Знаешь, когда вышел наш альбом, я получил много писем. Всем, как полагается, ответил. Ответил и тебе. Ты меня зацепил с самого начала. Помнишь твой первый вопрос мне? "Любишь ли ты шоколад"? Я был удивлён и, конечно, ответил, что не просто люблю, я его обожаю. Так легко тебе было писать, легко и интересно. Ты мне показался сначала таким милым, необыкновенно умным парнем.
Твои письма, книги, которые мы обсуждали, ситуации... С тобой было так интересно! Мне хотелось постоянно говорить с тобой.
Саму, а потом ты пропал на 21 день. Ты знаешь, что я чувствовал! Ты даже представить себе этого не можешь! Я только тогда понял, что уже окончательно подсел на нашу переписку. Сначала всё было в шутку, вирт-общение, вирт-флирт, потом как-то странно стало щемить сердце от каждого твоего письма. Я всегда читал твои письма утром, ещё лёжа в кровати, перед рабочим днём, а потом весь день думал о том, что я тебе отвечу. Саму, когда ты уехал в отпуск, не сказав мне ни слова, это было грубо, но потом ты вернулся и написал мне стихотворение, что было несказанно мило. А потом ты сказал, что влюблён в меня, и я был влюблён. Два влюблённых дурака без права на будущее, ведь у каждого своя реальная жизнь и свои реальные партнёры.А у меня вообще жена и сын!
После твоего возвращения ты стал меняться, то есть моё восприятия тебя. Из милого юноши ты превратился в достаточно жёсткого молодого человека. Сколько раз мы спорили? Сколько раз ты меня доводил до истерики? Сейчас, конечно, всё это вызывает улыбку... но тогда!
Помнишь, ты назвал меня "своей принцессой"? Что тут сказать, я поддался тебе и стал ею! Пускай! В жизни я был скорее принцем, но мне хотелось тебе отдаться. А я знаю, что тебе ой как хотелось меня взять! Когда наши письма стали такими возбуждающими? Когда я понял, что думаю о тебе, расслабляясь в душе? Или скорее когда после твоего письма мне стало необходимо уходить расслабляться в душ? А ты ведь специально писал всё более и более смущающие меня вещи.
Постепенно мы перешли на постоянное общение, вечером было "наше" время. Общение, общение, общение...
Я чувствовал себя предателем. Я жил с человеком, и у нас были отношения, она была моей единственной женщиной, и вроде как я ее любил. Но тут появился ты. Ты со своим почти тиранским желанием подмять меня под себя... Чего стоил наш спор и ругань по поводу обмена телефонами? О, страсти! Такие страсти есть не в каждой семье, а тут два человека из разных городов!
Не знаю, как и почему всё случилось, но я люблю тебя, Саму!
***
6 утра, а сна ни в одном глазу. 6 утра, а я стою на Сенаторской площади и жду тебя! Вспоминая, как сумбурно вышел этот приезд, я до сих пор не верю в то, что ты приедешь. Моя жена сказала, что уезжает по работе на две недели, я сказал это тебе, мы сначала в шутку договорились встретиться, а потом ты не в шутку купил билет.
В назначенное время прибыл твой поезд, и из него повалила толпа только что разбуженных граждан и гражданок. И вот идёшь ты! Необыкновенно красивый, такой немного сонный, немного нерешительный. С рюкзаком на плече. Смотришь по сторонам, разыскивая меня глазами.
- Привет, Саму, это весь багаж? - спрашиваю я его как старого приятеля, а у самого сердце остановилось.
- Привет. Думаешь, не хватит? - отвечаешь ты и улыбаешься.
Ты протягиваешь мне руку для рукопожатия. Да, теперь, вспоминая этот момент, я думаю, что именно тогда, когда впервые коснулся твоей руки, я понял, что пропал. Пропал в тебе. Я люблю в тебе всё: твои глаза, губы, улыбку, волосы, даже твои узкие джинсы и те люблю.
Слишком долго мы стоим, держась за руки. Смущённые улыбки... Пара идиотов! Что ж, можно передохнуть и вздохнуть полной грудью, неловкое начало нашей встрече положено.
- Ну в общем, сейчас поедем в наш временный дом, мне потом на работу, но я отпросился, так что в час уже приду. Ты пока отдыхай, поспи. Кушай всё, что найдёшь в холодильнике. Я купил всё, что могло сойти за завтрак, и мороженого кучу - судя по нашей переписке, ты только его и ешь! - я болтал без умолку, боясь, что повиснет тяжёлое молчание.
Да, я и болтаю - это тяжёлый случай, это значит, что я уже на пике своего волнения.
