– Pussy-cat, pussy-cat, Where have you been?
– I've been to London To look at the Queen.
– Pussy-cat, pussy-cat, What did you there?
– I frightened a little mouse Under her chair.
(– Киска, киска, где ты была?
– Я была в Лондоне, чтобы посмотреть на королеву.
– Киска, киска, ну и что ты там делала?
– Я напугала мышку под королевским стулом).
1.
Интересно, как приходит новизна.
Поэту Георгу Черному (http://stihi.ru/avtor/onlypalerider) в один прекрасный момент стало невыносимо скучно писать стихи.
Реакция на такое могла быть какой угодно: от «ухода в поэтический монастырь» (вступить в какой-нибудь союз писателей) до «ухода в мир» (бросить всё на фиг).
Однако Георг «вспомнил» странном влиянии на читателя некоторых стихов: происходит какое-то затягивание в текст, оторваться трудно, и собственно таким свойством обладают стихи мирового уровня. Поэтому они и становятся «классическими», «эталонными».
Так вот, так как писать «обычные» стихи Георгу «надоело», он решил понять, а что именно в таких «внушаемых» стихах особенного?
И надыбал поэтический приём – «психоделика».
В свой статье «Введение в психоделику» (http://www.netslova.ru/b_georg/psychodelic-theory.html; я ссылаюсь на отдельные главы этого труда) Георг перевёл этот термин, как «манифестирующее дух» либо «обнажающее разум» (1.0).
Поначалу (судя по скандальному термину, и если проследить эволюцию «теории») он предполагал, что такие стихи особенно сильно воздействуют на сознание. Потом на первый план вышло подсознание. В конце концов Георг остановился на «внушаемости».
Однако, о «внушаемости» уже довольно много написано. Даже есть литературный термин – «суггестия».
А это тоже скучно. Поэтому возврат к «изменённому сознанию» – очень естественный ход.
И Георг явил миру ту самую «новизну», о которой я заикнулся с самого начала.
В свой статье Георг зафиксировал последние свои выводы и в теории, и в практике.
Особо останавливаться на этом труде (кстати, очень полезном, основательном) я не собираюсь.
В двух словах: метод предназначается «для резкого повышения степени сопричастности читателя к событиям, объектам и идеям, описываемым в литературном произведении» (1.3).
Гм... «Метод»? Что вы! Это – не меньше, чем «новое высшее литературное направление»! «Через каких нибудь 20 лет читатель будет воспринимать только её [Психоделику – М]... Всё остальное окажется на свалке истории» (Симон Слуцкин 12.12.2011 13:49). Запомните эту фразу!
Для популяризации «нового высшего литературного направления» создана страница «Психоделика» (http://stihi.ru/avtor/psychedelics), проводятся курсы лекций, ревю, конкурсы...
Вот один из этих конкурсов я и буду использовать в своих заметках.
2.
«Психоделика и не только» (http://stihi.ru/2011/12/03/4837) – вот название конкурса (оттуда взяты многие цитаты, использованные мною в этом эссе).
Устроителями выделено три номинации:
а) психоделика;
б) суггестивная лирика;
в) традиционная лирика.
Непонятки начинаются с вешалки: если бывает «суггестивная лирика» и «традиционная лирика», то «психоделика» – это вроде и не лирика. Попытаемся прояснить этот казус.
В своём труде Георг не исключает в лирических произведениях наличия психоделики: «лирика в психоделических произведениях воспринимается острее, чем обычная лирика» (3.2.4.4). Таким образом, конкурс «всего лишь» ограничил участников в выборе непсиходелических текстов.
Но не в этом дело. Лирическая поэзия воспроизводит субъективное личное чувство или настроение автора, поэтому до сих пор выделялись лирика любовная, интимная, пейзажная, городская, гражданская, философская, религиозная, мистическая, психологическая и пр. Никому в голову до сих пор не приходило подразделять лирическую поэзию на произведения, отличающиеся поэтическими приёмами (напр., лирика ямбовая, гиперболическая или «беззнакопрепинальная»). В худшем случае выделяли, напр., лирику Пушкина, чем-то отличную от лирики его современников.
