Жил-был Злодей. Такой кровожадный, каких ещё свет не видывал. Остальные злодеи ему и в подмётки не годились. Любого из них он мог скрутить в бараний рог, свить из него верёвку и той верёвкой подпоясаться. С самого детства таким был. Все будущие злодеи ещё мучили кошек, глумились над маленькими и не слушались взрослых. А этот и тогда уже среди них выделялся. Взял, и убил своих родителей (хороших и безвредных, к слову, людей). Ещё, бабушку и дедушку. И своего домашнего попугая. Мало этого, попугая он ощипал, сварил и съел. А было ему годочков семь, не больше. Не надо быть шибко умным, или начитанным, чтобы понять, ничего из такого ребёнка путного не получится. Надо было сразу сажать его на цепь в пещере. Кормить хлебом и водой. И держать подальше от прочих людей. Только слишком добрые люди жили в том государстве. Жалели они всех, кого ни попадя. Но больше всего: злодеев, убийц и насильников. Да и мораторий был, чтобы никого в пещере прикованными цепями не держать. Особенно, маленьких детей. Негуманно это, и не очень либерально. Тогда, что гуманно? Убивать своих родителей и кушать попугаев жако? Только почти никто об этом в государстве не задумывался. Тем, кто задумывался, местные гуманисты, с резиновыми дубинками и в бронекасках, быстро на место мозги вправляли.
Вот так и дожил этот Злодей до пятидесяти годочков. Своими злодействами всех прежних и настоящих злодеев затмил. Ему за это Правитель Государства вручили Благодарственную Грамоту «Лучшему Злодею Всех Времён и Народов». И он её вполне заслужил. Утром насиловал невинных девственниц. В обед пытал беременных женщин и благородных героев. На ночь пил кровь младенцев. (Когда ему эту грамоту вручали, то он трём вручавшим её чиновникам глаза повыкалывал и уши пооткусывал.) Но был этот Злодей не только чрезвычайно жестоким, но и немного думающим. Стал он после пятидесяти прожитых лет над своим злодействами задумываться. И сам себя немного побаиваться. Да и как не бояться, если во всех комнатах его замка (даже в туалете и на кухне) кровавые мальчики ему стали мерещились. А в каждом шкафу стояли и сидели по два-три скелета. Приказал тогда Злодей привести к нему самого лучшего психолога. Чтобы тот психолог смог объяснить ему причину всей его жестокости и человеконенавистничества.
Долго мучил его психолог разными странными вопросами. И сообщил, что тело у него мужское, а душа – женская. И именно от этого неестественного противоречия происходят все его жестокости и преступления. А чтобы стал он нормальным человеком, надо Злодею поменять своё мужское тело на женское. Или пересадить себе мужскую душу. Не поверил ему Злодей и отрубил голову. И ещё четверым, правда, не таким знаменитым. Последнего, шестого, психолога он отпустил живым (только глаз ему выколол). Долго думал и решил поступить так, как психологи ему советовали. Операции по пересадки души делать в те времена ещё не умели. Вот и пришлось Злодею согласиться на операцию по перемене пола.
Эскулапы постарались на славу. Что не надо, отрезали. Что надо, пришили. Заодно, по личной инициативе, сделали ему липосакцию. Хотели они и лицо Злодею немного облагородить. Повыщипать бороду и выпрямить кривой нос. Но в это время Злодей очнулся от наркоза. Убил трёх профессоров и пять сестёр милосердия. Но без особой жестокости, по привычке. Совершил ещё несколько злодейств. Но давались они ему всё тяжелее и тяжелее. Перестал он получать от этого удовольствие. Люди стали замечать эти его нравственные терзания. Пугливо, а затем, с явной грубостью, стали насмехаться над новой бородатой кривоносой женщиной. А Злодей - трансвестит окончательно понял, сколько зла он принёс людям. И решил добрыми делами, милосердием и набожностью искупить свою вину.
Стал бывший Злодей кротким и безобидным. Если его били по одной щеке, то он подставлял другую. Если обзывали разными нехорошими словами, говорил спасибо. Не сразу поверили сограждане в то, что Злодей действительно раскаялся. Издевались над ним все, даже те, кто раньше боялись вслух его имя произнести. Издевались над его смиренностью, над набожностью, над щедростью, над добротой. Но пуще всего, над его внешностью. Они отпускали ей вслед двусмысленные шуточки, и всячески изощрялись в своём грубом остроумии. Но этот странный шутовской облик принёс успокоение душе Злодея. И он, с содроганием и слезами, вспоминал о том, какие безобразия он творил раньше.
