Учебник для написания учебников по русскому языку

                Стрельцов Иван Александрович
 














                Окровение о лженаучности   русской семиологии и  языкознания.

                (Инверсионный автореферат на соискание звания ХРЯ)


 Учебник для написания учебников по русскому языку.
            ( Практико – теоретическое руководство для написания учебников по русскому языку)

                (Дидактические материалы)               


                Посвящается простому народу для защиты от глупостей               
невменяемой русской интеллигенции.


Рецензенты:
Д.ф.н. Фризман Л.Г. г.Харьков.
Д.п.н.  Жеребило Т.В.г. Назрань.
Д.ф.н. Руденко – Моргун О.И.г. Москва.
Д.ф.н. Назаренко  В.г. Сан – Франциско.



                Данная конкурсная работа не представлена                на соискание премии имени А. А. Шахматова
                Отделения историко-филологических наук РАН









                Г. Нижний Тагил  2012 г.
                Предисловие.

                "Я должен, прежде чем умру, отыскать какой-нибудь
                способ высказать то наисущественное, что кроется
                во мне, - то, о чем прежде я никогда не упоминал;
                нечто такое, что нельзя назвать ни любовью, ни ненавистью,
                ни жалостью, ни презрением, но самим дыханьем жизни,
                неистовым и исходящим из невесть какой дали, привносящим
                в человеческую жизнь безбрежность и пугающую своим
                беспристрастием силу, не свойственную людям..."
                Бертран Рассел.

    Уважаемый читатель!
    Перед  тобой особенная книга, содержание которой  уже в ближайшем обозримом будущем каждый  человек, считающий себя русским,   вынужденно  будет  знать назубок.  И я объясню почему.
     Одним   из самых важных научных  знаний, позволяющих русскому человеку создавать  адекватное представление об окружающем мире,  являются  знания о своём родном  русском языке. Уже  на заре истории человечества  в  древнее время  делались попытки выяснить  первоначальный язык младенцев, и уже тогда стало понятным, что своего какого – то особого языка, на котором  младенцы могли бы  переговариваться и общаться  друг с другом,  не имеется в принципе. Следовательно,  самые  первичные зачатки умственного развития  возникают только путём передачи знаний о языке от тех, кто является его носителем, т.е. от взрослых, знающих, к своим  детям,  незнающим (разумеется,  это замечание в равной мере относится и к тем, кто является носителем другого языка).  Вот поэтому,  дабы появились зачатки умственного развития, русский человек  буквально с начала своей жизни, с первых звуков своих   должен изучать  русский язык.  Но родительских знаний хватает  чаще всего на умение овладеть  разговорным  языком.  А дальше всё равно надо продолжать учить  свой родной язык.
    Что значит знать русский язык?  Во-первых, знать русский язык – значит правильно и умело пользоваться  его многообразными  ресурсами, его огромным словарным запасом. Во-вторых, знать русский язык,  значит понимать  связи между различными сторонами  и фактами русского языка, понимать  многочисленные значения  любого факта или события русского языка, т.е.  пользоваться определёнными правилами и уложениями, организующими  весь разнообразный аппарат языка в стройную и последовательную структурированную систему.
     К сожалению,  среди русских  имеется много  людей, которым так и не удалось овладеть  русским языком  в должной мере. По этому поводу прекрасно выразился  А.И. Герцен:  «Трудных предметов не бывает, но есть бездна вещей, которые мы просто не знаем, и ещё больше таких, которые знаем дурно, бессвязно, отрывочно, даже ложно. И эти – то ложные  сведения ещё больше нас останавливают и сбивают, чем те, которых мы совсем не знаем».   
Из этой общей массы  плохо знающих русский язык  людей выделяется две противоположных друг другу группы: те,  кого плохо учили и те, кто плохо учил.
    С теми кто плохо учил, всё понятно, но кто эти люди, которые не позволяют в должной мере русскому народу впитывать знания о русском языке?  Это  - учителя русского языка, которые по роду своих занятий, по своему призванию  должны нести  массам  вечное, чистое и светлое.   Это огромная многотысячная научная масса.  И весь парадокс русского языка  как раз и состоит в  том, что эта огромная  масса людей, сама по себе не слишком понятливая, не знающая  тонкостей русского языка,  втюривает остальному многомиллионному русскому народу   ложные и весьма противоречивые  сведения о русском языке.   Воистину , получается как в известной притче: 
     Поэтому сведения, представленные  в этом учебнике, конечно, не будут  давать  полнейших и мельчайших  представлений о русском языке, но такой задачи и не ставил перед собой автор. Основное требование данного учебника -  быть понятийным образцом для написания всех  вновь создаваемых, будущих  учебников по русскому языку,  задавать будущим авторам этих учебников  правильные ориентиры в их написании, избавлять  будущие учебники  от  глупостей, содержащихся  в  бывших и сегодняшних  учебниках.  Мне  чрезвычайно хочется  чтобы  в первых рядах желающих ознакомиться с содержанием этого учебника  были  те, кто  учит русскому языку других. Потому что  если кратко выразить суть моего учебника, то это как раз та самая  из немногих «река, напающая Вселенную  мудростью».  И  с этой точки зрения любой, кто почувствует у себя тягу быть учителем русского языка, неминуемо должен ознакомиться с  содержанием  учебника.
    Ведь если говорить откровенно,  если в нескольких словах охарактеризовать современную теорию русского языка, приходится только  сожалеть, что перед нами насквозь лживый и сознательно сфальсифицированный продукт. 
   Конфуций, отвечая на вопрос: «Что надо сделать, дабы познать сущность дерева?» говорил: «Стань деревом». Перефразировав , применительно к  данному  учебнику, это  резонное замечание, можно сказать -  нельзя  в полной мере познать глубины русского языка, не познав  положения, заложенные в этот учебник: нельзя стать настоящим русским , не зная высказанных в нём  тонкостей русского языка. 
   Прискорбно, но факт – современная  российская наука до сих пор так и не смогла  чётко и ясно ответить  не только на вопрос  об этнических корнях происхождения русского народа, но и не имеет чётких и ясных представлений о  русском языке и его составных частей.
   Поэтому свою основную задачу автор видел,  сознательно повторюсь,  не в создании огромного фолианта, в котором  будут изложены все мыслимые и немыслимые знания о русском языке, а в  изложении фактов, которые либо ещё вообще не понимаются и даже не осознаются, либо понимаются крайне ошибочно и ложно  современными филологами - русистами.
Задача  сложная, но выполнимая.  Нельзя объять необъятное, но и этот тезис крайне  обманчив, если не брать во внимание,   как кто – то когда то  заметил,  смысл этого положения :  «Сдержанность изложения – всегда абсолютно самый лучший способ подачи потрясающих идей».
  Написать  сдержанный, компактный учебник – сложнейшая проблема , тем более, когда сам по себе язык является огромнейшей инфраструктурой  общения.  Поэтому золотая середина  состояла в том, чтобы  компактность  создавалась не в ущерб  качеству.   Каким образом это достигалось?
Дело в том,  что русские  учёные филологи вовсе уж и  не такие  круглые дураки.  Есть у них и вполне здравые мысли ,  соответствующие  действительности. Таких здравых мыслей за время существования русской филологии скопилось немало. Поэтому  автору учебника не было нужды  затрагивать зрелые и здравые положения.
    Основным практическим объектом критики  лингвистического раздела учебника стали  только многочисленные неправильные  трактовки, правила и положения  современной текущей  теории русского языка в части самых элементарных наук русского языка: фонетики, интонатики, фонологии, морфемики, орфоэпики и орфографии, бисером  рассыпанные   в различных источниках.  Наиболее точно  суть  моей задачи  будет понятна, когда  читатель вспомнит  знаменитого поэта - пародиста  Александра Иванова, которому    приходилось переворачивать написанную   его коллегами огромную массу литературного   материала, чтобы обнаружить  многочисленные  авторские  промахи и недостатки.  Разница только в том, что у меня нет  специализированного образования, поэтому  приходится обходиться эрудицией, почерпнутой в результате самообразования.   Больший упор в самообразовании, особенно в последнее время , по известным причинам, делался  на филологию. Самообразование включало также попытки  выйти на прямой диалог с ведущими  специалистами в этой отрасли знания, ощутить, так сказать, пульс науки. Поэтому   в результате самообразования  и  стремления найти  общение с научными авторитетами,  мне удалось  выйти на крупных авторитетов в  этой области.  Русский язык имеет и другую сторону – историческую. И в этой стороне  русский язык, мягко говоря, выглядит не лучшим образом.  Особых , активных  попыток выйти на связь с русскими историками  пока не предпринималась, но завершив  свои  филологические  исследования,  несомненно, мои интересы перекинутся и на более глубокое исследование и изучение материалов  по истории  русского языка.
Именно по этой причине учебник  разбит на два  различных  по своему содержанию отдельных раздела  – исторический и лингвистический,  когда в одном из них будут дан отпор  многим текущим  историческим заблуждениям ,  в том числе -   о происхождении русского языка, а в другом  - отпор  нынешним лингвистическим заблуждениям.  Как я уже сказал,  исторический раздел  находится в стадии творческого завершения осмысления , а Вашему вниманию предлагается, для начала, пока  ещё только лингвистический раздел . Впрочем, публикация лингвистического  раздела – это пробный камешек на проверку ожидаемости  моих исследований.  Ибо  как только  автор воспримет нужду  русского общества  в желательности присовокупления к лингвистическому ещё и исторического приложения, тогда  и решиться эта проблема. Если же интереса  к моим  филологическим исследованиям  не возникнет, то  следующая встреча с  моими исследованиями, вполне возможно, состоится после моей смерти. Надеюсь,  худшей версии сценария не произойдёт.
   Что касается  полярности  моих исследований.  Не скрою – мой учебник многим современным филологам не в жилу.  Тем более – учебник не  легонько журит, а бьёт наотмашь  и беспощадно многих нынешних авторитетов.  Но они должны понимать – они взрослые люди, шли на свою ложь сознательно, поэтому и  нести ответственность за свою некомпетентность  должны по – взрослому.   
    Находить  и выносить на суд читателя   негативный материал  необходимо  не только по соображениям модных увлечений, но ещё и по той веской причине, когда  в последнее время  в русском обществе  стали  ярко проявляться и наблюдаться  настроения тотальной  апатии, равнодушия,  а то и  активного  игнорирования русского языка. И это в стране, которая ещё  пару десятков лет носила звание «самой читающей страны». Россия вплотную подошла к тому периоду своей истории,  когда  происходит вымывание и оттеснение русского языка на обочину общественной жизни мира.  Позиции русского языка в  списке  языков общей мировой системы  становятся всё ниже и ниже.  Взгляд  русского обывателя всё больше заслоняют лейблы , нашивки, наклейки  и рекламные вывески  на нерусских языках.    А все официальные попытки  возрождения русского языка  в большей мере напоминают  тщательно спланированные  коммерческие проекты, призванные лишь  обогатить,   прежде всего,  самих инициаторов начинаний  по очередным кампаниям в защиту русского языка. Где там, главный по русскому языку?  Отзовись….
    История России знает несколько периодически сменявших друг друга  волн забвения русской элитой своего языка. Например, А.Радищев, автор известного «Путешествия из Петербурга  в Москву» или  А. Суворов, автор «Науки побеждать»  фактически  не владели русским языком и прежде чем писать свои труды, вынуждены были  обучаться ему снова.
    Тенденция  к значительному сокращению носителей русского языка  ярко выразилась после распада СССР, когда  целым рядом прежних  союзных республик, входившим в СССР,  были приняты законы, ограничивающие, либо запрещающие официальное хождение в них русского языка. И если во время существования СССР число пользователей русского языка приближалось , согласно статистики, примерно к половине миллиарда, то сейчас  это число значительно сократилось.   С такими темпами, как мне лично кажется,  уже через столетие русский язык вполне может быть отнесён к мёртвым.
     Показать внутреннее богатство русского языка, освободить русский язык от многочисленных фальсификаций и глупостей  - вот главные задачи данного учебника и задачи современной филологической науки , которые требуется решить  для    возрождения былого  величия русского языка.
     Автору учебника длительное время не удавалось сформулировать общую идеологию и общий концепт   своего  учебника. Были проверены попытки  десятков  форм выражения, но ни одна из них не удовлетворяла  в должной мере.  И это была самая главная трудность в написании учебника, поскольку  сама  она, т.е.  «правильная концепция современной теории русского языка»,    уже  была готова. Если говорить точно -  ещё восемь  лет назад, если бы кто попросил  меня   изложить эту концепцию  во всех  допустимых подробностях, я был готов это сделать. Вся проблема в том, что  лично для меня современная теория русского языка  в связи с моими профессиональными обязанностями, не лепилась ни  к какому боку. Есть наука о русском языке, ну и ладно. И  это продолжалось  до тех пор, пока мои дети не стали поступать  в ВУЗ и готовиться к сдаче вступительного экзамена по русскому языку.  В какой – то момент  меня  просто поразили вдруг непонятно откуда  ярко выразившиеся явные расхождения в самой теории русского языка.  А уже когда мои дети стали учиться  в ВУЗе и пользоваться компьютером, то к компьютеру стал приобщаться и я сам,  начав специализироваться конкретно  на вопросах истории происхождения  русской письменности и  вопросах  современной теории русского языка.
    Самообразование не заставило долго ждать,  принесло  свои плоды,  я научился отличать правду ото лжи в части русского языка  и готов поделиться этим накопленным сокровищем с другими носителями русского языка.   
Очень часто встречаешь такого рода аргументацию: «Язык - народное достояние, и народ - его хозяин. Для того чтобы развить устный, эпистолярный, документный, книжный русский язык, нужна этическая база». К глубокому сожалению, для начала  своей новой  тоталитарной  экспансии  по земному шару, русскому языку нужна не этическая база, а вменяемая теория.
     В 2006 году  я попытался  содержательно поговорить о несуразностях теории   на одной из кафедр русского языка, имевшихся в моём городе. Разговора не получилось, более того, у представителей кафедры,  как мне кажется, возникло резкое  желание  корчить  из себя ничего не понимающих идиотов. Своим нарочитым равнодушием они показали  -  смысла общаться  с ними  нет  совершенно никакого ,  это всё равно,  как  костяшками пальцев об стол стучать. 
     Таким макаром  я прожил до  августа 2011  года, время от времени открывая  на многочисленных сайтах  разнообразные   отдельные темы, касающиеся проблем русского языка.  Нравилось это мне  ещё и по той причине, что некоторые сайты стали перепечатывать мои работы на своих страницах самостоятельно.  Было  нечто , похожее на игру, когда я  писал какое – либо ключевое словосочетание из  своих работ, а потом  высматривал  в Интернете страницы, на которых они проявлялись без моего участия.  С набиранием всё большего и большего опыта , появилось желание  оставить после себя какой – то след, отметившись, в частности, на ниве русского языка. А почему бы и нет?
    И уже когда не в Интернете, а в одном из настоящих   журналов , если говорить конкретно – в  7 выпуске журнала «Писатель.XXI век»,   частично были опубликованы мои материалы,  когда мой портрет  был напечатан на внутренней обложке  в перечне авторов этого журнала ,    появилась твёрдая уверенность создать  учебник  по русскому языку, в котором мне захотелось  указать на ряд   методологических ошибок, выявленных мною  в официальной версии. 
     Главная трудность, как я уже и  указал выше, была в отсутствии яркого концепта,  способного  вызвать не обычную, а повышенную  реакцию рецепторов индивида на мой  раздражитель, в данном случае  - на мой учебник для написания учебников по русскому языку. Ведь любой промах  официальной теории русского языка  был авторизован, т.е. фактически имел имя, отчество и фамилию того, кто сделал ляп. Тем более,  у промахов СТРЯ  были  не только, допустим,  умершие авторы, но  и ныне живущие. Пикантности  прибавлял  факт допущения промахов не только со стороны своих, отечественных учёных вплоть до   академиков, но и со стороны  учёных зарубежных.  Вот на какую аудиторию рассчитывался  мой учебник (естественно, не забывая  будущих и бывших авторов конкретных учебников по русскому языку).
      Поэтому единственно  оправданным для меня было создание не просто  ординарного продукта: мне требовался продукт – скандал, продукт – взрыв, продукт – теракт. Чтобы привлечь в сравнительно малый временной срок сравнительно огромный внемлющий контингент. Чтобы нельзя было спустить дело с тормозов и отложить проблему в долгий ящик.
     Ведь  картина с ныне существующей  теорией русского языка в целом выглядит вроде бы и как бы  даже вполне прекрасным  – особенно,  если особо не присматриваться. Но вот если особо присмотреться, то картина  становилась  просто удручающей. Представьте себе огромное бескрайнее цветущее  поле русского языка,  местами покрытое тёмными  кучами. Если подойти к такой  куче вплотную, то  увидишь перед собой не просто  какие – то абстрактные кучи, это  огромные кучи конкретного  дерьма.  Причём   кучи эти аккуратно и надёжно   окружены мощным частоколом  строгих правил, чередующихся огромными исключениями из строгих правил, а по периметру частокола,  один за другим,  монотонно патрулируют  многочисленные  дружины   официальных представителей русского языка, носящих перед собой и над собой  транспаранты  с громогласными   лозунгами,   направленные на защиту великого и могучего русского языка. Причём  все эти официальные защитники  видят мир  сквозь  розовые очки  своих противогазов,    и  благодаря такого  рода  защитной  экипировке,   нынешних защитников   нисколько не достаёт вонь и невзрачный  внешний вид,  исходящие  от охраняемых ими куч дерьма. 
     Поэтому читатель  должен представить,  как  возможно было в таких условиях   вообще написать учебник русского языка?  Кому, для кого  в таких условиях писать учебник, если к непосредственному потребителю полностью перекрыт доступ, если официальные органы образования  ходят в противогазах с розовыми  очками, если  они создали настолько непробиваемую систему допуска  к созданию учебников , куда можно войти только  с заранее обговорёнными  профессиональными качествами, которыми рядовые граждане , большей частью,  могут и не обладать?   Вот такие танталовы муки пришлось испытывать  мне,  автору ещё  ненаписанного своего романа.
     Поэтому тактика  взлома обороны защитников русского языка первоначально свелась  к ознакомлению  отдельных  официальных адептов СТРЯ  с моими  сомнениями путём методической рассылки по  доступным электронным адресам.   Как вскоре выяснилось,  писать многим официальным представителям  было во многом  бесполезным делом, поскольку на многих    ящиках этих деятелей от науки  установлена защита, которая возвращает назад посланные Вами письма с предложением  либо  сократить содержание письма, либо  убрать   приложения в виде  отдельно оформленных файлов.   Отсутствие  реакции на мои письма,     конечно же, создавали  для меня некоторое ощущение неудобства  и беспомощности,  ибо я  в то время  на полном серьёзе  полагался  на то, что специалисты , которых я бомбил письмами, примут их без особого сопротивления в силу очевидности  прилагаемых аргументов.
    К сожалению,  я был слишком наивен и не предполагал со  стороны  русских филологов подобного   коварства. Потому как любой баран, легкомысленно  рассчитывал,  будто  победа уже лежит в моём кармане.  Но когда  отправка  писем  с моими   работами  – исследованиями  в адрес филологов не оправдала ожиданий,  я стал рассылать  их также   в адрес авторитетных учреждений типа ведущих кафедр и даже  высших учебных заведений типа вузовских кафедр филологии,  Академии образования РФ или Института русского языка им. В.В. Виноградова. Однако,  как и прежде,  вместо вменяемых ответов получал красноречивое молчание. Молчание специалистов и  официальных структур стало   восприниматься  мною  уже как простое, ничем   не мотивированное надругательство над здравым смыслом.   
    И надо только молить бога,  что   защиты на электронных  ящиках  у  отдельных   русских филологов не оказалось (впрочем, мою личную точку в данном отношении, как подсказывает моя интуиция, могут и не разделять отдельные деятели филологии).  Интересно, сколько бы они были готовы заплатить, чтобы этот учебник никогда не увидел свет? 
    К счастью, одним из  первых  успехов по рассылке своих работ  стало  налаживание контакта  с весьма  важным русским  филологом, нашедшим время прочитать мои файлы и понять их.  Им  оказалась Т. В. Жеребило.  Общение с  этой прекрасной женщиной и специалистом  по общему языкознанию  впервые позволило мне осознать, что значит иметь дело с порядочным русским интеллигентом.  Лично для меня она стала образцом настоящего  народного  учёного, служащего  России не ради денег и славы, а ради самого её существования.  У нас началась активная переписка, в процессе которой мне и удалось выудить интересующую меня информацию чисто методологического характера.
    Основной   подсказкой, спусковым крючком  по вопросу оформления  общего концепта  моего будущего  учебника, послужило   обращение со мной   доктора педагогических наук Татьяны Васильевны Жеребило, назвавшей меня, причём это было сделано мимоходом, как само собой разумеющимся и установленным фактом  в одном из своих писем, «выдающимся теоретиком русского языка».  Понимаете в чём дело – одно дело, когда ты сам, лично осознаёшь, что ты выдающийся теоретик, и совсем другое дело, когда тебе об этом говорит крайне опытный в таких делах человек, имеющий в этом деле толк.
    До общения с Татьяной Васильевной  моя собственная  оценка  мною сделанного была   гораздо  критичней ,  поскольку я лично  считал  свою роль в качестве  выдающегося филолога явно преувеличенной. Ясно  понимая  свою второстепенную  или даже третьестепенную  роль в становлении  наук о русском языке,   особых претензий  в этой части   не имел.  Тем более , как уже и говорил, не было совершенно никакого желания  серьёзно заниматься методологическими проблемами. Слегка  поднаторев,  я  стал  считать , и вполне обоснованно    продолжаю считать до сих пор, что    И.А. Болдуэн де Куртенэ –  вот кто  является настоящим, подлинным  автором  теории русского языка.  А  свою миссию  я    видел   всего лишь в  виде обращения внимания  филологов для предприятия  ими  попыток   реанимировать его идеи в их первоначальном значении.
Не скрою – интерес к идеям И.А. Болдуэн де Куртенэ в последние годы  возрастает, появляется всё большее количество публикаций о нём в Интернете.  Но  этот интерес носит  характер «примазывания» к его личности -  совершенно нет публикаций,  касающихся критическому  анализу  и сопоставлению его идей с идеями «якобы его последователей».
      В таком разрезе  своё  соавторство с моим тёзкой, если говорить откровенно, главным образом  правильней сводить  не  к формированию  главных идей, а касаемо разве что   приложения,   конструктивного  дополнения  к  этим  идеям, т.е. углубления  первичных истинных представлений, сформировавшихся  ещё  более ста лет назад.  Главное – вернуть лавры победителя И.А. Болдуэну де Куртенэ, вернуть  в русскую филологию его идеи,  незаслуженно забытые и похороненные в архивах, как казалось, навсегда.
      И когда такое осознание своей миссии созрело во мне, созрел и общий макетный план  реализации учебника.   Напрасно  русские филологи  игнорировали  мои исследования,  обманывая  свои  ожидания  кратковременностью моих потуг. Расплата, должное   возмездие за длительное надругательство  над русским языком  со стороны филологов – русистов, игнорирование  моих здравомыслящих  идей получили  выход  для своей реализации. Видит бог, я не хотел этого – к этому меня принудили  безмозглость и надменность  нынешних узурпаторов истины по русскому языку.
     Сформированный  общий концепт учебника, по сути,  представляет  собой  в общем и целом  понятийный аналог картины, нарисованной   А.С. Пушкиным в басне «Художник и сапожник», где  создатель картины, художник, предлагает пользователю картины, сапожнику, умерить свой  критический пыл уровнем своего  профессионализма . Проще говоря, если кто помнит, главный герой басни ,  художник порекомендовал  сапожнику судить о достоинствах картины «не выше сапога».
    Таким образом, в рамках реализации концепта ,  основная моя роль  как крупнейшего теоретика – русиста,  сводится  к роли  ретивого  холуя, которому, в целях  выполнения  генеральной  установки хозяина, требуется организовать  производительную и продуктивную  работу функционеров (в лице русских филологов)  путём раздачи зуботычин и пинков под зад тем из них, кто допустил промахи в своей работе.   Т.е. не совсем  обычную для нашего времени ситуацию «разборки полётов», когда  стремясь сохранить дружеские отношения в «террариуме единомышленников», острые углы  и проблемы  попросту игнорируются и не рассматриваются десятки лет подряд, а ситуация всё более обостряется и находит выход в создании  каких – то фантастических симулякров.
    Скажу сразу, роль «дарителя пинков и зуботычин »  меня вполне устраивает, причём  сразу по четырём   основным и по одной не основной причинам:
1. Хозяин, т.е. создатель  Генерального плана    «правильной  концепции современной теории русского языка»  давно и  хорошо известен  научному филологическому сообществу. Его зовут Иван Александрович Болдуэн де Куртенэ. Текст Генерального плана, то все основные положения   созданной им  концепции имеются, поэтому  любой желающий, в случае сомнений  может  сам вникнуть  в  смысл её изложения.  Моя роль, таким образом, сводится к грамотному прочтению  концепции Ивана Александровича, сравнению  конкретных положений его концепции с  положениями, которые существуют в текущей теории русского языка, а затем, если произошли отступления от первоначального проекта,  с помощью пинков и зуботычин приводить  отступников  во вменяемое состояние. В дополнение, чтобы не возникало сомнений,  мною специально подготовлен   свод  теоретических положений,  высказанных  лично И.А. Болдуэном  де Куртенэ.
2. «Дарителю пинков и зуботычин»  нет никакой необходимости создавать монументальный труд  - достаточно  указывать на яркие, вопиющие прорехи и промахи современной теории русского языка.  Причём,  не только указывая на ту или иную проблему,  на ту или иную недоработку или промах, но  тут же, на месте, как говорится, «не отходя от кассы»,  доказательно, с приведением должных аргументов,  показывать на доступных примерах   как должно быть на самом деле.
3. Под раздачу попадают все, независимо от былых успехов либо занимаемого общественного или научного положения.  Это может быть  как весьма  заурядный автор  учебника по русскому языку, так и академик – разницы для меня нет, кому вставить втык. Главный критерий – некомпетентность товарища.  Физически бить, я конечно , не с обираюсь,  но многие фамилии с конкретными промахами  будут упомянуты – родина должна в лицо знать своих глупцов.
4. Мне весьма импонирует без какого – либо заранее установленного плана, т.е. «как бог на душу положит», подобно опытному флористу, создающему оригинальную композицию букета, отсекающему  секатором   ненужные либо неуместные элементы,  в произвольном порядке  высказывать все свои личные  претензии, чётко понимая – потом  всем моим  резонным , правильным и своевременным замечаниям и положениям  будет обязательно  найдено  должное место в теории и практике русского языка. Разве может с чем – то иным сравниться такое удовольствие, помноженное  на глубокую уверенность в своей правоте и чувство крайней  необходимости  в переменах? 

