К 130-летию со дня рождения поэта
Сорокоумова Е.А.
Андрей Владимирович Князь Звенигородский
«Знание биографии предков составляет одну из главных сторон самосознания.
И кто не дорожит памятью их, тот сам забудется своими потомками»
(«Русский архив», 1871, стр. 1535)
Имя поэта, князя Андрея Владимировича Звенигородского, сегодня необоснованно забыто, так же как и забыты его стихи. Несмотря на то, что мнения современников о творчестве А.В. Звенигородского крайне противоречивы, его следует считать «признанным поэтом» (1), воспевающим: смерть и рождение, ужас и страсть, любовь и отчаяние - то есть все, что не чуждо любому человеку, прожившему долгую и не всегда легкую жизнь.
«Андрей Владимирович Звенигородский принадлежит к редчайшей категории людей – к истинным, природным поэтам. Его творчество естественно примыкает к творчеству таких первоклассных поэтов былых времен, как Фет, Полонский, Тютчев. Он их последний сотоварищ и продолжатель» (2).
На своем жизненном пути князь А.В. Звенигородский встретил преграды, способные сломить человека. Однако он остался предан своей семье, своему роду, своей Родине, несмотря на различные превратности судьбы, никогда не покидал России, и принимал все происходящее в его судьбе как испытание.
Жизнь поэта действительно интересна и неординарна. Недаром он послужил прототипом Шаргородского в романе В.С. Гроссмана «Жизнь и судьба» (3). Мартынов Л.Н. в своих воспоминаниях говорит о «князе З.» (4). Н.Я. Мандельштам во второй книге воспоминаний посвятила князю А.В. Звенигородскому главу «Признанный поэт» (1).
Сегодня к творчеству А.В. Звенигородского следует подходить, обращая внимание на ту историческую, политическую и социальную ситуацию, в которой складывалась и изменялась жизненная позиция личности поэта, определившая и направление его поэтических произведений и литературного творчества в целом.
Князь Андрей Владимирович Звенигородский принадлежит к древнему знатному роду, начавшемуся от святого Благоверного Князя Михаила Черниговского (4). В роду Звенигородских князь Иван Александрович - воевода, избранный в 1436 году в наместники Пскова «самими псковичами»; боярин и воевода князь Иван Иванович - один из главных начальников войск против царя Казанского Ибрагима, в 1467 году; князь Данило Васильевич служил военоначальником в разных походах, потом принял иноческий сан в Волоколамском монастыре; князь Григорий Васильевич, который был наместником при царе Федоре 1 «сперва в Рославле, затем в Брянске и потом в Чернигове», и много других славных предков, служивших царю и отечеству (5,6).
Прадед Андрея Владимировича, князь Федор Иванович Звенигородский, отставной полковник лейб-гвардии гусарского полка владел 1500 душами крестьян в Нижегородской губернии Ардатовского уезда. Указом Павла 1 в 1797 году «в вознаграждение усердной службы в вечное и потомственное владение» Ф.И. Звенигородскому было пожаловано имение Котовка. Здесь у Федора Ивановича и его жены Александры Алексеевне, урожденной Хомутовой появляется на свет четыре сына и две дочери.
Дмитрий, 1811 года рождения, один из сыновей князя Федора Ивановича Звенигородского, поступает в привилегированный Московский кадетский корпус в августе 1822 года, из которого он был выпущен корнетом Кирасирского принца Альберта Прусского полка. Ему вместе с полком довелось принять участие в подавлении польского восстания 1831 года. Незадолго до наступления 1837 года штабс-ротмистр князь Д.Ф. Звенигородский за болезнью был уволен в отставку. Обосновавшись в родовом поместье, князь в 1840 году выгодно женился на княжне Александре Ивановне Енгалычевой. Женитьба действительно была выгодной, поскольку князья Енгалычавы, владетельные князья Мордовские, принадлежали к древнейшему Тамбовскому дворянству, и находились в родстве с князьями Гагариновыми и князьями Волконскими, князьями Оболенскими (5, с. 245 - 260). Кроме того, Дмитрий Федорович получил хорошее приданое в виде имений в Томбовской и Нижегородской губерниях. Спустя пять лет Дмитрий Федорович был внесен во вторую часть дворянской губернской родословной книги (военное дворянство), бумаги же с доказательствами на княжество пропали при странных обстоятельствах (6).
Князь Дмитрий Федорович Звенигородский в 1854 году был избран Ардатовским уездным предводителем дворянства; в конце 1858 его избрали Ардатовским земским исправником, а через месяц – директором уездного попечительского комитета о тюрьмах, коим он оставался (с небольшими перерывами) вплоть до своей кончины в своем родовом поместье, селе Котовка 17 января 1890. У князя Дмитрия Федоровича Звенигородского и его жены Александры Ивановны были четыре дочери и два сына – Владимир и Иван, вернувшие княжеское достоинство роду. В книге «Титулованные роды Российской империи» записано: «Род князей Звенигородских происходит – от князя Адриана Мстиславовича Звенигородского, потомка Великого князя Рюрика в ХШ поколении. Величайшее утверждение, 6 декабря 1899 года, мнением Государственного Совета признаны в княжеском Достоинстве князья Звенигородские, Владимир и Иван Дмитриевичи с нисходящим от них потомством» (6).
