует солнце.
Разумеется, «по ту сторону Атлантики солярный культ развился лишь в Мексике и в Перу, у двух единственных в Америке «цивилизованных» народов». К тому же, «в отличие от уранических по своей структуре богов, чьи следы Мы находим практически повсеместно, образы солярных божеств встречаются довольно редко». (Илеаде Мирча. Трактат по истории религий. Т.1. гл.3. СПб, 1999). Однако, мы не можем отрицать тот факт, что архетипом счастья в нашей (индо-европейской, иудо-христианской) Цивилизации является солнце.
Вот лишь некоторые тому примеры: Ра – верховное божество древних египтян. Его имя означает «солнце» (коптское PH). Центром культа был Гелиополь, где Ра был отождествлён с более древним местным солнечным божеством, Атумом, и где ему были посвящены, как его воплощения, птица Феникс, бык Мневис и обелиск Бен-Бен. В других религиозных центрах Ра в русле религиозного синкретизма также сопоставлялся с местными божествами света: Амоном (в Фивах), под именем Амона-Ра, Хнумом (в Элефантине) — в форме Хнума-Ра, Гором — в форме Ра-Хорахти. Последнее сопоставление было особенно распространено.
Считается, что утверждению верховенства Ра способствовала мистика верховной власти (поскольку правитель отождествлялся с Солнцем). Но это кажется мне вольной подменой причины и следствия. Фараон отождествлялся с солнцем именно потому, что по движению этого святила (как и во множестве иных цивилизаций) отсчитывались годовые циклы, связанные с плодородием. Фараон, Сын Солнца – Император Китая или «Красно солнышко» Князь киевский, были почитаемы, как метонимия святила, дарящего жизнь и счастье. Святила, от которого зависит наша участь.
Коль скоро мы коснулись Египта с солнечным культом, грех не сказать об Эхнатоне и его гимнах Солнцу.
Исследователи часто проводят сопоставления между одним из Гимнов Эхнатона и 103тьим Псалмом. Не можем избежать этого и мы. Однако прежде чем привести этот пример, необходимо помнить, что Гимн Божеству, будь то Омон-Ра (Атон) или Яхве – есть ритуальная форма жертвоприношения. Приношение слова в жертву Богу: «Гимн состоит из того, что поэт говорит о себе, что славит, величает, поет: Достойно есть яко блажити тя Богородицу… сущую Богородицу тя величаем. Первая мандала Ригведы начинается: я воспеваю Агни. […] может быть первый фильтр поэзии «овнешнение», увидение себя всего. Это правило грамотности сформулировано, однако не в поэзии, а в философии, узнай себя, и в религии, внемли себе. Славословие как дар Богам, Воспевание вообще: одно и то же слово работает дважды. Это метафора без метафоры или до метафоры: смысл слова тот же не другой как слова пою, зову, и он же совсем другой, настолько, что образуется в нем самом такая дистанция, куда заведомо может войти любая метафора. В слове на наших глазах рождается божественность. В превращении гимна в Гимн рождается Божество. Переход скачок здесь неуловимый, из речи в Речь в одном и том же слове». (Бибихин В.В. Грамматика поэзии. Спб., 2009).
Знакомясь с гимном Эхнатона солнцу нельзя не заметить его со 103-м псалмом:
Гимн: Львы покидают в свои логова, Змеи жалят людей во мраке, когда приходит ночь и земля погружается в молчание, ибо создатель всего покинул небосвод.
Псалом: Ты простираешь тьму – и бывает ночь: во время нее бродят все лесные звери, Львы с рыком выходят на охоту и Бог дает им пищу.
Гимн: Озаряется земля, когда ты восходишь на небосклоне; Ты сияешь, как солнечный диск, Ты разгоняешь мрак, щедро посылая лучи свои, и обе Земли просыпаются, ликуя, и поднимаются на ноги. Ты разбудил их – и они омывают тела свои и берут одежду свою. Руки их протянуты к тебе, они прославляют тебя, когда ты сияешь надо всей землей, и трудятся они, выполняя свои работы.
Псалом: Восходит солнце, и они собираются и ложатся в свои логовища; Выходит человек на дело свое и на работу свою до вечера.
Гимн: Скот радуется на лугах своих, деревья и травы зеленеют, птицы вылетают из гнезд своих, и крылья их славят тебя.
Все животные прыгают на ногах своих, все крылатое летает на крыльях своих – все оживают, когда озаришь ты их сияньем своим.