   Касаясь же не  основной причины, по которой я придал своему учебнику такую экзотическую форму,  то ею является впитанное  с младых   ногтей чувство презрения к  собеседникам из интеллигенции,  стремящимся  открыто демонстрировать  «якобы  своё умственное превосходство»   передо мной . Не могу физически переваривать снобов – мне нравятся простодушные, открытые умные люди (именно такой и является  Т.В. Жеребило и все остальные рецензенты моего учебника). Особенно большую нетерпимость (общаясь на некоторых филологических русскоязычных сайтах в Интернете) ,  я испытываю к снобам - представителям литературных и научных кругов, которым почему – то очень хочется научить меня, представителя что ни на есть, простого народа, как мне правильно жить.  Как будто я олицетворяю собой незамутнённый образ Эллочки – людоедки из «12 стульев» Ильфа и Петрова. 
     На этом фоне было бы крайне неэтичным и бестактным с моей стороны поступком,  мне, автору критических высказываний, обойтись без самокритики.  Ранее я уже говорил о том, что не являюсь профессиональным языковедом, поскольку эта специализация не была для меня профильной.  Поэтому и стилистика моих работ не блещет высокой литературной отточенностью  и изяществом форм выражения. Главное в моих работах – смысл. Вот на что первым делом следует обращать внимание. А то только и слышу в свой адрес -  стилистика у Вас хромает…         
     Самим бы лучше  всмотреться  в своё отражение.  И ужаснуться.  Так нет же – учат практически  все, кому не лень. Поэтому баста, пришла   пора  подать сигнал  - хватит меня учить. Не  учите учёного, съешьте чего – либо  копчёного.
     Было времечко, целовали меня в темечко, а теперь – в уста, да и то – ради Христа.   Ибо настало то время,   когда  я  уже готов  сам  учить филологов, как им правильно пользоваться русским языком. Я научу всех русских филологов  русского языка. И не только, и не сколько.   Тем более – глубина вины не только филологов, но и всей русской интеллигенции в бедах  простого народа , в том числе  - лично меня и моей семьи , вполне очевидна и никаких иных подтверждающих доказательств, кроме  как действительного наличия в России  нищенствующего  населения, не требует. Тем более -   раз тебе филолог имя, имя крепи делами своими. А если ты не настоящий филолог, путь накатан:  чемодан, вокзал, поле, коровы, кнут.
     Клин, как известно, вышибается клином.  Но если для Микеланжело  Буанаротти главным принципом создания  шедевров служил принцип «отсечения лишнего», то мне пришлось использовать  обратную тактику, тактику  «выеденного яйца». Проще говоря, мне пришлось  работать как короеду в древесине, или крысе в  куске сыре, порцию за порцией  выедая  внутренне содержание  многих ложных  положений современной теории русского языка, а  взамен  ложного знания откладывая  личинки собственных умозаключений в виде правильных толкований.  В образном виде, фактически, после моего строгого  сравнительно -критического анализа,  вместо  цельного  яйца современной  теории  русского языка  в наличии осталась скорлупа с некоторыми  остатками былой роскоши, да   наваленные  во всех уголках  скорлупы   экскременты   моих  праведных трудов.
     Возникает резонный вопрос – а возможно ли было  иное, менее удручающее по своей форме  решение проблемы современной теории русского языка?
     И после долгих  размышлений приходится констатировать -  это прямое, логически  обречённое бесславное  продолжение  образа существования  нашей доблестной русской интеллигенции.
    Да и что иное может быть сделано , если русская интеллигенция в подавляющем своём большинстве, испытывая  перманентный мелкобуржуазный  зуд,  не желает   прислушиваться к голосу представителей простого народа,  нагло игнорирует   справедливые замечания гегемона …
     Родимая болезнь  интеллигенции,   прирождённость холуйствовать перед дающей рукой  вызывает не только у меня лично  многочисленные претензии к русской интеллигенции,  а у   всего простого  народа.   Поэтому вовсе неслучайно, как в этом пытаются переубедить нынешние прихлебатели нынешнего режима,  в своё время В.И. Ленин называл интеллигенцию не «цветом нации», а «говном».
    Не имею морального права в этой связи  не заострить внимание на общероссийской беде, постигшей русский народ с приходом нынешнего  антинародного  режима, который происходил  при прямой поддержке  русской интеллигенции.  Итоги такого двадцатилетнего правления удручают -  видно налицо стремление  интеллигенции в лице православной церкви, ряда деятелей от образования и высших чиновников министерства образования, в среде медицинских работников  воскресить богатые российские традиции промывки мозгов с  помощью  известных   средств – религии и прямого подлога информации. Прямой обман, нарушения закона, исторические фальсификации, впаривание неэффективных средств лечения – все уже пущено в ход за эти годы. Цель ясна ; превратить  народ в  стадо безмолвных,  запуганных, закомплексованных людей, неспособных самостоятельно мыслить, а значит,  легко поддающихся любой, в том числе и откровенно черносотенной или прозападной пропаганде,  а также распространению  идей  общества потребления. Фактически в российской системе образования вместе с антинародным переворотом произошёл антинаучный  переворот, у которого есть все шансы на успех. Если он удастся, то нам всем придется забыть о нравственном и культурном возрождении России на многие годы. Допустить  развития такого хода истории  честные люди России не могут.
    Тем не менее,  испытывая  личное многолетнее явное сопротивление со стороны русской интеллигенции, я лично   несказанно рад, что за долгие годы нравственного отупления  и последовательного насаждения в России религиозного блуда и мракобесия,  всё – таки  местами   начинают  прорастать  ростки предстоящего  нравственного очищения, несущие  радость будущего научного просвещения и надежду на улучшение. Хотелось,  чтобы  имеющие совесть сознательные  интеллигенты  тоньше   прочувствовали  свою действительную роль  и место в процессе реального возрождения России.  Думаю, весьма важным  будет  для всех подлинных интеллигентов  содержание приводимой ниже цитаты:
Цитировать.
«…Сдвиг к социал-дарвинизму незаметно привел очень многих из соблазненных антисоветизмом интеллигентов к утрате элементарного чувства сострадания, к странной холодности и жестокости по отношению к простому человеку. Я не говорю об активных политиках типа Гайдара и Чубайса, демонстративная жестокость которых уже отмечена как уникальный феномен нашей истории…
Страдания от реформ Горбачева-Ельцина многообразны. Пусть интеллигент-демократ, возненавидевший «империю», не признает и не уважает страдания, причиненные уничтожением СССР, сдачей национальных богатств иностранцам и ворам, ликвидацией науки и т.п. Но он никак не может отрицать простое и видимое следствие — резкое обеднение большей части граждан. Это — прямой результат душевных усилий демократа, его «молитв» (пусть сам он «не поджигал»). И речь при этом идет не о временном бедствии вроде войны. ВЦИОМ хладнокровно фиксирует: «В обществе определились устойчивые группы бедных семей, у которых шансов вырваться из бедности практически нет. Это состояние можно обозначить как застойная бедность, углубление бедности». То есть, снято оправдание, которым вначале тешили себя демократы: пусть люди шевелятся, у них есть возможность заработать. По данным ВЦИОМ, только 10% бедняков могут, теоретически, повысить свой доход, «крутясь побыстрее». Причины имеют социальный, а не личностный характер. И вот, зная масштабы этих страданий, средний интеллигент-демократ, кладя их на чашу весов, выше ценит свой душевный комфорт — избавление от надуманного страха перед тоталитаризмом или получение вожделенной многопартийности. Ему не жаль страдающих. Он, в целом, рад тому, что происходит. Это кажется невероятным, но это именно так».  Конец цитаты.

   Данный учебник – это адекватный и неотвратимый  ответ  тем, кто находится в первых рядах поддержки данного режима, кто приложил  массу усилий для консервации  в России этого  антинародного режима, кто  вопреки здравому смыслу организовал чудовищные фальсификации  результатов выборов  4 декабря 2011 года, т.е. главным образом -  учителям,  традиционно составляющим  основной костяк избирательных комиссий,  которые ради дополнительного заработка , готовы идти на сделки с собственной совестью.   Надеюсь, в России должны найтись люди, которые дадут справедливую оценку деятельности данной категории  граждан.
    Поэтому с общечеловеческого, общегуманитарного  горизонта представлений  перед Вами не  явление   унылой череды  сменяющих друг друга научных представлений, перед Вами, ни много и ни мало,  провозвестник   новой эпохи человечества, своего рода Новейший завет, дающий представление  о принципиально новой модели  благополучия, которая  всенепременно придёт на смену нынешней  модели антагонистического сосуществования людей.
     Приближаясь к завершению  вводной части,  хочу отметить также ещё  одну особенность данного учебника -   существование  данного учебника  даже в рамках литературного авторского произведения,  позволяет всем добросовестным людям  иметь надёжное  обоснование  к принятию  мер по запрещению в школах России  любых наук, которые  являются в действительности лженауками.          
     Моё глубокое убеждение: конституционное право русского народа получать достоверную  информацию, в том числе, относительно  правил  орфографии, морфемики и орфографии, не должно отдаваться на откуп отдельным кучкам  недобросовестных людей,  узурпировавших  право на  удержание истины.  Поэтому автор учебника крайне заинтересован в том, чтобы все без исключения науки в России приводились в  строгое соответствие с научными критериями истинности, чтобы  в сфере научного знания  орудовали не проходимцы, бездари  и полуумки, а  добросовестные  люди с критическим складом ума, способные в любой момент адекватно реагировать на  появление новых идей,  и,  в случае  всяческой продуктивности и полезности таких идей , немедленно  вводить в практику. Наука не должна топтаться на месте,  она должна непрерывно развиваться. Но развиваться не ради самой науки, не ради утоления прихотей отдельных  бесчестных  деятелей, не для утоления интересов и потребностей всё возрастающего корпуса  этих деятелей,   а для  утоления всё возрастающих интересов и потребностей  всего русского  многонационального народа в целом.      
    Каждый русский учёный должен знать  и помнить – любое положение, которое раньше могло выступать истинным, в любой момент может превратиться в свою противоположность.  Наглядный пример – выход в свет моего «Учебника  для написания учебников по русскому языку», впрямую отвергающего  одну из известных истин Конфуция: «Труднее всего не открытие истины, а доказательство ее полезности людям».  Кто бы и что бы там не говорил, но без открытия новых научных истин не будет и самого человека. 
     В заключение  мне осталось  высказать свои мысли по поводу вполне ожидаемой реакции на  мой учебник. Учебник не останется не замеченным.   Я прекрасно осознаю наличие паузы, или иначе говоря, «мёртвой сцены»  после выхода  моего учебника, подобной той, которая произошла в комедии  Н.В. Гоголя  «Ревизор» с участием  авантюриста Ивана Александровича Хлестакова.
Это, так сказать, само собой разумеющееся, традиционное явление, когда явление выходит за рамки общепринятого ожидания.
     Но «мёртвая сцена» не бесконечна. Пройдёт шок и начнётся  медленное осознание  по типу «Что это было?»
  Иными словами говоря,   так уж повелось на Руси, когда  вслед за выходом  любого  неоднозначного литературного произведения, на свет появляется огромная масса  публикаций, своеобразная реакция на него.  Авторы  такого рода материала   стараются вовсю перерыть личную жизнь автора, покопаться в  его корзине с  вонючими, нестиранными носками, заглянуть в мусорное ведро, а то и проверить на вкус содержание авторской плевательницы. Это сейчас называется  модной идиомой – «найти скрытые подтексты». Поэтому зная наперёд  о практике использования таких нечестных  приёмов, я  готов самостоятельно, упреждающе высказаться  по данному  животрепещущему вопросу.
    Есть особая форма  бытия, называемая  кажимостью. Это когда  человек живёт в мире иллюзий, а ему кажется, будто он живёт полнокровной, реальной  жизнью. Таким людям кажется, будто они идут по лестнице вверх, но сама лестница ведёт вниз. Или когда человек  живёт, находясь на ленте Мёбиуса, день ото дня накручивает одни и те же циклы, но воспринимает их  каждый раз как новые впечатления.
    Данный «Учебник для написания учебников по русскому языку» в этом смысле также является реально существующей кажимостью,  которому, по крайней мере, в течение  несколько лет  не предстоит  стать официально  признаваемым учебником.  Иными словами говоря,  текст этого учебника, как авторское  литературное произведение, может быть опубликован любым издательством, но вот  в качестве учебника,  либо какого учебного пособия  в школах и других учебных заведениях России он не появится , поскольку  из – за ряда бюрократических препон  это невозможно в принципе. Но как литературное произведение, его никто не запретит. И в этом случае, по сути, мой  учебник  - фантом, учебник  головной боли  и источник неподдельного ужаса для ныне живущих авторов учебников по русскому языку и ведущих специалистов филологии.  Более понятным  будет сравнение этого учебника с птенцом кукушонка, по мере своего роста выкидывающим из гнезда одного за другим родных  птенцов  тех, кому было подложено яйцо с будущим кукушонком. Жизнь – это жестокая штука…
    Ужас будет продолжаться до тех пор, пока  будет происходить так называемая «нормализация», т.е.  процесс  практического встраивания положений  данного учебника в  официальную  научную парадигму. И пока  в течение этого периода времени  будет отыскиваться разумный компромисс, когда появятся реальные проблески устранения коллизии,  устраивающее  обе противостоящих  стороны, русскому обществу придётся  на неопределённое  время смириться с наличием   хождения на Руси  двух противоположных версий теории русского языка.
    Иными  словами говоря,  с момента выходя данного учебника  в публичный оборот, в практике русского языка будут действовать двойственные  принципы, политика «двойных стандартов», присущая  любым демократическим обществам:
1. На официальном уровне будет существовать нынешняя,  ложная и противоречивая   теория русского языка, созданная быдлом и предназначенная для быдла .
2. На неофициальном уровне будет существовать  подлинная, научно обусловленная теория русского языка, основу которой создавал один Иван Александрович, а завершающие мазки к ней сделал пришедший по эстафете времени  другой Иван Александрович. 
   
   Впрочем,  существует высокая вероятность  недолговечности  такого двойственного  статуса русского языка в России, вполне вероятно, поможет подстегнуть  не только деятельность  своих и зарубежных русистов, остальных гуманитариев  и представителей естественных наук, вконец запутавшихся в тенетах религиозного мракобесия и личного корыстолюбия  внутри России, но и активизирует  развитие научной мысли  за её пределами.  Два медведя не могут ужиться в одной берлоге, поэтому  вытеснение  одного из двух, произойдёт. Важно, чтобы вытеснение  произошло без особого ущерба простому народу, чтобы польза от такого вытеснения  уменьшила  вредоносный гнёт науки, чтобы  наука начала приносить ощутимую пользу обществу. 
Поэтому настойчиво рекомендую, особенно тем, кто считает себя «крутыми  филологами», т.е.  позиционирующих себя крупными специалистами – языковедами,  познакомиться с вновь открытыми истинами русского языка  и   желаю им  всяческих успехов  в  их усвоении. Авось, поднаберутся  чего полезного и предпримут меры к его дальнейшей оптимизации… 
   Это и есть главный подтекст «Учебника для написания учебников по русскому языку». Впрочем, если вдруг  кому взбредёт невзначай  посчитать  его  стягом или символом, вокруг которого  возникла  реальная возможность объединиться  всем  честным и умным людям России, для кого учебник  может показаться  надёжной  теоретической платформой и руководством  по  построению  справедливого  общества, то автор не будет чересчур возражать против такой версии. Ведь, если варваров  созданных  русской наукой,  так  не удалось   перевоспитать с помощью гуманизма, возможно, их удастся переделать с помощью гуманитарных технологий типа системы автотрофного коммунизма? А почему бы и нет?
     Боюсь ли я лично возможных негативных последствий от выхода моего учебника?  По своей натуре, смею надеяться,  я  вовсе не похож на идиотов,  готовых  по любому поводу испытывать риск и получать долю адреналина. Но я  уж слишком много пожил на белом свете, многие трудности и тяготы испытал на своём веку,  пришлось  пройти  также сквозь  боль и страдания, поэтому каких-либо  страхов  перед своим будущим не испытываю совершенно. Эта стадия  уже пройдена, а  перейдя  на край пропасти своей жизни, сейчас больше  предпочитаешь  думать о вечных истинах…
    Приятного Вам чтения…




   










































                Лингвистический раздел. 

  И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк,
и виждь, и внемли,
Исполнись волею  моей.
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей!»
А. С. Пушкин.               
                Вводная секция.

    Наша песня хороша, начинай сначала.  Речь опять же  изначально  сводится к вопросу о практической  ценности и необходимости данного учебника. Об этом говорить буду  не я – об этом  будут говорить видные  филологи-эксперты России (цитировать):
  
«Университетский курс «Фонетика, графика, орфография современного русского языка» и его обеспеченность учебной литературой.
 Сразу оговоримся, что большей и основной частью означенного в заглавии университетского курса является «Фонетика», но нет практически ни одного современного учебника, ориентированного на изучение фонетики современного русского литературного языка русистами-филологами, который в должной мере освещал бы не только собственно фонетические разделы программы, но также и разделы «Введение», «Письмо. Графика и орфография».
… Необходимо издавать учебники, рассчитанные на разные уровни изучения соответствующего курса. Учебник для русистов-филологов должен быть иным по характеру, чем учебник для других специальностей. Таким образом, задача создания учебника по курсу «Современный русский язык. Введение. Фонетика и фонология. Теория письма. Графика. Орфография» продолжает оставаться актуальной».  Конец цитаты.
Цитата взята отсюда:   «Экспертное заключение об учебной литературе, обеспечивающей курс "Современный русский язык"».
Авторы экспертного заключения:  Г. Н. Акимова, Н. В. Богданова, Л. В. Бондарко, С. В. Вяткина,
С. В. Друговейко-Должанская, В. Б Евтюхин, Л. А. Ивашко, В. П. Казаков,М. Б. Попов, Д. М. Поцепня, Ю. Б. Смирнов.         11.05.2009 г.

  Идя навстречу пожеланиям   авторов  экспертного заключения, а также  руководствуясь принципами гуманизма и народного просвещения,   понимая и ясно сознавая, что без моих назиданий и  разъяснений  теория русского языка будет  ещё долго – долго оставаться на уровне средневековых представлений, мною , Стрельцовым Иваном Александровичем , принято твёрдое решение  осветить   те проблемы фонетики, фонологии, письменности и русской орфографии , которых не удаётся  разрешить  российской наукой в течение вот уже более  100 (ста) лет. Быть реалистом в русском языке, как я понимаю,  – это уже значит быть талантливым. Быть  умным реалистом  - значит быть гениальным.

