(рассказ В.З.Нестайко)
1. Ночью
Леся проснулась от голосов:
– Мам, мам, а кто самый главный вождь на Украине? Ватутин?*
– Спи!
– А самый главный кавалерист? Богдан Хмельницкий?
– Спи, говорю!
...........
–Мам, а кто это храпит?
– Тётя.
– А разве тёти храпят?
– Да тише!
– А тут всегда шёпотом разговаривают?
– Нет. Только ночью. Это ж общежитие.
– А почему общежитие?
– Спи сейчас же. А то всех разбудишь, и нас выгонят...
Воцарилась тишина.
Было слышно лишь, как поскрипывает металлическая сетка на койке. Может, мальчик ёрзал и не мог заснуть.
В темноте Леся не видела этого, но догадывалась.
Не впервые Леся просыпалась ночью. Уже вторую неделю она ночевала в этой небольшой двухэтажной гостинице, где её мама была главным администратором. В гостиницу приезжали и поселялись в любое время. Леся спала очень чутко и сразу просыпалась. Да что поделаешь, если у них капитальный ремонт и даже постели нет (папа спит просто в спальном мешке).
В номере стояло шесть коек, Лесина – около самого окна. Окно было открыто, и со двора лился острый аромат маттиолы**.
Леся лежала, уткнувшись в подушку, никакая маттиола не могла заглушить особенный гостиничный запах постели - чистый, свежий, но какой-то очень недомашний. Леся не могла привыкнуть к этому запаху, он всё время напоминал, что, она не дома, и ей становилась тоскливо. Особенно было тоскливо, когда она вот так просыпалась ночью. Мама спала на диване в своём кабинете, а рядом находились незнакомые чужие женщины, почти каждую ночь новые. Дважды Леся даже плакала ночью. Потому что ей казалось, что она уже совсем не заснёт, а до утра было далеко-далеко. И думала про те, что придётся бесконечно долго лежать в этой чужой недомашней темноте, было страшно. А потом, Леся всегда благополучно засыпала. Так и теперь.
2. Утром
Когда Леся проснулась, никого уже в номере не было, кроме худощавой черноволосой женщины с суровым лицом и мальчика лет пяти. Леся сразу смекнула, что это их разговор слышала она ночью.
Женщина перебирала какие-то бумаги в папке, что лежала на койке. А мальчик стоял около окна и смотрел во двор. Мальчик был широколобым, коротко стриженым и с большими оттопыренными ушами, а его курносый носик с широкой переносицей был усеян веснушками. Причём вместо ямочки на переносице, как у всех детей, у мальчика наоборот была горбинка, уплотнение, потому что он всё время насупливал брови. И от этого лицо его приобретало уморительно-серьёзный вид.
Не отрывая взгляда от окна, мальчик вздохнул и сказал матери:
– Вот смотри, какой у людей велосипед.
Женщина молча продолжала перебирать бумаги.
Леся знала, про кого говорить мальчик, – это директорский Юрка уже с самого утра гоняет по двору на своём "Орленке".
- Хороший велосипед, – повторил мальчик.
Не поднимая головы от своих бумаг, женщина сказала:
- Мы ж договорились, что на будущий год купим сразу двухколёсный. А сейчас нет денег, ты же знаешь.
- Я знаю. Это я просто так. Совсем не для того, чтоб купить. Зашла Лесина мама.
Она улыбнулась мальчику, как давнему знакомому, и сказала:
- Леся, мама Павлика будет сегодня целый день занята. Поиграй с ним. Ладно?
Женщина умоляюще взглянула на Лесю:
- В общем-то, он у меня самостоятельный, но все-таки не хотелось бы оставлять его одного. Побудешь с ним, Леся?
"Ну вот, Клава и Света пойдут на лиман без меня!", – с досадой подумала Леся, но, пожав плечами, сказала:
- Ладно, – раз мама договорилась – отговариваться неловко.
3. Синий медвежонок Гришка.
Во дворе гостиницы скучно и неинтересно. Асфальтовые дорожки, клумбы, три дерева и больше ничего. Смотреть, как катается на велосипеде Юрка,- только настроение портить. Всё равно, жадина, не даст.