Теперь он стал совсем другим. Переводил через дороги дряхлых старушек и приносил детское питание одиноким матерям. Помогал нищим, больным и несчастным. Безропотно выполнял самые тяжёлые и грязные работы. Изнурял себя многочасовыми молитвами и многомесячными постами. Обучал грамоте детей бедняков, и взывал к милосердию богачей. Строил и ремонтировал церкви. В своём замке открыл приют для сирот, жертв своих злодеяний. В приют принимались только мальчики. Сам Злодей объяснял это тем, что девочкам в этой жизни проще. А мальчики, более беззащитны и ранимы. Некоторые злоязыкие и завистливые люди говорили по этому поводу различные нехорошие мерзости. Видимо, не хотелось верить этим сплетникам в его обращение к праведной жизни. Или пожирала их обычная людская зависть? Бог им судья. Но это была последняя обида, которую пытались нанести ему в то время люди. Сам Злодей не обращал на это внимания. И лишь увеличивал количество совершаемых им добрых дел и благородных поступков.
Затем Злодея все полюбили. Да и как не полюбить такого человека? Поэт писал, что «Пророков нет, в Отечестве своём, но и в других отечествах - не густо…». Этому государству повезло. У него появился свой пророк и мессия. Он даже написал обращение ко всем злодеям с призывами поступить так, как он. Но это обращение осталось без ответа. Потому что он извёл всех местных злодеев ещё тогда, когда сам был Злодеем. Теперь в государстве оставались только мелкие подлецы, негодяи, хулиганы и брачные аферисты. Но без них не обойтись ни в одном государстве. Его сегодняшняя кротость и святость творили чудеса. Звали его теперь Человек – Добро. И люди в этом государстве становились всё чище телами, душами и помыслами.
Через некоторое время Злодея внезапно арестовали и посадили в тюрьму. Всколыхнулся народ от подобной несправедливости. Хлынул к дворцу Главного Правителя. Даже те, которые с резиновыми дубинками и в касках с забралами, не смогли остановить этого людского напора. Ни они, ни водяные пушки, ни ядовитый газ. Побледнел Правитель, увидев такое огромное количество встревоженных и разгневанных лиц. Затряслись его губы и ноги. Но сказалось воспитание в Ордене Иезуитов и долгие годы в политике. Он справился со страхом, натянул на лицо маску скорби и печали. И сказал людям: «Граждане! Я не мог поступить иначе. Именно так велит моя совесть честного гражданина и долг мудрого правителя. Подумайте, за кого вы пришли заступаться? И вспомните, сколько страданий, крови и невинных жертв на совести этого Злодея!» Многие из людей закричали о том, что всё это было в прошлом. И о том, что своей нынешней безупречной жизнью он искупил все свои прежние прегрешения. И о том, что он уже не Злодей, а Человек-Добро. Правитель придал своему лицу выражение ещё большей скорби. И добавил к нему выражение справедливости и преклонения перед законом. «Salus popule - suprema lex*! Люди, я всегда стоял на страже законности и справедливости! Вспомните, что гласят законы нашего государства? И не только они, но и все законы человеческой справедливости! – С пафосом и ораторским напором выкрикивал Правитель. - О том, что ни одно преступление не должно остаться безнаказанным. Будь это государственный мятеж, или кража коробка спичек. Вы постоянно требуете от меня соблюдения законности и порядка. И хотите спасти от наказания того, кто заслуживает самой строгой и безжалостной кары! Граждане, одумайтесь! Я выполню свою миссию и избавлю нашу прекрасную землю от этого ужасного бородатого гермафродита! Dura lex, sed lex*!»
Эти слова убедили многих. Но не всех. И неубеждённые спросили у Правителя вот что. Почему справедливое возмездие настигает Злодея сейчас, а не тогда, когда он действительно творил все свои злодейства? Спросили и о том, почему он наградил его тогда Благодарственной Грамотой «Лучшему Злодею Всех Времён и Народов»? Эти вопросы едва не поставили Правителя в тупик. Но он поспешно натянул на своё лицо маску раскаянья и самобичевания. И прибавил к ней несколько штрихов сострадания.