     Теперь,  когда  приведено «Экспертное заключение…», как   должное доказательное  обоснование  необходимости существования данного «Учебника для написания учебников по русскому языку»,  не вызывает больше  никаких сомнений,   дорогой читатель, я открою маленький – маленький  секрет : идиому  «Учебник для написания учебников по русскому языку», если её принимать применительно к современной, ныне существующей теории русского языка, не следует воспринимать за чистую монету.
   Действительная  правда горька  -   то, что сейчас называется современной теорией русского языка ( далее по тексту сокращённый вариант  -  СТРЯ),  вообще нельзя называть теорией. Это просто чудовищный хлам и отстой. Поэтому  СТРЯ требуется, для начала,  не столько  «Учебник  для написания учебников по русскому языку»,   не «Руководство по написанию учебников русского языка (дидактические материалы)», а элементарная  очистительная  процедура , иначе называемая клизьмованием и ошелушивание .   Ошелушивание     требуется   как от  никчемных паразитов - бездарей, оккупировавших  сферу народного образования, так и   от  десятилетиями накапливавшейся чепухи. Клизьмование – это дополнительная процедура, когда уже никакое ошелушивание не помогает.
   Может хоть эти процедуры  помогут вернуться  к первоосновам, к трактовкам, которые были сформулированы  основоположником  теории русского языка И.А. Болдуэном де Куртенэ.  Откровенно говоря, попросили  меня,  я бы быстро навёл порядок в русской филологии, мало никому не показалось. Бы. 
    Поэтому   материал, представленный  в этой публикации,  более всего напоминает «Предписание по  коренному  искоренению в  современной теории русского языка  глупостей и недоразумений».  Без предварительной зачистки и должного клизьмования,  без предварительного критического рассмотрения и разбирательства с привлечением  авторитетных экспертов,  без предварительного осуждения  глупостей, без предварительного  запрещения лженаучных представлений, попросту невозможно  совместить  в науке одновременно  бредни и  адекватность, мой  распрекрасный будущий «Учебник для написания учебников по русскому языку» и нынешнюю , гадкую и противную , «так называемую» теорию русского языка.   
Искоренить  бредни,  создать науку, отвечающую всем современным требованиям , причём с учётом  будущих вызовов -  вот первоочередная задача  должна быть у  людей, занимающихся проблемами образования в России. А не поисками  получения личных выгод от внедрения ЕГЭ, или других благ,  как это повелось на Руси с недавних времён.
 
После такого краткого, но ёмкого  инструктажа ,  переходим к конкретному  списку претензий, которые  с должным основанием предъявляются к нынешней, текущей  современной теории русского языка. 

Но сначала о небольших  замечаниях по процедурным вопросам.
В общем виде данная публикация  пока ещё, не получив статус научной, представляет собой литературное произведение. Но это не так страшно – страшнее другое.
В  комплексе  вся публикация, как плод моего труда,  представляет собой объект   моего личного авторского  права.  Все те новеллы, которые  я посчитал нужными  выразить в виде  конкретных   элементов  личного авторского права, помечены соответствующим  знаком Конвенции об авторском праве: (С).  Это значит – ни один пользователь  моего учебника не имеет  права использовать  данную публикацию  в  коммерческих целях, не заключив со мной соответствующего договора  на использование.  Это значит – ЛЮБОЙ ИЗО ВСЕХ , кто  захочет воспользоваться плодами моих трудов, должен будет  пообщаться со мной или моими представителями.
 Это предупреждение   приведено  с той целью, чтобы не совсем понятливые люди поняли – автор «Учебника для написания учебников по русскому языку»  является  автодидактом, т.е. ОСНОВОПОЛОЖНИКОМ  положений  русского языка.  Что это значит? Это значит -  автору данной публикации  нет  совершенно никакой нужды, в силу отсутствия ранее вменяемых, т.е. ясных и чётких представлений в сфере  русского языка, ссылаться  на каких – либо авторитетов филологии, будь они хоть трижды академики  или герои труда. (Кстати сказать, автодидактами  в русской филологии были также А.С.Пушкин, В.И. Даль и  И.А.  Болдуэн де Куртенэ).
Но как  автодидакт, я оставляю за собой право приводить  различные ошибочные утверждения  нынешней СТРЯ,  приводить конкретные фамилии людей, допустивших промашки и,  отталкиваясь от них,  доказывать правомерность  либо необходимость  той или иной  новеллы, которую я считаю обязательной  быть  в  теории русского языка.

Теперь  что касается  конкретных замечаний.
Напомню общий порядок   изложения материала  в данном «Предписании».
   Сначала излагается конкретная   претензия. В   претензии, имеющей свой собственный порядковый номер, излагаются:
А)-  цитата  любого промаха,  заблуждения либо откровенной  глупостью;
Б)-   в кратком виде указываются лица, культивирующие и транслирующие такие заблуждения; 
В) -  приводятся, в случае необходимости, литературные источники, в которых  содержится  тот  или иной объект моей  претензии.      
   После этого следует рекомендация, оформляемая, как и сама претензия, в правило с соответствующим порядковым номером.  Какого – либо общего порядка, т.е. разбивки претензий по определённым категориям не существует, но, тем не менее, автор  стремился приспособить  свои претензии и правила, всячески следуя общеметодологической установке,  исходя из  принципа «от  общего, к частному».  Каждая рекомендация  данного учебника опровергает  официальную точку зрения и рассчитана не на слепых  функционеров и ярых адептов текущей теории, а на  вменяемых, способных самостоятельно мыслить людей. 
    Не могу не обратить внимание  ещё на одну  проблему, которую приходится мне решать относительно  широко распространённого  приёма , используемого   представителями   современной русской филологии , а именно, на   повальном увлечении и  стремлении  прибегать к помощи иностранных заимствований, т.е. безудержно  и ничем не мотивированно  переходить  на пресловутый «птичий язык».  Практика применения «птичьего языка»  является чётким знаком того, что автор явно не в теме, т.е. не понимает  подлинных значений  или смыслов тех или иных явлений русского языка. И в этом случае мне приходится  дополнительно производить  разъяснение  существенной разницы между  значением заимствованного иностранного  понятия и значением аналогичного понятия русского языка.  Вот такие дела, а что делать? 

   Надо признать откровенно -   совершенно никакого правоприменительного  статуса для русской филологии,  до того времени, как мне не будет гарантировано право использовать  «Учебник для написания учебников по русскому языку» по должному назначению,  данное «Предписание по  коренному  искоренению в  современной теории русского языка  глупостей и недоразумений»,   не имеет. Это значит – я, как автор данного литературного произведения, оставляю за собой единоличное право  на его типографское издание  и распространение.  Для первой тысячи людей, которые  выскажут своё желание  получить  авторский оттиск  этой работы и быть записанным  в созданный мною  «Список первых пяти   тысяч моих читателей» , сообщаю электронный адрес, куда следует  направлять заявку на получение :  strellyuba@mail.ru  Кто не попадёт  в этот список, тем всё равно гарантируется через  моих представителей , после предварительной оплаты , уведомления  и убеждения в оплате , получение  авторского оттиска.

    Несколько слов  о  структуре прототипа   данного «Учебника…», т.е , «Предписания по искоренению…»
     Думаю,  всякий нормально мыслящий человек  считает невозможным  создание принципиально нового учебника без предварительной  очистки  и последующего  выравнивания (планировки)   будущей площадки  на месте существования  руин нынешней базовой площадки современной  теории русского языка, т.е. той теории, которая существует в качестве официальной научной парадигмы, обязательной для исполнения во всех государственных учреждениях страны.
     Зачистка необходима, это факт.  Но вот как этот факт  обустроить красиво – это дополнительная задача автору. Поскольку приходится иметь дело с «больной наукой»,  то наиболее уместным  термином  как раз и будет вполне лечебный термин «Предписание».
Представьте, что я вот сейчас  создал  учебник, в  котором  изложено всё правильно  и логично.
Но кто его признает, если есть другие, красиво  написанные учебники?  Носиться с ним, как дурачку с писаной торбой? 
Сначала надо поставить на место, приструнить особо ретивых  защитников  нынешней теории. И для этих целей  послужит  данное «Предписание…»  Которое в непринуждённой  манере, с  привлечением  простонародных масс, на понятном массам русском языке , объяснит многие нынешние непонятки.   Поэтому авторская проблема  заставляет волноваться не за содержание, а за  форму предоставления   материала, чтобы у обычного читателя  было ясное  представление об ошибках современной теории русскогот языка.
 Вот поэтому, как мне кажется,  будет вполне  оправданным действием, если   все  неправильные   положения русского языка, предпочтительней всего  условно  разделить  по  субъективному основанию практически на две равных части, на две  палаты. 
  В первую секцию входит перечень претензий относительно тех положений русского языка, которых  «чуть – чуть» не хватает  для полной  концептуальной целостности  теории.  Сюда относятся  те положения СТРЯ, которые имеются, но  они являются нецелостными, внутренне противоречивыми.  Для формирования  целостных  представлений  понадобилось моё  личное  творческое    осмысление, т.е.  принципиально новое  развитие   идей.
А вот во вторую секцию входит  перечень претензий несколько иного порядка.   Дело в том, что  в процессе многочисленных обсуждений  теории русского языка  огромной массой филологов  высказывалось огромное количество  как  дельных (конструктивных) , так и  совершенно глупых, либо явно заказных, безосновательных  (деструктивных) идей.  Т.е. некоторые  идеи всё – таки  были высказаны в своей полноте.  Но в силу недоразумений, связанных с отсутствием целостных представлений  (которые стали возможны мне, как их  первичному генератору),    получилось  какое – то  отрицание. В  результате чего  часть конструктивных идей попросту была выкинута из СТРЯ, а вместо  этих  конструктивных  идей в теорию попали  явно  деструктивные.
В качестве иллюстрации приведу, допустим,  ряд конструктивных идей И.А. Болдуэн де Куртенэ  о  фонемах, которые так и не смогли попасть в научную парадигму, а вот   ряд совершенно деструктивных  идей Чарльза Пирса, почему – то попали. 
 Условное разделение на две секции   даёт мне, как автору,  дополнительные удобства по изложению  материала.  Понятное дело,  такое условное деление  применяться в будущих учебниках по русскому языку не будет. 
   Что касается сущностной стороны «Предписания…»,  то хотелось напомнить  весьма важный момент -  одним из самых  главных  эмоциональных воздействий, выражаемых  в языке, является интонация.  В свою очередь, одним из самых  главных факторов интонации, является  «красноречивая»  пауза.  Пуская вперёд,  немного раньше  самого «Учебника для написания учебников по русскому языку»   «Предписание по  коренному  искоренению в  современной теории русского языка  глупостей и недоразумений»,  я даю  русским филологам  своеобразную  передышку,  своего  рода «День тишины».  Этот приём   как мне кажется, крайне необходим   для снятия тревожных  и сумеречных  состояний, для  снятия эмоционального оцепления  у  тех, кто может слишком к сердцу принять мои откровения.   К тому же  никого не тороплю  -  я не изверг, который ради утоления собственных амбиций, способен  принести в жертву  миллионы людей, как это делают некоторые. Уметь прощать чужие ошибки  - это  трудно, но я могу… (Разумеется, в разумных пределах).  Но  разум всё равно должен победить, восторжествовать.   
 На этой ноте, пожалуй, заканчиваются   все мои предварительные замечания по процедурам   изложения данного учебника, пардон, «Предписания…».



                Первая секция.

Ещё раз напомню о том, что в эту секцию вошли  такие научные положения, которые ранее либо вообще не озвучивались в СТРЯ,  либо озвучивались ненадлежащим способом, либо озвучивались в ненадлежащей мере, либо не для надлежащего уха. Это новая попытка достучаться до тех, кто  должен слышать по своей  должности.


                Глава первая.

                Язык, его общая и детальная классификация и структура.

Глава первая. Часть первая – общая классификация языка.

Претензия №1 по отсутствию в СТРЯ   общей   классификации понятию «язык». 
В  теории СТРЯ до сих пор  нет   чёткой ,  ясной,  вразумительной  классификации понятию «язык» по соответствующим  структурам. Если же проследить всю историю становления  теории, то каких – то особых подвижек  со времён первичного формирования представлений Гумбольдтом, Соссюром и Болдуэн де Куртенэ,  в этом направлении  фактически ощутимо  не наблюдается. Иными словами говоря,  в современной теории русского языка  отсутствует:
 Полная амбивалентная    классификация русского языка.
Фактически, на данном этапе развития общего языкознания, СТРЯ  представляется в нынешнем виде не как наука, а как огромный сборник человеческих капризов.
В результате этого возникают многочисленные путаницы, когда  во время изложения материала в официальных научных источниках происходит банальная подмена  значений этого понятия, перескакивание с одного смысла на другой.  Но даже не это главное.  Главное в том, что отсутствие  амбивалентной классификации  русского языка не даёт возможности произвести  особое действие, которое превращает  набор капризов отдельных филологов в  то, что называется наукой.  Называется это действие:
Полная общая  аксиоматика  лингвистики в целом  и русского языка в частности.
 Но прежде чем  дойдём до вопросов аксиоматики,  рассмотрим  проблему определения языка.
 Даже на самом верхнем уровне представлений – уровне «языка в целом»,  мы встречаем  полнейший  уход от темы. 
Например, Лингвистический энциклопедический словарь (ЛЭС) / Под ред. В.Н. Ярцевой. М., 1990 (= Большой энциклопедический словарь: Языкознание (БЭС) / Под ред. В.Н. Ярцевой. М., 1998), вот каким   неоправданно узким образом  даёт определение понятию «язык»: 
Язык... вообще есть естественно (на определенной стадии развития  человеческого  общества)  возникшая  и  закономерно развивающаяся  семиотическая (знаковая)  система,  обладающая свойством  социальной  предназначенности, — это  система,  существующая  прежде  всего  не  для  отдельного  индивида,  а  для определенного  социума.  Кроме  того,  на  эту  знаковую  систему наложены ограничения, связанные с ее функциями и используемым субстанциональным (звуковым) материалом (А.Е. Кибрик).

Или  возьмём  ещё одно определение языка:  С. В. Князев, С. К. Пожарицкая . СОВРЕМЕННЫЙ РУССКИЙ  ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК .ФОНЕТИКА, ГРАФИКА,ОРФОГРАФИЯ ОРФОЭПИЯ. Издательство Московского университета 2004.:
  Язык  —  это  закономерно  развивающаяся сложная знаковая система, часть сознания, система знаний, организованная в виде словаря и грамматики и обеспечивающая передачу  информации от  ментальной формы к физической путем построения речевых текстов. 
Основными свойствами языка являются: 1) коммуникативная функция; 2) кодовая природа; 3) внутренняя упорядоченность (системность); 4) ненаблюдаемость. 
    Кто понял, о чём идёт речь? На кого рассчитаны  такие дефиниции, читает ли кто ещё, кроме самих авторов  таких определений,  подобного рода муть?  Ведь кроме краткого набора слов  в этом источнике  больше ничего о языке не говорится.
В этом смысле  крайне  неэтичным является введение в научный оборот  особого свойства языка, который называется «НЕНАБЛЮДАЕМОСТЬ».  Для   специалистов, обучающих людей   русскому  языку,  такого рода  характеристики, когда в определении фактически  отсутствует информация о явлении, когда формулировки   страдают явной бедностью,  явно недопустимо :  если специалист не способен  дать широкую  характеристику этому явлению, какой из него специалист?      А ведь представленные   источники, по сути, является наиболее авторитетными, написаны не последними людьми в филологии. Не пора с этим бардаком заканчивать?

     Справедливости ради стоит отметить  многочисленность попыток , предпринимавшихся филологами в части создания классификации языка.  Вот , например,  Ю.Н.  Караулов  дает сразу 5 совершенно различных  определений языка  (Типы коммуникативного поведения носителя языка в   ситуации  лингвистического эксперимента. // Этнокультурная   специфика  языкового  сознания. М. , 1996, с. 67-97) . Но и эта попытка ,  по сути, осталась примитивной, не отличающейся  ни глубиной , ни целостностью научного представления.
Пожалуй, единственная причина  невозможности создания такой классификации  была связана с отсутствием  лица, обладающего  способностью к глобальным обобщениям. Т.е. не было того, кого бы с полным основанием назвали ГЛОБАЛЬНЫМ ПРЕДИКАТОРОМ РУССКОГО ЯЗЫКА.  Слава богу, такой человек нашёлся.
     В качестве разумной альтернативы  отсутствия должной классификации , автором «Учебника для написания учебников по русскому языку» предлагается   следующий  вариант разруливания ситуации .
    Одна из первоочередных задач  теории - в будущих учебниках по русскому языку должна даваться чёткая , непротиворечивая  и ясная классификация понятию «язык»в строгом  соответствии с имеющимися структурами . Для этого наиболее логичным  будет  необходимость  разъединить (дифференцировать)  разные по значению  предметы  понимания в соответствии с объективными  структурами , использующими язык в качестве инструмента. 
      Ибо  язык – это чрезвычайно широкое  и глубокое полисемическое понятие, содержащее  в себе  множество   различных значений, из которых только  4  значения   являются терминами научного языковедения, а все  остальные служат именами для  таких вещей как, например:
1. Язык -  старорусское обозначение этноса ( общности), пользующегося общим для них коммуникационным средством;
2. Язык -  продолговатое тело «била», т.е. подвижного   продолговатого  металлического тела,  которым  наносятся изнутри удары  по колоколу с целью  извлечения  колокольного звона.
3. Язык – объект разведки,  любой противник вражеской стороны, которого необходимо захватить  с целью получения  нужной и важной информации.
4. Язык – продолговатое, печёное, округлое,  слегка приплюснутое   изделие  кондитерского или  мучного ассортимента.
5. Язык - орган  звукоизвлекающего  аппарата человека, располагаемый во рту.
6. Язык - технический термин, обозначающий  какую  – либо деталь или механизм, внешне похожий   на продолговатое, округлое, приплюснутое тело. 

     Теперь, когда  разведены  буквальные и научные значения,  вернёмся   к  понятию «язык»  как к термину  языкознания.
   Многие исследователи-филологи   сводят  язык, как уже сказано выше,  к наиболее упрощённому, сжатому  варианту, как  синониму понятия  «знаковая  система».  Этот ход, также как и ранее указанный как «НЕНАБЛЮДАЕМОСТЬ языка», является некорректным, поскольку  термин языкознания «язык» , в действительности, с научной точки зрения  отражает четыре   абсолютно разных структуры и относится к совершенно обособленным  сферам бытия объективного мира, имеющим свои собственные  чёткие границы пользования.
Что касается  понятия «ненаблюдаемость языка», то этот термин должен быть немедленно удалён из СТРЯ  -  по той причине, хотя бы, что  каждый нормальный человек  с помощью своих органов  чувств  может прекрасно  воспринимать   реально наблюдаемое функционирование  этих типов  языка.
    Начнём с  общей философии.  Согласно полученных   выводов в   философии, и в частности –  в рамках диалектического материализма,  весь объективный мир   структурно разделяется на три  взаимно превращаемых  ипостаси: а)- предметы,  б) – функции, в) – связи и отношения.  Так получилось, и весьма это прискорбно, когда   представителям современной  теории русского языка не удалось идти в ногу со временем, т.е.  последовательно  и понятно разграничить  свои ресурсы  в соответствии с данной  реальностью.  На  данный момент  в СТРЯ  напрямую используется  только одна  ипостась –  ипостась функции. Поэтому требуется и в этом случае вносить коррективы  и дополнения  с целью создания амбивалентной  классификации.
И поскольку  оснований для различения свойств, качеств и характеристик всех  свойств  и особенностей  языка  огромное количество,  то наиболее естественным  будет  удобней  и логичней  разграничить   всю  общую классификацию на два царства:
1. Общая классификация.
2. Детальная классификация.
    И уже на этом, изначально – элементарном этапе   появляются  возможности  выявить  самые первые закономерности,   дающие обоснованные  основания для классификации:   

Правило №1.  Общая классификация понятия «язык».

А) – С точки зрения  информации, как особой разновидности всеобщего метаболизма, согласно имеющимся на  данный момент времени представлениям,  язык как  универсальное средство общения,  является многоплановым явлением  жизни  живого мира. Можно сказать, что язык – это универсальная  разновидность всеобщего метаболизма  Вселенной. Метаболизм, в свою очередь, является не только всеобщим Универсумом, т.е. всеобщим законом природы, но и как часть общего,  сфера жизнедеятельности   живой природы и человека , наряду с обменом веществом и энергией, выступает   как всеобщий обмен информацией,  представляющий  собой  многогранную   специфическую   инфраструктуру общения живых существ. Общим  свойством для  всей инфраструктуры языка является факт того, что любой класс  или вид языка является знаковой системой. Иными словами говоря,  какой бы Вы язык  не взяли, то язык, в отличие от всего иного,  всегда является переносчиком информации  (средством информации) от одного пользователя к другому. Кроме всеобщего  обмена информацией  всеобщий метаболизм,  предполагая и реализуя всеобщий обмен  веществ и всеобщий обмен энергией в масштабах Вселенной, даёт основание, чтобы  существование информации   было невозможно без существования  живых существ, снабжённых соответствующими органами чувств. И с этих общих,  вселенских позиций, язык – это , по сути, разновидность,  особая форма всеобщего метаболизма. ©


Б)- С точки зрения  ипостасей –  как общие  диапазоны  рассмотрения многочисленных проявлений зыка.  Самый  высший    уровень  классификации языка  необходимо  производить  исходя из объективного наличия  трёх сегментов (ипостасей)  существования   любых субъектов объективной реальности – предметов, функций  и отношений:

1. Предметная классификация.
2. Функциональная  классификация. ©

                Классификация отношений.
Таким образом, в предметной плоскости  язык  должен рассматриваться с точки зрения пространственных отношений  как  совокупность  статических инвентарных единиц разных уровней.  Диапазон рассмотрения  в этой плоскости находится в пределах  широты  понятий от «предметности языка до языковой предметности».
С точки зрения  функций языка, он   должен рассматриваться  исходя  из плоскости временных отношений, как  динамическая сила, оказывающая и вызывающая своим влиянием  определённые изменения в  носителе языка, т.е. в народе, так и в самом языке, дополнительное развитие которого  добавляет языку новые, ранее не использовавшиеся функции. Диапазон рассмотрения  в этой плоскости находится в пределах  широты  понятий от «функциональности  языка до языковых  функций». ©

С точки зрения отношений и связей,  язык   должен рассматриваться с позиции сравнительных характеристик, исследуемых  в рамках сравнительного языкознания путём научно- обоснованного выявления  сближающих либо  разделяющих  признаков.  Диапазон рассмотрения  в этой плоскости находится в пределах  широты  понятий от « соотносительности языков  до языковых  соотношений». ©

В)- С точки зрения общей многоплановости,   в языке   чётко  выделяются :
1. Вертикаль  общей инфраструктуры.
2. Горизонталь  общей  инфраструктуры. ©

В обеих плоскостях инфраструктуры , как в горизонтали, так и в вертикали, существуют  свои,  отдельные системы (деревья) развитий. ©

В1.)-  С точки зрения вертикали  отличий,   язык – сложнейший синтезированный феномен человеческого сознания, симбиоз  трёх  взаимосвязанных  систем, физиологически  сформировавшихся как отражение  трёх  взаимосвязанных функций  человеческого мозга – собственно, коммуникативной, собственно, сознательной, и собственно, знаковой. Поэтому вертикаль  различий   позволяет из общей массы выделить  три  взаимосвязанных класса знаковых систем:
1. Язык как  мультизнаковая инвентарная  система коммуникации, как средство общения между конкретными носителями с помощью  особого типологического инвентаря в виде понятий. (Этот класс  знаковых систем рассматривается во второй главе данного учебника).
2. Язык – как чутьё народа, как внутреннее языковое сознание народа. ( Этот класс знаковых систем рассматривается в третьей  главе данного учебника).
3. Язык  - семантика, как метанаука о системах знаков, выражающих понятия, как  система постижения, как средство психического развития человека, как средство познания человеком  окружающего мира и как дух народа.  (Этот класс знаковых систем рассматривается в четвёртой  главе данного учебника). ©
В2)-С точки зрения  горизонтальных  отличий, язык   разделяется  на:
1. Язык  типологических  особенностей;
2. Язык  конкретных форм реализации. ©

 В2А)- С точки зрения типологических особенностей , язык имеет два типа  коммуникации:
1. Общий тип коммуникации;
2. Конкретный тип коммуникации. ©

  В2Б)- С точки зрения конкретных   форм реализации, язык  имеет две группы :
1. Довербальная  группа;
2. Вербальная группа. ©

Как Вы видите сами,  данный мною первоначальный этап классификации оказывается  весьма продуктивным. Когда филологи чётко уяснят   первоначальную структуру  , им становится гораздо легче ориентироваться  во множестве  областей  и отраслей русского языка.  Этого, кстати, оказывается мало. Поэтому также необходима  детальная классификация языка.  Ибо  и последующий этап, т.е. классификация  по детализирующим признакам  также даёт весьма положительные  результаты в части  ориентирования.