Старший сын, князь Владимир Дмитриевич, также взял в жены девицу из княжеского рода Енгалычевых, княжну Анну Андреевну, свою троюродную сестру. Будучи Председателем Ардатовской Земской Управы князь Владимир Дмитриевич «превысил свои полномочия и уменьшил сборы в уезде на 24 копейки со ста рублей», и «в ноябре месяце 1879 года, по распоряжению Московского Генерал-губернатора был выслан административным порядком в Вятскую губернию, в город Слободское» (7). Долгие шесть месяцев князь жил вдали от своей жены и детей. К этому времени в семье уже было двое детей: Александра Владимировна (Лисонька, как ласково называли ее дома, родилась в 1876 году) и Андрей Владимирович, родившийся в 1878 году, 26 июня. Это было тяжелое время для всей семьи.
В Слободском Владимир Дмитриевич жил в доме своих родителей, которые «хлопотали» по его делу. В его судьбе принимал участие и брат отца, дядя Иван Федорович, женатый на Надежде Ивановне урожденной Кислинской, родной сестре генерал-майора Михаила Ивановича Кислинского, происходившего из старого дворянского рода, принадлежавшего к Тверской губернии (5).
Жена Владимира Дмитриевича, Анна Андреевна, едва оправившись от болезни, уложившей ее в постель (причиной которой стал внезапный арест мужа и его высылка), в феврале 1880 года, отправилась к Московскому Генерал - губернатору князю Владимиру Андреевичу Долгорукому с прошением разобраться в деле ее мужа. И потребовалось вмешательство Государя Николая П, чтобы дело было прекращено. Князь Звенигордский Владимир Дмитриевич был оправдан и смог вернуться в Ардатов. И снова Земское Дворянское Собрание выбирает его Председателем Ардатовской Земской Управы. Вскоре Анна Андреевна подарила князю Владимиру Дмитриевичу сына - Владимира Владимирович (1880), а через пять лет родился еще один сын - Дмитрий Владимирович (1885). Самым последним ребенком в семье стала Татьяна Владимировна, родившаяся в 1893 года, 26 июня.
Андрей Владимирович получил достойное домашнее воспитание.
В начале прошлого столетия передовое и наиболее образованное сословие, дворянство, удовлетворяло потребность в образовании детей главным образом тремя путями: оно или помещало детей своих в специальные и сословные учебные заведения, или воспитывало их дома, или отдавало в частные пансионы, содержавшиеся в столицах и некоторых губернских городах, преимущественно иностранцами.
Гимназиями того времени дворяне почти не пользовались, быть может, избегая соединения своих детей с детьми разночинцев, поскольку гимназии были всесословны. Но с тридцатых годов девятнадцатого века правительство, желая урегулировать дело просвещения юношества и привлечь дворянских детей к правительственной школе, предоставило дворянству право открывать при гимназиях благородные пансионы или даже учреждать особые дворянские учебные заведения, под контролем правительства. И в 1837 году при нижегородской гимназии был открыт Благородный пансион. Однако вскоре дворянство признало учреждение Благородного пансиона для своей цели недостаточным: «Учение в гимназии оканчивается только приготовлением юношества для поступления в университет или в учителя низших учебных заведений. Нижегородское же сословие дворянства желает посредством достаточных от себя пожертвований иметь высшее училище» (8, предисловие).
Таким образом, возникает Нижегородский Дворянский институт. Желание дать возможность воспитанникам института продолжить образование в университете, заставило учредителей института принять для него программы тогдашних гимназий. Но вместе с тем они ввели в институт и преподавание таких предметов, которых тогда не было в гимназиях, но которые считались учредителями института необходимыми для образования дворянина-помещика (законоведение, естественные науки и сельское хозяйство).
В возрасте 10 лет на основании прошения его отца, Андрей Владимирович был допущен к вступительным экзаменам в Нижегородский дворянский институт Императора Александра П. Вступительные экзамены – закон божий, арифметика и русский язык - были сданы успешно, и юный князь становится учеником Дворянского института, подготовительного класса.
Но учиться пришлось всего два года. В январе 1891 года Андрей Владимирович выбыл из института по болезни: в возрасте двенадцати лет перенес несколько «ужасающих операций. Во время последней молился и пел молитвы. При передвижении несколько волочит ногу. Она неподвижный жестокий зигзаг, мешающий другой ноге. Хирурги в Москве удивлялись, кто мог так варварски срастить ногу почти в самом бедре» (9).
Повторно он был зачислен в институт в возрасте 14 лет, вместе со своим 12-ти летним братом Владимиром, во второй класс.
Большое внимание в учебных программах уделялось литературе, истории, рисованию, музыке. Талантливые институтские учителя прививали студентам вкус к классике (произведениям Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Полонского, Фета), а также учили их литературному творчеству. Позднее, уже живя в Москве, на просьбу Е.Я.Архиппова назвать шесть поэтов, о которых он можете сказать, что любит, Андрей Владимирович отвечает: «Пушкин, Лермонтов, Тютчев, А.К.Толстой, Случевский, Жуковский». А на вопрос о том, какие тома книг стихов и тома книг прозы Вы оставили бы навсегда с собой, Е.Я.Архиппов получает ответ: «Пушкина, Лермонтова, Фета, Тютчева, Полонского, А.К. Толстого, Случевского, Жуковского; Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Лескова, Тургенева, К.Леонтьева. Кроме того, Андрей Владимирович делает уточнение: «Тарас Бульба» и «Вий» - мировые шедевры. Выше этих произведений ничего не знаю во всем мире. Весь склоняюсь перед Гоголем» (10).
Один или два раза в год проходили в институте литературно-музыкально-вокальные вечера, подготовленные студентами при помощи заведующего местным Отделением Императорского Музыкального Общества, свободного художника Василия Юльевича Виллуна, на которые приглашались попечители института, представители нижегородского дворянства и родственники воспитанников.
