***
Очень долго Маришка поправлялась. Но любовь к жизни - это необыкновенная сила, она заставляет людей преодолевать такие преграды, что и подумать страшно.
На ней не было живого места, но она сползла с кровати, вышла в коридор и упала на руки шедшему к ее палате доктору.
Как бы ни ругал ее лечащий врач, каждое утро она, преодолевая нечеловеческую боль, вставала с кровати и выходила в коридор. Скоро прошла слабость, и Марина, познакомившись с одной старушкой – Мирьям, стала проводить меньше времени в палате. Заметив это, доктор предложил ей выписаться, на что та с удовольствием согласилась. Старушку тоже готовили к выписке, и так как Марина не могла работать на прежнем месте, то Мирьям любезно пригласила ее к себе в дом помогать по хозяйству.
Маришка согласилась и на следующий день отправилась по названному адресу. Дверь ей открыла «обезьяна». Она стояла на маленьких кривых ножках, сплошь покрытых густой шерстью, и была обута в ботинки на три размера больше. Одета она была в мужскую рубашку и шелковые кружевные дамские трусики. На приплюснутом лице висел нос, как спелая груша, готовая в любую минуту упасть на пол. Из-под нависших век выглядывали маленькие змеиные глазки, которые, как буравчики, сверлили Маринку с головы до ног. Длинные, чуть ли не до колен руки постоянно теребили кепку, нахлобученную задом наперед.
Сделав ужасную гримасу, что означало улыбку, «обезьяна» пригласила женщину в дом.
- Ицик – прошамкала «обезьяна», оказавшаяся мужем старой Мирьям.
- Ицик в попе шпицик! Ох, и экземпляр! – подумала вслух Маришка и оказалась права.
Квартира, где нужно было убирать, занимала весь второй этаж, и комнаты были расположены по кругу, они выходили одна из другой. Дед целыми днями семенил за Маришкой, контролируя, как она убирает его дом. Первое время она драила дедово логово на совесть, но потом, боясь протереть все до дыр, стала отлынивать от работы. Это было легко сделать. Маришка с тряпкой уходила в самый конец дома и, когда раздавалось шарканье ног, по звуку угадывала момент, когда занудный старикашка появится пред ее очами. Она брала тряпку и усиленно терла и без того сияющее стекло или дверцу шкафа.
Мирьям в домашнем хозяйстве не принимала никакого участия. Она болела, и ей с каждым днем становилось все хуже. Маришке было жаль старушку, и она предложила деду хороший уход за его женой. Дед, многозначительно хмыкнув, сел на школьный велосипед и отправился на рынок. Накидав в ящик, который был прикреплен к багажнику, гнилых овощей и фруктов – их на рынке давали даром, дед поехал домой.
Маришка, убирая по дому, вдруг услышала на улице вопли своего хозяина.
- Орна! Ципи! Мирьям!
Она выглянула в окно, дед наматывал вокруг дома на велосипеде круги и не мог остановиться.
Трудное российское имя не шло ему на ум и поэтому он орал все имена какие только вспоминал. Маринка стремглав выскочили на улицу и погналась за дедом, который развил приличную скорость, она подбежала к велосипеду и схватила за багажник.
Вильнув рулем велосипеда, Ицик со всего маха свалился на землю. Следом за дедом посыпались его покупки.
- А-а-а… руссия мишуга! – заревел старик и кинулся на Маришку с кулаками .Та успела увернуться от удара и, схватив велосипед, помчалась домой. Дома дед вывалил всю гниль на стол и стал угощать Маришку.
По закону этой страны дед обязан был кормить работницу тем же, что ел сам. Он подвез к столу на каталке свою больную жену и стал пичкать ее некачественными продуктами, приговаривая, что вот Мирьям ест, а ты не хочешь.
Маришка покупала для себя хорошие продукты.
Ицик платил ей столько, что на эти деньги очень хорошо жила Маришкина семья да и ей еще оставалось.
http://www.proza.ru/2012/02/21/1265