- Пошли в соседний двор. Там качели есть,- сказала Леся.
– Пошли, – равнодушно отвечал Павлик.
"Скучный какой. И что я целый день с ним делать буду? – думала по дороге Леся, – Клава и Света, наверное, уже на лимане. Света, может, принесла те, что "обещала. Может, она больше и не сможет принести уже..."
Качели были заняты. На них каталась какая-то незнакомая девчонка. Леся немножко постояла в нерешительности, потом подошла к ящику с песком.
– Давай из песка что-нибудь сделаем.
– Я не люблю из песка строить, – нахмурился Павлик.
– А что ж тогда делать? – уже раздражённо спросила Леся.
– Ты лепи, что хочешь, – виновато сказал Павлик. – А я просто посмотрю.
Но самой Лесе лепить не хотелось. Они немножко помолчали. Павлик засунул руку за пазуху и осторожно, будто что-то живое, вытащил маленького синего медвежонка из нежной пушистой синели*** . Глаза и нос у него были сделаны из маленьких бусинок, и мордочка очень милая и озорная. В поднятой вверх лапе - жёлтая шёлковая нитка, на конце которой привязали какую-то круглую резиновую мисочку.
У Леси загорелись глаза.
– Что это?
– Гришка.
– Почему – Гришка?
– Звать так.
– А откуда он у тебя?
– Дядя один подарил. Знакомый. Он нас с мамой когда-то на машине до вокзала подвозил. И Гришка у него на стекле висел. Он может висеть на любом стекле. Даже на постели, если она будет стеклянной. И на руке тоже... Вот смотри. Павлик послюнявил ладонь, прижал к ней резиновою мисочку, мисочка приклеилась к ладони, и медвежонок, покачиваясь, повис на ниточке.
Леся улыбнулась:
- Здорово... А почему он синий?
- Потому что Гришка. Все другие медведи – Мишки. А он - синий. Гришка.
Леся перешла во второй класс, но в куклы ещё играла. На время ремонта все её игрушки были спрятаны. И теперь, глядя на этого забавного синего медвежонка, Леся остро почувствовала, как она соскучилась по своими куклам, ей даже стало жаль себя.
– Дай мне его подержать. Можно? – дрожащим голосом сказала Леся.
– Пожалуйста. Он добрый, этот Гришка. Он всегда делает только хорошее и никогда ничего плохого.
Медвежонок был лёгкий, почти невесомый, и руке, которой его взяла Леся, было так нежно-нежно, что она подумала: "А он и вправду добрый!".
- Вот, например, подлетит к нему пчела,- продолжал Павлик.- Покружит, сядет на нос. Он мог бы её съесть, правда, же? Ведь все медведи любят мёд. А он - не тронет. Не хочет обижать... И волка он прогнал. Волк как-то ночью приходил, когда я один дома остался. Гришка его прогнав... А какой он путешественник! Он на машине того дяди знаешь, сколько проездил! Полсвета! Сто тысяч километров. Я тоже люблю ездить. А больше всего на свете я люблю ездить в троллейбусе у открытого окна. Голову высунешь, и ветер в лицо... Так бы всю жизнь и ехал! Красота! Правда же?
- Ага,- неуверенно сказала Леся. Она никогда в жизни не ездила у открытого окна в троллейбусе. У них в городке и троллейбусов-то не было.
Леся зачаровано смотрела на синего медвежонка. Так он ей понравился! Она какую-нибудь куклу на него выменяла.
Вздохнув, она, наконец, вернула его Павлику. Павлик понимающе посмотрел на неё:
- Нравится? Он всем нравится. Мне уже сколько раз предлагали меняться. Один даже настоящий заводной грузовик предлагал.
Улыбнулся Павлик и снова бережно спрятал медвежонка за пазуху. Леся нахмурилась и замолчала. Павлик долго смотрел на неё, потом сказал:
— Тебе со мной скучно, да? Леся фыркнула и пожала плечами:
— Вовсе нет... Просто вообще скучно.
- Может, ты собиралась куда сегодня? Поиграть там или вообще... Так иди. А я тут побуду. Я никому не скажу.