Псалом: Насыщаются древа Господа, кедры ливанские, которые он насадил. На них гнездятся птицы… Высокие горы – сернам…
Гимн: Суда плывут на север и на юг, все пути открыты, когда ты сияешь. Рыбы в реке резвятся пред ликом твоим, лучи твои проницают глубь морскую.
Псалом: Это – море великое и пространное: там пресмыкающиеся, которым нет числа, животные малые и большие, там плавают корабли и играет Левиафан.
Гимн: Ты был один – и сотворил землю по желанию сердца твоего, землю с людьми, скотом и всеми животными, которые ступают ногами своими внизу и летают на крыльях своих вверху.
Псалом: Как многочисленны дела Твои, Господи! Все сотворил ты премудро; земля полна произведений твоих.
Гимн: Ты даровал небесам их Нил, чтобы падал он наземь, – и вот на горах волны, подобные волнам морским, и они напоят поле каждого в местности его. Как прекрасны предначертания твои, владыка вечности! Нил на небе – для чужестранцев и для диких животных о четырех ногах, а Нил, выходящий из преисподней, – для Земли Возлюбленной.
Псалом: Ты наполняешь горы с высот Твоих, плодами дел твоих насыщается земля. Ты произращаешь траву для скота и зелень на пользу человека, чтобы произвести из земли пищу…
Гимн: Ты установил ход времени, чтобы вновь и вновь рождалось сотворенное тобою, – установил зиму, чтобы охладить пашни свои, жару, чтобы(зрели посевы).
Псалом: Ты сотворил луну для указания времени, солнце знает свой запад…
Гимн: Города и селения, поля и дороги и Река созерцают тебя, каждое око устремлено к тебе, когда ты, диск дневного солнца, поднимаешься на небо.
По сути оба этих сакральных текста являются обращением к Тому, кто «испускает свет, и имеет святило в руке своей».
Однако, солнце, властвует не только нашей земной участью: «Заход Солнца, - читаем у того же Илиаде, - воспринимается не как «смерть», но как нисхождение светила в подземную область, в царство мертвых. Солнце обладает особой привилегией, недоступной для Луны: оно пересекает «ад», не проходя при этом само через состояние смерти. И, тем не менее, предустановленный путь Солнца через подземные области сообщает ему связь со сферой загробного, потустороннего. А значит, солнце — в качестве верховного существа или оплодотворителя обнаруживает определенную амбивалентность, благодаря которой и открываются новые перспективы для дальнейших модификаций его религиозного смысла».
Солнце, хотя и является бессмертным, каждую ночь нисходит в царство мертвых, и уводит с собой людей и после заката. Таковы были представления египтян о путешествии Ра в мир мертвых, скандинавы и германцы, так же предавали тела воинов огню, поджигая ладьи, отправлявшиеся по водам на встречу солнцу. Согласно исламской традиции умерший должен быть похоронен до захода солнца. Дающее жизнь святило – сопровождает нас в «долине смертной тени», оно способно вести души через область «ада» и с наступлением дня возвращать их к свету Солнце влечет за собой, оно «вдыхает» в души живых ту же легкость, с которой оно само ведет души умерших через «солнечные врата».
Мистерия воскресения солнечного божества возвращает нас к образу «Солнца Правды» - Иисуса Христа, после жертвенной смерти сошедшего в Ад, дабы освободить томящихся там ветхозаветных праведников. Солярный статус Христа подтверждается не только торжеством Воскресения Бога на рассвете и Рождеством, совпадающим по грегорианскому календарю с зимним солнцестоянием (до Р.Х. 24-25 декабря – День, посвященный солнечному Богу Митре). Дело так же и в том, что Аполло;н («лучезарный») наделен как минимум двумя эпитетами, роднящими его со Христом: Аполлон – охранитель [людских] стад и судья справедливый . Сравните это с библейским «Пастырь добрый»: «Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин.10:11) «Как пастырь Он будет пасти стадо Свое; агнцев будет брать на руки и носить на груди Своей, и водить дойных» (Ис.40:11) «Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться» (Пс.22:1) и «Все мы предстанем на суд Христов – ибо Он – судия праведный» (Рим 14,10-11).
Безусловно, сопоставление Христа и Аполлона не безоговорочно: традиционное отождествление всё же выглядит как Осирис – Дионис – Христос. Смерть - воскрешение. У греков в элевсинских мистериях душа-Персефона уходит в Аид с Гадесом, возрождается с Дионисом.