Глава первая. Часть вторая  –  детальная  классификация языка по типологическим особенностям.

Претензия №2 . В СТРЯ  отсутствует подробная, детализированная классификация языка, основанная  на типологических  (научных) различиях.
Вот какие аргументы имеются по данному случаю.  С типологической точки зрения  все формы общения, происходящие в  живой природе , с научной точки зрения распределяются на  4 различных сферы применения,  находящиеся в прямой зависимости от  вида типологического инвентаря и  типа носителя языка.  Условно  все сферы применения  получили  свой собственный индекс.
Вот такие особенности:
 1.Язык I отличается от языкаII , языка III или языка IV тем, что общение на таком языке происходит  в рамках  первой сигнальной системы. Это язык   запахов, телодвижений, климатических, пищевых и репродуктивных знаков, которыми руководствуются все те, представители животного мира, которые  в процессе эволюции сформировали  соответствующие органы восприятия или создания знаков. Поэтому под  языками   первого индекса  типологии  следует понимать всю совокупность  языков невербального характера. ©
 
2.Язык  второго индекса  типологии отличается  от языка I , языка  III и языка IV  отсутствием конкретного объекта. Язык II – это абстракция, отвлечённое , согласно  положений «аналитической философии» - безобъектное допущение, предназначенное для  создания разного рода теоретических обобщений. Проще говоря, по существующей классификации, данный  вид понятия считается родовым понятием. В обыденном сознании – это любой общий вербальный способ передачи информации.     Для этого значения языка совершенно неприменимы категории конкретно существующего в различных  языках инвентаря.  Данный термин может использоваться при обозначении любой формы конкретной реализации  языка в виде, к примеру, речи или письма, ну и т.д., которые применяются для общего обозначения .  Содержанием этого языка является вся совокупность различий между языками, умещающаяся в понятие «Сравнительное языкознание». Например, если в конкретном языке существуют фонемы – мельчайшие носители значения, то в рамках языка II фонемы предстают в виде  аллофонов.  Если  для конкретного языка существует конкретная наука «фонетика», описывающая  конкретный инвентарь конкретного языка, то для языка II  такой наукой является фонология, описывающая все возможные в человеческих языках  членораздельные звуки. ©

3.Обособление языка  третьего индекса типологии  от остальных языков  требуется по той причине, что они наиболее близкие по  своей структуре естественным языкам , но в силу своей специфики, обладают  нетипичным , индивидуальным  понятийным и типологическим инвентарём. ©

4.И только язык   четвёртого индекса типологии  представляет собой  классический тип, конкретно представляющий собой конкретный естественный человеческий язык.  Но поскольку в отличие от  родового вида понятий,  естественный человеческий язык  способен существовать только в форме того или иного видового отличия,   для русских филологов   конкретный  человеческий язык ,  являясь русским  языком,  включающий в себя все имеющиеся в наличии  формы  его  реализации и фиксации  в  натуральной форме. В обыденном сознании – это конкретный вербальный способ передачи информации.  Поэтому «русского языка вообще» не существует, а высшими формами его существования  служат все пять конкретных форм его реализации.  ©

Правило№2.
Язык типологических различий предполагает наличие 4 типов языка (2 общих и 2 – конкретных):

1. Язык I– это общий тип коммуникации (общения) , с помощью которого  происходит коммуникация (общение) в животном и человеческом мире с применением знаков первой сигнальной системы – язык запахов, движений, окраски,  биологических выделений, а также  эмоций, выраженных  звуками; ©

2. Язык  II-  общий  тип   коммуникации  (общения), основанный на системе  знаков  второй сигнальной системы, применяемых  человеком – членораздельные  звуки и разного рода  остальные вербальные  знаки;  ©

3. Язык III -  конкретный  тип коммуникации (общения) ,   созданный на искусственной основе для выполнения узких специфических  задач. Обычно это  так называемые искусственные языки, предназначенные либо для общения человека  с устройствами искусственного интеллекта (ИИ), либо  созданные  сознательно для  универсальной  замены  конкретно существующих человеческих  языков.   К данному типу относятся все так называемые «функциональные языки». ©

4. Язык  IV– конкретный  тип коммуникации  (общения), основанный на системе знаков  первой и второй сигнальной системы, применяемый человеком в рамках конкретного  языкового сознания  (чутья народа) в виде конкретного естественного человеческого языка , реализуемого  чувственных  формах  с использованием конкретного типологического инвентаря  в виде членораздельных звуков, частей слов, слов и фраз. ©




Глава первая. Часть третья   –  детальная  классификация языка по формам реализации языка.
Поскольку  многие функции  языка  взаимосвязаны, то  сейчас предстоит  оформить  двуединую, взаимосвязанную претензию.  Ибо   рассматривать  в данном конкретном  случае эти претензии раздельно, будет не вполне корректным.  Думаю, Вы сами уловите суть  такой некорректности.

Претензия №3 а и 3б .  В СТРЯ  отсутствует подробная, детализированная классификация  языков, основанная  на разделении языка,   исходя из форм  его конкретной  реализации. 

И если  отсутствует детальная    конкретизация вербальных  форм  воплощения языка,  то, как прямое следствие,  отсутствует номенклатура   реализации языка в доступном  для человеческих чувств виде. Заполняя это пробел, следует обратить внимание будущих авторов учебников на следующую   особенность человеческого организма, которая называется  « информационной воспринимаемостью организма ».  Согласно   результатам  проведённых  исследований физиологии человека,  насчитывается пять чувственных каналов восприятия:

1. Визуальная - воспринимаемая органами зрения.
2. Аудиальная - воспринимаемая органами слуха.
3. Тактильная - воспринимаемая тактильными рецепторами. (Осязание)
4. Обонятельная - воспринимаемая обонятельными рецепторами.
5. Вкусовая - воспринимаемая вкусовыми рецепторами.

Из этих вышеперечисленных  каналов  только с помощью трёх  возможна передача вербального вида информации между субъектами общения:

1. Визуальная - воспринимаемая органами зрения.
2. Аудиальная - воспринимаемая органами слуха.
3. Тактильная - воспринимаемая тактильными рецепторами. (Осязание ).

Правило №3а.  К  невербальным  формам языка относятся:
1. Язык запахов.
2. Язык движений.
3. Язык смены цвета.
4. Акустические звуки живого мира.
5. Нечленораздельные  звуки и междометия , производимые человеком. ©

Правило №3б.  В русском языке  под вербальными  формами реализации языка  понимается  совокупность  всех взаимосвязанных друг с другом  систем  видового отличия языка   общения  носителей данного языка, состоящий  их пяти  форм, включая:

1. Речь.
2. Письмо.
3. Внутренняя речь.
4. Язык  специальных возможностей.
5. Язык возможных специализаций. ©

Согласно имеющихся в распоряжении данных,  я рекомендую  будущим авторам учебника  использовать  указанный ниже вариант номенклатуру  видовых отличий  форм реализации в обязательном порядке, чтобы не возникало путаницы и смешения.
 Каждое видовое отличие формы реализации образует свои собственные области применения в человеческой деятельности. Объясняется такое разделение  конкретной  специфичностью контингента,  применяющего на практике данные видовые отличия  русского языка. Имеют значение также  традиционные  формы  обучения.

Глава первая. Часть четвёртая    –  детальная  классификация вербального языка по формам реализации  с точки зрения областей применения.

    Претензия №4. В СТРЯ  фактически отсутствует информация  об областях применения вербального языка.  Обозначенная  ранее  вербальная система , предполагающая  всего пять форм реализации, в действительности  является условной.  Это общая картина, не предполагающая детализации, в частности ,  имеющихся форм  языков  специальных возможностей и всех форм языков  возможных специализаций Отсутствие  необходимых  разграничений   на  обособленные  области применения  форм реализации языка приводит  к запутанности общей картины.  В итоге идут некорректные противопоставления  языка и письма, языка и речи, речи и языка жестов, письма и  языков возможных специализаций.  Поэтому  в этой части представлений также требуется тщательная научная классификация.

Правило № 4. В зависимости от контингента  обучения, в основе которого лежит принцип   возможной  формы передачи вербальной информации,  различаются три области применения (реализации и фиксации)  русского  языка:
1.Общая область.
2. Специальная область.
3. Особая область. ©

Понятие об общей области применения русского языка .
К общей области применения русского языка относится три формы  реализации и фиксации русского языка:
1. Речь (устная речь).
2. Письмо.
3. Внутренняя речь.
 Все эти формы  являются универсальными для физически нормальных людей и  рекомендованы к изучению во всех  общеобразовательных  учебных заведениях. ©
 
Понятие о  специальной области применения русского языка.
К  специальной области применения русского языка относятся все формы реализации  и фиксации языка, предназначенные для обучения лиц  с ограниченными возможностями:
1. Жестовый язык  для глухонемых.
2. Письменный тактильный язык  для слепых (система Брайля).
3. Тактильный язык  для обучения  слепоглухонемых (система Мещанинова). ©

Понятие об особой  области применения русского языка.
К особой области применения русского языка относятся  все формы реализации и фиксации  языка, созданные  для применения в особых условиях, при которых  невозможно применение  традиционных форм  по ряду специфических условий.
1. Универсальная письменная и звуковая азбука Морзе.
2. Морская визуальная азбука с помощью флажков.
3. Морская визуальная азбука с помощью  световых приборов с диафрагмой.
4. Тюремная звуковая азбука.
5. Письменные системы цифровой или буквенной шифровки. ©




Глава первая. Часть пятая    –  детальная  классификация языка по формам реализации с точки зрения субъектов трансляции.
 
Претензия №5.   Об отсутствии в СТРЯ  классификации форм реализации языка с точки зрения субъектов трансляции.
   В СТРЯ отсутствует упоминание  о классификации форм реализации русского языка  с точки зрения  субъектов трансляции (воспроизведения). Понятное дело, можно сослаться, дескать, на такое отсутствие,  как на  само собой  разумеющее явление. Тем не менее, поскольку такой нормы нет, позволю её воспроизвести, чтобы позже её можно было при необходимости ретранслировать в будущие учебники по русскому языку.  Отсутствие такой классификации не позволяет пользователям  языка чётко ориентироваться во всех  четырех аспектах существования  речи: функциональном (или  лингвистическом),  артикуляторном,  акустическом   и перцептивном. Такие трудности  отталкивают людей от  вдумчивого изучения языка.  Боле того – во многих статьях, посвящённых  данной проблематике, очень часто происходит подмена, к примеру, артикулярных (воспроизведения) терминов акустическими (физическими), либо перцептивных(психических)  - жестовыми  (физическими). Пользователь русского языка должен чётко различать эти аспекты.
   
Правило №5. С точки зрения субъектов трансляции (воспроизведения)   формы  трансляции языка  подразделяется  на:
1.- Перцептивную, когда общение происходит с самим собою, в виде внутренней речи.
2.- Диалоговую , когда происходит  обоюдостороннее  общение  между носителями  языка);
3. - Монологовую , когда происходит процесс трансляции  только от одного источника ,  причём,
 монологовая   форма существуют  в  двух разных видах:

3. а)-  повествовательные (когда идёт процесс типа «монолога – разделения мнения»)
3. б)-  назидательные (когда идёт процесс  «монолога – внушения»).  ©


Глава первая. Часть шестая    –  детальная  классификация языка по функциям языка.

 Претензия №6 по отсутствию в СТРЯ  детальной классификации функций языка.
  В СТРЯ  отсутствует детальная  классификация  функций языка. Причём , в неофициальных источниках, как правило, закреплено большее количество функция языка, чем в официальных.  Это обстоятельство  выглядит не так уж  важно, если бы  не отсутствие  в перечне  функций  языка не обнаруживался  более существенный недостаток:  нигде  СТРЯ не упоминает  главный  признак  языковой функции   – наличие  у каждой из функций специализированного  аппарата (инструментальных средств специфической функциональности), которые создаются человеком применительно к функциональным  задачам  языка.
Например,    в качестве  иллюстрации справедливости моих претензий ,  приведу  следующее определение  функций языка  -Лингвистический энциклопедический словарь (ЛЭС) / Под ред. В.Н. Ярцевой. М., 1990 (= Большой энциклопедический словарь: Языкознание (БЭС) / Под ред. В.Н. Ярцевой. М., 1998.:

  «Функции языка представляют собой проявление его сущности, его назначения и действия в обществе, его природы, т.е. они являются его характеристиками, без которых язык не может
быть самим собой. Двумя главнейшими, базовыми Ф.я. являются: коммуникативная и когнитивная. К ним тоже в качестве базовых добавляют эмоциональную Ф.я. — быть одним из средств выражения чувств и эмоций и метаязыковую (металингвистическую) Ф.я. — быть средством исследования и описания языка в терминах самого языка (Н.А. Слюсарева).» 
Проблема в том, что такой  чрезвычайно узкий подход к родному языку наблюдается практически у всех русских филологов. Это, в свою очередь, служит  либо знаком внутренней ограниченности самих филологов, либо  стремлением  уменьшить аудиторию не только  подлинных знатоков  русского языка, но  и ординарных носителей этого языка.  Представители русского народа уже  с первых лет обучения родному языку   в лицо должны  знать товар, т.е. все те возможности, которые потенциально сформировались в рамках  научного осмысления внутренних ресурсов русского языка.  Предоставление такой информации о возможностях  языка   ещё с начальных классов обучения,  неминуемо будет способствовать  росту творческих представлений учеников.
Выходом из этой глупой ситуации  является рекомендация к будущим авторам учебников  производить озвучивание   всех наиболее значимых  функций русского языка в рамках данного учебника.  Примерный образец  функций предоставляется ниже:

Правило №6. Полный перечень функций  языка:
10) Эмоционально-экспрессивная функция - позволяет выражать в языке свои чувства, ощущения, переживания.  Исходным материалом для  этой функции служат междометия и комплекс средств внешнего выражения, присущих для интонетики .
2) Корпоративная функция – с помощью  особой формы существования языка (наречия, диалекта, арго или иной специализации),  позволяет  осознавать  носителям  его  представителями одной организации, объединения,  класса и группы людей в рамках  общего для них естественного языка.  Инструментом этой функции служит  присущий  конкретной группе  собственный понятийный инвентарь названий и функций, типологический  морфемный инвентарь  остаётся в неизменённом виде.
3) Мыслительная (мыслеформирующая) функция.  Виртуальная функция, производится языковыми, вербальными методами, человек мыслит не отвлечённо, а на том языке, которым думает. Это и есть функция, которая называется  рассудочной,  представляющая собой то, что называется  мышлением.  Инструментальным средством  этой функции служат  типологические  инвентари всех уровней  языка, включая фонемы, морфемы, части речи, части предложений, идиомы и т.д. Функция эта проистекает в виде внутренней речи.
 4) Общение - информативная функция, (сообщение диалоговое , т.е. обмен информацией, создающей взаимное  общение) . Иначе  этот вид сообщения  также именуется коммуникативной  функцией.  Сообщения, как правило, являются  информативными. В отличие от  мыслительной функции, типологический инвентарь используется  в реальной форме  -  с помощью  речи, письма, жестов и т.д.
5) Фатическая функция («фатос» - сказанный):  функция, основная цель которой состоит в установлении и поддержании контакта, связи между партнёрами .  Предполагает  общепринятую форму речевого этикета или разговора.  Разговор, в отличие от сообщения (общения) может быть абсолютно неинформативным  и предназначается  ради  поддержания  отношений.
6) Назывно - номинативная функция.  Особая функция языка, заполняющая  имеющиеся  в нём    лакуны, т.е. бессодержательные   понятия, которые не имеют конкретных  названий конкретных вещей,  такая специфика данной функции позволяет  эти безобъектные  вещи  объединять   в номинативные понятия типа штучка, штука, предмет, объект, субъект и т.д.  Данная функция используется также  для разграничения  общих смыслов вещей  от конкретных. Например,  понятие  «язык» может быть как конкретно – содержательным, так и общим, бессодержательным понятием. Впервые актуализация  назывной функции происходит уже на заре лингвистических исследований,  а  название  такой функции дано  В.фон Гумбольдтом: "Язык функционирует как средство обозначения предметов и как средство общения".
7) Познавательно – накопительная  (когнитивная, гносеологическая) функция.  С  помощью созданных в рамках конкретного языка названий,  имён, функциональных видов действия, т.е. всего того, что называется частями речи и высказываний, каждый человек в рамках понятийного пространства собственного головного мозга  накапливает  многочисленные сведения об окружающем мире, о себе, о своих и чужих людях , о законах и закономерностях  внешнего мира . Таким образом язык формирует внутренний мир человека, внутренние вербальные представления.  Более утончёнными  формами познавательно – накопительной системы являются  философские системы, в рамках которых создаются  особые  аппараты познания. Наиболее развитыми в методологическом плане, а значит – наиболее продуктивными в когнитивном отношении ,   в данное время являются философские  системы, разработанные классиками марксизма – ленинизма  (диалектический  и исторический  материализм), а также  англосаксонская  теория познания, основанная на так называемой «аналитической философии», адептами которой являются более 85%  учёных Запада). Данные системы познания используют метод критического осмысления. (К сожалению, как мне кажется, сознательный и немотивированный отход представителей русской научной мысли от  диалектического материализма заметно их  оглупил).  Особую группу  знаний, создаваемых при помощи данной языковой функции,  представляют различные также религиозные системы познания, основанные на познании без  использования критического осмысления.
8) Метаязыковая (металингвистическая) функция.  Форма исследования языка своими же, языковыми средствами.  В данное время насчитывается несколько  научных аппаратов, исследующих  различные стороны языка.  Например, для изучения частей  речи и  частей письма имеются свои  собственные методики, подходы и понятийный аппарат, для семантики – свои, для синтаксиса и лексики – свои, и т.д. ©

Прежде чем я продолжу перечисление  перечня, будет вполне оправданным  выделить  в особую группу   функций   из них, связываемые воедино по  особому признаку, называемому   как «воздействующие формы функций языка». Другое название  - волюнтативная функция;

1) Экгрегорная   функция: выступает как некая объединяющая идея, как  сплачивающая сила,   преобразовывающая   носителей данного языка в единый  народ, формирует  так называемые   национальное сознание, общественное и языковое  сознания.  Это функция, которую В.фон Гумбольдт характеризовал как «дух народа».   Инструментом  данной функции служит  корнеслов, т.е.  результат направленного структурирования  языка создателями его  согласно структур местообитания , а также   корневого закрепления технологических предпочтений в  языке. Иначе конкретный  корнеслов называется «тезаурусом, т.е.  сокровищницей, первоначальным багажом знаний» языка. 
9)   Воспитательно - эстетическая функция :  образуется в результате  применения средств либо  возвышения  стиля,  либо его снижения,  она также требуется   при написании  и  сознательном превращении  текста либо в образец подражания, либо в  образец  произведения литературного  искусства с определёнными   целями, в том числе - фасцинационными , т.е. для привлечения внимания к автору  либо к  результату творческого акта автора, либо  эстетическими , т.е. для перенимания, заимствования  чего – либо из произведения (идеала, модного веяния, манеры и т.д.).
11) Регуляционно - автореферентная  -  функция воздействия,  т.е.  комплексное   побуждающе-запрещающее и убеждающее - ублажающее средство. Как средство воздействия, может быть обращена не только на других, но и на самого себя.   Осуществляется  в виде определённого набора обращений - команд,  результат достигается   при  помощи интонации, особых форм  наклонения глаголов,  особого изменения порядка слов в предложении.  Такая  функция  необходима  для  создания  атмосферы единообразия и ответственности ,  призвана  регулировать иерархические  отношения  в человеческом коллективе.
12) Сакрально – мистическая   функция.  Особая разновидность   регуляционно – автореферентной функции, применяемая в особых случаях, когда  язык и все его символы  для придания должного эффекта , наделяются некой потусторонней, божественной  силой. Истоки данной функции уходят в древние исторические пласты , когда у лингвистических символов  букв имелось множество других символов, в том числе – символов рун, по которым жреческие структуры проводили гадания.
13) Судебно – доказательная функция. Применяется представителями юриспруденции в качестве инструмента  поиска конкретных виновников правонарушений с целью применения  к ним юридических мер ответственности.  В качестве инструмента  используется так называемый «язык логики»,  который образует собственную систему терминов с навсегда заданными  единообразными значениями. В процессе ассимиляции определённая часть таких терминов  попала и в понятийный состав так называемых металингвистических языков, позволяющих производить доступные доказательства в различных отраслях филологии.   
14) Гипнотическая функция.  Разновидность регуляционной  функции, производимая с помощью  искусственно вызываемого  внушения.   Внушение оказывает  влияние на течение нервно – психических воздействий. Путём внушения могут вызываться ощущения, представления, эмоциональные состояния и волевые побуждения, а также оказывается воздействие на вегетативные функции без активного участия субъекта гипноза , без логической переработки воспринимаемой им информации. Внушение невозможно при отсутствии семантического (смыслового) содержания и сообщения. Например, человеку нельзя что – либо внушить на незнакомом для него языке. Как правило, гипнотические внушения делаются с лечебной целью  для коррекции поведения и не носят характера сознательного нанесения вреда.
15) Индоктринальная функция.  Целью  этой функции является сознательная  ментальная переориентация личности,  методологическое   создание в его сознании таких образцов и политических установок, на базе которых формируется определённая жизненная позиция этой  личности или группы, коренным образом отличающаяся от ментальных особенностей  конкретного  народа в целом . Политические установки личности — это не только знания и отношение к политическому объекту, но и готовность действовать в отношении его определённым образом, продиктованным индоктринацией. Инструментом воздействия  являются так называемые ментальные вирусы сознания, объектом воздействия является оперативная память человека, т.е.  отдел психики, называемый верой, в рамках которого , собственно говоря, образуются все  знаковые системы человека. Наиболее характерной иллюстрацией  переориентации  личности является тотальное внедрение в  оперативную память  русских интеллигентов  установок, направленных на создание настроения симпатии, привлекательности концепции « тоталитарного общества потребления».  Интеллигенция, таким образом, представляет собой наиболее восприимчивую часть общества  для  собственной индоктринации. Самым  эффективным способом  защиты интеллигенции от вредоносного влияния ментального консалтинга, как мне кажется , является принудительное направление невменяемых интеллигентов в специально создаваемые научные лепрозории, где методом интенсивной трудотерапии  по заранее установленным методикам необходимо  пытаться  освободить  их от таких навязчивых состояний. ©



                Глава вторая.

