В то время как люди скакали с одной работы на другую, я прочно закрепился в своей конторе, на штатной должности, бухгалтер. Проработал не много, ни мало десять лет и шесть месяцев.
У меня был свой стол, стул и даже компьютер. Но дело в том, что я эту свою должность ненавидел. Не понимаю, почему не сменил место.
По натуре своей, я человек робкий, к людям отношусь с недоверием, к новой обстановке привыкаю с большим трудом, с неохотой завожу друзей, да и сами люди не очень стремятся порадовать себя моим обществом.
На рабочем месте я сидел тихо, никогда, никуда не высовывался, старался никого не трогать и меня никто не задевал. Я маленький человечек, чего уж там рот открывать, кому потребуется меня слушать, кому нужны мои умозаключения. Дело свое я выполнял исправно, лишнего не болтал, вопросов не задавал. Чего такого работника не ценить, конечно меня ценили, по крайней мере я так думал до того самого злополучного дня, когда со мной произошла эта странная история.
Не будем забегать наперед. Давайте все по порядку.
Жил я с матушкой в небольшой квартирке, в высотном доме на окраине города. Она считала, что занимаюсь я не мужским делом. В своих мечтах видела меня при погонах, в чине генерала, или полковника, или на худой конец желала лицезреть меня в белом халате врача. Поддавшись ее нравоучениям и уговорам, хоть и с неохотой, я все же согласился сменить профессию.
Некоторое время я соображал, чем же в конце концов, хочу заняться. Может последовать прихоти матушки и податься в военные. Но посмотрев в зеркало, на свое отражение эту мысль я отбросил. Какой из меня генерал. Вон у меня глаза раскосые, уши торчком, росточком природа обидела, да и опять же за годы сидячей работы, мышцы отрафировались, животик обвис. Я кроме ручки и пачки бумаг, ничего и поднять то не могу. Нет определенно, военным мне не быть. Чем же заняться? А подамся я в продавцы. Нет, пожалуй, не стану. Там много на ногах стоять нужно, а ножки мои слабенькие, они привыкли все больше сидеть и потом попадется какой нибудь дрянной человечек, а ты перед ним раскланивайся. Не подходит и это. А что если и в правду врачом стать. Прикинув и так и эдак и от этой идеи отмахнулся. На врача учится долго, зарплата так себе, а мороки то сколько с этими больными. По себе знаю, матушка, когда болеет, с меня семь потов сойдет пока удастся ей угодить, чтобы облегчить ее страдания. Поразмыслив еще немного, я засобирался на работу. Натянул вещи, пригладил рукой торчащие волосы, посмотрел на себя в зеркало.
- Брюки на месте, - сказал я своему отражению, - рубашка на месте, пиджак одел, портфель взял, пора, - и крикнув, - мама, я ушел, закрой за мной дверь! – вышел на улицу.
Я шагал по улице, любуясь весенними красотами, городскими пейзажами. «Ну чем не красота, конечно красота, кто-то же все это построил, а не податься ли мне в строители, уж я бы развернулся, уж я бы понастроил. Нет, пожалуй, не стоит. Кирпичи таскать это не мое дело, раствор мешать мне не подходит. И потом я могу простудиться, ведь придется на улице работать. Определенно это не подходит. Не может ведь такого быть, что бы мне не нашлось какого нибудь занятия. Спросить бы у Всевышнего, какие таланты во мне зарыты? Ведь он понимает в этих делах»
Так шел я, погруженный в свои размышления, ничего не подозревая, и даже не сразу понял что произошло. Только почувствовал острую боль в районе затылка. Когда сознание покинуло меня, оказался я рядом с моим телом. Оно лежало на тротуаре с пробитым черепом, а рядом находился кирпич, такой огромный, красный, приземлившийся с чужого балкона прямо на мою голову. «Какая банальная история, - подумалось мне. Разве желал себе такой смерти».
Я тряхнул головой, убедился в том, что она не болит, и вспомнил, что опаздывал на работу. Но как же пойду туда без своего тела. Долго еще наблюдал за тем, как около моей персоны возились врачи, как погрузили меня в машину и куда-то увезли. Тело уехало, а я остался стоять на тротуаре в полнейшей растерянности, не понимая, кто же я теперь. Куда идти, что делать? Но как же так может быть? К кому податься за советом. Что ж мне довеку оставаться в бестелесной оболочке. Почему застрял на этом свете, почему не попал в рай, разве я был плохим человеком, разве много грешил, ведь мое место там? В этом я твердо был убежден. Ответов не было. И побрел я в свою контору.
Там было все как обычно. «Неужели никто не заметил мое отсутствие, - возмутился я».
Вот Ниночка сидит, закопавшись в ворохе бумаг. Я подошел к ней ближе. Она на это не отреагировала. Лицо ее выражало полное безразличие к тому чем она занималась. Каменное выражение не единой эмоции.