Дело в том, что Образ Христа не просто сопоставим с Аполлоном. Во Христе неожиданно сближаются Аполлон и Дионис. У эллинов Канонические жертвы делились на две категории: злаки и благовония, то есть ладан и мирра, и — пшеница, ячмень, просо соответственно. На Делосе был алтарь Аполлона Отчего, на котором запрещалось приносить в жертву животных. Аполлону Отчему посвящались злаки, Дионису – лоза и вино. Оба они – Вино и Хлеб (Дионис и Аполлон) в Таинстве причастия едины — во Христе.
Возможно, и Дионис, и Аполлон, и Хлеб, и Вино - Христос. Объединяет в себе обе противоположности. Аполлон, скорее Слово (Хлеб), Дионис - Благодать(Вино) . Аполлон потому и Бог искусств, что Божественное через Пифию, Художника, поэта, музыканта приходит в мир. Дионис наоборот. человек рождается в Боге, спасается в этом втором рождении.
Упоминая вино в древних мистериях Счастья – Солнца, нельзя не сказать об опьяняющих напитках, присущим Богам. В частности о Соме (Хаоме).
Сома (санскр. Soma, *sauma-) — важный ритуальный напиток у индоиранцев и в более поздних ведической и древнеперсидской культурах. Сома родственно иранскому Хаома, однако вследствие довольно раннего расхождения авестийской и ведической традиции, эти явления обязательно нужно сравнивать, но никогда нельзя смешивать.
Сома часто упоминается в Ригведе, содержащей много гимнов, восхваляющих его бодрящие или опьяняющие качества. Несколько текстов, в Атхарваведе превозносятся целебные свойства Сомы, он рассматривается как царь лекарственных растений.
Рецепт сомы точно не известен. Есть гипотезы, согласно которым сому выдавливали из грибов, эфедры или гармалы. Также в качестве вариантов предлагались Sarcostemma brevistigma, Cannabis sativa, Periploca aphylla [1]. И в ведийской, и в зороастрийской традициях напиток идентифицируется с растением из которого готовится Сома и также присутствует божество, хранящее этот напиток, так что все трое формируют религиозное единство.
В Ведах упоминается по меньшей мере три вида Сомы: Сома Павамана (Млечный Путь), Сома-Луна и растение Сома, содержащее сок-Сому. Сома-Луна, в свою очередь, имеет три ипостаси: Сома-светило, Сома — божество, владыка планеты и Сома — нектар, источаемый Луной.
Хаома (авест. haoma) — в древнеиранской (до-зороастрийской) религии обожествленный напиток, божество, персонифицирующее этот напиток, и растение, из которого он изготовлялся. В Авесте Хаоме посвящён целый яшт. Все три воплощения хаомы образуют несомненное единство. Культ Хаомы восходит к древнеиранскому периоду, образ Хаомы имеет точное соответствие с индийским Сомой в ведическом культе Индии. Тем не менее, вследствие довольно раннего расхождения авестийской и ведической традиции, эти явления нужно сравнивать, но нельзя смешивать. Использовался для религиозных обрядов. Заратустра, вероятно, выступал против культа хаомы, тем не менее он сохранился, как неотъемлемая часть зороастрийского ритуала.
Наиболее полные данные о Хаоме содержатся в «Авесте», прежде всего в «Яште о Хаома» («Хом-Яшт», «Ясна», 9), следы хаома обнаруживаются и в иных иранских традициях. Высказывается мнение, что, по крайней мере, часть скифов и сарматов почитала Хаому. Несмотря на то, что существует ряд гипотез о растении, из которого мог быть изготовлен напиток Хаома, ничего определенного о растении Хаома сказать нельзя.
Другое название напитка Хаома в «Авесте» — Мада. Растет древо жизни Хаома у подножия мировой горы Хукарьи, посреди озера Ворукаша или рядом с ним, у источника Ардви, его охраняет рыба Кара («Бундахишн», «Меног-и Храд»).