С четвертого по шестой класс А.В Звенигородский получал стипендию имени капитан-лейтенанта И.Н. Сущова, которую тот учредил на проценты со своего капитала. Уже в институте обозначилась склонность будущего поэта к языкам, словесности, истории, и в «Нижегородских земских ведомостях» в 1896 году, первые стихи (11).
Однако постепенно, с введением реформы образования графа Д.А. Толстого институт по учебному курсу перестал отличаться от классических гимназий. В связи с этим, или по каким-либо другим причинам, пребывание юного князя Андрея в дворянском институте закончилось в 1897 году. Его отец пишет прошение на имя директора института: «Предполагая поместить сына, ученика седьмого класса Андрея Звенигородского, в другое учебное заведение, имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство сделать распоряжение об увольнении его из числа учеников института и выдать мне документы вместе со свидетельством об успехах и поведении его. Август, 2 дня, 1897 года» (12).
С сентября 1897 года А.В. Звенигородский становится учеником Елатомской мужской гимназии Тамбовской губернии. Мужская гимназия в уездном городке Елатьме имела хорошую славу.
Она была открыта 26 сентября 1873 года в виде 4-х классной прогимназии и преобразована, по высочайшему повелению, в 1881 году в гимназию. Первый выпуск семиклассная гимназия имела в 1883 году. Ученики изучали такие предметы как закон божий, русскую историю и русскую словесность, географию, математику, физику, латинский, немецкий и греческий языки. А с 1886 года гимназия становится восьмиклассной. Добавляются новые предметы, среди которых французский язык. Показательны темы сочинений, которые писали учащиеся на переводных экзаменах: «Значение Петербурга в жизни России», «Терпение и труд все перетрут», «Делая добро, не думай о награде», «Береги честь смолоду» и другие, то есть те, которые давали ученикам задуматься о своем предназначении жизни (13).
Кроме того, здесь, в Тамбовской губернии были имения князя Андрея Николаевича Енгалычева, деда Андрея Владимировича со стороны матери.
Уже, будучи воспитанником Елатомской гимназии, Андрей Владимирович издает свой первый сборник юношеских стихов «На память». Этот сборник выходит в Нижнем Новгороде в 1879 году. В него вошло всего восемь стихотворений, написанных юным поэтом в 1896, 1897, 1898 годах. И директор Елатомской мужской гимназии в гимназическом зале перед всеми учениками поздравил смущающегося юношу с выходом первого сборника (14).
Накануне окончания гимназии в семье Звенигородских произошла трагедия. В сентябре 1900 года в возрасте 49 лет умирает Анна Андреевна, мать Андрея. Это было тяжелое потрясение для юноши 22-х лет.
Однако в 1901 году выпускник Елатомской мужской гимназии поступает в Московский Университет на юридический факультет. Здесь он встречает своих бывших соучеников по Дворянскому институту – Б. А. Садовского и М.А.Цявлоского, знакомится с Е.Я.Архипповым – студентами историко-филологиического факультета, деканом которого был профессор А.А.Грушка. Дружба с этими людьми будет пронесена через всю жизнь, и во многом определит судьбу поэта Звенигородского. Еще два страшных события оставили глубокий след в душе Андрея Звенигородского – смерть отца, Владимира Дмитриевича, который скончался в Ардатове в 1904 году и революция 1905 года. Горечь утраты любимых людей не покинет князя Андрея всю жизнь. Единственным замечательным событием тех дней становится удивительная находка. «В 1905 в селе Кужендеево Аадатовского уезда у священника Вилкова мною найдены 26 писем П.Я.Чаадаева к его брату Михаилу. По ним впервые установлен заграничный маршрут П.Я.Чаадаева» (14). С этого времени Андрей Владимирович начинает заниматься биографией Чаадаева (16), декабристов (17), публикует несколько статей о пребывании А.С.Пушкина в Нижегородской губернии (18).
В год окончания Университета (1906 г.) в типографии В.И.Воронова на Моховой улице выходит сборник стихов А.В. Звенигородского «Delirium Tremens»*, вызвавший критику со стороны А.Блока и В.Я.Брюсова (19).
«Можно простить автору слабость техники, потому что она – дело наживное. Но нельзя простить вычурность и отсутствие стройной психики. Как бы ни была страстная буря в душе, - ей нужно уметь жонглировать и владеть для того, чтобы быть поэтом. Стих вовсе не есть «кровавое дно, где безумствует жрица». Скорее – стих – мертвый кристалл, которому в жертву приносишь часть своей живой души с кровью. «Убивай душу – и станешь поэтом», сказал бы я, нарочно утрируя, для того, чтобы точнее передать то, что чувствую; или – «убивай естество, чтобы рождалось искусство». У А.Звенигородского нет самопожертвования в этом смысле – самого страшного, потому что не видного для других и наиболее убийственного», так писал А.Блок к Е.Я.Архипппову в письме от 7 ноября 1906 года по поводу сборника стихов А.В. Звенигородского «Delirium Tremens» (31).
Однако Л.Н. Мартынов в этом сборнике обратил особое внимание на стихотворение «Ignis sanat»** («Огнем изливается»). По его мнению, А.Звенигородский как бы предслышал некоторые интонации блоковских «Скифов», написанные, как известно, на двенадцать лет позже (4).
* «Трепещущее безумие» (лат.)
** Более точный перевод – «лечащий огнем» (лат.)
А в шестом номере журнала «Весы» за 1806 год появился отзыв В.Я.Брюсов: «стихи А.В. Звенигородского восходят к традиции раннего русского декаденства» (24)
Московское студенчество в те годы увлекалось «декадентской» литературой. Читали альманахи «Скорпион», «Весы», «Грифа», журналы «Мир искусства», «Новый путь». На поэтическое творчество молодого поэта А.В. Звенигородского, как и многих других русских поэтов конца девятнадцатого века, несомненно, оказали влияние стихи К.Д. Бальмонта, да и стихи самого В.Я.Брюсова не оставляли юного поэта равнодушным. Позднее, в 1932 году, отвечая на вопросы Е.Я.Архиппова по литературе, Андрей Владимирович напишет, что он отошел от Брюсова и от всей школы символистов (9).