             Характерные особенности  конкретных  форм реализации и фиксации  языка.

Глава вторая. Часть первая – характерные особенности речи.

Претензия №7.  Об отсутствии в СТРЯ   чёткого понимания  характерных особенностей речи .
Теория звучащей речи не едина . В России (как и при СССР) сейчас представлены два главных фонологических направления: Московская фонологическая школа (МФЩ), как называют ее сами создатели, и Ленинградская фонологическая школа (ЛФШ). В основе теории ЛФШ лежат идеи акад. Л.В.Щербы, поэтому представители этой школы чаще говорят о себе как о щербовском фонологическом направлении или школе акад.Л.В.Щербы. Поскольку часто монографии и учебные пособия авторов, принадлежащих к этим двум направлениям, издаются параллельно, учащимся не всегда легко разобраться в различии подходов к освещаемым фактам, тем более что иногда одно направление провозглашает даже, будто другое направление «не обеспечено мыслью» (см.: Современный русский язык/Под ред. ВА.Белошапковой. М., 1989. С. 162). Столь сложные взаимоотношения между представителями разных фонологических школ не только затрудняют обучение, это борьба двух  гладиаторов не на жизнь,  а на смерть. А страдает от этих полуукков весь русский народ.
 Поэтому, переходя  к следующему уровню рассмотрения СТРЯ, т.е. к  характеристике  особенностей   форм реализации и  фиксации  русского языка, следует  привести  отсутствующую в филологической литературе принципиальную разницу между  речью  и всеми остальными формами, а также  разницу между реализацией и фиксацией форм языка.   Речь – это  явление социальное, изначально от  природы никаких «органов  речи»  нет.  Все   органы, входящие в звукоизвлекающий аппарат,  имеют  прямые  биологические  функции  как  органы  обоняния, вкуса, дыхания, приёма и переработки пищи. Использование этих органов для речи представляет собой  синергетическую  «нагрузку». Вот что по этому поводу писал   Ф.  Энгельс:  «…Формировавшиеся  люди  пришли  к  тому,  что  у  них  появилась потребность что-то сказать друг другу. Потребность создала себе свой орган: неразвитая гортань обезьяны медленно, но неуклонно преобразовывалась путём модуляции для всё более развитой  модуляции,  а  органы  рта  постепенно  научались  произносить  один  членораздельный  звук  за другим».  Но прежде чем  человек стал произносить  членораздельные звуки речи, он произносил  звуки нечленораздельные.  К звуковой артикуляции способны животные и люди, но в нечленораздельном звуке, отмечает Гумбольдт, проявляет себя чувствующая сущность, а в членораздельном - мыслящая. В отличие от животных, у человека наблюдается определенность речевого звука, которая необходима разуму для восприятия предметов. Звуки голоса, благодаря его физическим свойствам, допускают безграничное множество модификаций. Однако не все видоизменения звуков играют в языке одинаковую роль. Если звук порождается "намерением и способностью значить", если он оформляется, т.е. подвергается действию мысли, опосредуется ею, то тогда язык становится артикулированным, т.е. обладает определенной функцией, что-то значит. К сожалению,  представители  русской филологии  весьма смутно воспринимают данное обстоятельство, отчего   определение понятию «речь»  даётся крайне размытым  и лишённым сути. Особо  считаю важным, разобраться в отличиях между понятием «речевой поток» от «речи».

Вот определение из :
«Я.Н. Скрипник, Т.М. Смоленская ФОНЕТИКА  СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА Учебное пособие,  Ставрополь, 2010 »: «Наша речь представляет собой цепь, поток звуков, который может быть расчленен на различные по длительности отрезки. Эти отрезки называются  сегментными  единицами  фонетики.  В  русском  языке выделяются  следующие  сегментные  единицы:  фраза,  речевой  такт (синтагма), фонетическое слово, слог, звук».

А это определение из глоссария, подготовленного  Г.Е. Кедровым, В.В. Потаповым, Е.Б. Омельяновой, А.М. Егоровым -  kedr@philol.msu.ru:
«Звучащая речь (слитная речь), конкретное говорение, протекающее во времени и облеченное в звуковую форму. В звучащей речи выделяются интонационно неделимые единицы (синтагмы), ритмические единицы (фонетические слова), произносительные единицы (слоги) и минимальные единицы (звуки). Большой вклад в исследование русской звучащей речи внес Л.В. Щерба».

Есть ещё одна формулировка понятию «речь»:
Речь,  индивидуальный и конкретный результат функционирования языка, реализованный речевым аппаратом либо иным речевоспроизводящим устройством . Необходимо отличать от самого языка, который более  обширен, являясь системой  разных  лингвистических отношений.

А вот определение из:
«СОВРЕМЕННЫЙ РУССКИЙ ЯЗЫК.  СИСТЕМА ОСНОВНЫХ ПОНЯТИЙ. Учебное пособие в двух частях. Под общей редакцией доктора филологических наук, профессора Л.Б. Селезневой, Волгоград 1999г.:
 «Речь — конкретное говорение, протекающее во времени и облеченное  в  звуковую (включая  внутреннее  проговаривание) или письменную форму. Под Р. понимают как сам процесс говорения (речевую  деятельность),  так  и  его  результат (речевые произведения, фиксируемые памятью или письмом) (Н.Д. Арутюнова). 
Фактически повторяет , а затем ещё и дополнительно   развивает понятие «речь»  другой источник: «С. В. Князев, С. К. Пожарицкая.  СОВРЕМЕННЫЙ РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК. ФОНЕТИКА,ГРАФИКА, ОРФОГРАФИЯ,ОРФОЭПИЯ. Издательство Московского университета  2004»:
 « Речь  —  это  конкретное  говорение,  протекающее  во  времени и облеченное в звуковую или письменную форму. Обычно под речью понимают как сам процесс говорения (речевую деятельность), так и его  результат  (речевые произведения, фиксируемые памятью или письмом). Противопоставление язык / речь ввел в лингвистику швейцарский ученый Фердинанд де Соссюр (1857–1913). Для того, чтобы продемонстрировать  различие  между  языком  (системой,  существующей  в  сознании человека) и речью (ее конкретной реализацией), он сравнивал язык с шахматами (как шахматы состоят из определенного набора фигур и правил их передвижения, так и язык состоит из набора знаков и лингвистических правил), а речь — с конкретной, единичной шахматной партией.  Речь — это форма существования языка, способ его материального проявления, «речь есть индивидуальный акт воли и разума». Хотя язык проявляется в речи, он может существовать и вне ее — так, человек, утративший дар речи, продолжает владеть языком. Под «речью» в современном  языкознании  понимают  не  только  устную,  но  и  письменную речь. В широком смысле в это понятие включается и внутренняя речь, то есть мышление при помощи языка. Дело в том, что язык — не только средство передачи мысли, но и средство ее формирования. Мышление у человека  может  осуществляться  двумя  способами:  во-первых,  при  помощи  наглядно-чувственных  образов  (невербальное  мышление);  такой тип  мышления  характерен,  в  частности, для творчества художника или композитора. Другой тип мышления — это мышление при помощи языка (вербальное мышление), когда мысль существует в виде внутренней речи и формируется при помощи слов; такое мышление свойственно любому человеку. Речь состоит из речевых актов. Отдельный речевой акт включает в себя формирование сообщения, говорение, слуховое восприятие и понимание сообщения (в случае письменной речи — письмо и чтение). Рече-
вой акт представляет собой проявление речевой деятельности. В процессе речевого акта порождается текст — любое «речевое произведение» (устное или письменное), созданное говорящим. Язык может быть воссоздан, «извлечен» из текстов — мы можем на основании сохранившихся записей реконструировать мертвый язык; точно так же можно исследовать и живой (в том числе — родной) язык, используя созданные с его помощью тексты».

Я намеренно привёл определения понятию «речь» из многих  авторитетных источников, чтобы воочию показать  скудоумие русского языкознания,  полностью сопоставимое со скудоумием  того же  французского языкознания. Смутные попытки каким – то образом организовать  бесформенную массу  общую теорию речи  в упорядоченный поток,  со стороны филологов, естественно, имеются, но этого явно не достаточно для точного  формулирования  выражения мысли. Весь этот приведённый поток звуков ровным счётом  совершенно не даёт представления о специфике речи, как особого способа реализации языка. На этом примере Вы можете сами убедиться, что ещё со времён Ф.де Соссюра  речь в мировом языкознании повсеместно  позиционируется к языку.  В действительности, поскольку существуют пять подсистем реализации языка, о которых мне пришлось говорить в предыдущей главе,  речь  корректно позиционировать только с остальными  формами реализации – письмом, внутренней речью и т.д. Речь, таким образом, как это сейчас принято в нынешнем дебильном русском языкознании, никоим образом не является облечением в письмо или в какое – либо произведение. Из текстов, как это принято считать  языковедами,  также невозможно извлечь язык, поскольку в тексте он реализуется в форме письма, а во всех  других случаях – соответствующими  формами реализации языка. Мышление человека производится также не языком, а особой формой реализации языка – внутренней речью. Это элементарные вещи, которые должен знать  минимально образованный лингвист.  Поэтому вместо логичного, рассудочного изложения   понимания речи  перед нами , напомню ещё раз, мы видим ничем не контролируемый поток сознания. Единственно, чего не хватает этому потоку сознания – описания  принципиального отличия речи от других форм реализации языка.
В этой связи хотелось бы  будущим создателям учебников  по русскому языку быть разборчивыми в выборе средств  описания  сущностных отличий речи.
Вот что необходимо знать  о продукте звуковоспроизводящего  аппарата человека и уже на изначальном этапе понимания научиться отличать речевой поток от членораздельной речи:
Любые  звуки,  издаваемые  звуковоспроизводящим аппаратом человека,  в общем виде называются голосом (голосовым сообщением) . Звуки  иначе  ещё называются  акустическими колебаниями  и представляют собой  отрезки  из особой физической  реальности, т.е. материи, называемой  упругими волнами.   С помощью голоса,  т.е. акустических колебаний,  человек издаёт различные крики, гул, шум, щебетание, лопотание, пение, бормотание , визг, смех или хохот,  вопли, рыки,  гудки, стоны  и огромное количество  многих других форм   звуков  с огромным диапазоном  высоты,  темпа,  ритма  и окраски. Наряду с этими звуками человек способен издавать звуки вербальные, которые относятся к звукам  второй сигнальной системы. ©

А это информация об устройстве человеческого организма:
Человек  состоит  из двух взаимосвязанных начал:
1. Человек, как  физическое тело;
2. Человек, как носитель особого вместилища  психики – человеческого мозга.

В свою очередь, человеческий мозг состоит из двух противоположных отделов:
1. Эмоциональные (инстинктивные) центры;
2. Рассудочные центры (отделы логики, мышления, речи).

 Из–за  такого  исторического развития  тела и мозга  людей, получаемые человеком   звуки, исходя из конкретных  эмоциональных и  рациональных составляющих  любого индивидуума ,  с целью  реакции по  принятию  соответствующих решений, поступают в человеческом мозгу на два адреса -  эмоциональный и рассудочный.
Всё что сейчас сказано, позволяет сформулировать  грубую  ошибку  филологов, состоящую в том, что они до сих пор не удосужились  понять   двойственную   способность человеческого организма    воспроизводить речь   естественного  языка:
А)- с точки зрения артикуляции:
Звуковоспроизводящий речевой канал в действительности представляет собой  два канала:
1. Звуковоспроизводящий  вокальный канал, благодаря которому любой человек способен производить огромнейшее количество  звуков различной высоты, тембра, продолжительности и т.д.
2. Звуковоспроизводящий  членораздельный  канал, благодаря которому  любой человек, сообразно  инвентарю  конкретного языкового  сознания, способен воспроизводить все членораздельные звуки своего языка. ©

Б)-  с точки зрения восприятия (умственного поглощения)   звуков:
  Перцептивный  аппарат (т.е. вся совокупность органов восприятия человека)  воспринимает  речь естественного языка также по двум каналам:
1. Эмоциональными (инстинктивными) центрами головного мозга;
2. Рациональными (рассудочными) центрами головного мозга. ©

В)-  согласно выводов пунктов  А и Б,  два разных канала звуковоспроизведения, и два разных канала  восприятия речи,  будучи  разными по своей природе и свойствам, предполагают существование двух разных научных представлений:
 
  Г) – С точки  зрения  конкретного языка, в данном случае – русского:

1. Собственно, говоря , фонетику  конкретного языка, изучающую членораздельные звуки конкретного языка чисто в психическом контексте.
2. Собственно говоря,  интонетику  конкретного языка, изучающую  все остальные (вокальные) звуки  речевого аппарата человека чисто   в  физическом контексте. ©
 
    Д)- с точки зрения  языка вообще, т.е. всех остальных  (любых человеческих языков):

1. Собственно говоря, общемировую фонетику (фонологию), , изучающую членораздельные звуки любых человеческих  языков чисто в психическом контексте.
2. Собственно говоря, общемировую  интонетику, изучающую  все остальные (вокальные)  звуки  речевого аппарата человечества  чисто в физическом контексте. ©



    Глава вторая . Часть вторая -  характерные особенности речи. Продолжение  темы 1.

Претензия №8 . О необходимости чёткого различения речи от других форм реализации языка. 
Однако  озвучить окончательную формулировку  понятию «речь»  мешает ещё одно  затруднение, связанное с очередным  по счёту  недоразумением  в  русской   филологии относительно  ранее озвученной неразберихи в использовании значения понятия «язык». Я не буду вновь возвращаться  к предыдущему объяснению  разницы  между речью и языком, поэтому  в качестве  типичной  иллюстрации по этому поводу приведу  цитату из :
СОКОЛЯНСКИЙ Александр Анатольевич.  МОДЕЛЬ МНОГОУРОВНЕВОЙ ФОНОЛОГИИ РУССКОГО ЯЗЫКА. АВТОРЕФЕРАТ диссертации  доктора филологических наук  Москва – 2010:
«Разграничение речевого потока, речи и языка в фонетике приводит не только к необходимости противопоставить звук и фонему (как бы ни понимать эту последнюю), но и в первую очередь к противопоставлению звука речи и звука языка. Звук языка – это противоречивая единица. Некоторые считают, что это вообще оксюморон, так как звук по своей сути принадлежит речи. Однако многие выдающиеся фонологи московской школы (П. С. Кузнецов, М. В. Панов, Л. Л. Касаткин) настаивали на введении этого понятия, причем, как правило, делали это в зрелые годы своей научной жизни».
 Как Вы убедились сами на конкретном примере,  русские филологи, даже в зрелые годы своей научной жизни,  допускают самые элементарные ошибки, поскольку  звуки в данном контексте относятся  к  форме реализации языка, т.е. к речи;  употребление понятия «звуки языка» в данном случае является некорректным, можно даже  сказать -  глупым. Корректным и безупречным  с точки зрения понимания  явления речи в комплексе  было бы различение «звуков языка» на членораздельные и вокальные звуки, причём  данное  в контексте значение «язык» может  относиться только  к понятию  «язык II», т.е. к бессодержательному понятию.

Глава вторая. Часть третья  -  характерные особенности речи. Продолжение темы  2.

Претензия №9 о необходимости чёткого различения форм фиксации языка. Однако всех вышеприведённых  мер,  т.е. предметного рассмотрения   характерных особенностей  форм реализации  и фиксации языка  и определения чёткого принципиального различия речи ото всех остальных форм языка,  недостаточно, чтобы сущностно  и непротиворечиво отделить  речь от других форм реализации языка. В СТРЯ  до сих пор также не существует понимания необходимости различения  фиксирующих форм языка. В результате смешивания понятий, возникают  некорректные дефиниции, основанные на таком ошибочном понимании  характерных особенностей.   
Например, вот как  из–за непонимания   специфики форм языка, произошло  понятийное  смешение,  игнорирующее характер особенностей форм реализации и форм фиксации языка: Энциклопедия «Русский Язык». Гл. ред. Ф.П.Филин. Научно-редакционный совет издательства «Советская энциклопедия». Институт русского языка АН СССР. Москва, 1979.: 
«Письмо - это знаковая система фиксации речи, позволяющая с помощью начертательных (графических) элементов передавать информацию на расстоянии и закреплять ее во времени»
 (И.М. Дьяконов).
Или вот такая формулировка: .
 Правила русской орфографии и пунктуации. Полный академический справочник. РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК.  Отделение историко-филологических наук. Институт русского языка им. В. В. Виноградова.
« ПРОСТОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ. ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ
   § 1890. Языковое общение людей (языковая коммуникация), как непосредственное, устное, так и письменное, осуществляется в форме, которую можно назвать потоком речи или просто речью. В устном общении это может быть или речь одного говорящего, направленная к слушателю, - монолог или диалог, т. е. осуществляющийся между двумя или несколькими участниками обмен краткими репликами либо более развернутыми, сложными единицами языкового общения. В письменной речи, степень литературной обработанности которой бывает очень различна, это, соответственно, или обращенная к читателю монологическая речь пишущего, или воспроизведение более или менее ограниченных отрывков диалога, разговора, либо чьей-то чужой (не пишущего) монологической речи».

Данные  образцы  определения  изначально   содержит  понятийную ошибку, поскольку речь сама по себе является  системой фиксации и реализации языка в виде отрезков упругой волны, фиксирующих членораздельные звуки языка. И в этом отношении, конечно же, письмо не является фиксатором  речи, как одной из форм фиксации языка, а является  одной из подсистем реализации и фиксации языка с помощью особых  средств фиксации  - графических лингвистических символов. В противном случае  речь  также можно определять как  фиксацию и реализацию письма , который происходит в процессе озвучивания любого письменного  образца.  Ещё одним замечанием некорректности данного определения является  отсутствие упоминания о том, что  речь и письмо передают не только  информацию  вербального характера, но и информацию невербального характера, поскольку любой символ  служит выражением  самих знаков  второй сигнальной системы, а некоторые пунктуационные символы  служат знаками эмоций.  Дело в том,  потоки  речи и письма  имеют свои собственные, коренные противоречия.
И  смешивать  речь с письмом, это значит - смысл смешивать с дерьмом. Кому это надо?
Как говорил А. Р. Лурия ( Очерки психофизиологии письма): «Развитие (навыков- прим моё) письма и  речи идет совершенно другим путем. Если устная речь усваивается чисто практически, «живым при¬лаживанием» к речи взрослых, а ее артикуляция еще долго оста¬ется неосознанной, то письмо уже с самого начала является осо¬знанным актом, произвольно строящимся в процессе специаль¬ного сознательного обучения. Если говорящий ребенок всегда имеет в виду лишь содержание своей речи, имеет дело с непосредственно воспринимаемыми предметами, образами или мыслями, которые он хочет обозна¬чить в речи, и лишь в редких случаях задумывается, как ему нуж¬но произнести то или иное слово, то ребенок, которому нужно написать слово, всегда имеет дело прежде всего с теми звука¬ми, из которых состоит это слово, и с теми буквами, с помощью которых он должен его написать. Следовательно, предметом его осознания уже с самого начала должны быть те с п о с о б ы, с помощью которых он должен обо-значить нужное слово, и тот набор звуков, который отличает данное слово от других, близких слов. Как правило, все это почти не осознается ребенком в его собственной устной речи. Следова¬тельно, и тот предмет, на который направлено сознание ребенка, и та степень осознанности и произвольности, которая характери¬зует способы выражения мысли, оказываются совершенно раз¬личными в случае устной речи ребенка, с одной стороны, и его письма, с другой».
Вот сравнительный анализ, доказывающий принципиальную разницу между речью и письмом:



Устная речь Письменная речь
 
1.      Овладевают самостоятельно, неосознанно, на основе подражаний. 1.      Овладевают осознанно и только в условиях обучения.
2.      Обеспечивается речедвигательным и речеслуховым анализаторами. 2.  Большую роль приобретает зрительный и общедвигательный анализаторы.
3.      Недискретна, т.е. представляет собой некое сложночленимое единство, его деление на сегменты не совпадает с лингвистическим делением. 3. Дискретна, т.е членима на минимальные сегменты – буквы. Членимость письменной речи задана с самого начала. Пишущий осознанно складывает связный текст из элементов.
4.      Порождение устной речи протекает спонтанно, движения произносительных органов не осознаются. 4. Характерна полная осознаваемость совершаемых действий. Хотя возможна некоторая степень автоматизма.
 
5.      В устной речи отчётливо звучащие элементы сочетаются с разного рода редуцированными (смазанными, невнятными, искажёнными). 5. В акте письма всегда явно или скрыто присутствует полный тип произношения, т.е происходит осознание фонемного строя.
6.      В устной речи  присутствует слуховой и кинестетический контроль за результатом. 6. Присутствует зрительный и кинестетический контроль. Причём кинестетический одновременно с записью, а зрительный запаздывает.