Мы быстренько доехали на метро до спального района Хельсинки, в квартиру, что я снял для нас, потому что привести его в свою, где я живу с другой, было бы крайне некрасиво по отношению ко всем. И так вся эта ситуация предательски некрасивая. И самое ужасное, что мне было ужасно хорошо. Хорошо от твоего приезда!
- Ну вот, собственно, тут мы и будем жить... Тут диван раскладывается, и еще кресло... тоже раскладывается. На кухне всё, что видишь, то ешь! Спи, отдыхай! Только никуда не уходи сегодня, а то я боюсь тебя потерять.
- Не потеряешь. Давай иди уже, я буду ждать тебя, - красивый голос, красивая улыбка.
Саму, у тебя всё красивое.
Закрыл дверь, а сердце стучит на весь подъезд. Блин, как мне хотелось тебя поцеловать! Но нельзя, нельзя... Вдруг ты этого не хочешь! Ведь одно дело - переписываться, и совсем другое - сделать это с мужчиной.
Время пролетело незаметно, и в час я аж бежал в квартиру, где меня ждал ты, мой милый, моё личное чудо.
- Привет, не скучал? Я в душ, потом пойдём поедим и гулять! - сказал я и проскользнул в душ; жар на улице - ничто по сравнению с тем жаром, который охватывал тогда меня.
- Саму, ну что, ты готов изучить город? - спросил я, выходя из душа.
Фак! Ты хоть знаешь, как соблазнительно ты сейчас выглядишь? Узкие джинсы, белая майка, загорелая кожа... Ты смотришь мне прямо в глаза, твои глаза улыбаются, и на губах играет какая-то уж очень игривая улыбка. Блин, радость моя, ты нарываешься, точно ведь нарываешься на свой первый секс с мужчиной!
Ты подошёл ко мне и поцеловал в губы. Лёгкое, нежное прикосновение, как бы проверяющее реакцию, только я не понял чью: мою или свою?
- И это твой фирменный засос, о котором ты мне рассказывал, от которого ещё сходят с ума твои девочки? Хорош, ничего не скажешь! - сказав это, я улыбнулся, ожидая продолжения банкета и не решаясь сам сделать первый шаг.
И ты меня поцеловал - теперь уже по-настоящему: властно, сильно, страстно. Да, немудрено, что они ведутся на твои поцелуи! Я уже был готов.
Очень быстро мы переместились к дивану. Поцелуи, поцелуи, кружится голова, как у школьника перед первым поцелуем... Замечаю, что на тумбочке возле дивана лежит твоя книжка, смазка и презервативы. "Да, милый мой, - подумал я, - а ты знал, зачем едешь, и знал, что я первый шаг не сделаю, хорошо подготовился". Мысли бежали со скоростью света: "Так... спокуха, главное не разойтись и не подмять его под себя, не сделать всё жёстко. Спокойно, всё хорошо, он ведь вроде как натурал, привык брать, брать! Ну раз привык брать, так дадим, чтобы ему было более привычно, а может, потом... потом, если он мне разрешит"... От этих мыслей всё поплыло. Как же мне хотелось его взять!
Я сажусь на край дивана, отклоняясь назад, и тяну тебя на себя. Футболки слетели, за ними джинсы. Всё быстро, сумбурно. Губы, руки... Я ужасно хочу тебя, чувствую, что твоё желание ничуть не меньше.
Беру с тумбочки презерватив и протягиваю тебе. Твой блеск в глазах говорит сам за себя. "Хочется, да? А знал бы, как мне хочется!"
- Я... - произносишь ты.
- Всё хорошо, всё хорошо, - не даю я тебе договорить.
Целуя тебя, направляю, ты входишь, я стараюсь максимально расслабиться, чтобы всё было и правда хорошо, чтобы тебе было хорошо.
Мы занимаемся сексом... нет, любовью, страстной любовью. Ты целуешь, кусаешь меня, входишь до основания. Наши тела созданы друг для друга. Мы созданы друг для друга.
- Черт, как хорошо! Лу, любимый, мне никогда не было так хорошо!
- Ещё бы! - смеясь, отвечаю я.
Вместе идём в душ. Так приятно! Твоё тело, тело, о котором я столько мечтал, теперь рядом.
На улице жарко, а после душа хорошо и прохладно.
Лежать с тобой рядом, целовать тебя - это как сон, прекрасный сон!
Удобно устроившись на мне, ты целуешь сначала нежно, потом всё настойчивее и настойчивее, в глазах играют чёртики, трешься о мой член...
Через мгновение ты переворачиваешься с меня на спину, и мы меняемся местами - теперь уже я сверху. "Самуля, милый, я же не выдержу!" - смотрю ему прямо в глаза, еле дышу.
- Ты уверен? - спрашиваю дрожащим голосом.