После смерти отца на 26-летнего Андрея ложится вся забота о семье и имении. Поэтому, по окончанию Университета в 1906 году, получив диплом второй степени (20) Андрей Владимирович возвращается в Ардатов, где становится начальника сначала первого, а затем четвертого участка по Ардатовскому уезду. В то время Предводителем Уездного Дворянства и Председателем Земской Управы был Действительный Статский Советник князь Иван Дмитриевич Звенигородский, дядя Андрея Владимировича, который много помогал своим племянникам, заменив им отца. Деятельность И.Д.Звенигородского во многом способствовало развитию Ардатовского Уезда. При нем открылся картофельный завод в Осипово (крахмальный завод в Ардатове). Он всемерно поощрял развитие мелкого производства, торговли, ремесел, много сделал для здравоохранения и образования (21, 22).
Чиновничья должность не мешает князю Андрею заниматься стихотворением. Он публикует свои стихи в Нижегородских изданиях («Нижегородская Земская газета», «Нижегородские Губернские Ведомости»), и изданиях Владикавказа: «Казбек» и «Терек», где живет его университетский друг Е.Я.Архиппов, с которым у А.В. Звенигородского установились прочные связи, а в 1909 году в Москве, выходит новый сборник «Sub Jove Frigido» (цитата из Гарация: «под холодным небом» (лат.), который автор посвящает его своему другу – Евгению Яковлевичу Архиппову (25).
«А.В. Звенигородский, как поэт представляет, собой бесспорно крупную и яркую величину.
Уже два первых сборника его произведений «Delirium Tremens» (1906 г.), «Sub Jove Frigido» (1909 г.) обратили на себя сочувственное внимание литературных критиков, отметивших в авторе большое лирическое дарование. Ближе всего, подходя по направлению своей поэзии к Фету и Полонскому, А.В. Звенигородский обнаруживает однако все данные самостоятельного, оригинального художника слова, и чем дольше, тем заметнее выступают специфические особенности его творческой личности и манеры – яркий и разнообразный язык, меткие образы, сравнения. Эпитеты. Величайшая искренность настроения. Зоркая наблюдательность по отношению как к внешнему миру (в особенности – русской природе и крестьянскому быту), так и к личным, интимным переживаниям, умение концентрировать свою мысль в немногих словах, полное отсутствие натянутых выражений, искусственных рифм и каких бы то ни было «пустых мест». Такой отзыв о первых двух сборниках стихов поэта дает А. А. Грушка, декана филологического факультета Московского Университета (32).
С 1910 года А.В. Звенигородский избирается членом Нижегородской Губернской Управы от Ардатовского уезда. И когда 1912 году в Поволжье случилась засуха, он принимает участие в совещании, о мерах помощи пострадавшему от неурожая населению.
В 1914 году в Нижнем Новгороде в типографии Г. Искольского князь Андрей издает стихотворения на отдельных листках с завитками: А.И. Тютчева («Эти бедные селенья», «Два единства», «Славянам», «К Ганке»), А.С. Хомякова («Подвиг есть и в сраженье», «Киев»), стихотворение Н.А. Некрасова («Русь»). На открытках написано: «На помощь семьям защитников России и Славянства».(10).
В 1915 году, когда уже второй год шла Первая Мировая война, А.В. Звенигородский – член Губернского местного комитета по организации помощи семьям, призванных запасных нижних чинов и ратников ополчения и лечения раненых в пределах губернии (11).
Продолжается и литературная деятельность Андрея Владимировича. С 1912 года он редактор литературного отдела «Нижегородской земской газеты», ведет рубрику «Отзывы о книгах». Так начинается формирование А.В. Звенигородского как литературного критика.
1917 год становится переломным в судьбах всех русских людей. «А.В. Звенигородский откликнулся «на пошлый клик «Свобода!» в 17-м году и как-то прельщенный красными тряпками, написал и напечатал стихотворение на тему «Свобода лучезарна!» и сравнивал самодержавие с мертвою бабочкою. Это как бы «родимчик» у кн. Андрея. Это по-детски, но это, конечно, преступно»: - так рассказывал А.С.Глинка-Волжский в августе 1923 года Дмитрию Усову, поэту, критику, другу А.В. Звенигородского (26). В этой фразе слышится осуждение поведения немолодого, уже сложившегося человека, занимающего высокий административный пост. Действительно, ликование оказалось преждевременным.
Царская служба окончилась. Андрей Владимирович возвращается в Ардатов. Сюда же весной 1918 году приезжают из голодного Петербурга его братья - Владимир, Николай. Дмитрий привозит из Смольного института младшую сестру Татьяну. Вскоре, в 1919 году из сожженного революционными крестьянами имения в селе Успенском приезжает старшая сестра Александра Владимировна, вышедшая замуж за Александра Дмитриевича Ильинского, с тринадцатью детьми, младшему из которых было всего два года.
