Как вообще, штурмовик?
Зину-Юриста часто приглашали в художественную студию позировать, и молодые художники обоего пола охотно любовались его телосложением античного героя, занося на листы ватмана свои впечатления. Но основные средства на оплату учебы (Зиновий учился на юридическом) и девушек (кафе и клубы) он получал совсем в другом месте, о чем особо.
Он был профессиональный митингер – человек, который регулярно участвует в политических митингах. То была реальная организация, руководимая Вандой – красивой женщиной с запутанным возрастом. При ней состояло политбюро или совет "Десяти". Офицерский корпус насчитывал 30 человек. У каждого офицера была своя центурия, солдаты которой призывались на конкретное мероприятие через интернет. Эти охотно работали за бутерброды с чаем и кофе, за впечатления и нервную щекотку.
Организация не была политической (даже не обзавелась собственной идеологической базой), а служила тем, кто платил. Происходило так: специальные люди заказывали митинг (условия, лозунги, кричалки), составлялась смета, выдавался аванс, остальное наличными выплачивалось по окончании мероприятия.
Офицерам условия задания сообщались одним словом – красный, либо желтый, либо зеленый. Первый уровень означал митинг мирный и доброжелательный, не без юмора конечно. Желтый допускал провокационные действия в отношении властей, полиции или оговоренных политических оппонентов. Зеленый разрешал все – неповиновение властям, нападение на полицейских и армейских, битье витрин и поджоги автомобилей. Одним словом – жесткач в любых видах. Этот уровень применялся еще и так: врезаться в лояльный митинг (шествие или демонстрацию) и разрушить, дискредитируя его благие цели масштабными акциями гражданского неповиновения. Закономерно, что митингеры предпочитали именовать себя оводами и штурмачами.
Зиновий состоял в офицерском корпусе, и по регламенту обязан был иметь безупречную физическую форму. Так объяснилась его наружность, пленявшая художников – не природный дар, а возделанный инструмент и средство выживания. И взрастил он его не в Фитнесс-клубе (не по карману), но в домашних тренировках с гантелями, эспандерами и на дворовом турнике. Но бег был его лучшим и неповторимым Solo и главенствующей краской. Пробежкам с ускорениями он уделял ежедневные сорок минут. Бег позволял совершать рискованные отчаянные рейды, после которых сторонний наблюдатель радостно любовался, как, запустив в когорту шлемов булыжник размером зрелого кулака, он уходил от блюстительных дубинок и наручников, задорно рассекая воздух как джейран.
Этот уличный семестр (Зиновий верил) со временем отшлифует юридическую теорию до блеска, и через пару лет он войдет в Совет – Ванде нужны ребята с хорошо форматированными мозгами. Именно этот фактор (кроме аппетита и нервной щекотки) более всего понуждал Зиновия вкушать свой опасный хлеб.
Однажды поступил вызов – уровень красный. Но имелось уточнение, что среди митингующих будут сотрудники МВД, которых не устраивает зарплата и коммунальные условия. Информацию приняли шутками типа – власти столь слепы, что уже мирят заклятых врагов.
За час до «работы» Зина-Юрист вместе с друзьями обошел место действия в радиусе квартала. Он не ошибся – в незаметном переулке обнаружилась вереница ЗИЛов с тонированными стеклами. Судя по просевшим рессорам, машины были забиты бойцами. Это означало одно – власти не были уверены, что красный уровень не будет нарушен. Он сообщил Совету, чтобы на всякий случай скорректировали смету (красный уровень был дешевле прочих).
Потом началось мероприятие, и текло оно штатно: гремели над площадью речи из динамиков, мегафоны скандировали речовки и ветер трепал транспаранты. Несогласные полицейские, одетые в цивильное, с особенно казенными лицами держались в стороне. Неожиданно Зиновий приметил своего соседа по дому и участку – завотдела по профилактике капитана Зверькова. Он называл Зину иудой, боевиком и смутьяном, не раз сажал его в обезьянник и не скрывал к нему своего презрения. Зиновий щедро платил ему тем, что, разбираясь в юридических крючках, в правовом поле всегда торжествовал над ним.
