Говорят, что я всё якаю,
от людей того не тая,
что впустую всякую всячину
пропускаю сквозь это “я”.
Что от глаз от чужих не скроется,
как люблю я во всем успех.
Что сную без почётной скромности,
силясь выпятиться из всех.
– Ты прими (говорят мне) к сведению
без обиды да суеты:
буква я – изо всех последняя,
не запарился ли с ней ты?
Что ж, покаюсь я,
коль запарился,
что мечусь, горячась, как чёрт,
что покамест я
по запальчивости
отзываюсь на всё горячо.
Как тут мудрым речам последую
да к пословице той приду,
если буква моя последняя
хочет в первом идти ряду?
Всласть работа ей – в состязании,
в напряжении, как струна –
без корысти, без притязания
на возвышенные имена.
Ей в досаду нагрузка средняя.
Всё, что трудно, ей в самый смак.
Не сменять мне её, последнюю,
ни на “ы”, ни на мягкий знак.
На краю – её всё касается:
встречный ветер и свет во тьме.
Пусть вовек она не якшается
с тем, кто в жизни ни бе, ни ме.
Хоть на том обрету врагов я,
но с друзьями живу на ять!
Бравым флагманом, правофланговою
хочет буква моя стоять.
С ней пекусь не о веской внешности,
“шевелюрою” шевеля,
а чтоб жить, повсеместно вмешиваясь
во всё то, чем живёт земля.
Ну а если живу не по правилам,
всюду сердце своё суя,
то прошу, чтобы жизнь поправила,
коли в чём ошибаюсь я.
1959