Андрей Владимирович и его брат Дмитрий Владимирович (окончил Нижегородский Дворянский институт, Московский Университет, Йенский Университет, защитил в Германии докторскую диссертацию и получил степень доктора философских наук, занимал, в течении десяти лет, должность инспектора народных училищ Царскосольского уезда), подают заявление в Коллегию Ардатовского Уземотдела о предоставлении им права пользоваться землей ранее принадлежавшей им усадьбы места при с. Котовке, площадью 1-3/4 десятин. Коллегия принимает решение: «усадьба остается в их, Звенигородских, пользовании на одинаковых основаниях с прочими гражданами» (7). Однако братьям предложили работу в Ардатове - Андрею Владимировичу преподавать русскую историю, а Дмитрию Владимировичу – русскую словесность и новые языки в местной школе. И в 1919 году они переезжают в Ардатов, а в Котовке окончательно обосновывается их любимая старшая сестра. «Два раза в неделю Александра Владимировна приходила в Ардатов, заботиться о белье братьев и прочем» (26 ). Младшая сестра, Татьяна Владимировна, уезжает в Нижний Новгород, где устраивается на работу в Нижегородский губисполком машинисткой. Кроме того, ей приходится давать уроки французского языка.
Получив казенную службу при советской власти, братья Звенигородские, которых очень хорошо знали и уважали в Ардатовском уезде, старались участвовать в новой жизни и даже ходили на пролетарские праздники. «9 января 1919 года братья «участвовали вместе с представителями Отдела Народного образования в шествии по Ардатову. С красными знаменами и плакатами. На трибуне, около Собора, украшенного жидкими еловыми веточками, ораторы сказали три безграмотные речи. Не дождавшись конца шествия, пошли ко мне (Дмитрию) пить чай» (7).
Однако вскоре многое изменилось, и перемены не оправдали надежды. Свое душевное состояние, свои переживания и надежды Андрей Владимирович выражает в стихотворениях. В 1923 году Андрея Владимировича увольняют со службы в гимназии «за то, что он читал третьеклассникам курс русской истории, построенный на Соловьеве, Ключевском и Карамзине» (26).
Несколько раз Андрей Владимирович выезжал в Москву, которая «показалась (мне) пустой и чужой» (14) и пытался вести переговоры с румянцевской библиотекой о продаже дневников П.Я.Чаадаева. Обращался в Комиссию по улучшению быта ученых, чтобы получить паек. Ему помогали знакомые литераторы – Д.Усов, М.О.Гершензон, В.Е. Чечихин-Ветренский, которые знали и ценили его творчество. Но попытки князя Андрея оказались неудачны. Помощь пришла от АРА – американской администрации помощи, которая откликнулась на призыв М. Горького помочь преодолеть голод в Поволжье. В это время Андрей Владимирович живет очень уединенно и подумывает поселиться в Кутузовском монастыре. Из тех стихов, которые он продолжает писать складывается удивительный сборник «Чуть на крылах», который А.В. Звенигородский несколько раз пытается издать, начиная с 1924 года. Однако, в те годы, несмотря на потребность интеллигенции в литературе, издать книгу стихов было очень трудно и сборник разошелся в нескольких десятках рукописных изданиях.
«Недавно появившийся сборник его стихотворений «Чуть на крылах» (1926 г.), заключающий в себе 20 номеров, обличает в авторе крупный, вполне созревший талант и дает ему право занять видное место среди представителей русской лирической поэзии» (32)
Жить становится все труднее – нет денег, работы. Приходится продавать вещи и книги. Трагические события не оставляют семью Звенигородских.
В 1924 году в Петрограде, не выдержав «грубости и издевательств» бросается под поезд брат Николай, вынужденный работать в артели по продаже акцизных марок в питейных заведениях. (7)
В ноябре 1926 года, сестру Андрея Владимировича, Александру Владимировну с младшими детьми и новорожденным внуком Александром, выселили из Котовки. При переезде в Ардатов пропали ценные вещи семьи, оставшиеся от родителей – старинные гравюры, книги и бронзовые канделябры, а еще переписка Андрея, Владимировича с Е.Я.Архипповым за много лет, где они вели разговоры о литературе, писателях и поэтах (26).
Младший брат Дмитрий уезжает в Кадницы, на Волгу (в тех местах находились имения их матери), а потом в селе Чернопенье, недалеко от Костромы, он находит место учителем немецкого языка и литературы в школе-семилетке. Андрей Владимирович в январе 1928 года едет в Чернопенье к своему брату, где тот «снимает две большие комнаты у старухи»(14), надеясь проведать брата, а может быть и найти в Костроме работу. Однако и этим намерениям не удалось сбыться. 18 июня 1928 года от гнойного плеврита умирает брат Дмитрий Владимирович Звенигородский, оставив после себя несколько дневников и тетрадей со стихами, которыми так восторгался Андрей Владимирович.(7)
Дядя Андрея Владимировича, Иван Дмитриевич, заменивший ему и его сестрам и братьям отца, уже в преклонном возрасте был репрессирован. В феврале 1931 года его имущество было описано и конфисковано, и в апреле 1931 года, в возрасте семидесяти лет был выслан в Симбирск, где и скончался в мае месяце (27).
Невозможность определиться в новой жизни и понимание того, что нет поворота назад, заставляют задуматься даже о том, чтобы уехать из России. «Он постоянно находится в состоянии крайней депрессии» (26). Однако чувство патриотизма и ответственность за своих сестер и племянников побеждает – он остается и с помощью верных московских друзей в начале тридцатых годов перебирается в Москву. Он участвует в работе пушкинской комиссии. Его работу направляет М.А. Цявловский, с которым Андрей Владимирович вместе учился Дворянском институте в Нижнем Новгороде, а затем в Московском Университете. М.А. Цявловский привлек А.В. Звенигородского к изданию собрания сочинений Л.Н.Толстого. В московских сборниках «Недра», «Вокруг света» появляются его стихотворения из сборника «Чуть на крылах», который так стремился издать поэт.
