Как я «замещал» Высоцкого.
Двор моего детства, бескрайний, многолюдный, шумный, с перенаселенными коммуналками, с утра до вечера наполненный детскими голосами, был моим первым песенным источником. Его атмосферу великолепно передал Марк Розовский в музыкальном спектакле «Песни нашего двора»… Очевидно, в послевоенных дворах звучали одни и те же песни, ведь все, что пелось в этом спектакле, я с детства знал наизусть! Прошло с той поры бесчисленное число лет, но и сейчас порою из глубины памяти вдруг выплескивается на поверхность какая-нибудь мелодия, и я обнаруживаю, что непонятным образом могу пропеть эту песню от первого до последнего слова! Когда Эдуард Успенский начал вести на радио, а позже и на ТВ, программу: « В нашу гавань заходили корабли…», туда стали поступать от слушателей те же самые песни, я с удовольствием подпевал исполнителям. Как-то написал об этом времени:
Судьба со мною обошлась гуманно,
Мне объявив не мат, а только шах!
И песни Клуба Знаменитых Капитанов
Еще, порой, звучат в моих ушах…
Да! Стала Бригантина - рестораном,
И Алые истлели Паруса,
Нам вход туда совсем не по карману,
И,- ''До закрытия осталось полчаса!''
Но образы из юности туманной
Тревожат душу, ускоряют пульс,
Когда, под шум прибоя, утром ранним
Я с песнею знакомою столкнусь!
Вздувают пену ветры океана,
Остатки парусов срывая с рей,
Но подпевают мне лихие Капитаны
На Кладбище Погибших Кораблей!
Я слышу хор товарищей моих,
Под аккомпанемент хмельной стаканов:
''В нашу гавань заходили корабли, ой-да!
Большие корабли из океана…''
Мне нравилось быть запевалой в кругу своих сверстников, и я не упускал случая продемонстрировать свое владение «дворовой» песней, что-то сам сочинял, что-то ухватывала откуда-то, чуть ли не «из воздуха», цепкая память, пополняя мой, так сказать, «репертуар».
В начале 60-тых годов прошлого, страшно сказать, СТОЛЕТИЯ, будучи в Москве,услышал у одного из приятелей магнитофонные записи песен,которые были мне незнакомы,да и фамилия исполнителя мне ни о чем не говорила: «Высоцкий»… (Мало кто в нашей провинции знал уже о нем.) Но песни были в привычном мне, «блатном» стиле, и со второго прослушивания намертво отпечатались в моей памяти. Часто я мурлыкал их, сидя в одиночестве за диспетчерским пультом дежурного инженера электросетей.
Однажды после дежурства случился междусобойчик по какому-то поводу, пришел приятель с гитарой, собрались дежурные электромонтеры, коллеги- диспетчера, даже жена рядом оказалась… Возникло хорошее настроение, и я спел под гитару, все, что знал, подражая неизвестному исполнителю... Конечно же из того, нового «дворового» репертуара. Я не подозревал, что кто-то включил диспетчерский магнитофон, и записал все, что происходило за столом...
Спустя какое-то время, я повстречал на улице одного из моих товарищей по Народному театру Крымского дома Учителя, который работал на станции юных техников... Разговорились... "Хочешь послушать Высоцкого?"- спросил он, -"У меня, на работе, есть записи!"
Я откликнулся с удовольствием: имя Высоцкого уже зазвучало в наших кругах! ... В предвкушении, устроился поудобнее перед магнитофоном, приятель включил запись…
И тут, к моему изумлению, я услышал свой собственный голос: « …А мать моя, давай рыдать, давай думать и гадать…»
- «Слушай! – повернулся я к приятелю, - откуда это у тебя?»
- «Да мои ребята на станции юных техников переписывали, и мне сбросили …»
Пришлось приятеля разочаровать, он поначалу сопротивлялся, но когда мы с женой в паре запели «…ну и дела же с этой Нинкою…», он развел руками и сдался! А я, признаться, был слегка польщен... Одним словом, погрелся в лучах чужой славы...
Позже слава Владимира Семеновича стала такой ослепительной, что имя его узнал весь мир, а под лучи его славы устремилась лавина почитателей его великого таланта. И мне осталось только с улыбкой вспоминать этот забавный эпизод…
* * *