Леся смутилась. И вдруг подумала:
"А что если и вправду взять его с собой на лиман? Он там тихенько на берегу посидит, а я – с девчонками... Никто не узнает".
Она внимательно посмотрела на Павлика.
- Ты до моря не боишься идти?
- Нет.
- Пошли. Только так, чтоб никто не знал.
- Пошли, если хочешь...
4. На лимане.
В городке была только одна настоящая городская улица - асфальтированная, с тротуарами. Собственно, говорили, это была даже не улица, а шоссе, что проходило через городок. Там находились гостиница, школа, кинотеатр, магазин, аптека. Остальные улицы обычные сельские: с деревянными заборами по обеим сторонам, под которыми зеленела трава, из-за заборов выглядывали подсолнухи, кукуруза, тут же на дороге в пыли копались куры. Одна из таких улиц и вела к лиману. Леся сразу оживилась, разговорилась.
- Знаешь, какой у нас лиман! Вот увидишь! К нам всегда на лето дачники приезжают. Вы тоже дачники?
- Мы в командировке.
- Какой командировке?
- Служебной. Моя мама ревизор и часто ездит в командировки. И меня иногда берёт. Потому что скучаю.
- А вы вообще, где живёте?
- В Киеве... Ты была в Киеве?
- Нет ещё... Но скоро поеду,- соврала Леся.
Было неловко. Она старше него, может, на целых три года, а в Киеве не была, в троллейбусе у открытого окна не ездила и не знает, что такое ревизор...
- А ты рыбу на удочку ловил?
- Нет.
- А я ловила. И бычка поймала. Вот такого!
- Мой папа тоже когда-то ловил. И щуку поймал. Вот такую!
- Так то ж папа!
-Папа, - задумчиво подтвердил Павлик,- Конечно.
Они спускались крутою стежкой к морю.
Леся сразу увидела девчонок и замахала им рукой. Девчонки плескались в воде у большой песчаной косы. Но они заметили Лесю только тогда, когда она уже выбежала на косу. Павлик намного отстал от неё.
- Леська! Леська! Айда в воду! Ух, ты, здорово! – обрадовались девчонки.
Леся приостановилась. Обернулась. Павлик смешно семенил, широко расставляя ноги, погружая их в песок.
"Настоящий медвежонок!" – Лесе вдруг стало стыдно за него перед девчонками, а те выбежали из воды, с интересом их разглядывая.
- Кто это - твой братик, да? - спросила Света, смуглая, голенастая, с короткой мальчишечьей стрижкой.
- Да что ты! - фыркнула Леся.- Просто так. Приезжий. Попросили присмотреть.
Павлик остановился за несколько шагов и поглядел исподлобья.
- Какой сердитый! - надула щёки смешливая рыженькая Клава. Света захохотала. Леся смутилась и, чтоб как-то оправдаться, сказала:
- У него медвежонок есть. Красивый! Покажи!
Павлик недоверчиво посмотрел на девчонок.
- Ну, покажи. Что они – съедят его, что ли? Тоже мне,- раздражённо сказала Леся.
Павлик молча вытащил из-за пазухи синего Гришку.
— Ой, лапочка! – первой схватила медвежонка Света.
- А ну, покажи, покажи! - кинулась к ней Клава.
- Да не трогай мокрыми руками!
- У тебя тоже мокрые!
- Ой, какой чУдный!
- А мордочка! А глазки!
- А мягонький какой!
- Дай мне!
- Я ещё сама не насмотрелась!
Девчонки толкались, выхватывая медвежонка друг у друга из рук.
Леся ревниво смотрела на них.
Павлик насупился, надул губы, в глазах - тревога.
Наконец Леся не выдержала:
- Хватит, девчонки, отдавайте, отдавайте! Как маленькие!
- Ладно, отдай, Клав, а то он и вправду ещё расплачется!
Гришка здорово пострадал - на боках мокрые вмятины, жёлтый шнурок потемнел. Но Павлик ничего не сказал, молча послюнявил ладонь и прилепил к ней Гришку - сушиться. Леся скинула платье на песок и сказала сурово:
- Сиди тут и никуда не рыпайся. А то утонешь, а мне отвечать. Понимаешь?