Здесь, в Москве, его окружают друзья, которые понимают и принимают его как личность и его как поэта: Е.Я.Архиппов, П.П.Перцов, Д.С.Усов, А.А. Грушка Л.Я. Гуревич, В.Б. Шкловский. Благодаря своим друзьям Андрей Владимирович сводит знакомство, которое перерастает в дружбу с семьей Г.И. Челпанова, основателя и первого директора московского психологического института.
Вместе с Е.Я. Архиповым он бывает на даче у Пастернака в Переделкино. Анна Андреевна Ахматова пишет свои стихи в его альбом.
У поэта А. Саргаджана 21 июня 1932 года знакомится с И.Мандельштамом. «Очень талантлив и с большой эрудицией поэт. Полюбил его как человека», - так отзывается Андрей Владимирович о выдающемся поэте (9). Это знакомство оказалось поворотным моментом в судьбе князя Андрея. «Мандельштам почуял, старику живется очень туго, и бурно признал его. Затем он побежал ко всем, кто мог и не мог помочь бедняге, и заварил хлопоты о пенсии, а пока суд да дело, раздобыл ему пропуск в писательскую столовую…» (1).
В 1933 году в Москву приезжают его сестры – Александра и Татьяна Владимировны. Вместе с ними и десятилетний внучатый племянник Андрея Владимировича, Александр, оставшийся сиротой. Они поселились у Андрея Владимировича в маленькой полуподвальной квартире в 5-м Монетчиковском переулке.
Андрей Владимирович пишет стихи, дорабатывает уже написанные и вновь пытается опубликовать сборник стихов «Чуть на крылах», уже дополненный новыми стихами. В.Б.Шкловский, пытаясь оказать содействие своему другу в издании этого сборника пишет в издательство «Федерация:
«Книга «Чуть на крылах» - конец большого потока старо-русского стиха. Жива земля и солнце, а стихов таких не будет. Они настоящие живые, а потом тихие. Долг советской литературы издать книгу, книгу литературы предшествующей. Книга живая, здоровая, но ветер этой книги на излете».
13 декабря 1936 г. Виктор Шкловский (32)
Однако и на этот раз книга не была издана. Советская власть не верит в искренность бывшего князя. Но, хотя и не подвергает прямым репрессиям, все-таки и не дает ему возможности достойно не только жить, но и выживать. Но ни в одном стихотворении А.В. Звенигородского, написанного, даже в его «Заветной тетради», нет ни одной строчки, против новой власти, как, впрочем, нет и стихов о новом строе. Зато некоторые стихотворения проиллюстрированы его молодыми друзьями-художниками: В.А.Милашевским, Д.Б. Дараном, А.Д.Силиным, Г.С.Верейским, Н.В.Кузьминым.
Он много работал в издательстве «Московский Рабочий» и «Гослитиздате», где к нему «хорошо относятся» (9). Он занимается литературоведческой работой, читает и перечитывает произведения любимых поэтов и писателей: «Читаю пристально (между строк) Белинского (4 тома издат. С.С. Мошкина, Москва, 1898 г.). Прочту все, что он успел написать за свои 37 лет (1811-1848). Во многом он ошибался, но его эстетическое чутье было почти безгранично, и он умел ценить должным образом все великое, высокое и вечное в нашей литературе (Пушкин, Лермонтов, Гоголь)» (9,10).
В мае 1944 года А.В. Звенигородский был принят в члены Союза Писателей СССР по рекомендации П.П.Перцова:
«….Его поэзия не подражает никому, а именно свое собственное выражение, свой «лик», который нельзя смешать с другими. В ней сказалось подлинное чувство русской природы, подлинные ее переживания, которые давались былым ее обилием и яростью, и которые теперь уже не восстановимы. Поэтому его творчество тем более ценно для нас. Нужно отметить так же и форму его поэзии, в своем замечательном лаконизма, завершающую классическое течение русской поэзии. Поэтому не может быть вопроса о праве Звенигородского войти в ряды Союза Советских писателей. Он более, чем имеет на это право, и включение его в эти ряды, разумеется, само собою».
Член Союза Советских писателей П. Перцев, 25 мая 1944 г. (29).
Андрею Владимировичу поручают рецензировать готовящиеся к изданию книги: «За эти дни рецензировал примечания к пятитомному изданию «Воспоминаний» Авдотьи Панаевой, составленные Корнеем Чуковским. Нашел в них несколько крупных и мелких ошибок. Примечания Чуковский, очевидно, составлял на скорую руку. Я старался их оживить новыми данными. 2 мая 1948 год» (26); «Все эти дни писал рецензию на новое издание сочинений Тютчева. В это издание войдет 385 стихотворений (1 том) и 270 писем (2 том). К этим двум томам написаны обширные примечания, которые сделаны К.В. Пигаревым. Я дал благоприятный отзыв. 25 октября 1948 г. Москва» (26).
После окончания великой отечественной войны (1941-1945 г.г.) Андрей Владимирович пишет стихи только в свою «Заветную тетрадь», начатую еще в 1932 году, а также постоянно дорабатывает свои старые стихи. На обложке этой тетради, рукою Андрея Владимировича написано: «Потомство изучит мою поэзию, как особый мир, в котором ни один поэт не участвовал» (30).
Андрей Владимирович Звенигородский дожил до глубокой старости. Он пережил многих своих друзей и врагов, похоронил родных и близких ему людей, безвинно репрессированных и реабилитированных после смерти. В 1947 году, в возрасте 69-ти лет он женился на Лидии Самойловне Крыжановской «на женщине из «хорошей семьи» (1) и прожил с ней четырнадцать лет в Москве в доме 23 по улице Мытной (7).
