..."вампиловец" хренов
Начались рабочие дни. Лина каждый день узнавала что-то новое и интерес к работе с каждым днем возрастал. Она оставалась после работы, если надо было напечатать срочный документ. Выходила на работу по субботам, чтобы разгребсти кипу залежавшихся агентурных сообщений. Ей нравилось преображать рукописный текст. Когда он был выполнен по всем правилам и со всеми реквизитами, он приобретал форму документа. Красиво и читаемо. Еще она научилась срезать опечатки, снимая тоненький слой бумаги лезвием "Нева". Это было искусство. Она читала документы, как книгу. На чекистской учебе Лина слушала внимательно, впитывая в себя все сказанное и увиденное. Периодически им демонстрировали документальные фильмы об оперативной работе. Специальное периодическое издание "Белая книга", в которой печатались списки изменников родины, она изучала тщательно. Людка посмеивалась над ней "ты что в оперы готовишься? не забивай себе голову". Операми называли оперуполномоченных. А между собой шутили "опер упал намоченный".
Как-то раз Геннадий Петрович зашел в кабинет со словами:
- Лина, на час поступаешь в распоряжение начальника следственного отдела. Поприсутствуешь на допросе одного деятеля из "Вампиловского книжного товарищества". Будешь стенографировать. Сможешь?
- Наверное. Я давно не стенографировала.
- Вот тебе и флаг в руки. Проверишь себя.
Линка запереживала.
- А когда?
- Сейчас...- спокойно ответил Петрович - и не дрейф...больше уверенности и все у тебя получится. Идем, я тебя провожу до следаков.
- Ни пуха...- сказала в догонку Люда
- Пошла ты к черту...- уже за дверью произнесла еле слышно Лина
Следственный отдел занимал два кабинета здесь же. Сотрудники секретариата периодически выполняли роль понятых. По утрам Лина часто приезжала за час до начала рабочего дня...с автобусами не угадаешь...И видела, как один или другой следователь выползает из кабинета заспанный, с полотенцем через плечо и в шлепках на босую ногу...направляясь в туалетную комнату. Работы много, сроки ограниченны. Всякие формирования антиконституционного, неофашистского, сектантского толка росли как грибы после дождя. Также частенько находили надписи на заборах антисоветского содержания, по которым велись розыски анонимов. Дела так и назывались "Аноним", "Сектант", "Неофашист"...Петрович открыл двери начальника следственного отдела:
- Вот вам наша сотрудница. Не обижать!
- Ну, что ты Петрович! Как можно обидеть это хрупкое создание. Начальник был маленького роста и сам претендовал на хрупкость...нет, скорее всего, жилистость...производил впечатление замученного жизнью человека. И фамилия была под стать его состоянию Неудача. А его заместитель носил фамилию Бедный. По этому поводу ходили анекдоты.
Петрович вышел, сказав "надеюсь". Он как-то трепетно и ревностно относился к Линке. Можно сказать, по-отцовски.
- Идем спустимся в кабинет дознания, - сказал Неудача
Они спустились в подвальное помещение. Кабинет, в который они вошли, представлял собой небольшую комнату со столом и двумя стульями возле. Еще один стул находился напротив стола, примерно в метре от него. Лина обратила внимание, что этот одинокий стул был привинчен к полу болтами. Лина там ни разу не была. И у нее возникло желание сразу уйти, убежать...Негативная энергетика витала в воздухе этого кабинета. Линка всегда чутко чувствовала негатив, исходящий от людей. Но негатив помещения она почувствовала впервые.
- Располагайся, где тебе удобно будет писать.
- Я сяду здесь, - Лина взяла один стул и переставила сбоку стола. Положила на стол блокнот с учтенными листами...блокнот с грифом "секретно", каждый лист пронумерован и прошит...на последнем листе стоит печать "пронумеровано и прошито девяносто шесть листов" и роспись лица, ответственного за нумерацию. Приготовила ручку....- я готова.
- Хорошо. - начальник следственного отдела набрал номер по внутреннему телефону, который стоял на столе и произнес полушутя - вносите тело.
Через две минуты двери открылись и конвойный завел в кабинет....Линка чуть не упала со стула.... Подследственный был ее хорошим знакомым. Когда она училась в школе, они часто встречались на спортивных соревнованиях в Бодайбо и в пионерском лагере "Звездочка". Он даже ей нравился какой-то период. Павел тоже узнал Линку и не обращая внимания на следователя спросил:
- А ты что здесь делаешь? - он была красавцем, блондин с голубыми глазами, спортивного телосложения… фамильярность была у него в крови...
