Человека выпихивают на сцену. Он рвётся уйти с неё, но ему не позволяют. Безликие мордовороты грубо и решительно заталкивают его обратно. Человек встаёт, отряхивается, озирается, поднимает медленно голову и вдруг видит, что перед ним зал, набитый людьми. И все они показывают на него пальцами, шепчутся. Какой-то человек с рогами на голове на заднем ряду засмеялся. Деланно, громко, искусственно. Вслед за ним засмеялся еще кто-то. Потом еще. И смех уже раскатывался по залу. Кто-то держался за живот, кто-то согнулся в три погибели. Кто-то хлопал по плечу рядом сидящего, кто-то обхватил своё лицо, а кто-то рыдал от смеха.
Человек оторопел, отпрял к заднику сцены, заметался. Увидев кулисы, он попытался их задвинуть, но они не поддавались. Смех нарастал, становился животным, диким.
Человек постоял в нерешительности некоторое время, помялся с ноги на ногу. После чего, собрал всю свою волю в кулак, и начал было говорить дрожащим голосом: «Я...» - на что зал немедленно отреагировал новой волной оглушающего смеха, от которой у человека заложило уши, и он присел, словно контуженный.
Зал бесновался, люди прыскали смехом, колотили ногами по полу, выкрикивали что-то нечленораздельное, энергично махали руками.
Человек сидел на полу сцены, взгляд его помутился, ему сделалось нехорошо.
Так нехорошо, что, он готов был умереть, лишь бы не чувствовать всё это, не слышать этот рёв, этот гул, который сводил его с ума, который проникал в самую глубь, до самых его кишок, пронзая душу насквозь. Некуда было спрятаться.
Он закрыл глаза. Распластался. Зажал уши руками, но это не помогало. Он сдавил голову с такой силой, с какой только способен был это сделать. Но гул не смолкал. Даже не стал тише – ни чуть. Наоборот. Только нарастал, нарастал и нарастал. Перед глазами мелькали искаженные морды людей, с выпученными глазами, которые ржали, как буйно помешанные. Человек начал кататься по полу. Туда-сюда. Обратно. Он катался, пока не наткнулся рукой на холодный предмет возле самого края сцены. Он открыл глаза и увидел. Это был нож. Нож соблазнительно блестел и манил к себе. В удивлении, человек поднял глаза и увидел человека с рогами – со спины, медленно направляющегося к выходу из зала.
Человек, уже не контролируя себя, не понимая, что делает, стал целовать, облизывать нож, который обещал ему спасение. Людской гогот сотрясал стены, всё вокруг ходило ходуном. Человек не в силах больше медлить ни секунды, размахнулся правой рукой пошире и, зажмурив глаза так сильно, что дух его захватило, ударил себя по горлу. Кровь хлынула на пол, на руки. Стало горячо. Губы шевелились сами собой, бормоча: «Не верю, не верю...». А потом всё стало глухим, как будто он резко плюхнулся в воду. Человек повалился с ног, как срубленное дерево в лесу. Достигнув пола, он забился дрожью, и стал похож на детскую игрушку, которую замкнуло. Через пару секунд человек затих - так, словно всё разом в нём оборвалось.