«Чисто лингвистическая характеристика Сомы в РВ (прежде всего в мандале IX) может тоже пролить некоторый свет на то, как ведийцы представляли себе это божество. Само имя soma- является существительным мужского рода, произведенным от глагольного корня su- «выжимать» (sc. сок из растения) с помощью не очень продуктивного суффикса –ma-, который образует существительные как с абстрактным, так и с конкретным значением. Это ритуальное название жертвенной субстанции, из которой выжимают сок. При этом слово хота- обозначает одновременно и растение, из которого выжимают сок, и самый сок, и бога, представляющего собой персонификацию этого сока, и далеко не всегда в гимнах легко эти значения различить, например, в IX, 12, 5: «Сома, который помещен / Внутри кувшинов, в цедилку, – / Его держит сок (indu-) в объятьях»; или в IX, 61, 24: «Поддержанные тобой, с твоей поддержкой, / Да будем мы теми, кто преодолевает препятствия! О Сома, следи за заветами!» Таким образом, мы знаем только ритуальное обозначение той жертвенной субстанции, из которой выжимали сок, а бытовое название этого растения остается неизвестным. Кроме того, в качестве названия Сомы может употребляться причастие от корня su- suta-, букв, «выжатый» (sc. сок) – существительное мужского рода.
В РВ употребляются и другие названия Сомы. Одно из них amcu- m. 1) растение Сомы (обычно его переводят как «стебель Сомы») и 2) сок Сомы. Это слово восходит к общей индоиранской эпохе. Другое название – andhas- n. 1) растение Сомы, побег и 2) сок Сомы, ещё более древнее – оно относится к общеиндоевропейской эпохе. Все эти три названия употребляются в гимнах в том или в другом значении, которое не всегда ясно из контекста, мало того – они могут комбинироваться друг с другом. Например, в гимне Агни IV, 1, 19: «Он словно пробуравил чистое вымя коров, / (Добыв молоко,) очищенное, словно вылитый сок (andhas-) растения Сомы (amcu-)». Ср. однако, VII, 98, 1: «Адхварью, принесите в жертву красноватый выжатый / Сок Сомы (a;;u-) для быка людских поселений!» или VIII, 24, 16: «Налей же более пьянящего, / Чем мёд, соку (andhas-), о адхварью!» Очень употребительным названием сока Сомы является indu- m. «капля» (только в применении к Соме) и более редкое drapsa- m. id. (также о других жидкостях: дожде, семени метафорически).
«Для языкового портрета Сомы показательно, с помощью каких глаголов описываются действия самого этого божества и действия жрецов в отношении него. Чтобы легче было понять образность в описании Сомы, следует напомнить, какие реальные обрядовые действия лежат в основе этой образности. Стебли Сомы замачивали в воде, они набухали, из них выжимали сок давильными камнями. Он очищался через цедилку, его смешивали с добавлениями (водой, коровьим молоком, кислым молоком, взбитым ячменным зерном), он стекал в сосуды. Его пили, он «опьянял» (вызывал радостное возбуждение, прилив сил, галлюцинации). Гимны мандалы IX отражают в основном ритуал с того момента, как выжимают сок. О том, что предварительно стебли замачивают, они их прополаскивают, встречаются лишь единичные упоминания. Процесс выжимания сока кодируется очень употребительным глаголом su-, при котором в качестве объекта (Сому выжимают) или субъекта (Сома выжимается) могут быть все три обозначения растения: soma-, amcu - и andhas-. Другой глагол, кодирующий действие выжимания Сомы, – это duh- «доить». Жрецы доят растение Сомы, или Сома доится (медиальный залог). Употребление этого глагола явно или имплицитно восходит к доению коровы. Ср., например, I, 137, 3: «Для вас двоих, как ту утреннюю корову, / Они доят стебель (amcu) камнями, / Сому доят камнями». То обстоятельство, что слово soma- существительное мужского рода, а его денотат изображается как олицетворение мужской силы: любовник, производитель и т.п., никак не нарушает структуры образа с точки зрения ведийских поэтов. Например, IX, 85, 10: «Прозорливцы выдаивают из быка, пребывающего на горе, / Каплю, возросшую в водах, в океане» (в оригинале двойной вин. пад. при глаголе duh- «доят быка… каплю»). Сома доится соком, молоком, мёдом, благами для своих почитателей. В этой связи не раз упоминается «вымя» (udhan-) Сомы, под которым может подразумеваться как пресс для выжимания Сомы в ритуале, так и грозовая туча на небе, дающая Дождь».
«Подобно солярным божествам, Сома ярко сверкает он, как солнце, находится надо всем . Кроме того, в космогоническом плане Сома создаёт свет – зажигает его (ruc- caus.), порождает (jan-) высокий свет неба, светлые пространства, солнце в воде. Как солнце, Сома, которого иногда называют небесной птицей, смотрит вниз на землю, озирая всё вокруг, рассматривает замечает. Он бодрствует наблюдая за обетами, за общиной.