Появление психоделики всё поставило с ног на голову. Следует ли и дальше относить к «традиционной лирике» произведения таких классиков русской поэзии как Александр Блок («Незнакомка»), Александр Пушкин («Я помню чудное мгновенье»), Алексей Толстой («Великодушие смягчает сердца»), Анна Ахматова («Слава тебе, безысходная боль!») и т.д., которые приведены Георгом в своём труде, как написанные именно «психоделически», а не как-то «суггестивно» или «любовно-лирически».
Несостоятельность такого чересчур смелого разделения лирической поэзии очевидна. Эта странная классификация – любопытный симптом разнобоя в головах последователей Георга.
3.
Мне было очень любопытно постичь, какими критериями руководствовались номинаторы конкурса, разделяющие поданные произведения на плевелы и зёрна (эту бессмысленную, трудночитаемую, скучную главу можно спокойно пропустить).
Как оказалось, параметры несколько субъективны:
а) Номинатор 1: «смущают финалы... Они должны быть более сделанными». Номинатор 2: «не трогайте финал третьего» (речь идёт об одном и том же произведении);
б) Номинатор: «Наиболее достоин, с моей точки зрения, ПЕРВЫЙ текст. А вот куда его определить – я затрудняюсь. В Пси или суггестию?»;
в) Номинатор 1: «Я долго думал... В категорию СУГГЕСТИВНОЙ ЛИРИКИ». Чуть ниже номинатора поправляют: Георг в своей статье этот текст отнёс однозначно к психоделике. Ответ номинатора: «Я могу сказать, почему для меня стих не достаточно Пси... В наличии холостые сюжетные ходы». Ещё ниже тот же номинатор: «Мнение Георга по некоторым из [стихотворений – М.] известно. Посему Окончательное решение: в... категорию ПСИХОДЕЛИКА»;
г) Автор: «Я просто подбирал стихи, которые формально соответствуют «психоделическим параметрам». Ответ номинатора: «у Вас действительно сложный случай в отношении «диагностирования» Пси... Я впервые затрудняюсь» (забавное признание после всех точно таких же предыдущих сомнений – М.). Автор: «...первый текст Георг сам выделил как психоделический в своей работе, так что вряд ли у вас будут по нему затруднения». Номинатор 1: «ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ: в ТРЕТЬЮ категорию ЛИРИКА...» Мнение номинатора 2: «а на мой взгляд [стихотворения – М.] как минимум тянут на суггестив». Окончательное мнение номинатора 1: «я перемещу в СУГГЕСТИВНУЮ лирику»;
д) Номинатор: «в самую лучшую ПСИХОДЕЛИКУ» (что это означает, неведомо никому – М.);
е) Номинатор: «Моё мнение: в ТРЕТЬЮ категорию – ЛИРИКА», следом он же: «...мне очень нравится» [в конце концов это стихотворение отнесено к суггестивной лирике];
ё) Автор: «думала, что если не к психоделике, то к суггестиву относятся». Номинатор: «А может, это я не разобрался»;
и т.д.
Как оказалось, критериев (о которых писал в своей статье Георг), не существует. Выбор производился по наитию: читатель подумал, что это – «суггестия», значит это – «суггестия». Но если Георг думает (или наглый автор требует), что это «психоделика», значит это – «психоделика», а не какая-то там задрипанная «суггестия».
4.
Ещё забавным мне показалось вот что.
Настя Каменская принесла на суд вот эти два произведения (я вынужден их привести полностью):
Спаленка http://www.stihi.ru/2011/12/04/9376
«прозрачен воздух спаленки моей
я снова здесь я стану у дверей
вдохну тебя знакомое пространство
отсюда в тайны бунинских аллей
я уносилась светом фонарей
чтобы сказать безадресности здравствуй
я не боялась растерять свой бег
мне ангелы играли на трубе
в местах где у земли ломался панцирь
не уронив рассудок к ворожбе
я на груди сжимала оберег
взволнованная длительностью странствий.