- Здесь вопросы задаю я, а ты отвечаешь - сказал Неудача и при этом многозначительно посмотрел на Линку. Она покраснела...вообще она всегда смущалась и краснела ...и это ее сильно раздражало...
Начался допрос, как всегда с установочных данных....имя, фамилия, отчество, дата и место рождения.....Линка машинально стенографировала, не поднимая глаз...она только успела подумать "эх, Пашка, Пашка, ну почему тебе не жилось спокойно"...
Из Пашкиных ответов она узнала, что он учится на факультете журналистики и состоит в "Вампиловском книжном товариществе". Лидером и основателем товарищества является иркутский писатель и педагог Черных Борис Иванович. О том, что"Вампиловцы" читают запрещенную литературу, Пашка отрицал полностью. Он бесконечно повторял, что они создали общество лишь с целью общения... творческая молодежь пробовали свои литературные силы, но ничего противозаконного, "все честно". На вопрос о самиздате журнала "Литературные тетради" Пашка ответил, что никогда не слышал ничего подобного. Он отрицал все, кроме существования самого общества.. "да есть", "да, общаемся"... В процессе допроса, Линка постоянно ощущала на себе взгляд Павла. Сама она не отрывала взгляда от блокнота. У нее было единственное желание, чтобы это все поскорее закончилось. Она мечтала вырваться из этих подвальных казиматов. Неудача был внешне спокоен, хотя Линка чувствовала, что он может сорваться в любой момент. Уж очень нагло вел себя подследственный Пашка.
- Ты еще молод и не понимаешь всей ответственности, которая ляжет на тебя. Черных давно зарекомендовал себя не с лучшей стороны. Ему, в принципе, терять нечего. Что здесь он пишет свои крамольные статейки, что будет писать в лагерях. Положительно то, что там он не сможет влиять на таких молодых парней, как ты...и не сможет ломать им судьбы. Его дни сочтены, это я тебя гарантирую. Что касается тебя. Если даже тебя не осудят, хотя я не уверен, ты будешь профилактирован. А что это значит по-твоему? Правильно. На тебе будет пятно, такое жирное и грязное, которое отстирать невозможно...тебя исключат из института, ты не сможешь найти работу...все от тебя будут шарахаться, как от прокаженного...а ты и есть прокаженный, только изнутри...мне твои признания не нужны, у меня достаточно материала для передачи дела в суд.. я хотел, чтобы ты помог себе...но ты не хочешь, поэтому посидишь еще у нас, пока мы не примем решение по тебе...сколько, не знаю...нам спешить некуда...сейчас ты поставишь свою подпись вот здесь, - Неудача ткнул кривым пальцем в конец листа, - и можешь дальше гулять в своем квадрате...он же тебе приглянулся? правда же? никто не мешает...как в "люксе", все в номере... мечта! - начальник следственного отдела явно измывался над Пашкой.
Линке вся эта ситуация была неприятна. “Давай уже, Пашка, подписывай и я пошла”, мысленно говорила Линка.
- Встань, подойди подпишись, "вампиловец" хренов!
Пашка встал, подошел к столу, не читая, расписался.
- Почто не прочитал? Доверяшь органам госбезопасности? Молодец!
- Не доверяю. Знаю, что все равно напишите, что вам выгодно и кто угодно распишется за меня.
- А вот здесь ты не прав, дружок...мы не занимаемся подтасовкой и вымыслом...и подписывать будешь именно ты все, что нам нужно. Понял молокосос? - Неудача взался за трубку телефона
Пашка с ненавистью глянул на Лину:
- Ссучилась что-ли? Нашла где работать. Порядочных мест не было? Или совести нет? Подстилка гэбэшная...
- Подследственный Бибик, мол-чать! - закричал Неудача
Тут же двери открылись и зашел конвойный:
- Руки за спину, вперед - скомандовал он
- Я те покажу, где есть порядочные места...ты надолго меня запомнишь, ублюдок - сказал в спину побагровевший начальник и повернувшись к Линке спросил - Откуда знакомы?
- Он из Бодайбо, а я из Балахнинского...на районных соревнованиях встречались, в пионерском лагере...я пойду, с вашего позволения..
- Иди. Как расшифруешь свою стeнограмму, напечатай и позвони. Зайду, почитаю...вдруг, что не так. Спасибо пока не говорю.
