Николай Николаевич искренне верил в воздействие искусства на человека: «Я художник, –– говорил он, –– а этот дар не для пустяков».
Но Ге не был бы Ге, если бы изменил своей натуре. Его биография могла бы лечь в основу увлекательного фильма-эпопеи с постоянной сменой декораций, настроений и кумиров. От библейской тематики он переходил к портретам, от портретов –– к исторической живописи, и постоянно был неудовлетворен собой. Через четыре года после триумфа картины «Петр I допрашивает царевича Алексея», художник полностью разочаровался в собственном творчестве и решил навсегда уехать в деревню.
Без сожаления покинул он Петербург, поселившись на хуторе Ивановском в Черниговской губернии. Занимался сельским хозяйством, искусно клал печи в мужицких домах, разъяснял нищим Евангелие –– и делал всё с таким же удовольствием, с каким раньше вел в Петербурге светские беседы и устраивал выставки.
Живопись он забросил, лишь изредка писал для заработка портреты, при этом стоимость их едва окупала расходы на кисти и краски.
В Петербурге не понимали: зачем человеку прославленному забираться в какую-то глушь и жить там отшельником? Но в душе художника уже совершился переворот: искусство не может служить средством к жизни –– искусством непозволительно торговать!
Только в 1882 году, познакомившись с Львом Николаевичем Толстым, увлекшись его личностью, Ге возвратился к палитре, став кумиром художественной молодежи России. Свою живопись он посвящал теперь исключительно библейской теме, воспринимаемой им как вечная борьба Добра со Злом при неизменном торжестве Зла. Неприглядность этого торжества он изображал на своих полотнах, не боясь преступать границы художественности, минуя всяческие нормы и условности.
В 1890 году на Восемнадцатой передвижной выставке Ге представил картину «Что есть истина?» В Евангелии от Иоанна говорится, что на другой день, после того как Иуда предал Иисуса, первосвященники и старейшины Израиля постановили предать Иисуса смерти. Связали Ему руки и отвели к Пилату –– римскому наместнику в Иудее.
–– В чем вы обвиняете этого человека? –– спросил Понтий Пилат.
–– Он развращает народ, проповедуя ересь:
«не собирай себе сокровищ на земле, но собирай себе сокровища на небе, ибо, где сокровища ваши, там будет и сердце ваше»;
«не творите милостыни вашей перед людьми с тем, чтобы они видели вас: не будет вам награды от Отца Небесного»;
«как хотите чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними»;
«входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель».
Пилат спросил Христа, на каком основании он это проповедует? Христос ответил: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня». Пилат принадлежал к той категории римлян, которые постоянно видели вокруг себя лицемерие и презрение к справедливости, поэтому, удаляясь для решения участи Христа, с циничной усмешкой бросил ему:
–– Что есть истина?
Христос промолчал. Давать ответ было бессмысленно: истина не «что», а «Кто». Она живая, она стояла перед Пилатом, но ему это и в голову не приходило.
Не усмотрев в поведении Христа ничего, за что стоило бы казнить, Пилат вернулся к иудеям, объявив о своем решении отпустить его. Но иудейский народ, столпившийся у претории, закричал:
–– Смерть ему! А отпусти Варавву! (убийцу).
На выставке картина «Что есть истина?» стала сенсацией. Толпы людей осаждали ее.
Голоса разделились. Одни зрители были в восторге, другие –– в гневе. Все привыкли к красивому облику Христа, а здесь он –– избитый, оплеванный, униженный после ночного глумления над ним, но непоколебимый.
–– Это первый Христос, которого я понимаю, –– признался писатель Лесков.
Ге считал, что во встрече Пилата с Христом нельзя писать «красивого» Христа. Он верил в историческое существование Христа, и трактовал его как живого, страдающего человека.
Александр III назвал картину отвратительной, приказав убрать с выставки. Один из поклонников Ге повез картину в Европу, но ее чисто русский психологизм оказался Западу не интересен. Лев Толстой написал Третьякову: «Лет через сто иностранцы попадут, наконец, на ту простую, ясную и гениальную точку зрения, на которой стоит Ге».
Николай Николаевич шел в искусстве совершенно самостоятельно, отыскивая в сюжетах свою мысль, свое чувство. Увлекаясь работой, незаметно для самого себя стирал границу между искусством и психологией.
Судьба его художественных полотен была драматична, как и его собственная судьба. Картина «Выход Христа с учениками с тайной вечери в Гефсиманский сад» –– одно их лучших произведений русской живописи –– подверглась критике церковной цензуры. «Что есть истина?» была снята с выставки за кощунство в изображении Христа. Картина «Повинен смерти!» не была допущена на академическую выставку, и публика увидела ее лишь после смерти Ге. Он скончался в 1894 году у себя на хуторе.