После смешения с добавлениями Сома становится вкусным (svad-), и его пьют боги (Индра, прежде всего) и люди. Воздействие Сомы на того, кто его вкусил, передаётся глаголом mad- «приходить (приводить) в радостное возбуждение», «опьянять(ся)», «воодушевлять(ся)», который может иметь как непереходное, так и переходное значение. Боги опьяняются (mad-) Сомой, и Сома опьяняет (mad-) богов. иногда в гимнах говорится, что сам Сома опьяняется, например, в IX, 47,1: «Опьяняясь, он возбуждается, как бык», что он радостно возбуждается (h;;- IX, 70, 5), веселится (mud- IX, 71,3), радуется среди богов (ran- IX, 107, 18). Другой глагол, выражающий воздействие Сомы, cud- «заострять», «воспламенять», «воодушевлять».
Типичный глагол, выражающий воздействие Сомы, – это v;dh- trans. «увеличивать», «множить», «подкреплять», «усиливать» (но также и intr. «увеличиваться», «возрастать», «усиливаться»). Сома усиливает Индру, хвалебные песни поэтов, умножает океан (небесных вод). Но глагол этот в непереходном значении описывает изменение состояния самого Сомы: он возрастает от истины, усиливается благодаря хвалебным песням. Круговой характер этого действия хорошо иллюстрируется следующими примерами, взятыми из одного и того же гимна – IX, 61, 23: «Очищаясь, усиль наши песни» и IX, 61, 14: «Это его пусть усилят наши песни» (tam id vardhantu no girah’) ["его" - т.е. Сому].
На ум приходит ритуальное экстатическое «опьянение» дервишей, чье ритуальное пение и танец, называется Сама (от араб. — слышание). Это слово явно родственно «сома». Возникновение ритуала «сама» предание приписывает вдохновителю суфийского ордена Мевлеви, поэту и мистику Руми. Согласно легенде, эта уникальная форма молитвы возникла благодаря тому, что Руми однажды услышал на городском рынке ритмичные удары молотков золотобитов. В череде ударов, которые совершали подмастерья при обработке золота, ему послышался зикр «ля ила ха ильляля» («нет Бога, кроме Аллаха»), отчего он впал в экстаз, простёр обе руки и стал вращаться по кругу. Так появилась церемония «сама» и мевлевийский орден дервишей. Ритуал «сама» уходит корнями в персидскую и турецкую культуры и ассоциируется с восточными традициями.
Сама олицетворяет мистическое странствие на пути духовного восхождения к совершенству. Обратясь к истине, адепт наполняется любовью, покидает своё эго и достигает духовного совершенства. Он возвращается из духовного странствия зрелым и преображённым, чтобы дарить любовь и служение всему миру. Руми уподобил ритуал «сама» паломничеству в Мекку, поскольку оба обычая предназначены для того, чтобы их приверженцы приблизились к Богу.
Главную роль в ритуале «сама» играет пение, но немаловажное значение имеет и музыка, особенно во вступлениях и для аккомпанирования. При этом, однако, используются только музыкальные инструменты, имеющие символическое сакральное значение. Наиболее распространены бубны, бубенчики и флейты Сама часто включает религиозные песнопения под названием «кавл» и «бейт». Также часто в церемонии звучат поэтические произведения, которые в сочетании с другими элементами оказывают особое воздействие на участников, несмотря на то, что сами по себе эти произведения могут не иметь духовной силы. Для обращения к Богу в данном ритуале используются любые стихи, даже любовная лирика. Однако слушатели должны очистить свои помыслы, иначе в танце они могут преисполниться вожделением, а не любовью к Богу. Кроме того, сознание людей, поглощённых мирской, а не божественной, любовью, может быть затуманено эротической поэзией. Суры Корана никогда не используются в церемонии «сама», не столько из-за известности, сколько из-за того, что священный текст Корана никогда не предназначался для медитаций и не может быть использован в качестве основной темы для фантазий и импровизаций.
Сама представляет собой способ созерцания Бога путём сосредоточения на музыке и танцах. Эта церемония раскрывает тайники людских сердец, не столько вызывая эмоции, сколько указывая путь к Богу.
