Он был бывшим мужем маминой знакомой. Я слыхала краем уха, что они развелись года три назад. Когда-то они приходили к нам. Он артистично рассказывал анекдоты, читал стихи и старался всех развеселить.
И вот вдруг я увидела его возле нашего дома.
– Здравствуйте, – вежливо улыбнулась я.
– Ты чего это? Мы же с тобой «на ты» были.
– Правда? Я уж и забыла.
– А я тебя не забыл.
– Я очень рада. Вы… ой, ты к нам?
– Нет, не к вам. К тебе.
– В каком смысле? Ну, пойдёмте, расскажите… Какое-то дело? – всё-таки мне трудно было называть его «на ты».
– Нет, к вам не пойдём. Пойдём погуляем и поговорим.
– Только, если недолго, – сказала я, вздохнув.
Во-первых, я устала, во-вторых, хотела есть, в третьих, дел по горло, в-четвёртых, я насторожилась: почему не пойти домой?
Он внимательно посмотрел на меня и тоже вздохнул:
– Да я уж вижу, что будет недолго.
– Так что за дело?
– Ну, пойдём, хоть на лавочке во дворе посидим.
Переходить к делу он не торопился. Мы сели на лавочку.
– Знаешь, что мы с Татьяной развелись?
– Вроде слыхала. А чего так?
– Да чего… Чего люди разводятся? Развелись, и развелись. – Он помолчал. – Знаешь, я о тебе часто вспоминал.
Он опять сделал паузу, а потом довольно резко обнял и прижался щекой. Я обалдела. Сначала подумала, что пьяный, но потом унюхала, что нет. Вскочила со скамейки, но напрасно. Он ловко меня ухватил, тоже поднялся, и здесь уж я поняла, что сопротивление бесполезно.
– Юр, ты что? Ты с ума сошёл! Я ведь старая уже… Ну что ты делаешь? А из окна кто посмотрит?
– Ленка… дурочка… какая ты старая? Я тебя на семь лет старше, а старым себя не считаю…
Он прижимал меня к себе, елозил руками по спине, по заднице и целовал куда попало, потому что я старалась увернуться. Съехали очки, он ловко их подхватил и сунул к себе в карман. Потом вдруг отстранился чуть-чуть, посмотрел в глаза и на мгновение загипнотизировал: я не успела увернуться, он впился в губы. В тот же миг я в него влюбилась. Я закрыла глаза и подумала: «Что будет, то будет». Почувствовав, что я ему отвечаю, он так меня сжал, что стало больно. Губы у него были сильными и жёсткими. Он резко оборвал поцелуй, опять посмотрел в глаза и забормотал:
– Ленка, поедем ко мне… Ленка, хорошая моя, толстая моя, ты мне снишься… – Он опять впился в меня своими жёсткими губами и я вообще перестала что-либо соображать. – Ленка моя… Поедем. Щас машину поймаю. – Он быстро сжал мои руки, а когда разжал, я почувствовала дрожь в его пальцах, дрожь эта побежала по мне и я села на скамейку: ноги подкосились. Он огляделся, соображая – где лучше ловить машину, а потом опять взглянул в глаза. – Посидишь? Пойду ловить. Или вместе пойдём?
– Посижу. Очки только отдай.
Он сам надел на меня очки и поцеловал в лоб. Я опять почувствовала его дрожь. Он быстро пошёл по двору и скоро скрылся из виду.
А я пришла в себя. Что за бред? Куда это я поеду? Мне пятьдесят лет. Климакс начался. На фига я ему сдалась, старая развалина? Не может этого всего быть. Почему он с Танькой развёлся? Что, он помоложе кого не может найти? Мужик ничего себе: крепкий, обаятельный… Чего ему от меня надо? Я вскочила и побежала вслед за ним. Он стоял с поднятой рукой, но машин было мало и они не останавливались.
– Юр, я не поеду.
Он резко обернулся и попытался опять меня обнять, но я уже была начеку и успела отскочить.
– Ну что ты, дурашка? Ну почему? Что не так?
– Стара я уже для таких приключений. Ни к чему мне это.
– Только что было к чему.
– Жила же я без всего этого, и прекрасно себя чувствовала. А дальше ещё лучше буду жить. Мы когда с моим мужиком разбежались, я сто раз перекрестилась. У меня работа, дети, мать, тётка, дом на мне, давление, ноги болят, спина… Ещё и тебя я не потяну. Вам, мужикам, всё неймётся, вам помоложе кого надо. А мне эти игрушки уже не по силам.
Он молча смотрел на меня и с каждым моим словом угасал, как-то съёживался. Его взгляд больше не гипнотизировал, он стал тоскливым.
– Не поедешь?
– Нет.
– Ну, будь здорова.
Он резко повернулся и быстро пошёл в сторону метро.
Я смотрела ему вслед. Хочешь побежать и вернуть? Один раз ты уже побежала, потом всю жизнь каялась. Ладно, тебе, дуре, тогда двадцать два года было, а теперь тебе пятьдесят. Неужели не поумнела? Стой спокойно, пусть он поскорей уходит, нечего на него пялиться, тебе ещё посуду мыть, за два дня опять накопила. Давай, давай, поворачивай оглобли.
К счастью, мы никогда больше не встречались. Я постаралась поскорей забыть этот эпизод. Но вот не забыла ведь. Не забыла…