«Почему раньше не замечал этого, - подумалось мне, - она словно статуя, неужели и я так выглядел. Она совершенно меня не видит, вот беда. Но кто же я теперь? Душа? Кто я?»
Попробовал взять бумаги со стола. Попытка не удалась. Бумаги так и остались лежать в нетронутом виде.
Вот Клавдия Ивановна бежит по коридору.
Она была женщиной в возрасте с очень пышными формами. Большая охотница до сплетен и любительница яркого макияжа. Я бы сказал даже, очень яркого, иногда доходило до того, что мы не могли спокойно смотреть на ее лицо, настолько оно пестрило красками.
Она то уж обязательно увидит мое отсутствие, не может не заметить. Клавдия Ивановна была из тех женщин, которые всегда все замечали, которым всегда до всего было дело. Но мои надежды не оправдались. Шагнув через меня, она залетела в кабинет, бросила на стол бумагу и со словами «Срочно, очень срочно пересчитать», удалилась.
- Ах, беда, - подумал я, - неужели всем безразлично, что меня нет и так никто не вспомнит про меня. Совсем я пал духом. И тут смотрю на мое место садится, какой то мужичок. С виду плюгавенький, а Ниночка ему так мило улыбается.
«Чего это она с ним так любезничает, мне и слова сказать не желала. С чего это перед ним так расчирикалась. А он то хорохорится, перед ней скачет, красноречием брызжет. Подумаешь, я тоже так бы мог. Мог, но не делал. И почему? Почему мне и в голову не приходило мило ей улыбнуться. Странно» И так мне стало обидно, аж слеза выступила. Утер ее рукавом и развернулся к выходу.
- Ты куда? – услышал я сзади чей-то голос.
- Пойду отсюда, никому я здесь не нужен, - ответил я не поворачиваясь.
- А ты на досуге подумай над этим.
Тут я повернулся и никого не увидел, только Ниночка и плюгавенький были на месте.
- Это я с тобой говорю, - ответил мне мужичок.
Я покосился на Ниночку. Она сидела молча, ничего не замечая и монотонно продолжала считать цифры. Потом выпучил глаза на мужичка, волосы шевельнулись у меня на макушке.
- Ты меня видишь? – спросил я.
- Вижу. – тот ответил сухо.
- Ты кто? Почему другие не видят?
- Как же они увидят, если у тебя нет тела.
- Конечно, оно отсутствует по причине моей смерти.
- Ты не умер.
- Как? – спросил я, широко открыв глаза от удивления.
- Ты лицо свое потерял, и стал никем, и превратился в ничто.
- А я то думаю, почему меня в рай не пускают.
- Тебя не поэтому не пускают, есть другая причина.
- Какая? Неужто я был таким дрянным, что мне туда нет дороги.
- Нет, ты был не таким.
- Так что ж тогда, зла ведь я не творил.
- Но и добра творил мало, можно сказать, что тебя небыло. А в раю такие тоже не нужны. Мы не бездельничаем, каждый занимается своей работой. Один в ангелы подастся, другой пророком заделается, а третий и вовсе в посредники записывается между ангелами и дьяволом. Каждый находит свое, а ты разве определишься. От тебя на земле толку было мало, а там и подавно.
- И что же мне так и оставаться ничем и никем, а как же матушка?
- Ничего, погоревала немного, да и смирилась с твоим отсутствием.
- Неужели никому не нужен.
- Ты сам виноват, тихо сидел в своем уголке, вот тебя и перестали замечать.
От всего происходящего у меня было скверное настроение.
- Я непременно определюсь, кем хочу стать, только заберите меня в рай. Я буду приносить пользу людям.
- Любопытно проверить!
- Проверьте.
Мужичок сморщился. И тут я взмолился.
- Поверьте мне, не хочу больше быть никем, верните мне тело, обещаю исправиться.
В воздухе что то зашумело, затрещало, я от страху закрыл глаза. Очнулся в больнице, лежа в палате с перебинтованной головой. Рядом сидел доктор.
- Ну вот и чудненько, - сказал врач, - наконец очухался, после такого удара мало кто выживает, а ты видно счастливым родился. А голову мы тебе отреставрируем, будет как новенькая.
Я попытался ему улыбнуться, видно это у меня плохо получилось.
- Лежи спокойно, отдыхай, - сказал доктор и удалился.
Я лежал на белоснежной постели и думал: «Хорошо все же на этом свете, хорошо иметь свое лицо и тело. Что же со мной произошло, привиделось все или на самом деле было. Не буду гадать. Теперь то я точно знаю, место работы не поменяю, но и тихо сидеть в уголке тоже не стану. Обо мне еще услышат, сначала налажу отношения с Ниночкой. Уж до чего оказывается она чудесный человек и так мило умеет улыбаться. Как много я незамечал раньше.»