Как я не люблю эту штуку! Но мирюсь. Ведь папа ее любит. Даже, наверно, больше меня. Когда я к нему прошусь, у него эта штука всегда на коленях, а ведь это мое законное место. Он, конечно, отвлекается, чтобы меня взять (я еще маленькая и запрыгнуть сама не могу), но чувствую, что он недоволен. А я так хочу быть с ним рядом. Все время.
Ну вот. Когда он хочет меня поднять, я немного отбегаю, совсем чуть- чуть, так чтобы он не сразу достал. Пусть отвлечется и на меня посмотрит. А то руку протянул и не глядя меня поднять хочет, прямо обидно.
Вот, я на диване! Хочу к нему на ручки, а там эта штука железная! Неужели он и вправду ее больше меня любит? Все время гладит ее пальцами, и так быстро-быстро, двумя руками, и в разных местах, а меня – чуть-чуть только одной, по животику. Знает, что мне это нравится. А я бы так хотела, чтобы он все время только меня гладил!
Я даже на эту штуку влезаю передними лапами, прямо перед светом – смотри, папа, ведь правда я лучше! Ну, он иногда мне ласковые слова скажет и опять по штуке стучит. А иногда… и не ласковые. Но я не обижаюсь, папа же у меня один!
Зато когда мы идем гулять, тут он весь мой, штука-то гулять не умеет! Ха-ха! Там мы бегаем (в основном, конечно, я), но иногда я прячусь, и тогда и папа тоже бегает и делает вид, что сердится. Хотя я думаю, он на меня сердиться не может. Я хоть и маленькая, но знаю по себе: на того, кого любишь, рассердиться нельзя по- настоящему, только понарошку.
А домой я идти не хочу, там эта штука лежит и ждет. И папу опять будет заставлять себя гладить, а я ревную! Ведь я все же женщина, хоть и маленькая.