казалось быть одною нет причин
радушны лабиринты паутин
опутавшие время беспристрастно
в безадресном потоке тишины
аллеи возбуждающе-темны
но всё же ими следовать напрасно
и вот я снова в спаленке своей
где виден свет минувших фонарей
оставившая глупые соблазны
мятежна как распахнутая дверь
как прежде только ставшая взрослей
и счастлива в ответ услышать здравствуй»
и
«я все что есть за странствия отдам...» http://www.stihi.ru/2011/04/07/6194
«я все что есть за странствия отдам
по вечерам брожу по городам
из скомканных фигурок оригами
я прикасаюсь мыслями к словам
подобная электропоездам
спешу пространство охватить руками
мне хочется земли увидеть грань
почувствовать разрезанную ткань
ее садов увитых мягким плюшем
где зарождает воду глухомань
звенит от упоения гортань
где хочется застыть и воздух слушать»
Первое из них отнесено к категории «традиционная лирика», второе же – к номинации «психоделика» (критерий: «Хотя текст невелик, но оставляет послевкусие»). На вопрос автора «А чем они отличаются?», номинатор уверенно ответил, мол, читайте первоисточники.
Что я и попытаюсь сделать сейчас.
Термин «послевкусие» используется Георгом при наличии в произведении акцентного финала (5.0.4). На мой взгляд совершенно очевидно, что в обоих произведения акцентный финал в наличии. Но в первое стихотворение растянуто, финальная строка на первый взгляд «поглощена» текстом. Осознавая это, автор вплёл в самый конец произведения репризу, закольцевал стихотворение. Но не остановился, а усилил воздействие акцентным финалом. Другими словами, стихотворение, даже не относимое апологетами к психоделическим, имеет почему-то вполне психоделический вид.
Но, может, кроме акцентного финала должны быть ещё какие-то признаки?
Отнюдь.
«Никакие внешние и внутренние черты, характеристики и особенности произвольно взятого текста не являются достаточным условием для существования в нём психоделики; текст может удовлетворять всем без исключения необходимым условиям, но это не сделает его психоделическим; единственным достаточным условием для того, чтобы быть психоделикой, является способность текста вызывать пси-эффект у читателей» (3.2.4.4).
Поэтому все эти рассуждения номинаторов о смущающих их финалах, холостых сюжетных ходах, недостойности или «достойности», наличие или отсутствие «послевкусия» – их (номинаторов) досужие выдумки, которым поневоле пришлось хоть как-то ФОРМАЛЬНО оправдать свой выбор.
Очень опрометчивое действо.
5.
Итак я подхожу к САМОМУ ГЛАВНОМУ.
При чтении должен возникнуть «пси-эффект», тогда произведение может называться «психоделическим».
Что такое «пси-эффект»? А очень просто. Это – «максимизация степени воздействии текста на читателя, при которой текст начинает ощутимо изменять систему мировосприятия у читателя, интерактивно взаимодействовать с самостабилизирующейся структурой его сознания» (3.2.4.4).
Итак, текст должен так воздействовать на читателя, чтоб поменялась его система (!) мировосприятия!
«Мировосприятие – восприятие человеком окружающего мира, действительности; мироощущение» (украдено из интернета).
Что же должен содержать текст, чтоб у читателя открылись глаза на окружающий его мир? Может ли литературный текст поменять религиозное, естественнонаучное, социально-политическое, философское мировосприятие? Каким должен быть этот текст, чтоб человек совершил этот кардинальный шаг?
В связи с этим любопытно следующее. Номинаторами отобрано 25 психоделических текстов. Означает ли это, что они 25 раз «начали изменять» своё мировосприятие? И какое из внушаемых им «мировосприятий» принято номинаторами окончательно? Не последнее ли? На чём, собственно, сердце успокоилось?