« Граждане! Зачем вы терзаете моё сердце этими жестокими упрёками? Если бы вы знали, сколько я страдал, прежде чем отдать приказ об аресте того, кого вы теперь называете Человек-Добро? Да, я чувствую свою вину: и перед ним, и перед вами. Вину за то, что не призвал его к ответу раньше. И вину за эту Грамоту. Вы спрашиваете, почему я наградил его ей? Только потому, что я всегда заботился о том, чтобы наше государство было первым среди всех государств. Вы знаете, в наших горах золота больше, чем во всех остальных горах мира. И то, что наши ветряные мельницы тоже самые лучшие в мире. И наши булыжные дороги, и наши поля сахарной свеклы, и наши солдаты, и наши молодые девушки, и всё, всё остальное. Граждане, я никогда не думал о себе! Я всегда думал только о вас! И в этом, каюсь, я допустил ошибку! Я решил, что и наш Злодей должен быть самым лучшим в мире. Но я понял свою ошибку. И я принял это трудное решение. Поймите, не может бывшее абсолютное Зло, стать самым лучшим Добром! Люди! Это противоестественно! И я прошу у вас за это прощения!» Из глаз Правителя хлынули потоки слёз. (Люди не видели, как два его помощника изо всей силы воткнули ему в задницу два острых шила.) Он опустился на колени и склонил свою благородную седую голову. Люди поверили этим словам и этим слезам. Непокорный, ищущий справедливости и законности, народ опять превратилась в послушный электорат.
Злодей сидел в тюрьме. Он боялся Смерти. Её боятся все; и злодеи, и герои, и праведники. И ещё он боялся того, что умерев, он не сможет сделать всего того добра и милосердия, которое обязан сделать людям. Злодей не понимал, почему его должны казнить сейчас, а не тогда, когда он этого действительно заслуживал. Суд был короток. Главный Прокурор требовал, чтобы Злодея четвертовали. Но Судья был гуманистом и либералом. Он посчитал, что излишняя жестокость в данном случае неуместна. Судья приговорил его к гильотине. Злодей решил, что это какая-то ужасная судебная ошибка. Он написал Правителю несколько прошений о помиловании. День казни приближался. Ответа на прошения не было. И тогда Злодей смирился со своей печальной участью. Он стал молиться. И настала последняя ночь перед казнью.
Ровно в двенадцать часов дверь в камеру открылась. И в неё вошёл... Правитель. В душе Злодея вспыхнула надежа. Но, взглянув в его безразличные холодные глаза, и увидев широкую фальшивую улыбку, Злодей понял, что помилования ему не будет. А Правитель понял то, что понял Злодей. Он стёр с лица улыбку. И превратился в пожилого, сильно утомлённого жизнью и властью, человека. В руках у него был пузатый портфель. Правитель прошёл к столу. Неожиданный визитёр поставил на него бутылку водки и два стакана. Положил коляску колбасы, пучок зелени, полбуханки хлеба и пачку папирос. Затем разлил водку по стаканам и кивком пригласил к столу Злодея. Злодей отрицательно покачал головой. Правитель выпил один. И стал удовольствием закусывать колбасой и зеленью. Затем выпил стакан, налитый им Злодею. Закусывал. Тщательно пережёвывая пищу. Допив остатки водки прямо из горлышка, Правитель сложил недоеденные продукты в портфель. Вытащил из пачки и долго разминал пальцами папиросу. Закурив, он внимательно посмотрел в глаза Злодею.«Ты допустил ошибку. – Заговорил Правитель. – Своим раскаяньем и добром ты едва не разрушил моё государство. Государство и люди не могут жить без страха. Ты его у них отнял. Ты сделал всех людей добрее и честнее. Но то, что хорошо для человека, всегда плохо для государства. Главное предназначение государства дисциплинировать и наказывать. Но если дисциплинировать и наказывать некого, то глупые люди подумают, что им не нужно и государство. Что они смогут прожить и без него. Но это есть большая ошибка. Если предоставить людей самим себе, то через некоторое время они окажутся во власти анархии и беззакония. Затем им это надоест. И тогда обязательно найдётся человек, который подчинит всю эту неуправляемую толпу себе. Но каким бы умным и талантливым он не был, один человек не в силах длительное время удерживать в подчинении тысячи людей. И тогда он придумает, или вспомнит, о государстве. Злодей, осознай, зачем разрушать всё то, что создавалось так долго и с таким трудом? Затем, с неменьшим трудом, придётся воссоздавать другим. Ты пошёл против законов мирозданья и поэтому умрёшь. Добро не всегда бывает Добром. Неправильное Добро превращается во Зло! Ты захотел заменить в моём государстве Бога. Но его имеет права заменить тут только один человек. И этот человек – я!»