Однако теперь все перевернулось, и Зина не мог удержаться, чтобы не подойти и не протянуть своему оппоненту руку для приветствия. Тот смутился, но руку принял и даже пожал.
- Как вообще, капитан?
Тот помялся – помаленьку, сосед.
Наступило неловкое молчание, и капитан вышел из него.
- Извини, сосед, товарищи.
Провожаемый дружелюбным взглядом юриста, Зверьков отошел к своим коллегам, и его добротная крепкая фигура вдруг внушила Зиновию уважение.
- Хорошо, когда работа приносит плоды, где не ждешь, - подумалось ему, и он повернулся в ту сторону, откуда доносились крики. На площади появилась группа молодежи в кожаных жилетках. В руках их были биты и цепи. Зина-Юрист сразу понял в чем дело: их тоже иногда нанимали делать ту же работу – красный уровень переводить в зеленый. Но эти работали только на террор и назывались «черные митингеры».
Тотчас площадь оказалась оцепленной бойцами в шлемах, пластиковых забралах, со щитами и дубинками. Зиновий не удивился – синхронные действия в таких случаях – обычное дело. Он связался с Центром и там подтвердили – красный уровень остается. Юрист побежал через площадь, показывая своим ребятам, готовым пустить шальную кровь, красную карточку, что означало одно – мирный скорый отход. А когда сам покидал площадь, вдруг увидел Зверькова – сраженный резиновой пулей, он упал и никак не мог встать, а к нему уже спешил боец с дубинкой наперевес.
В одну секунду Зиновий оказался возле него, подхватил его отяжелевшее тело и поволок в ближайший переулок, а там – в ближайший двор. Череда мусорных коробов удачно их скрыла, и Зиновий смог остановить капитану кровь (опытный митингер всегда имеет аптечку), хлеставшую из брови. Там они отлежались, и когда опасность миновала, Зиновий помог выбраться капитану в переулок, поймать такси и уехать домой.
Весь следующий месяц работы было много, но Зиновий часто вспоминал своего капитана и даже боролся с искушением зайти в райотдел справиться о здоровье. Стороной слышал, как много шума наделал тот митинг, после чего полиция все-таки добилась преференций в виде надбавки и жилых метров. Тем более – думалось Зиновию – хорошо бы зайти и поздравить: все-таки он помогал ему в меру своих сил да еще спас ему жизнь, репутацию и должность.
Был желтый уровень, но поскольку давно не было зеленого, кровь играла как шампанское, а темперамент митингеров зашкаливал: задирали малочисленную полицию, разбили витрину и стащили с политического лидера штаны. Естественно вскоре прибыло подкрепление, и пыл митингеров слегка угас, и стычка перешла в позиционное противостояние. Как и всегда Зиновий вместе с другими офицерами находился впереди. Он произвел несколько удачных наскоков, запустив под общий смех пару килограммовых пакетов муки в толпу шлемов и щитов, наступавшей на них как мирмики.
Внезапно он разглядел капитана Зверькова, стоящего в стороне возле полицейского Форда. Он был в обычной форме полисмена, но в бронежилете. Бровь уже зажила, но следы швов еще остались. Зиновий оживился – хороший случай порадоваться курьезной встрече, спросить – как вообще, капитан?
В голове взметнулся вихрь образов – как расскажет друзьям анекдот о встрече, о мосте, возникшем между фронтами, о благодатных плодах, украшающих всякое дело. Пинок воодушевления бросил Зину-юриста к капитану. Тот едва улыбнулся, и Зиновий вдохнул воздуха спросить – как вообще?
Капитан поднял руку, но Зиновий., занятый своей мыслью, не увидел дубинки, зато дубинка отлично обозревала его обширный умный и незащищенный лоб. Зиновий хвалился превосходной реакцией, но желе мыслей желировало его нервы.
Не знаем, что стало с Зиновием после удара, но знаем наверно – такой удар в большинстве случаев обнуляет мозг, и если человек остается жить, ему придется начинать все сначала. Хотя лучше было бы пожалеть его и отправить его к Господу – на излечение. Если, конечно, примут.