Тот самый первый поцелуй

Ангелина Калинкина
Поцелуи   


    Ни о любви, ни о сексе я писать не хочу. Уж так много об этом написано, аж тошно. Раньше эти два понятия особо не разделялись: где о любви напишут, там и о сексе намекнут. Теперь у каждого писателя своя специализация: один о сексе пишет, другой – о любви. Совсем ничего не написать о взаимоотношении полов было бы странным. А поскольку я дилетант, а не специалист, то решила написать о поцелуе.
    Поцелуй – это особая категория. Он ведь может быть и без любви, и без секса. Может быть и с тем, и с другим. Может быть с любовью, но без секса. А может быть с сексом, но без любви. Вариантов, как видите, много. Поэтому я напишу о нескольких особенно запомнившихся мне поцелуях.
    Дети целуются, подражая взрослым. Такие поцелуи в моей жизни, конечно, были: в детском саду, в пионерском лагере, в школе, в каких-то гостях, на даче. Я помню, что такой-то факт при таких-то обстоятельствах имел место быть. Но никаких ощущений, кроме сознания того, что приобщилась к взрослой жизни, я не помню. Там и помнить нечего: их просто не было.
    Последний из таких поцелуев происходил вот как.
    Я училась в третьем классе. Мне очень нравился один мальчик и он мне симпатизировал. Однажды после уроков мы забрались в пристроенный к школе сарай, где хранились сломанные парты, старые стенды и другой подобный хлам. Вроде бы мы решили посмотреть – что в этом тёмном сарае хранится. А когда уже сидели там в полумраке за сломанной партой, то у обоих возникла мысль, что это самое подходящее место для поцелуя. Вот мы сидели там, сидели, болтали ни о чём, потом молчали, и всё никак не могли решиться. Ну а потом всё-таки решились.
    Думаю, оба были разочарованы. Я, во всяком случае, точно была разочарована. Какой-то он был слюнявый, этот поцелуй, ничего интересного. Вытерли мы ладонями губы и, с чувством выполненного долга, разошлись по домам.
    Я сделала для себя вывод: одно дело, когда тебе человек нравится, или ты его даже любишь, а другое дело – целоваться. Если любишь –  хочешь быть рядом, болтать обо всём, играть вместе, даже уроки делать. А целоваться – это какое-то дурацкое занятие.
    После поцелуя в сломанных партах, я долго ни с кем не целовалась.
    А вот о моём настоящем первом поцелуе, том самом первом поцелуе, который описывают разные писатели, я тоже напишу.


Тот самый первый поцелуй


    Неделю назад мне исполнилось четырнадцать лет. По случаю Нового года у нас собрались гости. Среди гостей была одна семейная пара со своим отпрыском. Отпрыск был на год младше меня. Наверное, я ему нравилась, потому что он всё время старался оказаться поближе ко мне. Это было не слишком приятно: меня всегда смущало, если человек, который мне не нравился, проявлял ко мне интерес; я не знала – как себя вести, было такое чувство, что находишься в путах.
    Отпрыск уговаривал взрослых пойти поиграть в снежки и подбивал детей, чтобы они тоже этого просили. Меня такое детское занятие не привлекало, у взрослых были свои интересы. Его активно поддержали два гостивших у нас братика, втроём они уговорили и меня. Потом отпрыску удалось уговорить своего отца пойти с нами, но тот попросил нас подождать, какой-то неотложный разговор происходил у него с другом. По иронии судьбы случилось так, что отпрыск в ожидании прикорнул на диване и заснул. Его мать будить сыночка не разрешила. А мы уже оделись. И пришлось папе идти играть в снежки с чужими детьми.
    Не успели мы выйти, как старший из братиков наступил ногой в глубокую лужу и промок. (В этом месте всегда была зимой лужа, потому что под ней располагалась котельная). Братики расстроились, но решили вернуться. А мы посадили их в лифт и решили пойти погулять.
    Мы шли, куда глаза глядят, болтали и забрели в узкий пустынный переулок. (Меня потом всегда поражало это совпадение, но мы остановились как раз возле ограды того дома, где я теперь живу.)
    О чём мы болтали до этого – я не помню. Но всё, что происходило возле этой самой ограды, врезалось в память. Он спросил:
    – Ты, я слыхал, какая-то ужасная безобразница: маму не слушаешься, в школе себя плохо ведёшь, учишься кое-как… Неужели это правда?
    – Правда, – кокетливо хихикнула я.
    – И чего же из тебя получится?
    – Не знаю. Чего-нибудь да получится.
    Я подпрыгнула и прокатилась на попавшемся ледке. Потом я повернулась и встала лицом к нему. И он тоже остановился. И мы так стояли  на  расстоянии  этого  ледка  и смотрели друг на друга.  Он мне ужасно нравился – этот взрослый умный дядя, который вместо того, чтобы пить с друзьями коньяк, пошёл со мной гулять.
    – А можешь меня поцеловать? – спросил он вдруг.
    – Пожалуйста! – хмыкнула я не задумавшись, подбежала к нему и сначала ткнулась в щёку.
    Он не шевелился и смотрел на меня таким восхищённым взглядом, какого я никогда в жизни не встречала. Я прижалась губами к его губам и замерла. Он осторожно приоткрыл губы…
    Я не знаю – сколько длился этот поцелуй, не помню – как он закончился. Помню, что я зачем-то понеслась в проулок между близстоящими домами и спряталась за углом дома. Я была в смятении. Хорошо это, или плохо, что я себя так повела? А этот восторг, который взорвался во мне, когда мы целовались, –  что это такое? Вопросы и обрывки мыслей вихрем проносились в голове, я не понимала – что делаю и что надо делать. Я стояла в каком-то тёмном закоулке, безумно хотела, чтоб он меня нашёл, но так этого боялась, что вжалась в стену дома и слилась с ней, чтобы всё-таки не нашёл.
    Он меня не нашёл. А, может, и не искал. Не знаю.
    Никакого продолжения этот эпизод не имел. Когда мы потом встречались, делали вид, что ничего не было.
    Но я этот поцелуй помню вот уже сорок шесть лет.
    (Сорок шесть лет – на момент написания. Сейчас уже больше.)