- Ты боишься потерять свою власть, – с горькой усмешкой, сказала обречённая на смерть бородатая женщина. – И прячешь свой страх, за этими красивыми высокопарными словами...
- Да, власть - это то, что приносит в жизни столько восторга и удовольствия, сколько не в силах принести любовь, дружба и богатство. Но не для меня. Я серьёзно болен. Стрелки на часах моей жизни отсчитывают последние круги. Я уже выбрал приемника. И мог бы спокойно дожить последние дни читая мудрые книги и молясь Богу. Но я не смогу умереть спокойно, зная о том, что моё государство в опасности! Не кривись, когда я называю его моим. Я имею на это право, потому что всю жизнь, силы и мысли отдавал ему. Оно - моё дитя. Непокорное, строптивое, жестокое и глупое. Но от этого, ещё более любимое. Когда ты творил зло, ты возомнил себя самым великим Злодеем. И я, тайно и явно, поддерживал в тебе огонь этого тщеславия и самообмана. Если бы я захотел, тебя казнили ещё тогда, в детстве.Наплевав на мораторий и кртки толпы. После того, как ты убил своих родителей и попугая. Но я оставил тебе жизнь. Я, как заботливый садовник, лелеял и взращивал твоё зло и твоё злодейство. Не зная, ты служил мне верную и преданную службу. А затем ты меня предал. В государстве не может быть много Добра. Много Добра - это Зло! В государстве должен быть Страх и Зло. Только тогда стократно возрастает ценность Добра. Там, где Страха и Зла нет, государство обречено на смерть. По своей глупости ты поднял руку на то, что строил и укреплял не только я, но и десятки моих предшественников. Злодей, пока я жив, то никому не позволю умертвить это великое государство. Поэтому умрёшь ты! Извини, твои прошения о помиловании отклонены!
Затем Правитель смолк. Закурил ещё одну папиросу. И несколько минут сидел на краешке стола, вопросительно разглядывая задумчивое лицо Злодея. Правитель ждал его оправданий, проклятий, жалоб или угроз. Но так и не дождался. Посидев ещё немного, он завернул окурки в клочок газеты и положил их в портфель. Сунул его под мышку и вышел из камеры. Громко лязгнули засовы. Безжизненная тишина приближавшейся Смерти вселяла в Злодея отчаянье и ужас. Сначала он попытался молиться. Но молитвы, которые в последнее время приносили ему облегчение и умиротворение, в эти последние часы не смогли защитить его от обвинений, услышанных им от Правителя. Злодей с мучительной болью пытался доказать самому себе, что все эти обвинения несправедливые и ложные. Но так и не смог найти этих доказательств. Уже утром, когда лучи солнца робко заглянули в его камеру, Злодей неожиданно подумал о том, что человеческая жизнь, это хрупкое равновесие между Добром и Злом. И что он это равновесие нарушил дважды.
Злодея казнили при большом стечении народа. Люди, собравшиеся сюда со всего государства, напрасно ждали от него запоминающихся прощальных слов. Или мудрых философских поучений. Злодей умер не сказав ни слова. Плакали все. Но заступиться никто не пытался. Правитель смотрел на казнь с грустью. В этот раз она была не фальшивой, а искренней. В толпе уже были и такие, которые наблюдали за работой палача и гильотины с едва скрываемым торжеством. После казни люди несколько дней поговорили о смерти своего недавнего кумира. И очень быстро вернулись к своему обычному естеству. Они не поставили памятник над могилой Злодея. Хотя клялись сделать это громогласно, и, казалось, искренне. Памятник поставил Правитель. На простом, покрытым мхом, валуне он приказал камнетёсам высечь надпись. «Причинять людям Зло не опаснее, чем дать им слишком много Добра».
Вскоре в государстве появился новый Злодей. Нет, до того, прежнего, ему было ещё далеко. Но он сразу прославился своей старательностью и настойчивостью. Скоро новый Злодей стал внушать всем людям страх и уважение. Он публично пообещал, что затмит своими злодействами злодейства казнённого Злодея. Люди слушали это заявление со слезами. Они снова начинали ценить и понимать Добро.
*Благо народа – высший закон (лат.).
*Закон суров, но он закон (лат.).