А ещё «психологический текст» должен «интерактивно взаимодействовать с самостабилизирующейся структурой... сознания [читателя – М.]» (3.2.4.4).
Итак на читателя, обладающего сознанием (!), которое стремится к «самостабилизации» (если этого нет, то можно говорить о слабоумии), психоделический текст должен воздействовать не иначе, как интерактивно.
Этот термин – «интерактивно» – означает «усиление роли зрителя и даже замена авторского видения зрительской активностью, творческим воображением дилетанта» (украдено из интернета). Понятно: изменение мировосприятия происходит не просто в момент чтения. Читатель по-своему интерпретирует текст, как бы «беседуя с автором». Означает ли это, что достаточно написать совершенно бессмысленный набор слов, чтоб этот текст стал психоделическим, поскольку этот текст будет как-то иначе понят читателем?
Вот пример текста:
Из «размышления говорящего ведра» Деревенского Дурачка
http://stihi.ru/2008/09/22/3057
«муравьиные радости как триединый утёнок
по стогам полотенец плывут в телефонные дали
как почтовый рахит как куриные свёрла пелёнок
что лишь карлики снежные сквозь шоколад увидали
внутримышечной штанги бегут лошадиные токи
скачет всадник в стене без седла комара и простаты
имплантируя обувь в шпагате бездумной осоки
он глядит из дупла на арбузы вечерней утраты
двухэтажные яблоки стационарного культа
разрушает урча и рыча экскаватор печали
у директора жизни в подвале живёт катапульта
с бесконечными вишнями над чесучёй и свечами...» и т.д.
(текст на самом деле в несколько раз длиннее; я останавливался на этом тексте в статье «Про бутыль с дельфинами и говорящее ведро» http://www.proza.ru/2008/10/08/699).
На мой взгляд автор этого произведения в своих литературных изысканиях переплюнул самого Георга!
«Ах, какая разница - какие слова говорить...» – утверждает Деревенский Дурачок.
«...И там, где нам видятся всякие упражнения или избыточности говорения, – всё гораздо проще. Есть невербальное состояние. Оно передаётся словами. ЛЮБЫМИ...»
«Это не значит, что чЕтателю придётся продираться сквозь белиберду и абыр-абыр. Это значит, что ему придётся или послать меня в баню, или начать думать самому.
Причём думать – что угодно.
Ибо мысли и слова – незначимы.
Значимо только то, что стоит за ними.»
Но я отвлёкся.
Если «интерактивности» в тексте нет (т.е. читатель сдуру решит нащупать мысль автора и с удовольствием её осязнёт), то психологический эффект пропадает.
В этом смысле мне стало совершенно понятно, почему некоторое количество участников конкурса считают психоделическими тексты, написанные в «стиле» модного нынче «потока сознания». Более того, реплика Насти Каменской «А чем они отличаются?», означает: автор ничтоже не сумняшеся думает, что сделать текст психоделическим очень просто: надо соответствующим образом визуально его оформить (напр., убрать знаки препинания, прописные буквы и т.д.); именно тогда читатель будет читать не задумываясь над общим в угоду частному. Ничем Насте помочь не могу: статья Георга настолько специфичена, настолько сознательно запудрена терминами, что читать простым смертным её некоторые положения просто невозможно.
И Настя наверняка останется при своём мнении.
И не примет мнение номинатора.
6.
А что делать тем читателям, мировосприятие которых не поменялось в процессе чтения произведения, которое последователи «теории Георга» сочли однозначно психоделическим? Или если этот текст недостаточно интерактивно взаимодействует?
Скажу про себя.
Мне лично затруднительно читать текст без знаков препинания, если при этом автор не прибегнул к другим способам эти знаки препинания расставить.
Судите сами:
«Казнить нельзя помиловать»
«Казнить
нельзя помиловать»
«Казнить нельзя
помиловать».
Запятая в двух последних случаях как бы и не нужна.