В этой связи считаю уместным предупредить будущих авторов учебников по  русскому  языку  быть внимательными и ответственными в части чёткого разграничения  форм реализации и фиксации  языка.
Вот каким  образом  должна  звучать   формулировка понятия «речь», учитывающая, как я уже не раз упоминал,   двойственный характер  звуков, издаваемых речевым аппаратом  человека :
Правило № 7.
Речь – особенная форма реализации и  фиксации  языка, создаваемая при помощи  отрезков упругих волн. Любая речь фиксируется ,  и эти отрезки волн можно зафиксировать не только с помощью слухового аппарата человека, но и с помощью различных звукозаписывающих и иных технических устройств.  Письменной речи не бывает, бывают невменяемые интеллигенты, которым так кажется, будто бывает письменная речь.
Принципиальной разницей  между речью  и всеми остальными формами реализации русского языка является  наличие  двойственного характера  звуковоспроизводящего канала, способного производить  как вокальные, так и членораздельные звуки, так и двойственного характера восприятия звуков,  которые способны  восприниматься человеком как рассудочными, так и эмоциональными центрами головного мозга.
Во всех остальных формах реализации языка, в том числе – на письме, внутренней речи, на языке жестов, на   письменном  тактильном  языке  для слепых (система Брайля) , на тактильном  языке  для обучения  слепоглухонемых (система Мещанинова), а также  на языке возможных специализаций  транслируются  и воспринимаются (если, естественно,  не принимать во внимание пунктуацию),   только членораздельные элементы языка общения, основанные на  элементах второй сигнальной системы. Даже если в отношении  всех этих форм реализации языка применяется идиома «речь идёт», то  это всего лишь фигура речи, т.е. условное обозначение любых других объективно существующих форм. ©

А вот как должна звучать формулировка понятия «речь», учитывающая  первичность данной формы языка по сравнению с другими:

Правило №8.
Речь -  это первичная форма реализации  и  фиксации   языка, систематическое упражнение в которой  на базе производительного труда позволило человеку  создать  особенную, вторую сигнальную систему и все остальные, производные формы , объединяемые общим понятием «язык». Как знаковая система второй сигнальной системы, речь  послужила прототипом, материальным основанием  для формирования всех остальных, имеющихся в ресурсе человеческих возможностей   форм реализации, форм фиксации и знаковых систем языка, кроме внутренней речи. С помощью внутренней речи, сформированной ресурсами рассудочной деятельности,  из общего речевого потока, которым является речь,  человек научился выделять  и применять для практического и научного использования различные осмысленные отрезки  речи, образующие  отдельные элементы  и системы языка. ©

Поскольку  речь  принципиально отличается по форме своей  фиксации ото всех остальных форм реализации языка,  крайне необходимо об этом говорить в будущих учебниках по русскому языку.
Предполагаемая  формулировка  такого отличия  будет звучать следующим образом:


Правило № 9.
Все  формы реализации языка по виду своей фиксации распределяются на  два вида:
А). Внутренняя фиксация.
Б). Наружная  фиксация.
Основанием для  внутренней фиксации  речи является  языковое сознание,  которое  создаёт с помощью памяти  понятийный инвентарь  членораздельных звуков речи, причём для каждого языка существует  свой собственный инвентарь. Внутренняя фиксация  производится только   в рамках понятийного пространства головного мозга. Внутренняя фиксация речи позволила на базе второй сигнальной системы  создать  человеку весь перечень  остальных знаковых систем, существующих в рамках  форм реализации языка.
К наружным видам фиксации относится   полный перечень   технических способов  фиксации языка, включающий , помимо внутренней фиксации , какие – либо другие,   крайне многочисленные способы фиксации, искусственно созданные человеком в этих целях. ©

 Глава вторая.  Часть  четвёртая  – характерные  особенности внутренней речи.

Претензия №10. После того как  было на конкретных примерах показано отсутствие в  русской  и мировой  филологической литературе представлений о принципиальной  разнице между  речью  и всеми остальными формами, после того, как  в Правиле №8  указаны виды фиксации форм реализации языка, на этот раз речь будет идти об отсутствии в СТРЯ представлений о принципиальном отличии  внутренней речи  ото всех других форм  языка .  Как правило, об этой форме реализации языка либо  вообще  не вспоминают, либо вместо  этого понятия произносится понятие «язык» -  НЕНАБЛЮДАЕМОСТЬ , ранее упоминаемая выше, как видите сами, применяется некорректно, это признак только внутренней речи, остальные формы реализации  ощущаются органами человека.
Дело в том, что рассудочные центры головного мозга человека , как и все остальные центры, связаны с окружающим человека объективным миром  органами чувств. Все имеющиеся у человека органы чувств – глаза, уши, кожа и остальные воспринимают непосредственно воздействие (давление)  окружающего мира. Всякое  внешнее воздействие  передаётся в мозг сигналами, имеющими электромагнитную форму.   Любое внешнее воздействие, в том числе, выражаемое в вербальной форме, образует в человеческом организме сразу несколько  мест фиксации. Так, например, изображение фиксируется на клетчатке глаза . После перемещения визуального  сигнала дальше , вглубь головы, производимого  электрически активными аксонами,  изображение фиксируется  на заканчивающихся  аксонами особых межевых контактах, называемых синапсами. Различаются входные синапсы и выходные синапсы. Сеть этих  синапсов, таким образом , отгораживает головной мозг человека от  органов чувств неким подобием конденсаторов, именуемых нейтронными вентилями.  Выходные синапсы  имеют непосредственные связи с  отделами головного мозга и переносят  сигналы, передаваемые от органов чувств в  отделы памяти  и в другие отделы  головного мозга.  Особенностью мозга  человека, как и многих других  высокоорганизованных живых существ, является существование  двух видов памяти – общей и оперативной. А это, как Вы сами догадываетесь,  ещё  несколько  форм  внутренней фиксации сигналов. Аналогичная картина наблюдается не только в отношении визуальных, но и  относительно всех остальных  сигналов,   поступающих в человеческий мозг. Совокупность всех  временных связей, формирующих абстрактный образ свойства на всех имеющихся участках фиксации, присущее определенному ряду объектов (абстрактное понятие), или совокупность временных связей, формирующих абстрактные образы свойств конкретного объекта (конкретное понятие) , сочетаемый с  неотъемлемым компонентом понятия  -   условным  знаком – словом,  взаимодействуя с нервными механизмами воспроизведения и восприятия образов  создают  у человека  внутреннюю форму языка. 
Благодаря наличию памяти и особому механизму  восприятия и транслирования вербальной информации,  у человека  эта  особая форма реализации языка, называется  внутренней речью.

Правило №10. Внутренняя речь – это психическая, ментальная, идеальная, виртуальная форма членораздельной речи, отражение материальной речи в виде понятий  второй сигнальной системы, оформленное   ресурсами психики в виде сопряжённых «условно- предметных» кластеров памяти,  включающих в себя все виды акустических, визуальных и тактильных образов речи. ©


Глава вторая.  Часть пятая   – характерные  особенности письма.

Претензия № 11.  Об отсутствии  в СТРЯ представлений о главной задаче  теории письма -  определении  точного количества членораздельных звуков  с целью правильного их употребления  носителями  языка  путём применения орфографии.
После обзора  характерных особенностей  речи и внутренней речи, остаётся  привести характерные особенности ещё одной замечательной формы реализации языка, называемой письмом.  Относительно этой формы языкознание накопило немало материала  и , естественно, письменность  (письмо) представляет собой  один из самых изученных участков  русского языка. Тем не менее, даже, казалось бы, будучи хорошо изученной,   относительно  этой формы реализации языка  в филологической среде русских языковедов имеется множество недоразумений и нареканий, вызванных отсутствием  прочного  и непротиворечивого теоретического обоснования. Самый  главный недостаток теории письма  в русском языке заключается  в разноголосице  относительно  точного определения количества членораздельных звуков в русском языке.  Главными возмутителями спокойствия являются две научных школы  - Московская и Ленинградская, одна из которых доказывает 42 звуках, а другая – о 43 звуках в русском языке. А из – за границы  подтявкивает ещё третья, Пражская школа , чьи адепты полагают, будто в русском языке 37 звуков. Настоящая стая шакалов, стремящихся урвать кусок славы  себе покрупнее.  Я это говорю с полным основанием, поскольку  во все указанные адреса мною было разослано  исследование, согласно которого в русском языке насчитывается 48 членораздельных  звуков.  Но никакой реакции  не последовало. У меня сложилось  убеждение в патологической глухости представителей  этих школ, не желающих выслушивать разумные резоны.  Ну как  после этого на них  не повернётся назвать  москвичей мослингами, а ленинградцев – ленслингами?
Напомню о том, что  мною, кроме  установления точного количества членораздельных звуков в русском языке, имеется также исследование о действительных создателях и предположительном времени появления первой славянской письменности -  глаголицы.
    Поэтому , находясь в курсе  всех событий,  предлагаю выслушать мой собственный краткий экскурс  в историю   появления самой письменности, так и общей методики определения количества  звуков в русском языке.
    Не вызывает никаких возражений то, что письмо возникло гораздо позднее речи.  Да и к положению о том, что  самым важным обстоятельством причины возникновения письменности, является проблема передачи опытного знания , практически ни у кого из здраво мыслящих людей  имеется претензий. Однако отсутствует  чёткое понимание по   определению   конкретных форм   опытного знания,  подвигавших людей создавать письменность.  Как мне лично кажется,  у человечества  имелось всего три главных причины к  созданию письменности:
1. Монументализация  (кумиризация, обожествление) своих могущественных предводителей (с последующее описанием их действий).
2. Создание системных  религиозных ритуалов - церквей  (с созданием  божественных текстов).
3. Необходимость в  выдаче и записи  торгово – обменных операций  и счёте, а также описание  морских и сухопутных маршрутов  и особенностей торговли.

Уже на этом, первичном  уровне рассмотрения вопроса о письменности, возникает огромная претензия к русским филологам по части появления письменности у русского народа. Это насколько надо быть невменяемым интеллигентом, чтобы отрицать отсутствие письменности  на территории Киевской Руси вплоть до 998 года, т.е. года Крещения Руси князем Владимиром.
Ведь известно, что на этой территории  в 4 веке н.э. обитавшие там готы  имели  и свои руны и основанную на рунах и греческом унциальном уставе  готскую письменность, созданную христианским епископом Ульфиллой.  Известны  петроглифы Крыма , обнаруженные историком Н.Константиновым в Крыму в культурных слоях 5 – 7 века,  однозначно указывающие на их принадлежность к глаголице.  Известны тексты пророка  еврейского Иезекииля   , жившего в 6 веке до н.э., в которых сообщается о том, что с современной  территории Украины в средиземноморский торговый город  Тир  скифы поставляли рабов, а с территории Кубани – лошаков и строевых лошадей.
Тем не менее, практически вся филологическая русская  общественность страдает повальной тупизной, безосновательно считая  создателями  русской письменности не русов – работорговцев, издревле занимавшихся совместно с евреями – рахдонитами торговлей в Европе и Азии,  а каких – то греческих миссионеров Кирилла и Мефодия , которые, собственно говоря, обучились  русскому языку только тогда, когда встретили в Херсонесе некоего русина, который подарил им Евангелие и Псалтырь, писанные русскими письменами.   Как может человек, не зная языка, создать не только кому – то письменность, но и ещё  перевести на незнакомый ему язык божественные тексты?  Какими же поголовными невменяемыми интеллигентами необходимо быть русским интеллигентам, чтобы  признавать очевидную  чушь за истину…
Удручает  не только  повальная тупость, удручает упорство, с которым русские филологи  защищают  в себе собственную тупость.  С крупным рогатым скотом, по всей видимости, легче  управляться,  чем с нынешними   русскими  филологами, право дело, ну как бараны. Разослано в сотни адресов моё «Открытое письмо к доктору филологических наук  Карпенко Л.Б.», в котором изложен  ряд моментов, доказывающих фальсификацию истории происхождения русской письменности со стороны РПЦ, тем не менее, никакой полуумок  от филологии палец о палец не ударил, чтобы отреагировать должным образом на эти доказательства.  Остаётся одна надежда на этот «Учебник для написания учебников по русскому языку», прочитав который  хоть у кого – то из русских интеллигентов проснётся  совесть , и  в русской науке возобновятся  дискуссии и исследования в части поиска истинных научных представлений по происхождению русской  письменности.  Все подробности и тонкости вопроса о глаголице  располагаются в Историческом разделе данного «Учебника»,  но его публикация напрямую связана с научным признанием  данного, Лингвистического  раздела.
Ах, если бы все мои претензии  к СТРЯ ограничивались только этим.  Однако  имеются претензии  другого  характера. Например, почему до сих пор  русское общество  не получило  внятного научного объяснения  по поводу различий  между точным определением количества членораздельных звуков в русском языке, существующим между оппонентами  всех четырёх школ русского языка? Почему такая задача решается кулуарно, без привлечения общественности?
Или  возьмём  другую нерешённую проблему  -  почему  отсутствует  удобоваримое,  должное разъяснение относительно  разного количества букв в русском алфавите и звуков в русском языке – почему  звуков больше чем букв?   
     В этой связи возникает вопрос - чему может научить учитель, который не знает самых элементарных основ науки, которую он преподаёт?   
 Вот и приходится таким специалистам как я, учитывая  крайне  низкую квалификацию  филологов,  давать уроки  правильного понимания характерных особенностей   русской  письменности. Не каждый же раз бегать за бугор и выпрашивать  то, чего сами ни придумать, ни сделать не могём?
     Давайте дальше идём в рассуждениях:
  Самой главной характерной особенностью письма является его творческая производность.  Речь, как говорилось ранее, выросла из  речевого потока  примата, занявшегося производительным трудом. Указывая взглядом или пальцем на вещь, человек  связывал  название, которое он прилеплял к вещи,  к этой самой вещи, а затем, воспринимая слухом название, а зрением вещь фиксировал визуальный и акустический образ вещи  своей постоянной и оперативной памятью.  И уже на этом этапе освоения речи, он понимал, что в поток речи  он сам и другие вставляет отрезки, которые  имеют различное смысловое значение. Впрочем, современные филологи весьма  превратно  понимают свои задачи, и по каким – то необъяснимым  причинам стремятся выставить  естественный процесс  появления речи   в нечто весьма сложное для понимания  как самих учёных, так и общественности. Это сколько же ума надо, чтобы прийти к такому, например,  выводу: (СОКОЛЯНСКИЙ Александр Анатольевич ,  МОДЕЛЬ МНОГОУРОВНЕВОЙ ФОНОЛОГИИ РУССКОГО ЯЗЫКА. АВТОРЕФЕРАТ. Диссертация доктора филологических наук. Москва – 2011):
«Важнейшей аксиомой, устанавливающей отношения между речевым потоком, речью и языком является признание того, что речевой поток представляет собой речь, то есть нечто осмысленное и построенное по законам того или иного языка».

Читая такие строки, наверняка,   может сложиться впечатление о том, будто человек, создававший  с помощью  своего речевого аппарата   речевой поток,  так и не догадывался, что этот поток в действительности и не поток, а осмысленная речь,  И теперь учёные  должны приложить немалые усилия , чтобы понять простую и очевидную истину -  речь любого народа построена по законам исповедуемого данной общностью языкового сознания. И никак иначе.
Что касается  представлений о феномене языкового сознания, то для рассмотрения данного вопроса   выделено   специальное место  и о его характеристиках и особенностях  придётся говорить ниже -   поэтому пока надо отодвинуть его в сторону и  ограничиться особенностями письма.
   Так вот, основным элементом речи  (речевого потока человека)  изначально служили  слова, т.е. вербальные слепки вещей, имеющие своё собственное  значение или смысл.  И поскольку  слово было первичным элементом письма, то процесс письменности  носил не логический, а исторический  порядок – от более сложного к более  элементарному.  Вот это самое характерное отличие  письма  ото всех иных форм реализации. Если рассматривать  все типы письменности, то их всего четыре:

1) Идеографическое письмо (пиктограммы, иероглифы). В пиктограмме передают идею вне конкретного речевого оформления – это серия рисунков, в котором  обозначались  цельные слова  как  вербальные слепки  вещей.  Но когда  названных вещей становилось всё больше и больше, возникла проблема  с различением  одних графических слепков- слов от других. Ещё одной проблемой  такого письма было  отсутствие  у  иероглифов   фонетического обозначения определённые понятия.  Это была своеобразная картинка -  знак.

2) Графически-силлабическое письмо. Следующей ступенью развития письменности стало такое письмо, представляющее собой  переходную ступень между идеографическим и силлабическим письмом.  Второй тип     письма, отличался  от  иероглифики тем, что  оно создавалось  более мелкими частями  - обычно, в таком случае, знак  письма обозначал  либо слог, либо устойчивое звукосочетание.
Следующая степень абстагирования письменности происходит в связи  с появлением новой расы – так называемой белой расы.  Произошло это в результате мутации человеческого организма, вызвавшего   так называемый ген голубоглазости.  Зафиксировано это событие , как свидетельствуют шведские учёные, изучавшие генофонд  европейцев, около 5.5 тысяч лет назад в Северном Причерноморье (Приазовье). Прототипом более высокой по степени абстракции письменности по сравнению с силлабической  послужила так называемая «майкопская письменность», создателями которой являются  так называемые «ашуйцы». Майкопскую письменность ещё иначе называют протоханаанской, по той причине, что  ашуйцы  имели самое тесное отношение к людям – арийцам (индоевропейцам), создавшим  к северу от Каспийского моря  особую археологическую культуру, называемую «андроновс кой». Именно из этой части земного шара  , расположенной  на южных отрогах Урала , индоевропейцы, научившись обрабатывать железо,  приручив лошадь, создав колесницу  с железными ободами  и  железные удила  для лошадей, растеклись  во многие уголки Древнего Мира, технологически обеспечив то, что сейчас принято называть цивилизацией. 

3) Силлабическое письмо(слоговое). При таком письме одним знаком обозначается последовательность гласных и согласных, часто соответствующих фонетическому слову. Впервые такое письмо появляется на о. Крит  и связано оно с  царствованием  ираноязычных выходцев (так называемая Минойская  цивилизация).

4) Буквенно-звуковое письмо(алфавитное). По эволюции письма возникает на более поздних стадиях, тогда, когда элементы звуковой стороны письма начинают осознаваться как отдельные от смысловой стороны единицы. Фонетическая письменность  поначалу  была крайне несовершенной, поскольку  гласные звуки  были незначущими - такое письмо называется консонантным.   И только  к середине первого тысячелетия до н.э. , благодаря развитию представлений о письменности  у греков, в их алфавите появляются специальные знаки, которыми стали обозначаться  гласные звуки.

Что касается первой русской письменности, то , как уже говорилось выше,  её возникновением Россия  обязаны русам – работорговцам. Процесс происхождение этих русов практически не вызывает никаких сомнений в том, что они имели отношение и к ашуйцам, и к скифам – асам – ашкеназам и к самарянам – ханаанцам, обосновавшимся в Иудее и в Египте  ещё во времена первоначального расселения индоевропейцев  примерно в 18 веке до н.э.
Наиболее ранняя датировка  символов русской глаголицы относится, как уже говорилось, к 5 – 7 векам н.э., местом обнаружения  символов – пиктограмм являются  города Крыма Херсонес, Ольвия и Керчь, в которых русы – росы – русины- самаряне- жидовины обитали  после насильственной депортации самарян из пределов Израиля Иисусом  Навином в 4 веке н.э. ,  в результате Самарянской войны в Византии 527 года, когда  погибло более ста тысяч человек, а также  переброски более 60 тысяч самарян – малоазийских славян  аварами на территорию вновь сформированного Аварского каганата в 6 веке н.э. Именно с 6 века н.э. во многих письменных источниках  впервые всплывает имя «славяне».  А поскольку главной территорией  работорговли на территории Европы вплоть до 10 века была Прага, то естественно,  что  глаголица, будучи тайнописью  руссов - работорговцев, никогда принародно не афишировалась, хотя имеется много свидетельств тому, что  это было так называемое «торговое письмо».
Главная историческая особенность  русской письменности состоит в том, что  появление русского народа  непосредственно связано с  глаголицей, а все ныне  возникшие,  как грибы на навозе,  теории о  каких – либо иных системах письма , существовавших до глаголицы,  лишены  всяческого  смысла.  И будущим авторам учебников русского языка  в обязательном порядке необходимо об этом  сообщать своим читателям.    
Это я говорю к тому, что история не любит сослагательного наклонения, но если бы существовала машина времени,  и создателям первой русской письменности русам – работорговцам  дали бы возможность  ознакомиться с научными доводами СТРЯ, они бы долго – долго крутили бы пальцем у виска ,  пытаясь осмыслить  бред  официальных  русских филологов  о своей письменности (не говоря уже об лингвофриках).
Теперь  о конкретных претензиях к теории письма.  Основная задача исследователей  русского языка в части письма  должна касаться выявления  закономерностей  адекватности  между речью и письмом. Проще говоря, необходимо обнаружить  все членораздельные звуки русского языка, описать их,  найти звукам соответствующие графические знаки,  свести звуки  в группы по признакам, определиться с адекватностью изложения  речи на письме и создать надлежащие  правила использования  знаков письма к знакам речи.
   Наиболее плодотворную   попытку  выполнить эту задачу  осуществил И.А. Болдуэн де Куртенэ.  К глубочайшему сожалению,  вменяемых интеллигентов осознать усилия  И.А. Болдуэна  де Куртенэ в русской и мировой филологии не нашлось, а СТРЯ ограничилась на сегодня  крайне убогой и противоречивой  версией. 
Дело понимания теории письма не сдвинется с точки до тех пор, пока   филологи  не поймут смысл  предложений И.А. Болдуэна  де Куртенэ.  Попыток  следовать по его стопам предпринимали многие , на  его идеях фактически выросло  4 школы русского языка- Московская, Ленинградская, Казанская, Пражская. Однако личные капризы оказались преобладающим аргументом,  в результате чего  у каждой из этих школ существует своё собственное мнение по теории письма и количеству звуков, отличное от  мнения основоположника.  Поэтому, не смотря на творящийся бардак в теории письма, я счастлив тем, что право учить филологов теории письма досталось мне.   Поэтому я  своим «Учебником» приложу немало усилий для разъяснения   смыслов, заложенных И.А. Болдуэном де Куртенэ. И  только в случае, когда до понимания русских филологов дойдёт подлинный смысл моих дополнений, разъяснений и толкований,  я надеюсь,   теория письма  в России  может стать  адекватной наукой.  Самое интересное в этой истории
заключается в том, что все  частные понимания позволяли  точно и безо всяких затруднений установить точное количество звуков.  Даже меня, сомнения  берут – неужели это меня так долго и терпеливо  ждала русская филология, чтобы я, как белый прынц,  прискакал на белом коне, достал из широкой штанины   скрижали  и как штатный глашатай Российского государства, принародно их огласил.  Ибо кому иначе, кроме как мне , приходится  такие проблемы. Вот и приходится отдуваться…
    Впрочем,  на данном этапе рассмотрения , чтобы не нарушить порядок изложения  (поскольку , во второй секции  предусмотрено место для детального прояснения проблемы письма, ам дополнительная аргументация имеется в ранее обозначенном «Открытом письме к д.ф.н. Карпенко Л.Б» , найти которое в Интернете не представляет особой  трудности,, сейчас я ограничусь только простой констатацией  результатов своего личного исследования и воспроизведу, пожалуй,   самое главное правило теории письма  в русском языке, которое должны знать  все школьники.