- Как никогда.
Крышу сносит окончательно, еле сдерживаюсь, мы переворачиваемся,я покрываю поцелуями твоё тело. Какой же ты у меня сладкий! Не помню, чтобы я кого-то хотел сильнее.
Спускаюсь ниже. Ты весь мой, наконец-то! Стягиваю боксёры, прикасаюсь к твоему члену, сначала легонько целуя его. Ты выгибаешься. "Подожди, подожди, Самуличка, я ведь знаю, как ты любишь, сам же мне писал, когда мы даже и мечтать не могли о том, что встретимся"...
Немного поласкав его, я беру по максимуму в рот, слышу твой стон. Не знаю, смогу ли я сделать всё правильно, сил сдерживаться никаких!
Я беру себя в руки и начинаю делать тебе минет, полностью погружая член в рот. Я хочу, чтобы ты кончил.
Твои стоны учащаются, ты кладёшь руку на мой затылок и сам ведёшь. И вот ты уже близок к финалу, я это чувствую, но не убираю голову, и ты со стоном кончаешь.
Одной рукой ты гладишь мою голову, другой берёшь с тумбочки смазку и даёшь её мне. Я поднимаюсь к твоему лицу, целую тебя , руками выдавливаю смазку и, не отрываясь от твоих губ, слегка касаюсь того места, которого никто до меня не касался.
- Ты мне только скажи, обязательно скажи, если будет больно. Не терпи. Я остановлюсь. Саму, я не хочу, чтобы тебе было больно, но я могу забыться и быть грубым, - я пытаюсь говорить правильно, но слова сбиваются.
Ты застонал, когда я ввёл палец. Я старался, как мог, сделать это медленнее и мягче. Я так боялся сделать тебе больно, что готов был полдня тебя подготавливать.
- Лу, давай уже, всё хорошо. Я готов, слышишь?
Надев презерватив, выдавив на него чуть ли не полтюбика смазки, я стал входить.
- Расслабься немного, ещё немного...
Страсть, любовь, нежность - всё это захлестнуло меня и унесло куда-то. Я любил тебя. Я любил тебя, не помня себя. Прости меня, но даже если бы ты кричал и плакал, я бы не смог остановиться. Я очень тебя хотел...
После секса я просил у тебя прощения, ты учащённо дышал и улыбался в ответ.
- Всё хорошо, всё правда хорошо. Я счастлив, счастлив, что ты у меня первый, первый и единственный, уж поверь мне. Я люблю тебя, - ты сказал это так просто, так спокойно!
Это не пустые слова - я знаю это, знаю, что ты меня любишь, потому что я люблю тебя так же: невыносимо сильно.
Когда я прижимал тебя к себе и целовал, мне казалось, что пускай сейчас наступает конец света, мне всё равно. Я так счастлив, что мне ничего не страшно. Рядом с тобой ничего не страшно...
Все эти 5 дней, наши 5 дней, мы много занимались любовью. Мы любили друг друга как в последний раз, полностью отдаваясь, ничего не помня и не видя, кроме друг друга. Мы много гуляли по городу, и я вывел интересную тенденцию:
- Ты много смотришь по сторонам, а я много смотрю на тебя.
Мы смеялись, говорили о серьёзном, спорили, что-то доказывали и опять смеялись, и занимались любовью. Но мы ни словом не обмолвились о нашем будущем, о твоём отъезде домой - до последнего мы не поднимали этот разговор.
В последний вечер, лёжа на нашем диване (ты у меня на плече), я глажу твою руку, играю с твоими пальцами, целую их, и мне так хорошо и больно одновременно!
- Неужели тебе уже завтра уезжать! Я не знаю... как я теперь без тебя... - я говорю какие-то пустые слова.
Хочется сказать другое: "Не уезжай! Точка. Всё! Ничего не хочу слышать!" - и порвать билеты. Вот что нужно было сделать.
- Ну ведь как-то ты жил без меня, - твой голос дрогнул, показались слёзы на глазах...
Всю ночь мы крепко обнимали друг друга, как будто таким образом можно было спастись от расставания. Но утро не заставило себя ждать.
***
И вот я опять на вокзале. Ты уходишь. Стою, окаменев, смотрю тебе вслед, понимая, что ты не обернёшься. Я буравлю взглядом твою спину и молю: "Обернись, обернись, пожалуйста, обернись!". Как всё могло так получиться! Твой взгляд... этот холодный, высокомерный взгляд, эти жестокие, резкие слова, как стрелы, чётко попадают в цель и наносят серьёзные раны. Я так хотел, когда мы ещё только переписывались, узнать "такого тебя", целью которого становится только одно: причинить другому боль, во много раз превышающую боль, причинённую тебе.