Андрей Владимирович скончался в 1961 году, в возрасте 83-х лет в Москве. Он похоронен на Ваганьковском кладбище за одной оградой со старшей сестрой Александрой Владимировной Ильинской (Звенигородской), скончавшейся в 1957 году в возрасте 81 года; младшей сестрой Татьяной Владимировной Звенигородской, скончавшейся в 1962 году в возрасте 79 лет. Там же захоронены и другие его родственники: племянники Дмитрий Александрович Ильинский, Елизавета Александровна Ометова (Ильинская), Мария Александровна Шестакова (Ильинская), а также внучатый племянник Александр Андреевич Ильинский (7, 30).
1 января 1961 года звонили колокола, когда гроб с телом А.В. Звенигородского выносили из церкви, и какая-то женщина перекрестилась и сказала: «Умер последний князь Звенигородский!».
Библиография
1. Мандельштам Н.Я. Вторая книга; М., 2006, с.326 – 332
2. Авторгаф, РГАЛИ, фонд 2550, опись 2, е/х 62
3. Гроссман В.С. «Жизнь и судьба»; М.
4. Мартынов Л.Н. Черты сходства; М., 1982, с. 103 – 107
5. Нарцов А.Н. Известия Тамбовской ученой архивной комиссии, Тамбов, 1904, т.1, стр. 261-269.
6. Титулованные роды Российской империи; С. Петербург, 1910, с.13.
7. Автограф. Домашний архив Е.А.Сорокоумовой (Ильинской)
8. Михайлов А.А. История Нижегородского Дворянского Института императора Александра П (1844 – 1904); Н.Новгород, 1904
9. Архиппов Е.Я. Автограф, РГАЛИ, фонд 1458, опись 1, е/х. 46
10.Архиппов Е.Я. Автограф, РГАЛИ, фонд 1458, опись 1, е/х. 41
11. Токарева Н.А. Кто хочет понять поэта… Н.Новгород, 2007
12. ГУ ЦАН. Фонд 522, опись 459, дело 647. лист 112
13. Отчеты Елатомской мужской гимназии за 1888-1890 г.г., составитель М.Покровский, Тамбов, 1890 г.
14. Архиппов Е.Я. РГАЛИ. Фонд 1458, опись е/х. 41
15. Автограф. РГАЛИ, фонд 553, опись 1, е/х. 215
16. Сб. Нижегородской Губернской Архивной комиссии; 1909, Н.Новгород, т.8
17. РС, 1910, кн. 9
18. А.В. Звенигородский О пребывании Пушкина в Нижегородской губернии; Московский пушкинист; издательство «Федерация», 1930, № 2, с.62-67
19. Кн. Андрей Звенигородский «Delirium Tremens»; Москва, 1906, 17с.
20. Подлинник диплома хранится в домашнем архиве Е.А.Сорокоумовой (Ильинской)
21. Знаменитые люди Ардатовского края ХУ1 – ХХ1 веков (биографический словарь-справочник); Ардатов-Арзамас, 2002, с.70 – 71
22. Материалы домашнего архива А. Казиной (Звенигородской)
23. Автограф. РГАЛИ, фонд 1458, опись 1, е/х. 46
24. «Весы», 1906, №6, с. 71
25. Кн. Андрей Звенигородский «Sub Jove Frigido», Москва, 1909
26. Письмо Д. Усова Е.Я. Архиппову. Автограф. Личный архив М.Ю. Гоголина
27. Базаев А.В.Реабилитированы посмертно; Ардатов-Арзамас, 2006, с.60-63
28. Письма А.В. Звенигородского Е.Я. Архипову РГАЛИ. Фонд 1458, опись е/х. 41
29. Автограф, РГАЛИ, фонд 2550, опись 2, е/х 629
30. Материалы домашнего архива А.И.Кругловой (Ногаткиной)
31. А.Блок. Новые материалы исследования; М.; 1993, с.25
32. Автограф. РГАЛИ, фонд 2849, опись 1, е/х. 222
Стихи из рукописного сборника А.В. Звенигородского «Чуть на крылах»
Знаю девушку где-то,
Но не знаю, где.
Плачет. Смотрит все лето
На тени в воде.
Тени любит все лето,
Тени в черной воде.
«Знаю, близко он где-то,
Но не знаю, где».
Лето, красное лето,
Я – как тень на воде!
Вижу девушку где-то,
Но не знаю, где.
1905 г.
ЧАСОВНЯ
Вот часовня у дороги.
Где когда - то лики были:
Николая Чудотворца,
Богородицы; их смыли
Град, дожди и время стерло,
Но те доски и доныне
Вызывают у прохожих
Чувство светлое к святыне.
И бредет ли мимо странник,
Иль старушка, всяк поклоны
Сотворит, крестяся с верой,
На безликие иконы.
ххххх
Твоя душа, как птенчики,
Чуть на крылах.
Бубенчики, бубенчики
В твоих ушах.
В пушинках одуванчики
Нежней любви.
Тушканчики, тушканчики
В твоей крови.
Ты трепетная дурочка,
Весенний ключ.
Снегурочка, Снегурочка,
Мой светлый луч!
1912г. Нижний Новгород
Россия
Безумная беспечность
На все четыре стороны
Равнина. Бесконечность.
Кричат зловеще вороны.
Разгул. Пожары. Скрытность.
Тупое безразличие.
И всюду самобытность,
И шумное величие.
1916г. Нижний-Новгород
Ломаю в парке белую сирень,
И, пьяный ароматом несказанным,
Спешу к тебе по комнатам туманным,
И весь боюсь, что нас застанет день.
Ах, наша страсть – безумная ступень,
Зовущая к восторгам неустанным.
