Июль, 1988 год.
Так хотелось бы написать, как хорошо, с огоньком помогли работники швейной фабрики совхозу "Заборьевский"
прополоть капусту. Но "бы", как говорится, мешает, язык не поворачивается доброе слово сказать.
Судите сами.
Привезли нас в комфортабельном автобусе на место предстоящей работы. Встали шеренгой вдоль поля.
Противоположная сторона поля теряется за горизонтом. Определили норму: по борозде на человека туда
и по трое на борозду - обратно. Вроде бы немного.
Сначала сорняк терпимый шёл, но чем дальше, тем гуще, тем выше. То ли ни разу не пололи капусту,
то ли делали это из рук вон плохо. Ну как тут не вырваться горькому восклицанию:
"Ах ты поле, поле капустное, никому-то ты, поле, не нужное!
Разве мыслимо довести тебя до столь плачевного состояния?"
Сегодня, как вчера и позавчера, здесь собрались люди из разных отделов и цехов, разного возраста и социального положения. В основном это женщины и молодые девушки. Но перед полем мы все равны, будь ты инженер или рабочий, беспартийный или сам секретарь. И всех нас, равных, объединила одна цель: скорее выполнить норму! Качество?
Об этом не подумали - контролёров за нами нет...
Отстающих подбадриваем: не возитесь, дескать с мелочью; главное, чтобы капусту видно было.
К счастью, не все поддаются на провокации. Есть люди, кто, несмотря на отставание, старательно выгребают и мелочь из-под кочанов, "лягушатник", густо устилающий борозды. Есть, кто и к прополке подходит творчески: если двухметровая лебеда рядом с капустой выросла, то её не выворачивают из земли вместе с кочанчиком, а обламывают аккуратно.
Есть сердобольные, кто пытается выдернутый случайно вилок обратно в почву воткнуть. Авось приживётся...
Радует то, что не все у нас поголовно равнодушные.
Но поскорее закончить прополку спешит большинство. Да оно и понятно. Кому-то охота дома, пользуясь случаем, кое-какие дела сделать, а кому и на работу нужно успеть, ведь основных обязанностей с них никто не снимал.
К концу борозды многие еле ноги приволокли. Да, тяжело, непривычно, жарко. Торфяная пыль покрыла потные лица...
А разве сельский труд был когда-нибудь лёгким? Труд, который раньше срока согнул спины наших бабушек,
"завязал" узлами их натруженные руки?
Брать на обратный путь по одной трети борозды не хотелось: устали.
Молодая дама с грацией Афродиты громко вещает о том, что она, лично, не собирается ложиться здесь, на поле, костьми,
и призывает не делать такую глупость остальных.
И часть девушек уже перешла на её сторону.
Этот же голос, кстати, при выходе из автобуса усердно "агитировал" не полоть более половины борозды на человека. Хватит, мол, с нас. Обойдутся!
Я вот думаю: "А кто обойдутся?"
Как же мы привыкли в промахах наших винить лишь руководителей! Из-за них, мол, застой образовался.
А мы всегда готовы!
Но здесь-то, на поле, мы - крайняя инстанция. Последние пятнадцать борозд, и поле закончено. Не гонять же из-за них автобус ещё и завтра!? К тому же, время едва за полдень перевалило.
Начать последние борозды, кажется, уговорили всех, но вскоре половина людей, в основном, молодёжь, всё же покинула поле и спокойно сидела в автобусе до тех пор, пока оставшиеся энтузиасты не закончили все пятнадцать концов.
Когда последние "пололщики", едва ополоснув руки в придорожной луже, разместились в креслах, и автобус тронулся,
я спросила у работниц пенсионного возраста:
- Почему вы то не ушли с борозд? Ведь кому-кому... Молодёжь вон сидит хихикает и в ус не дует!
- Да разве можно оставить незаконченные борозды? - удивились женщины.
Это они безуспешно пытались остановить уходящих, просили, умоляли не бросать борозды, завершить прополку...
Так хотелось отрапортовать по-старинке: хорошо поработали...
Но нет. Совесть не позволяет это сделать.