- Замолчишь, ладно? – сказала она слишком спокойно, настолько, что любой, кто видел её в этот момент, рехнулся бы. Она сидела в огромном белоснежном сугробе, уже не в силах стоять на ногах. С инеем в волосах и на ресницах, с покрасневшими от слёз и мороза щеками, губами и веками. Она была заплакана, и казалось, ещё чуть-чуть и сойдёт с ума, но вместо этого слишком спокойно говорила.
- Замолчу. Я же всегда исполняю твои просьбы, - продолжая её интонацию, сказал парень. С минуту постояв, он сел рядом с ней на снег. Наплевав на мороз и чуть щурясь от ослепляющего своей холодностью солнца.
- Идиотка.
Он стал растирать её покрасневшие кисти, пальцы были настолько ледяными, что парень даже начал бояться - не обморозила ли она их.
- Я же просила!.. – она отдёрнула руки, пытаясь согреть их дыханием.
- Да что ты, чёрт побери, делаешь?! Пошли домой и хватит, хватит… - казалось, ещё чуть-чуть и он сорвётся. Сорвётся настолько, что возьмёт её за запястья и потащит её через силу и снег, через любое препятствие через этот чёртов парк и дома посадит на диван и завернёт в одеяло. И не будет с ней говорить. Никогда не будет. Лишь бы она не сдохла в чёртовом парке от обморожения. И лишь бы он сам вслед за ней не рехнулся.
- Я ухожу. Понимаешь?
Он схватился за голову.
Она - невозможна.
- Какого хрена ты уходишь через огромный сугроб в парке, какого…
Он пытался не кричать. Ударение на «пытался», потому как его голос действительно готов был взлететь и обрушиться ещё более снежной лавиной на итак раскалывающуюся голову девушки.
Принципы. Гордость. Упёртость.
Словом, всё то, чем люди обычно тратят время другого человека, его нервы, его жизнь…
- Идиотка, - снова бросил он, будто это слово что-то меняло. Потом поднялся, чуть отряхнув покрытые снегом брюки, вновь посмотрел на неё. Теперь сверху вниз. Нет, он никак не пытался её унизить.
Но взгляд обычно красноречивей слов.
- Постарайся не задохнутся от своей гордости и не сдохнуть посреди парка, - прошипел он ещё более сварливо и холодно, из-за чего девушка нахально улыбнулась.
Поняв, что она действительно играет с ним и не хочется останавливаться, даже не взирая на покрытые снегом руки, щеки и волосы, он развернулся и пошёл обратно, сквозь уже протоптанную ими же тропу.
Нет, он мог возвращать её посреди ночи, но это тогда было тепло и занимало пару минут. Ну, знаете… так хлопнуть дверью и дойти до ближайшего магазина. Он её иногда догонял, она что-то пыталась там сопротивляться, но, в конце концов, отчаянные приступы принципиальности оставляли её. Бывало, что он не бежал за ней, и она возвращалась через пару минут с пакетом молока, как ни в чём не бывало и, порой, улыбалась. Чтобы окончательно показать, что ничего не произошло. Ему было смешно, а она со скрежетом в зубах открывала это самое молоко и искренне хотела, чтобы он грохнулся со стула от очередного приступа смеха.
Всё бы ничего, но дело никогда не отходило так далеко от дома и так глубоко в сугроб.
Поморщившись, он открыл квартиру. Засекая время, он поставил на тридцать минут, потому как погода была просто отвратительна и долго в том сугробе она просидеть не должна.
Вернее, он искреннее надеялся, что в её голове, сейчас так опьянённой идеей доказать ему что-то, осталось хоть немного трезвых мыслей. Ему же потом придётся отогревать её в ванне.
Он пытался занять своими делами, периодически поглядывая на часы. Практически сорок минут. Он начала волноваться и одновременно с этим ощущать острый прилив толи гордости, толи ненависти к тому, что она оказалась более стойкой, чем он предполагал.
Словом, смогла-таки хоть что-то ему доказать.
Послышались какие-то действия около двери, через пару безуспешных попаданий ключом в замок она-таки смогла его открыть и буквально ввалилась в квартиру. Трясущимися руками расстегнув все молнии, она пошла к ванне.
Он, опершись на угол стены, самодовольно любовался её раскрасневшимися щеками и плотно сжатыми губами.
Усмешка.
- Умоляю, ничего не говори, - бросила она со всей ненавистью, которая в ней была и закрыла дверь, а он уже слышал, как горячая вода каплями разбивается о ванну, а она, чертыхаясь и проклиная всё на свете, залазит туда и растирает замершие до костей пальцы.