Ещё мне трудно читать столь модные последние два-три года тексты А4. При этом вразумительного ответа для меня не нашлось ни у одного автора: зачем они слепили стихотворные строки в прозаический текст? Думаю, что заставлять читателя разбивать текст на строки, – испытание не для слабонервных. Более того, натыканные рифмы в таком тексте очень раздражают. А если вдруг пропустил слог, и ритм ломается, то невольно начинаешь искать начало сбоя, что больше напоминает увлекательную шараду, чем чтение литературного произведения.
Раздражают тексты, игнорирующими прописные буквы. Мне всё время кажется, что авторы не знают, где на клавиатуре находится кнопка «Shift».
И т. п.
Я написал о текстах, которые однозначно не перевернут моё сознание, не станут воздействовать на меня интерактивно: меня преследует при подобном чтении только одна мысль: а зачем автор придумал мне такие мучения?
Другими словами текст должен быть для меня «гладким» и достаточно традиционным.
Но вот нечто поважнее. Когда моё мировосприятие может поменяться? А тогда, когда я, старый хрыч, читаю нечто, противное или незнакомое моему разуму, и я вынужден с этими доводами согласиться в ущерб прежним взглядам. Ну что ж. Бывает. Но при чём здесь психоделика?
А что делать тем, у кого нет вразумительного мировосприятия? Или который сознательно противится таким изменениям в сознании (напр., религиозному фанатику)?
Да я ломлюсь в открытую дверь!
Георг прямо говорит о селективности (4.2)!
Оказывается, далеко не все могут эти тексты «прочувствовать». Всё зависит от нацеленности текста на определённо подготовленную аудиторию. Или от восприимчивости к определённым «видам психоделики». Из этого всего Георг делает сногсшибательный вывод: если люди полностью невосприимчивы к психоделике, значит индивидуум из этой категории не «сохранил... свежесть читательского восприятия... или утратил её совершенно»!
Обычно, это – литературоведы, начитанные люди, те, кто «закоснел» в своих литературных взглядах на то, какой должна быть поэзия.
В этих рассуждениях Георга есть изъян: «невосприимчивость» означает лишь то, что не происходит изменения мировосприятия (согласно теории). И если мировосприятие человека совпадает с мировосприятием, изложенным в психоделическом тексте, то меняться в ощущениях читателя общем-то и нечему. Понятно ещё и то, что текст, сочинённый тридцатилетним поэтом, вряд ли изменит мировосприятие пятидесятилетнего читателя, но вполне может это проделать с пятнадцатилетним.
7.
В принципе, изменить мировосприятие читателя в процессе чтения может практически ЛЮБОЙ ТЕКСТ. Поэтому корячиться и сочинять что-то «психоделическое» странно.
Да и Георг намекает: сконструировать психоделический текст невозможно (8.0). Более того, сложно выделить ту «целевую аудиторию», которая бы сочла бы текст психоделическим. Отсюда и сомнения номинаторов при выборе для текстов соответствующей ниши: у них НЕТ и НЕ МОЖЕТ БЫТЬ возможности определить, какой текст психоделический в принципе.
Это подтверждает обсуждение стихотворений Яна Бруштейна, поданных на конкурс:
«у меня складывается мнение, что организаторы считают психоделику самым высшим направлением, суггестивная лирика – типа недоделки, традиционная – для гоев. Читала тексты, определенные в категорию психоделики – большинство из них и в подметки Яну не годится»
Артемона Иллахо 12.12.2011 04:15
(Вспомните фразу Симона Слуцкина) «мне страшно представить, во что может превратиться за спрогнозированные... двадцать лет читатель, что перестанет понимать сегодняшнюю поэзию, в то время как (пока ещё) понимает египетскую поэзию, созданную несколько тысяч лет назад.
зы:
и возродившиеся движения фолка и барокко просто так типа пшикнут и растворятся?»
Артемона Иллахо 12.12.2011 21:27
«Вся хорошая поэзия в той или иной степени суггестивна. Если же говорить о сознательном использовании психотехник, т.е. технологий современной психологии - НЛП, психолингвистики, гештальта... и т.д, то я, владея ими, считаю излишним применять оные СОЗНАТЕЛЬНО при написании стихов.