Линка быстренько вышла и направилась к лестнице, ведущей на первый этаж. Она все еще чувствовала злобный, полный ненависти взгляд Павла. Перед лестницей она замедлила шаг, слезы так и накатывались на глаза. Таких слов в свой адрес она не слышала никогда. За что? Ну почему так? Неужели нельзя иначе? - вопрошало одно "я" внутри Линки. Второе "я" твердило "он враг", "он изменник родины", "он переступил черту дозволенного"..."ну, какой же он враг", "Пашка и враг - бессмыслица"..."его посадят и поделом ему, нечего играть во взрослые игры" ..."да нет, он не виноват, это все этот неприятный тип, диссидент Черных"...внутри Линки шла борьба и она никак не могла решиться подняться наверх. К такому она готова не была. И сейчас, какая-то нить внутри ее оборвалась...пошатнулась уверенность и возник вопрос "а может Пашка прав?". Линка мгновенно отмела эту мысль, обозвала себя дурой и решительно поднялась по ступенькам. Зайдя в кабинет, сказала:
- Люд, давай чайка попьем.
- С удовольствием. Как успехи?
- Пока не знаю. Когда напечатаю ясно будет.
- Ты какая-то никакая...он к тeбе не приставал?
- Кто? Неудача? Ты что Люда...как тебе вообще в голову это взбрело.
- Петрович места себе не находил. Кто их знает, что они там делают, говорит. Позвони ему, доложись.
Лина набрала номер:
- Геннадий Петрович, это Лина. Да, все хорошо. Хорошо. Я уже на месте.
- Ну что - любопытничала Людка
- Все нормально. Сказал ставь чайник, сейчас зайдет.
Петрович, как всегда, зашел по-хозяйски:
- Я вам пироженки принес, вкуснейшие. Наливайте, почаевничаем. Ну, что застенографировала? Расшифровать сможешь?
- Конечно, смогу. Это же моя стенограмма.
- Не обижайся. До тебя у нас одна была стенографистка. Зашифровала так, что никто не смог расшифровать...так и испортила всю работу...перевели ее в районнное подразделение, подальше ...
- Петрович, посмотри на Лину, она какая-то странная вернулась, но не колется, что произошло - пожаловалась Люда
- Ну шефу-то обязана сказать. Так, слушаю - Петрович рассматривал Линку
- Да, ничего такого...просто подследственный оказался моим другом детства...как-то неприятно.
- Вот это да! - воскликнула Люда, - я постоянно в роли понятой у следаков и ни одной знакомой рожи не встретила...а ты без году неделя и уже стресс хапанула...бедная девочка!
- Да, неприятно. Но не расстраивайся. Думаю, что такой случай бывает единичным. И больше такое не повториться, - он приобнял Лину за плечи, - ну, выше нос!
Линка улыбнулась, в объятиях Петровича ей стало тепло и уютно.
Вечером возвращаясь домой, она думала про Пашку. Он всегда был веселым и заводным, хорошо играл на гитаре. Девчонки табуном бегали за ним. Линке он нравился, но недолго. Она быстро смекнула, что парнишка очень любит себя и над девчонками только посмеивается. Все это было всего лишь два года назад. А сейчас сидит закрытый в четырех стенах. "Дурак" в сердцах подумала она.
Уже дома она дала волю слезам. Закрывших в ванной комнате и включив воду, чтобы сестра ничего не заподозрила, Линка разрыдалась. Видимо, права Люда, "хапанула стресс".
- Лина, что ты там так долго делаешь? Ужин стынет...
Лина выключила воду и вышла.
- Ты что ревела? - Нина смотрела на нее с тревогой
- Да, немного. Просто накатило что-то. Наверное по родителям соскучилась. Ты не переживай. Вы кушайте, я не хочу. Устала, пойду спать.
- Вот что, дорогая, ты явно переутомилась. Уезжаешь чуть свет, приезжаешь поздно. В субботу работаешь. Ни друзей, ни подруг. Когда ты была в последний раз в театре, на дискотеке? Не помнишь? Ты хочешь остаться старой девой, как ваши сотрудницы? Иди спать. А в эту субботу пойдешь с нами, нас всех пригласили на свадьбу.
- Хорошо, Нина.
Линка закрыла двери в своей комнате, хотелось спать, но она еще долго лежала с открытыми глазами, размышляя о сегодняшнем дне. Наконец успокоившись, сказала себе "разнюнилась, квашня, если слабачка, то не фиг работать в серьезных огранах" и спокойно уснула.
P.S. Впоследствии Черных был осужден по статье 70 УК РСФСР за «антисоветскую деятельность и пропаганду». Он получил пять лет лагерей и три года ссылки. К Пашке применили меры профилактического воздействия, вынесли предостережение о недопустимости продолжения им антисоветской дятельности, под подписку о неразглашении его отпустили на волю. Лина больше никогда не встречала его в своей жизни.