Все сомнения человека исчезают, и его сердце и душа могут напрямую общаться с Богом Основная цель ритуала «сама» заключается в достижении экстатического транса под названием «ваджд». Этимология этого слова родственна арабскому обозначению бытия вуджуд и происходит от корня вуджд со значениями «искать», «ощущать», «чувствовать». Внешне это состояние проявляется в различных непредсказуемых движениях, возбуждении, всевозможных танцах. Другое состояние, которого стремятся достигнуть участники ритуала «сама», называется «хамр», что означает «духовное опьянение». Конечная цель церемонии состоит в снятии завесы над тайнами мироздания и достижении духовного знания при помощи ваджда. Иногда опыт ваджда оказывает на человека столь сильное воздействие, что вызывает обморок, а в крайней форме — даже смерть.
Этикет проведения ритуала «сама» требует от участников сохранять тишину, спокойствие и самоконтроль вплоть до наступления ваджда, что позволяет достичь более высоких медитативных ступеней. Участники должны избегать движения и криков до тех пор, когда они уже не могут сдерживаться, и в этой точке становится возможным наступление ваджда. Большое значение имеет искренность трансового переживания ваджда, которое не должно быть наигранным по какой-либо причине. Кроме того, участники должны придерживаться надлежащего намерения и поведения в течение всей церемонии, в противном случае её положительный эффект не будет достигнут.
Как и в ритуалах, посвященных соме, дервиши используют бытовые понятия, наделяя их мистическим значением. Вращение дервиша по движению солнца олицетворяет райский пир, где возлюбленной является душа, а опьянение «хамр» равно снизошедшей на дервиша благодати.
«Космогонические действия Сомы описываются в основном теми же глаголами, что и у других великих богов РВ: он порождает (jan-) пространство, богов, свет, разъединяет два мира, т.е. небо и землю (vi stambh-), пробуравливает источник (abhi trd-) и т.п. Последнее действие характерно прежде всего для Индры, героя мифов об убийстве Вритры и мифа Вала. Сходство в описании с Индрой этим не ограничивается – Сома изображается как воин, который убивает (han-) врагов и ракшасов, хочет захватить (s;- des.) добычу, завоёвывает (ji-) славу, награду, богатство.
Как и других богов, Сому просят о том, чтобы он дал (dha-, da-) богатство и блага, славу, мужское потомство и пр. Характерные просьбы к Соме заключаются в том, чтобы он сделал адептов лучше и сделал их бессмертными Самого Сому в РВ называют amrta- «бессмертным» или «напитком бессмертия» (ср.р.), таким образом, и здесь имеет место некое циклическое действие, охватывающее божество и его адепта»( Елизаренкова Т.Я. О Соме в Ригведе).
Экстатические состояния характерные для зороастрийских, античных или индуистских ритуалов отсылают нас к сюжетам жития Христиан-мучеников, традиционно изображаемых осененными небесным (солнечным) светом. Таковы «Мученичество Св. Себастьяна» или «Экстаз Св. Терезии» (Изначально ex-tasis как ис-ход из себя). Такой исход и есть счастье – единение своей участи с Божеством. Тем не менее приходится учесть, что сопоставления между благодатью солнцепоклонника и христианского святого не может быть абсолютным.
Мистерии, посвященные Аполлону, Ра, Соме, Христу или Сама дервишей так или иначе восходят к почитанию солнечного жизненного цикла.
В свете таких суждений (кстати, платоническая метафора солнца как Идеи Идей) возникает восприятие и причастия (источника счастья) как (образно выражаясь) «поедания солнца», и на ум приходит, один из мифов о солнце, известный с детства. Миф «Колобок». Общеславянский корень *коло (укр. навколо – вокруг, коло – возле, польск. оkolo - кругом) указывает не только на круглую форму этого героя, но и на его солнечную природу. Колобок – то самое «солнышко-колоколнышко», восходящее к kuklos trohos и hveol – колесу солнца, что движется по небу. Он замешан, слеплен и испечен сквозными мифологическими персонажами – стариком (воплощение Шивы/Сварога) и старухой (воплощение его супруги – богини Мокши/Лакшми). Сбежавший от этой пары солнечный колобок символизирует движение светила по небу, а встречающиеся ему на пути медведь, волк и лисица – соответственно восход, полдень и закат. Прибавьте к этому масленичную традицию поедания солнца, и мы получим очень близкий образ причастия жертвенным, солнечным божеством, символизирующим счастье.