Спешу к тебе по комнатам туманным,
И весь боюсь, что нас застанет день.
1916
С больного сердца пелена
Спадает в черный холод ночи.
Как золотые волны сна,
Мои ты осенила очи.
Пусть сердце пламенно дотла
Сгорит, рукой послушной сжато –
Два, изломавшихся когда-то
В душе моей растут крыла.
1918
Вот Спиридоний на дворе.
Солнцеворот! Солнцеворот
И на душе. А у ворот
Лихая тройка в серебре.
Ты вышла. В бешеной игре
Копыт и снега не уймет
Ямщик коней. Солнцеворот.
Мчи нас к неведомой заре!
1921 г.
Не есть ли это рулада – голос без слов, который сильнее всех слов?
В.Г.Белинский
На заре, когда сирень цветет,
Соловей поет свои рулады, -
Нет в любви блаженнее услады,
Как внезапный ранний твой приход.
Вся в росе и тканях легких ты.
Ты смеешься. Это сердце пьяно.
Ах, как сладостно, свежо и рано!
Как прекрасны все твои черты.
1922
Золотые маковки монастыря
Из-за леса девственного. Благодатию
Полнит лес вечерняя заря
И горит неизреченно по Распятию.
Мудрость нездешних слов растет
Тишина на сердце у склонившихся к подножию.
Вместе с хором церковь вся поет, -
Все уста величат Матерь Божию.
25 мая 1922 г. Ардатов
Над пожелтевшими аллеями
В дождливом небе бури крик.
Ложатся бешенными змеями
Потоки листьев на цветник.
Но смело астры с георгинами,
Подобно сказочным камням,
Горят опалами, рубинами
Наперекор суровым дням.
1923 г.
Чу, звонко хлопают кнутами пастухи.
Предутренний туман. Горланят петухи.
Коровы по хлевам повсюду заревели.
А сладкий сон еще нежнее льнет к постели.
И веки, чувствуешь, как трудно разомкнуть.
Но ты легко встаешь, как будто бы ничуть
Тебя не нежил сон, ни сладкая истома,
И быстро босиком срываешься из дома.
Вот выпускаешь ты корову из ворот,
Зеваешь, тянешься, и сон тебя берет.
И засыпаешь вновь в одно мгновенье ока.
И веет от тебя всей дикостью Востока.
1924 г.
Покои
Чья это тень проходит мимо
Сквозь запыленные столбы?
В покоях древних нелюдимо
Осевшие скрипят полы.
Живет ли в доме старом драмы
Отображенной тайны свет?
Чья это девушка из рамы
Свой в зеркалах забыла цвет?
По паутинам черным ниши –
Хранитель отошедших мук –
Большой спускается паук,
А по диванам бродят мыши.
1925 г, Ардатов
Безмолвие
Безмолвие. Над чащами кружит
Высоко коршун. У сторожки лыки
Стоят шатрами. Запах земляники
По всем полянам буйственно разлит.
Безумно солнце копьями звенит,
Как - будто отражает чьи-то рати.
А на глухой, заросшей мхами, гати
Семья ужей, в клубки свернувшись, спит.
1926 г.
Июнь
Люблю я дни, когда над головой моею
Звенит июнь под голубой дугой;
Пух с одуванчиков слетает под ногой,
И миллионы пчел кружат по кипрею*
Как в синих пологах великолепны ели!
Переплетают пчельник глухари.
Размачивает дед на завтрак сухари,
А вдалеке пастух играет на свирели.
*Кипрей – медоносное растение (примечание А.В. Звенигородского)
1930
Осень
Слепой старик не без усилья
К селу бредет с сумою тощей;
Махают мельничные крылья
Над облетающею рощей.
Две бабы тащат по вязанке
Сухого хвороста. С крупою
Засел обоз с соседней дранки
На выбоинах под горою.
По крутьям вспаханных загонов
Вороны ходят величаво,
И обнимает с круч и склонов
Нас осень бездной своей ржавой.
1932г.
Закат
По чащам, рассыпая горы злата,
Сосновый лес, как сказочный шатер,
Горит стволами, ослепляя взор,
В пурпурно-бешенном огне заката.
И заревом багряным залита,
Клубящаяся по низинам речка,
И на коне гуртовщика уздечка,
И пыль, и шерсть овечьего гурта.
1933 г.
За окнами такие дали,
Что, красотой их одержим,
Всем сердцем устремляюсь к ним,
Позабывая все печали.
И необъятное - объятно!
Все дали шествуют во мне,
И я в волшебно дивном сне
Блаженство постигаю внятно.
25 – 28 марта 1943 г.
Масленица
П.П.Перцову
На деревне свадьбы. Песни. Хохот. Звоны.
Тешется по избам пьяная толпа.
На сугробах, крышах каркают вороны.
Оттепель. Промчали в розвальнях попа.
За далекой ригой, у раскрытой клади,
Шепчет девке парень пьяные слова.
По колодцам скрипы, лязг железных бадей,
Из намерзлых срубов поднятых едва.
1926 г., Ардатов
Записано в Москве 25 мая, 1944 г.
(Примечание А.В. Звенигородского)
Ноябрь
Снегу нет, но все деревья наги.
Весь окрест в свинцовых облаках.
Вдоль дороге тянутся овраги,
Лед хрустит в застывших колеях.
И глубоки мертвые низины.
Скрип колес. Давящий небосвод.
И дрожат промерзлые осины.
И ноябрьский ветер резко бьет.
Лишь одни вороны неизменно,
По пустынным каркая полям,
Выступают гордо и надменно,
Вызов всем бросая холодам.
9 декабря, 1946г., Москва