Помню, я писал, когда мы мирились после наших инет-ссор: "Интересно, какой у тебя взгляд, когда ты включаешь режим мести?". Я увидел его, и мир для меня покосился, как Пизанская башня. Это были чужие, холодные глаза. Как твои глаза могли стать такими? Как ты мог смотреть на меня такими глазами?!
Как обычно, всё произошло из-за ерунды. Я что-то ляпнул, а ты, даже не переспросив, понял это по-своему, и тебя было уже не остановить. О, как ты мастерски умеешь делать больно, не говоря при этом ни одного обидного слова! Но говоря так, что под тяжестью твоих слов прогибаешься, и нет сил разогнуться...
Я навязался пойти тебя провожать. Твоё "Не стоит", с непонятным ударением то ли на первый, то ли на второй слог, брошенное на прощанье, сказало мне больше, чем если бы ты выдал долгий монолог. Всё и так было понятно: я тебе не был нужен ни как любовник, ни как друг. А ведь ещё каких-то 7 часов назад мы обнимались, целовались и переживали по поводу того, как же мы расстанемся.
Ну как я мог ляпнуть: "Ну, милый, даже чудесный курортный роман получился"! Ну не это я имел в виду! Я просто глупо пошутил. Ты ведь знаешь...
И вот я стою, и всё, кажется, идёт как в замедленной съёмке. Какое же тягучее, невыносимое время! Я стою и чувствую, как комок подкатывает к горлу, и я мысленно кричу: "Не уходи! Не хочу! Не хочу!". Я закрываю глаза, не в силах смотреть на твою спину, и только твержу: "Не хочу, не хочу"...
Прихожу в себя от прикосновений, открываю глаза. Ты стоишь рядом, гладишь меня, что-то говоришь, у меня всё лицо в слезах, и невозможно разобрать, твои они или мои. Видимо, я думал слишком громко, так, что ты услышал. Или, может, я просто орал на весь вокзал. Ты плачешь, я плачу, и мне плевать, и нет желания и сил смотреть по сторонам и думать, как и что подумают прохожие. Ты шепчешь:
- Всё хорошо, Лаури, любимый, прости меня, прости, ну пожалуйста! Пойдём - проводи меня, поезд уходит через 15 минут.
Ты тянешь меня в сторону поездов. Я вообще потерялся в реальности, не понимаю, что и как, и где. Может, я уже сплю или сошёл с ума.
- Саму, как же я тебя люблю!
Всё, поезд отправляется. Мы смотрим друг на друга через стекло. Опять эти предатели-слёзы - видимо, не всё выплакал. По губам читаю: "Я напишу". Я отвечаю: "Я люблю тебя!" - и ты уезжаешь...
Иду на ватных ногах. Кто выключил все краски и стёр все лица? Я смотрю по сторонам и не могу понять, почему трава и деревья не зелёные, а какие-то пегие и бледные, дома же - сплошная тёмно-серая масса, без каких-либо намёков на архитектуру. Саму, что ты сделал с моим городом? Как мне теперь тут жить без тебя? Неужели всё всегда было таким, а ты его окрасил и озарил? Теперь тебя тут нет, и всё вернулось на место...
После всего случившегося прошла неделя. Приехал мой партнёр. Три года нашей с ним жизни коту под хвост; я предал ее, и мне нет прощенья.
Чувствую себя гадко и противно. Тошнит от самого себя. И я рад, что и ты меня решил бросить, ведь от тебя ни слова. Всю эту долбаную неделю я безостановочно открываю ящик - и тишина. Ни одного письма.
Я всё ей рассказал. То есть я ничего ей не говорил. Своему любимому человеку, с которым мы делили всё так долго, я сказал только: "Прости меня, я люблю тебя, но нам стоит расстаться!".
Как она на меня посмотрела! Как сжались ее кулаки! Я очень хотел, чтобы она выместила свою боль на мне, ударила бы меня и не раз. Но она всё удержала в себе, как и всегда. Мне больно от того, что ей больно. Я всё и всем испортил. В один мах!
Она ушла...
Опустошённый, я ложусь на кровать, но спать не могу. Смотрю в потолок. Ни одной мысли в голове. Там просто пусто. Ничего. Время 12 ночи. Долбаная белая ночь! Хочу утонуть в темноте и даже этого не могу сделать.
Пришло смс. Минут 30 раздумываю над тем, от кого это и нужно ли его читать. В итоге решаю прочесть - хуже всё равно уже не будет. Беру телефон и вижу: "Сажусь в поезд. Встречай меня завтра в 8,15 у Сенатора. Выбрал поздний поезд, чтобы ты подольше поспал. Багаж на этот раз у меня намного больше. Твой С."