Психоделика, на мой малопросвещенный взгляд, скорее приспособлена к описанию, анализу форм воздействия поэзии на читателя. Если же считать её руководством по производству сверхтекстов, то это уже смахивает на конструкторское бюро вкупе со сборочным цехом. Георг пишет хорошие стихи, потому что он талантлив. Помогает ли ему психоделика? Видимо, как и любое знание. Опосредованно. Не думаю, что он вспоминает о психоделике, когда пишет о своём чудесном сюцае. А бездарного чем ни вооружай, всё фигня получится...
Так что останутся талантливые и, естественно, образованные Соломон, Данте, Пушкин, Мандельштам, а не вооруженные умными теориями бездари.»
Ян Бруштейн 12.12.2011 22:41
«если говорить о пси как о направлении, то оно тем и отличается от других «измов» – там акцент делается на формальных признаках текста, а в пси – на восприятии их читателем. А «способ» написания тот же – применение по назначению таланта и интуиции»
Дмитрий Дёмкин 12.12.2011 23:17
«именно финал делает этот стих Пси, разворот этот, он придает совершенно новое неожиданное звучание и весь текст переворачивает.
Аюна Аюна 13.12.2011 15:10
И так далее.
Другими словами, собрались люди из РАЗНЫХ ЦЕЛЕВЫХ АУДИТОРИЙ. Единодушие на конкурсе было объявлено только у Георга Черного и Симона Слуцкина: «почти во всех случаях моё решение по поводу тех или иных стихотворений совпадало бы с решением, озвученным Симоном», – пишет Георг . Это «завяление» говорит только о том, что Георг кривит душой: неужели он бы соглашался и с сомнениями Слуцкина и периодическим изменением мнения (даже под воздействием авторов текста!)?
Любопытное заявление:
«сдается мне, достаточно написать «драконы», чтобы стих был безоговорочно объявлен психоделикой)»
Артемона Иллахо 12.12.2011 04:02
И что делать в такой обстановке «простому автору», обнаружившему своё стихотворение не в той номинации, на которую он рассчитывал? Откровенно заявить: «хоть ваши критерии мне не понятны, но всё равно, спасибо!»
8.
И что в итоге? Что за мышь увидели читатели в психоделических текстах? Что за мышь видят в психоделических текстах последователи Георга?
Знаете, как я хотел назвать это эссе?
«Блеф и пустота психоделики».
Я был бы не прав на счёт «пустоты». А вот на счёт «блефа»... Посудите сами.
С одной стороны, апологеты психоделики сами не могут чётко понять, какой текст психоделический. С другой стороны – единого мнения о принадлежности текста к психоделике и быть не может. Судьям конкурса досталась странная работа. Им сказали: «Судите вот эти психоделические тексты». Но как им это сделать, если формальные признаки не работают, а восприятие судьями этих текстов не совпадает с восприятием номинаторов?
Остаётся одно: судить их как стихи «традиционной лирики».
С чем можно и поздравить победителей.
Но мне кажется, что весь этот народ, что собрался вокруг теории Георга, лукавит. Члены свиты выбирают действительно хорошие и очень хорошие тексты и технически, и эмоционально, и познавательно... Как их классифицировать – это уже внешняя заманивающая обёртка. Все кустики «параллельных течений» (напр., «Психоделика Или Три Де Поэзия» http://stihi.ru/avtor/psid3) – не конкуренты, потому что там нет солидности и авторитета Георга.
А что касается номинирования на конкурсе, то сомневаюсь в том, что кто-то из искушённых поэтов действительно «поменял мировосприятие». Скорее всего, номинаторы имели в виду не себя, а теоретического читателя, который должен среагировать «правильным образом» на стихотворение.
Меня гложет один только вопрос: а как поступит Георг, когда ему наскучит писать «психоделические тексты»? Придумает что-то новенькое? Или нет?
Февраль 2012