Правило № 11 В русском языке, относящемся к   группе сингармонических  языков,  насчитывается 48  звуков, состоящих из 23 твёрдых и 25 мягких членораздельных звуков. Никаких иных членораздельных звуков русское языковое сознание на данный момент времени не осознаёт и не признаёт. ©

                Глава третья.   
Язык  как  система постижения, как средство психического развития человека, как средство познания человеком  окружающего мира, как отражение  духа народа и  как выражение языкового сознания.
Глава третья. Часть первая   и часть вторая -  характерные особенности  языкового сознания.
Претензия №12  об отсутствии в СТРЯ  целостных представлений о языковом сознании, как об  индивидуальном добровольном подряде.
Претензия№13  об отсутствии  в СТРЯ  целостных представлений   о языковом сознании, как национальной идее. 
Впервые  о феномене языкового сознания заговорил  известный исследователь – лингвист В.фон Гумбольдт.  В своём знаменитом труде «Происхождение человеческих языков и их влияние на психическое развитие человека»  им предложена  довольна ясная концепция этого феномена, в основе которого лежит   императивная функция. К сожалению, ни в отечественной, ни в мировой лингвистике и философии, не говоря уже об  СТРЯ  со времени появления первичных представлений от В.фон Гумбольдта,  развития  научных представлений о языковом сознании, никаких  значимых подвижек   в развитие данной идеи, нет .  Конечно же, работа  Гумбольдта, несомненно, дала огромный импульс в развитии наук о языках, были сформированы концепты лингвистической относительности Уорфа и Сепира,  Чарльзом Пирсом создана наука семиотика,  разработаны концепты  различных языковых  и речевых  моделей, однако  чёткого и понятного механизма функционирования  языкового сознания не существует. Не существует  , соответственно, сущностного  определения данному понятию.  Но это  обстоятельство, как оказывается, играет только на руку недобросовестным филологам.   Отсутствие  чёткого представления  о языковом сознании, как и о многих других феноменах языка,  имеет особый, научно – филологический смысл :  это прекраснейшее  и доступное средство  за государственный счёт утолить  своё любопытство. Но не только это привлекает в отсутствии требуемых представлений о языковом сознании -  это средство  за государственный  счёт попутешествовать,  посетить  зарубежные курорты, балеты, музеи, театры, кино, диснейленды ,  магазины, сексшопы  и турецкие рынки по продаже шуб, а также , учитывая расходы,  пополнять  командировочными материальные свои запасы. Вот что значит не знать. Чем меньше знаешь, тем разнообразней жизнь.   Вот так  филологи всех стран и ездят за бугор  перенимать чужой опыт ( хотя и там, за бугром,  такие же недотёпы, которым нравится путешествовать и удовлетворять любопытство за государственный счёт). Чтобы не быть голословным, приведу  пример с международной организацией ЮНЕСКО, которая   в 1999 году на  исследование  в ирландском языке длительности гласных,  выделило сумму  в 70 миллионов долларов. Вот каким образом, под прикрытием якобы благих дел, устраиваются личные делишки, в том числе – в России.
  И только действительно  гениальным людям, таким , например, как я,  совершенно закрыта дорога  для утоления любопытства. Поэтому и приходится сидеть взаперти, мечтая о том дне, когда придёт пора  утолиться на халяву   за государственный счёт. Ждёшь – ждёшь, глаза уже протёр в ожидании,  но так никто и не предлагает чего – либо типа поисследовать  за рубежом.
Нетрудно догадаться, такой метод  утоления любопытства  с точки зрения  постижения научных истин, совершенно никакой пользы  науке не приносит.
Поэтому  и  научные изыскания в отрасли постижения языкового сознания, мягко скажем, не совсем удовлетворительные.  Ну какую информационную нагрузку несёт, скажем, определение  одного из наиболее  важных официальных  представителей  филологии, известного  авторитета  русского языкознания Т.Н. Ушаковой, (“Языковое сознание: теоретические и прикладные аспекты”. // Сб. под ред. Н.В. Уфимцевой. М.- Барнаул. 2004. C.6-17):
 «Словосочетание “языковое  сознание”  в  последние  годы  активно  применяется  в
психолингвистических  работах  и  используется  для  обозначения  тематики
психолингвистических симпозиумов и конференций (Этнокультурная специфика..., 1996;
Языковое сознание..., 1998; Языковое сознание..., 2003 и др.) Это свидетельствует о том ,
что  названное  словосочетание  стало  термином, удобным  для  объединения  специалистов
психолингвистической ориентации. Ставши в известной мере модным, данный термин то
же  время  остается  недостаточно  определенным  и  нуждается,  по  нашему  мнению,  в
некоторых уточнениях».

   Явно  нет в определении ни должной самокритичность,  ни внутренней  ответственности. Тем более,  когда  за этими словами одна ничего не значимая пустота (мало ли каких словосочетаний можно создать в рамках родного языка).  Чего  единственного,  как раз и   не  хватает в рассуждениях Т.Н. Ушаковой, так это  понимания,  что «языковое сознание»  - это всё – таки не словосочетание. Проще говоря,   нет  у научных авторитетов глубины понимания гениальности  простоты . Сколько энергии потрачено по этому поводу, а воз и ныне там.  Поэтому я позволю  изложить собственную точку зрения на феномен языкового сознания и постараюсь  в немногих словах  вернуть  этому крайне важному понятию тот  изначальный смысл, который придавался  В. фон Гумбольдтом.

 1.Во – первых, языковое сознание  по своим функциональным и предметным связям, по своему вместилищу в мозгу человека, весьма близко  феномену «сознание». Начнём с него.
Тема  и сам предмет изучения – сознание,  как совершенно особая  сфера бытия  впервые рассматривается  христианским философом – мыслителем  Августином  Блаженным.  Однобокость изложения  заставляет идею  сознания рассматривать с точки зрения приспособления  познаний о нём  к промышленной революции. И уже в  конце 19 ,  начале 20 века возникает учение «феноменология», которое прямо ставит своей задачей изучать внутреннюю определенность сознания, то, что делает его отличающимся от внешнего мира. Огромный вклад в изучение данного феномена внесён  основоположниками  марксизма – ленинизма. Например, в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм» В.И. Ленину удаётся  нанести ощутимый удар своим идейным противникам  - представителям идеализма, считающим первооснову  объективного мира некое «сверхсознание», «абсолютный разум» , «абсолютная идея» и т.д..  В советское время проблемой всестороннего  исследования сознания занимались многие известные люди – Павлов И.С., Выготский Л.С. ,Кедров Б.М, Глушков В.М.,  Ильенков Е.В. , Леонтьев А.Н, Узнадзе Д. Н., Бехтерева Н. П.   и мн. другие.
Современная психология  позволяет  с достаточной определённостью дать научное представление о сути человеческого сознания. Например,  приведу пространное определение , заимствованное у  одного известного советского психолога  (Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. — М., 1972) : “Сознание – это высшая, свойственная только человеку и связанная с речью функция мозга, заключающаяся в обобщенном, оценочном и целенаправленном отражении и конструктивно-творческом преобразовании действительности, в предварительном мыслительном построении действий и предвидении их результатов, в разумном регулировании и самоконтролировании поведения человека”.
Проблема сознания, к сожалению, пока ещё в разграничении   множества сознаний. Ибо, по крайней мере,  учёные рассуждают о наличии, по крайней мере, трёх видов сознания. 
    Сознание - это свойство мозга, мышление - это деятельность мозга, наделенного сознанием (то есть мыслительная деятельность).  Но почему  существует  три  вида сознания – общественное, коммуникативное  и языковое?  Первых два относятся к так называемому когнитивному сознанию.  А вот  разграничение  языкового и коммуникативного сознания пока ещё составляет  трудность понимания.  Поэтому, особо не претендуя на роль ещё и главного психолога, выскажусь вкратце о  своём понимании  проблемы.
1.  Что объединяет     сознания, так это своё собственное наличие аудитории, т.е. адептов.  Поэтому  это  зримый вид реализации  согласия.  Т.е. любая форма сознания  формирует свой собственный социальный организм.  И в этом социальном организме  воля одного, фактически является выражением воли организма в целом (хотя , понятное дело, находятся те, кто  стремится вместо  воли социума  выдвигать в качестве такой воли волю личную).
Ещё одно  , общее для  всех видов свойство состоит в том, что , сознание человека невозможно ни без речи, ни без внутренней речи  (как Вы помните из предыдущих разъяснений,  речь и внутренняя речь – это конкретные формы реализации языка). Но если это функция мозга, то какую работу должен делать мозг, чтобы исполнять  функцию знаковой системы, которую принято называть языком?  А чем ещё, кроме оперирования?   Иными словами говоря,  языковое сознание «оперирует»  знаковыми системами языка. К сожалению , учёные пока не научились  выявлять конкретные представления об оперирования, но по всей видимости , «оперирование» - это  некая функциональная операция мозга, состоящая в сопоставлении , мысленной перестановке  чего – то с чем- то. Это, как говорится,  в общем плане. Если же говорить  применительно к русскому языку, то языковое сознание оперирует  знаковыми системами  конкретных форм реализации  языка, т.е. знаковыми системами речи, внутренней речи, письма, формами реализации специальных возможностей и формами реализации возможных специализаций. Опупеть, какую голову надо иметь, чтобы всю эту дребедень вместить  туда.
2.Во – вторых. Проблема осложняется  ещё и тем, что наряду с обычным  «человеческим сознанием», которое присуще конкретным людям, существует ещё и какое – то общественное сознание. Стало быть, языковое сознание, следуя логике рассуждения, представляя собой нераздельный синтез индивидуального и социального,  на самом деле делится на два самостоятельных  типа сознания:

1. Индивидуальное  языковое сознание.
2. Массовое языковое сознание.

3.В –третьих.  Массовое языковое сознание, по всей видимости, учитывая опыт отсутствия, к примеру, гипнотического воздействия  одного языка   на носителей  другого  языка, менее обширно, чем приснопамятное  общественное сознание.  Проще говоря, языковое массовое сознание  разграничивает людей  на тех, кто знает данный язык и тех, кто не знает.
4.В- четвёртых. Поскольку языковое массовое сознание объективно разграничивает людей на две группы,  то благодаря такому разъединению, массовое языковое сознание  объединяет  тех людей, кто знает данный язык.
5.В- пятых. Поскольку  массовое языковое сознание объединяет тех людей, кто знает данный язык, то это значит, что единственной  формой такого объединения может служить  только общее согласие – несогласные  говорят на другом языке.
6.В- шестых. Разница  между индивидуальным и массовым языковым сознанием состоит в том, что массовое языковое сознание  (учитывая императивный смысл его, охарактеризованный Гумбольдтом), оказывает   не только прямое и непосредственное  давление на носителя индивидуального языкового сознания , но и позволяет  носителю индивидуального  языкового сознания вставлять в массовое языковое сознание собственные  нововведения, которые  находясь в стадии нормализации  и осознания , могут быть приняты либо отторгнуты остальными носителями  массового языкового сознания. Гумбольдт относит язык (систему знаков) к числу тех явлений, которые отражают характер народа. Вместе с тем духовные особенности народов определяют национальное своеобразие языков. Психический склад народа и его образ мыслей, философия, наука, искусство и литература,  а также  опытное знание, которое сосредоточено  в пословицах и поговорках , представляющие собой  «народную мудрость»,т.е. все, что входит в понятие "дух народа", определяет мировоззрение этого народа,  все эти составляющие  находит отражение в языке. Язык является своеобразным "промежуточным миром", находящимся между народом и окружающим его объективным миром ("каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из которого можно выйти только в том случае, если вступаешь в другой круг").

Вот и все дела. Все исходные  для чёткого и ясного определения понятия «языковое сознание» получены. Но,  прежде чем давать текст конкретного определения, хотелось бы обратить внимание будущих авторов учебника на  чрезвычайно грубую  ошибку , развиваемую  не вполне вменяемыми  филологами,  которую  ни в коем   случае нельзя  совершать,. Главное, и в этом Вы убедитесь сами, при осознании  феномена  языкового сознания, никаких заранее установленных  грамматических матриц   в человеческом мозгу не существует, ибо язык – это исторически сформировавшийся феномен.  Поэтому никакой предрасположенности  структур головного мозга к каким – либо языкам и различным языковым структурам, как это пытаются впарить, к примеру, Н. Вашкевич или С.  Пинкер, не существует и никогда не существовало .  Мозг человеческий  изначально, по мере вызревания плода в чреве матери,   напичкивается  только  инстинктивной  информацией  и сигналит организму  только об инстинктах.  Вербальная  информация в человеческом организме  возникает только в результате общения, в результате функционирования   общественно-социальных  сетей  связи.

Правило № 12.  Русское языковое сознание (в индивидуальном разрезе ) – это своеобразный  коллективный добровольный подряд, принимаемый  всеми членами   общности, взявшими  друг перед другом  обязательства по   надлежащему, нерушимому использованию  конкретного типологического инвентаря данного языка  (в  виде  имеющихся в наличии  его конкретных  форм реализации)  в качестве средства и в целях общения, взаимодействия и взаимного согласования своих интересов.
Конкретным типологическим инвентарем языкового сознания являются:
1. звукоформы (психический образ всего конкретного набора членораздельных звуков в количестве 48 штук);
2. графоформы (психический образ конкретного набора лингвистических символов для графического отображения речи на письма в количестве 33 символов  русского алфавита и остальной системы знаков препинания);
3. морфоформы (психический образ  всего конкретного набора частей слова (аффиксов), из которых  можно собрать любые слова языка);
4. корнеформы (психический образ  тезауруса, т.е. корней языка и его этимологических развитий  (гнёзд));   
5. словоформы (психический образ всех частей речи, письма и семиотики);
6. фразоформы (психический образ синтаксического построения сложных высказываний или записи сложный предложений с помощью средств пунктуации). ©

Это то, что касается  индивидуального характера  носителей языкового сознания.  Возвращаясь же   к ранее озвученной претензии  об отсутствии в СТРЯ представлений о языковом сознании как национальной идее, как  к массовому здоровому  психозу,  хотелось  бы  рекомендовать будущим авторам учебников по русскому языку ни в коем случае не забывать  и не выпускать из виду внутреннюю сложность и  двуединость языкового сознания , при котором   индивидуальное начало олицетворяет форму, а массовое – содержание  данного феномена:

Правило №13. Русское языковое сознание (в массовом разрезе) – это естественно возникшая  национальная идея, особая   национальная сила,( «дух народа»),  требующая (диктующая)  всем носителям русского языка двигаться в  особом направлении, коридором для которого служит вся данная языковая структура, включая тезаурус, народную мудрость,  направление воспроизведённой  носителями языка  системы  философских концепций, корреляционно  соотносимая с общим  объективно существующим  «психозойским вектором» ,  определяющим общее направление развития живого вещества. Эта же сила объективно требует адекватного вербального соответствия   всех форм реализации языка  друг другу:  общеобязательных для всех грамматики, орфографии, синтаксиса, единой общеобязательной формы речи (в данном случае –  требованию следования нормам  московского говора и нормам литературного языка).
Конечная цель языкового сознания состоит в том, что благодаря  всеобщему  согласию диктуемого  языковым сознанием,  общность носителей языка становится не просто массой индивидуальностей, а единым социальным организмом.  Общее, что  может скреплять этот  социальный организм является  «единодушием», т.е.  одинаковость  и  обязательность  единообразия действий  для всех, кто желает действовать согласованно, т.е. единым социальным организмом. Благодаря этому обстоятельству рождается так называемый «менталитет», т.е.  «моральный образ  народа, характеризующийся своим своеобразным духом».  Высшей формой  «русского духа»  был  менталитет  «советского человека». ©

 Глава третья. Часть  третья     -  характерные особенности  языкового сознания.

Претензия№14.  Об отсутствии в СТРЯ  каких – либо вразумительных представлений о функциональном воздействии языкового сознания на носителей, т.е. отсутствует классификация  функций языкового сознания. 
  Чтобы  создать у будущих авторов учебников по русскому языку стойкое убеждение о  непосредственном воздействии   языкового сознания, т.е. «духа народа» на носителей  данного языка,  я без долгих и нудных объяснений приведу лишь   перечень  конкретных функций, которые  выполняет  языковое сознание. 
1. Структурирующая  (разместительно – упорядывающая ) функция  -  создающая в недрах носителя языка особые  социальные институты,  представители которых формируют  не только метаязыки, т.е. научные представления о  языке, но и образовательные структуры, обучающие новых пользователей.  Возникновение  специальных обучающих кадров и учебных заведений , призванных формировать  научные и сугубо практические  представления  о русском языке ,  это не просто чьё – то  субъективное желание, это объективно существующая необходимость, призванная приносить данному социуму общественную пользу в виде сплочения социума под стягом языкового согласия. На этой почве  в интеллигентствующей среде очень часто возникает соблазн  общественно – полезный  «феномен общественной языкового согласия»   свести к личному обогащению, который, как правило, возникает с попыток присвоить  право на держание истины.  Такие попытки , как правило, приводят к общественно – вредоносным результатам. Например, во Франции, грамотные люди, стремясь подзаработать на неграмотности населения, взимали плату за каждый написанный лингвистический символ, отчего в целях получения дополнительной прибыли,  к написанным словам пририсовывались  дополнительные символы, не имеющие  должных звуковых эквивалентов, в результате чего сугубо фонетическое письмо , в котором  каждому звуку должен соответствовать  собственный графический символ,  приобрело более примитивный , пиктографический характер.  В современной России попытка  присвоения права на удержание истины выразилась в создании механизма  полного  блокировании  каких – либо попыток  оптимизировать любые научные представления в  теории русского языка со стороны  неофициальных носителей языка. Результатом такой стратегии стало рождение громадной раковой опухоли, состоящей из огромного  количества противоборствующих друг с другом официальных структур  и целой кодлы  шарлатанов, называемых общим понятием «лингвофрики».    
2. Коррекционная  (исправительная) функция . Извращённость произношения , возникающая в процессе   межъязыковых  общений и сопровождающей эти общения  языковой ассимиляцией и диссимиляцией,  заставляет к обычным структурирующе- обучающим функциям  языкового сознания   , призванных формировать  научные представления, присовокуплять дополнительную, корректирующую обучающую  структуру . Такой структурой, например, служит институт логопедии.
3. Нормализующая (стабилизирующая)  функция  - промежуточный шлюз  в языке, позволяющий  любому устаревающему,  инородному , иноязычному  или неологичному заимствованию  существовать в языке на праве кандидата на звание элемента языка. Данная функция формирует центральное общеупотребительное  ядро  языка, заставляя  выходящие или не выдержавшие испытаний элементы переходить на внешний, периферийный круг употребления. 
4. Сберегательная  (консервативная) функция  состоит в том, что располагающие памятью носители языка  путём  передачи  из поколения в поколение знаний  фактически об  одних и тех же ресурсах языка, позволяют языку сохраняться не только  во времени и пространстве, но и в своей относительной неизменности. Это к вопросу, опять же,   о так называемой пресловутой  «ненаблюдаемости» языка.   
5. Сепараторная  (избирательная) функция позволяет всем добровольцам, ставшим адептами  какого – либо языка,  осознавать  границы типологических инвентарей  по принципу «свой – чужой».  Любая характерная особенность произношения  позволяет носителю конкретного  индивидуального сознания осознавать  чуждые для его родного языка элементы, воспроизводимые  представителями  другой языковой среды. Даже наречия и диалекты, которые характерны для  широко территориально расположенных народов, в такой сетке координат  являются извращениями, требующими  коррекции.  Единственным механизмом  сепарации , т.е. механизмом распознавания , иначе ещё называемым как «народное чутьё» или «чутьё народа», является особый  метод, который  называется  «методом   лингвистического округления» или просто – лингвистическое округление. 


Правило №14. В перечень функций  языкового сознания, непосредственно оказывающих влияние на «народное чутьё»,  входят:

Структурирующая (разместительно – упорядывающая )  функция.
Коррекционная (исправительная)  функция.
Нормализующая  (стабилизирующая)  функция. 
Сберегательная  (консервативная) функция. 
Сепараторная (избирательная)  функция, основанная на  «методе лингвистического округления». ©


 Глава третья. Часть третья   -  характерные особенности  языкового сознания.

Претензия №15.  Об отсутствии в СТРЯ каких – либо сведений о механизме «народного чутья», иначе называемого методом лингвистического округления.
     Как  говорил известный русский языковед  Р. Якобсон (О ТЕОРИИ ФОНОЛОГИЧЕСКИХ СОЮЗОВ МЕЖДУ ЯЗЫКАМИ . Избранные работы. - М., 1985. - С. 92-104):
1.«Известно, что у двух лиц, говорящих на одном и том же языке, речевая деятельность не является тождественной».  Как же всё – таки  им удаётся понимать друг друга?

В качестве иллюстраций, которые я приведу в развитие   данной темы,  будут ещё более поразительные факты (цитировать):
 2.«Возможны случаи, когда все буквы в слове являются орфограммами. Например, слово ещё с его возможными 48 вариантами написания: ещё, еще, ещо, есчё, есче, есчо, ешчё, ешче, ешчо, езчё, езче, езчо, ищё, ище, ищо, исчё, исче, исчо, ишчё, ишче, ишчо, изчё, изче, изчо, йещё (ср. принятое фойе при теоретически более последовательном "фое"), йеще, йещо, йесчё, йесче, йесчо, йешчё, йешче, йешчо, йезчё, йезче, йезчо, йэщё, йэще, йэщо, йесчё, йесче, йесчо, йэшчё, йэшче, йэшчо, йэзчё, йэзче, йэзчо. Все приведенные написания при их прочтении соответствуют литературному произношению. Если считать, что после /й/ в начальных слогах победило и;кающее произношение, то возможны еще 12 написаний: йищё, йище, йищо, йисчё, йисче, йисчо, йишчё, йишче, йишчо, йизчё, йизче, йизчо. По аналогии с написаниями так называемых непроизносимых согласных т и д (ср.: грустный, объездчик) возможны еще 33 написания: истчё, истче, истчо, йестчё, йестче, йестчо, йэстчё, йэстче, йэстчо, естчё, естче, естчо, йистчё, йистче, йистчо, издчё, издче, издчо, йездчё, йездчё, йездчо, йэздчё, йэздче, йэзд-чо, йиздчё, йиздчё, йиздчо, ездчё, ездче, ездчо, йиздчё, йиздчё, йиздчо.
Итак, возможны 93 варианта написания слова ещё». Конец цитаты.

К сожалению, авторы вышеприведённой  цитаты по не вполне понятным причинам  забыли  к имеющимся 93 вариантам  написания  слова «ещё», добавить  ещё  около 400 вариантов написания с применением  мягкого и твёрдого знаков типа «исьтчё», «истьчё», «исьтчьё», ну и т.д.
 Итого, если полностью перебрать все варианты написания, то получится не менее  493 вариантов  одного и того же слова.  К тому же не стоит забывать о том, что  гораздо  больше вариантов этого слова мы способны произнести – ибо,  как было сказано выше, фактически каждый человек произносит свой собственный фонетический вариант  слова, не тождественный  словам других людей. 

3. Ещё одна «песдатая» цитата из  «Орфография интернет-блогов как источник лингвистической информации»С. В. Князев, С. К. Пожарицкая : язык   падонкафф;   превед;   кросавчег;   учаснег;   аффтар жжот (жжод); аффтар, выпей йаду; моск; аццкий сотона; криатифф; пеши исчо; ниасилил; зачот; аджог; убей сибя   апстену;   в   Бобруйск,   жывотное;   пейсатель;   каммент;   нипадеццки;   слиф   защщитан;   песдатый,   сцылко;  фтыкать; фсе пруцца и т. п.2

Вы видите сами, насколько разнообразны формы выражения мыслей, облечённых в письменную или устную форму. Однако,  несмотря на ясно ощущаемую разницу, по какой – то причине, эти формы  понимаются , т.е. происходят акты общественного согласия.  Эта причина кроется  в следующем механизме:
Языковое сознание предполагает свой целью , как было сказано выше, формирование из адептов целостного организма (социума).  Т.е. это не просто колония  отдельных элементов, это система элементов, создающая  свои собственные функциональные структуры. Поэтому самым главным условием существования такого организма , организованного с помощью вербальных средств, является согласованная деятельность, а общим средством достижения цели становится СОГЛАСИЕ. В социуме главное всё – таки не в том, КАК прокукарекано, это вторичный элемент понимания. В социуме важно - ЧТО прокукарекано.  Поэтому в вербальной речи , как впрочем, и во всех остальных формах реализации языка, важны  вербально - значимые единицы понимания.
Но простота ситуации в том, что  единственно  вербально - значимыми единицами  понимания являются понятия. А вот вербально значимыми понятиями  понятий являются членораздельные звуки понятия и дифференциальные признаки членораздельных звуков.
Поэтому когда  происходит общение внутри социума (в рамках одного и того же языкового сознания), то возможны три варианта развития ситуации:
1. Понимание.
2. Непонимание.
3. Стремление к пониманию.
Стремление к пониманию, в свою очередь  делится на три выхода из ситуации:
1. Переспрашивание не понятого. 
2. Замалчивание (переход в другую тему).
3. Мысленная операция  попытки отгадать чего  не понято.

Языковое сознание  своим существованием , т.е. наличием в себе особого понятийного инвентаря  членораздельных звуков и их дифференциальных признаков, позволяет  тому кто не понял,  сопоставить   услышанное  с образцами языкового сознания, находящимися у него в мозгу в виде акустических, визуальных и тактильных представлений речи. Если сравнение нашло аналогию, происходит понимание услышанного.   Если это не удастся сделать,  требуется  второй круг  - либо переспрашивание, либо замалчивание.
    Но для достижения согласия, как я уже сказал,  важен не процесс достижения согласия, а результат согласия, т.е. результат непротивления сторон, ощущение одинаковыми по понятиям участниками  языкового социума. 
Поэтому, когда   требуется обязательное согласие©, как  вариант,  может  происходить  ещё одна операция – повышение  качества произношения путём  создания более чётких членораздельных звуков. Качество таких звуков , в свою очередь, зависит от сознательного применения акустических эффектов  в зоне так называемого  «фокуса звука», т.е.  нахождения в речевом аппарате такого места произношения того или иного звука, при котором данный звук будет наиболее ясным и понятным.  Для русского 
 Повышение качества произведённых звуков  является неактуальным в силу исторического развития,  когда  климатические условия  и  ширина пространств проживания  заставила  сделать нормой произношения  практически звуки, которые сейчас  фактически находятся в том самом «фокусе звука».
      Поэтому проблема упирается снова и снова в  проблему  нахождения механизма достижения согласия.
Надо сказать,  филология   не смогла  вразумительно ответить на вопрос  механизма понимания, а ограничилась банальным перечислением  возможностей  носителей русского языка  производить  разные особенности произношений.  Сколько на этом  деле недобросовестным русским филологам, да ещё и при помощи главного по выдачам – бывшего председателя ВАК Вербицкой Л., понаприсваивать себе научных званий -  один бог ведает.  И сколько при этом разбазарено денежных средств  на тысячи никчемных русских филологов – тьма.

А ведь вопрос решается  очень просто – надо хоть немного иметь ума и здравого смысла.
Всего лишь требовалось выйти за рамки чисто филологических представлений.  Именно это и сделал я, когда попытался  самостоятельно решить проблему механизма понимания.  Отмычкой, позволившей  сделать, не побоюсь сказать,  величайшее  филологическое открытие,  стали ключевые понятий  «значимое и незначимое».
Основной вопрос, который я поставил перед собой, звучал так  - где находится граница между значимым и незначимым?  Как бы я не думал над этим целых полтора часа, я так и не смог сформулировать  нечто внятное.  А потом, ещё после пяти дополнительных минут раздумий , меня внезапно посетила мысль -  а были ли случаи в человеческом обществе, когда  необходимо было   обозначить границы между значимым и незначимым?
Так вот, оказывается,  такая проблема  решилась и практически и теоретически.  Практически  данную задачу решения проблемы показывают ежедневно по ТВ в передачах, посвящённых экономике. И там  даются  курсы валют.  Курсы валют так называемых виртуальных значений денег, как принято , имеют четыре цифры после запятой, т.е. фиксируют значения вплоть до  одной  десятитысячной.  А вот реальные  деньги  имеют всего две цифры  после запятой, например, сто рублей  52 копейки.  Иными словами говоря, несмотря на то, что  деньги  в экономике считаются  в тысячных долях, в карманах людей реальные деньги могут быть только  в сотых долях -   весьма трудно представить , к примеру, четверть копейки или семь восьмых копейки  (разумеется, не беря во внимание специальную монету в полкопейки, которая  в виде отдельной монеты имела хождение на Руси).
Теперь о примерах из теоретического решения проблемы.  Тут ещё оказалось проще , ибо в теоретическом плане  проблема решалась  фактически с первых классов обучения, когда в арифметике, после прохождения  занятий по  простым дробям, переходили к изучению  десятичных дробей.  И вот уже на этом  периоде обучения, т.е. в  втором – третьем классе , учащиеся знакомились с особой арифметической операцией, которая называется «арифметическое округление» или просто – округление.  И когда такие простые истины дошли до моего сознания,  то мне стал абсолютно ясен абсолютно простой  приём понимания людьми , находящимися в рамках одного и того же языкового сознания.
Соответственно, нашлось и подходящее название  такому простому механизму. А уже  определение сформировалось  как бы даже самим само.  И как только  всё это слилось , как говорил Аверченко, «в экстазе», возникла целая цепь взаимосвязанных аксиом, которые , в силу своей очевидности, не требуют каких – либо  дополнительных разъяснений  или доказательств.
Всё встало на свои места. И когда всё встало на свои места, сразу же появились  многие вещи, которые  в просторечии называют «не в коня корм».
Мои недоброжелатели  будут возражать, дескать,  может быть в математике и экономике существует  округление, и этого никто не отрицает, но причём здесь языкознание?  Допустим, там понятное дело, науки точные  и , поэтому , требуется  искусственно прибегать к «математическому округлению».  А поскольку русская филология  имеет дело с десятками различных диалектов,  с сотнями видов различнейших произношений одних и тех же слов или звуков, когда на экранах осциллографов  и мониторов компьютеров , применяемых в экспериментальной фонетике,   имеются чёткие  графики , показывающие  точные границы  произношений,   какое отношение  может вообще иметь округление  к филологии?
     Что я могу ответить по этому поводу?
Оказывается,  в науке, называемой психологией,  существует особое понятие,  обозначающее одно из интереснейших явлений жизни  фактически  всех живых существ, включая человека.
Называется это явление   «дихотомия» , по- гречески  означающее , буквально, «деление на двое».
   Дихотомия – это универсальное средство  живых существ,  оказывающее  влияние на  симпатии или антипатии друг к другу.  Иными словами говоря, дихотомия, будучи внутренним психологическим чувством, позволяет  конкретному существу делать выбор между  своими или чужими.  Например,  есть такое понятие  «клубные фанаты», когда  люди  сбиваются в один коллектив  на основе одной объединяющей их черты – любви к конкретному футбольному,  хоккейному  или какому – другому клубу  и к отдельным игрокам.
Или   возьмём  другое, подобное явление – явление бескорыстной  материнской   любви  к детям  и наоборот.  Ещё одним проявлением дихотомии является, к примеру, дружба. Проще говоря,  дихотомия – это врождённое или приобретенное свойство  немотивированного или сознательного определения симпатий  одних живых существ к другим.  Поэтому дихотомия – это особый, чрезвычайно грубый психологический механизм  округления, позволяющий  субъекту дихотомии  дискретно некие сообщества  разделять  на  чёткие  подразделения по каким – либо признакам.
1.  Данное явление  грубого психологического округления носит  универсальных характер, но если говорить  о  сугубо русском  менталитете, то  дихотомия  была присуща  изначально родоначальникам  русской письменности глаголицы:  по крайней мере, в её рамках  специально оговариваются два крайне важных понятия жизни народа, выражающийся  в двух особых символах  различения людей на «наших, своих»(символ Н означается как «наш») и  «чужих, оных» (символ О означается как «оне», т.е  все остальные , кто не «наш»). С точки зрения  языкового сознания, дихотомия , таким образом, требует  разграничения «своих  членораздельных звуков»  от  «чужих членораздельных звуков».

 2.Именно по причине существования  лингвистического округления разные народы  воспринимают разные членораздельные  других народов по – разному , деля их на похожие или непохожие звуки на звуки родного языка.

3.Именно по этой причине невозможно сформулировать общие фонетические и фонологические требования по членораздельным звукам,  поскольку  для каждого народа  свой собственный язык является  единственным образцом  норм произношения всех звуков , на который должны равняться все остальные.

 4.Именно по этой причине  любой диалект  одного и того же языка в общем языковом сознания является извращением, требующим  обязательного приведения в норму, соответствующую  главенствующему  диалекту.

5.Именно по этой причине  крайне трудно создать транскрипционный алфавит, позволяющий отражать все мыслимые тонкости произношения совершенно различных  членораздельных звуков, взятых из разных языков, ибо  не существует  общенормативного и единственного для всех  основания  для «всеобщего лингвистического округления» .

6.Именно по этой причине  русский язык , если не будут предприняты действенные меры со стороны научных и правительственных кругов по его экспансии,  рискует уже в недалёком будущем попасть в категорию «мёртвых языков».      

    Теперь, когда уже нет никаких сомнений в объективном существовании  «лингвистического округления», позвольте привести  ряд возможностей, открывающихся в  современной теории русского языка.
Как Вы знаете,  самая застарелая проблема СТРЯ  состоит в отсутствии теоретических обоснований  для проведения  упорядоченной орфографической реформы.
Вот как об этом  пишет известный источник:  «Современная русская орфография».
Цитировать (с сокращениями):
В  1917 – 1918 годах, в результате свержения царского режима  в России проводится  орфографическая реформа, участие в которой, наряду с другими выдающимися деятелями филологии,  принимал фактический основатель  теории русского языка И.А. Болдуэн де Куртенэ.
 К сожалению,   у него было слишком мало административных  прав, в комиссии  возобладали противоположные тенденции, поэтому  реформа  1917 - 1918 гг., проведённая без должных научных обоснований, страдала внутренней  неупорядоченностью, которые  с каждым годом давали себя чувствовать все острее и  острее.
В 1929 г. по инициативе "Учительской газеты" возобновилось обсуждение орфографических вопросов,  была организована специальная орфографическая комиссия, которая составила проект реформы правописания. Он был опубликован как "Проект Главнауки о новом правописании". Из – за отсутствия надёжной теории,  проект Главнауки не был научно обоснованным проектом. Он не смог удовлетворить ни школу, ни печать, ни широкую общественность, и был отвергнут.
Однако задача упорядочения русского правописания по-прежнему стояла на повестке дня. Она требовала своего разрешения. Особенно нетерпимы были   так называемые колеблющиеся написания. Примерно с середины 30-х гг. упорядочением правописания стали заниматься две орфографические комиссии, организованные одна в Москве при Ученом комитете Наркомпроса и другая в Ленинграде при кабинете славянских языков Института языка и мышления Академии наук СССР. В 1939 г. эти комиссии были объединены в единую Правительственную орфографическую комиссию.  руководство подготовкой правил орфографии и пунктуации осуществлялось акад. С.П. Обнорским. Позднее руководство работой комиссии было возложено на акад. В.В. Виноградова.   30 - 50-е гг. были периодом создания единого свода правил русской орфографии и пунктуации. Подготовленный комиссией проект свода имел несколько редакций. Последняя - 1951 г. Проект редакции 1951 г. в 1954 г. подвергся широкому обсуждению на страницах журнала "Русский язык в школе" и "Учительской газеты". Примечательным является то, что не было ни одного вопроса из числа затронутых в дискуссии, по которому ее участники имели бы единодушное суждение. Это свидетельствует о сложности разрешения орфографических затруднений. Комиссия учла существенные замечания и пожелания специалистов-языковедов и учителей школ. Изданные в 1956 г. "Правила русской орфографии и пунктуации" утверждены Президиумом Академии наук СССР, Министерством высшего образования СССР и Министерством просвещения РСФСР. "Правила..." - документ, все пункты которого обязательны для всех учебных заведений, органов печати, а также для государственных и общественных организаций в их официальной переписке и открытых публикациях (лозунгах, приветствиях, надписях, объявлениях и т.п.). "Правила..." - основной источник для всех составителей учебников, словарей русского языка, специальных словарей, энциклопедий и справочников.
Упорядочение русской орфографии, проведенное в 1956 г., не было реформой правописания, оно не затронуло его основ. И все же изменения в правописании были довольно заметны, так как упорядочение и унификация коснулись всех разделов правописания.
Вопрос об упрощении русской орфографии снова был поднят в нашей прессе весной 1962 г.
В ноябре 1962 г. при Институте русского языка АН СССР была образована Орфографическая комиссия по усовершенствованию русской орфографии. Состав комиссии был утвержден Президиумом АН СССР. Проект "Предложений по усовершенствованию русской орфографии", подготовленный комиссией, был опубликован в газетах: "Известия" (от 24 и 25 сентября 1964 г.), "Учительская газета" (от 24 сентября 1964 г.), "Советская Россия" (от 24 и 25 сентября 1964 г.), а также в журнале "Русский язык в национальной школе" (1964. № 6).
Проект в целом не получил общественного одобрения. Но Комиссия продолжала дальнейшее совершенствование проекта , предполагалась также подготовка двух сводов правил - пространного (для специалистов-филологов, работников издательств и т.п.) и краткого (для широкого круга пишущих).  В 1969 г. Комиссия прекратила свое существование после смерти ее председателя акад. В.В. Виноградова - вдохновителя работы.
В 1973 г. была организована новая комиссия под председательством акад. В.И. Борковского. Она составила новый проект, значительно "урезанный" по сравнению с проектом 1964 г. Но этот проект не был опубликован и не был представлен на широкое обсуждение.
Обсуждались лишь "Предложения..." 1964 г. Широкое обсуждение и публикации подготовившей эти предложения Комиссии оставили свой след в науке.  Главным выводом комиссии было таким -  необходимо все это "уединообразить".  Однако такая координационная работа подвластна лишь компетенции Института русского языка АН СССР.  Прэтому при Институте русского языка через некоторое   время заработала  новая Орфографическая комиссия под председательством акад. Д.Н. Шмелева.
 С  90 – х годах  Орфографическую комиссию возглавляет В.В. Лопатин, которая подготовила  новую  редакцию «Правил русской орфографии и пунктуации»  и   приступила  лингвистическому обоснованию «Свода правил русского правописания».  Сейчас  Россия пользуется  этим новым полным академическим справочником «Правила русской орфографии и пунктуации».
Однако не всё так безоблачно в этой  области. Как самокритично и трезво  заметил сам Председатель Орфографической комиссии  В.В. Лопатин: «На самом деле реформы русского языка не было. В проекте новой редакции свода правил было предложено некоторое количество изменений, которые вызвали общественный протест. В итоге мы отказались от этих изменений, потому что это для нас не главное. Но никто не ставил целью реформировать орфографию, а тем более язык — это в принципе невозможно».
Как Вы сами понимаете,  Такой взгляд  Председателя Орфографической комиссии носит примитивный характер, ибо в действительности,  с  появлением  будущего «Учебника  для написания учебников по русскому языку»,  которому предстоит выйти взамен данного  «Предписания…», появляется прямая возможность провести  надлежащую реформу  орфографии на основе новых научных достижений, высказанных, в частности, на страницах  данной работы.
Надеюсь, предстоящая коренная ломка представлений  теории русского языка  органично впитает     многие  начинания, которые выдвинуты мною, особенно,  если   данная реформа  будет учитывать  моё  глобальное  обобщение о «лингвистическом округлении», что естественно само собой.
Соответственно,  я обоснованно предполагаю, когда  в русское правописание возвратятся некоторые ранее отвергнутые нормы   ряда  тех ещё ,  давних, забытых , затёртых  дел, которые не  могли реализоваться  по причине  противоречий между Ленинградской и Московской фонетическим школами.
     Поэтому мною  настойчиво рекомендуется будущим авторам учебников по русскому языку в обязательном порядке озвучивать наиболее важные  для теории   термин и определение  понятия «лингвистическое округление».

Правило №15.  Лингвистическое округление ( народное чутьё).
Под термином  «лингвистическое округление»  подразумевается всеобщая способность носителей  конкретного языка  при коммуникации мысленно дорисовывать  фрагментарно  воспринятые элементы языка, в том числе – дифференциальные  (элементы) признаки фонем  либо дифференциальные   элементы слов  (членораздельные звуки), и приводить их в целостный вид , согласно существующих инвентарных перечней  языкового сознания.
Любые диалектные  отличия произношения русского языка в рамках лингвистического округления,  представляют собой  разновидность извращения и автоматически переводятся индивидуальным языковым сознанием   во всеобщий общепринятый понятийный формат.
Любое изменение звука в речевом потоке, несвойственное конкретному языковому сознанию, лингвистическое округление также  автоматически переводит  во всеобщий общепринятый понятийный формат. 
Единственным образцом  всеобщего общепринятого понятийного формата  для русского языка является московский говор.
Московский говор – это единственный реально существующий  диалект русского языка, который  подкреплён армией, флотом, наукой, финансами и всей остальной государственной мощью России.
Отличительная особенность московского говора от других заключается в наибольшей приближенности выговора членораздельных звуков в  этом говоре к  так называемому «фокусу произношения звука» в речевом аппарате.
Существование сразу и одновременно  нескольких  фонетических школ,  в условиях объективного существования  феномена лингвистического округления, является неоправданной тратой государственных сил, средств, ресурсов и финансов.
В новых условиях все  фонетические  и экспериментальные фонетические школы русского языка должны быть как можно быстрее расформированы, либо перепрофилированы.  Наиболее близкими  направлениями  фонетических школ являются  логопедическое,  диалектологическое, либо такое особое направление исследований,  как, например,   области  преподавания национальных или иностранных языков.  Пусть там и изгаляются  придурочные представители Московской и Ленинградской школ друг перед другом в  бессмысленном краснобайстве.  А русскому народу  надо предоставить   право  на получение подлинных знаний о своём родном языке
Причём, следует особо отметить,  любая попытка   реанимации в рамках современной теории русского языка  каких – либо особых фонетических или фонологических школ должна  жёстко и немедленно пресекаться  Комитетом по лженаукам РАН, а инициаторы  таких реанимаций должны, в целях реабилитации и профилактики у них  очередных заскоков, направляться в специально организуемые научные лепрозории. ©

Особо также надо подчеркнуть, что наблюдаемое  дальнейшее интенсивное развитие в области теоретического и прикладного речеведения, охватывающего такие направления исследований, как анализ и синтез речи на базе новых технологий, моделирование артикуляционных и перцептивно-слуховых процессов, аудиовизуализация речи, формирование баз речевых данных и речевых фондов , речь в шумах и помехах, речевые компьютерные диалоговые системы, мультилингвальные и мультимедиальные системы, системы синтеза «текст-речь», фонетические аспекты диалога с компьютером, автоматизированные и полуавтоматизированные системы идентификации и верификации говорящего, речевые экспертные системы, речевые обучающие системы  и все остальные новинки  радиоэлектроники, никаких новых  существенных  изменений, кроме тех, что обнародованы мною, в  корпус знаний современной теории русского языка   не вносят -  это всего лишь многочисленные разновидности  банального  бизнеса , т.е.  обычное стремление интеллигенции заработать на халяву. Поэтому  халяву и сотни халявщиков, отирающихся вокруг теории русского языка, надо беспощадно пресекать – ведь уже  одних академиев  десятки штук в России, а сколько ещё будет - неизвестно .
   А теперь, когда  Вы немного постигли  особенности  и свойства «языкового сознания», Вы легко объясните  себе и другим, по какой весьма вразумительной причине Вы  способны понимать, к примеру, все 493 способа написания или высказывания одного и того же понятия « ещё».
Но. Если Вы так всё ещё на этом этапе  не разобрались с тем, каким образом происходит  понимание  значений, то Вам  ещё предлагается  дополнительная  секция знаний, в которой  излагаются  не только общие  положение, но и ещё  такие, которые детализируют  в тонкостях понимание  процессов, происходящих в русском языке.
Позвольте на этом этапе торжества истины завершить изложение материалов  первой секции и приступить к материалам второй. Надеюсь,  поклонникам и ценителям истины, а также настоящим любителям русского языка будет на что посмотреть – в смысле  очередной порции розг (шпицрутенов) , которых придётся всыпать невменяемым русским филологам .  Для профилактики  от застойных явлений.