5. Подводное царство.
Сегодня Света принесла на лиман то, что она давно обещала. Её брат - аквалангист, занимается подводным плаваньем. Света выпросила в него на один день маску, трубку и ласты.
Леся с интересом смотрит на диковинные причиндалы.
Поскольку Света и Клава уже пробовали, они благородно предложили Лесе поплавать.
Ласты оделись легко - ноги сразу стали похожи на лапы гигантской утки. А вот с маской пришлось повозиться – надо было подогнать её так, чтоб не проходила вода. Наконец Леся затиснула в зубах трубку и нырнула.
Было так здорово, что Лесе захотелось вскрикнуть от восторга, и она чуть не вскрикнула.
В зеленовато-лазурном свете, посреди переливающихся трепещущих солнечных бликов колыхались чудесные мохнатые водоросли - сказочный тропический лес. В зарослях этого леса мелькали резвые, похожие на птичек, рыбки. Торпедою промелькнула морская игла. На камне неторопливо поводит клешнями чудо-краб. И вдруг - раз! - и нет его. Неужели он так быстро плавает?
На жёлтом песчаном дне притаился большой круглый усатый бычок - будто заснул, неподвижно покачиваясь в воде. Леся осторожно протянула руку - вот-вот схватит. Да куда там – только маленькая мутная поднялась со дна в том месте, где был бычок. Ой! А это что?! Прямо перед Лесиным носом - дракон! Да это же морской конёк! А вот медленно проплыла мутно-голубая медуза. Эту можно потрогать и даже перевернуть. Никуда не денется. А водоросли, водоросли какие! Колышутся, извиваются, как живые, будто щупальца какой-то страшной подводной нечисти. И потому, что можно было свободно дышать через трубку, И потому, что глаза не застилала мутная пелена, как бывает, когда нырнёшь с открытыми глазами, Лесе казалось, словно не в воде она совсем, а в каком-то чудесном волшебном краю.
Подводное царство - иначе и не скажешь!
"Как в кино! Совсем как в кино!"
Вдруг из-за усеянного мидиями камня появились человеческие руки, потом голова – глаза закрыты, волосы волнами колышутся, прямо, как водоросли, а изо рта – жемчужные струйки воздуха. Здорово! Это Света нырнула. "Неужели и я такая же, когда ныряю?!"
А вон за водорослями чьи-то ноги. Клавины. Пора выходить.
Жалко!
- Ой, девчонки, ой, как здорово! Сказка!
- Снимай, снимай, бессовестная! Мы так долго не плавали. Сама теперь будешь ждать.
Как не хочется, как тяжело в таких случаях ждать! Сначала была Светина очередь, потом Клавина. Леся в это время плескалась, плавала, ныряла (конечно, с открытыми глазами), но всё это было уже не то.
Наконец, снова Лесина очередь.
- Девчонки, давайте пойдём вон за ту скалу? Там камней много и пещерка есть. Вот, должно быть, интересно.
Девочки согласились.
У самой скалы и, правда, было очень интересно. Поросшие водорослями камни образовывали запутанные подводные коридоры. А узкая расщелина в скале под водой расширялась и вела в маленькую пещерку. В пещере было темно и страшно. Но Леся все-таки отважилась проникнуть туда.
Узенький солнечный лучик только в одном месте, далеко в глубине, прожектором пронизывал пещеру. И на фоне этого луча темнели жухлые водоросли и казались таинственными чудовищами. А маленькие рыбки, попавшие в луч, становились золотисто-прозрачными и мелькали, как искры...
Клава и Света сидели у входа в пещеру на большом плоском камне, сплошь покрытом коротенькими ворсистыми водорослями. Было очень мягко, и казалось, что сидишь на плюшевом диване.
Леся вынырнула и сказала:
- Знаете что - давайте играть. Будто я – человек-амфибия, а вы меня ловите. Как в кино.
Девчонки покривили носами – ишь какая!- каждому хочется быть человеком-амфибией!
- Ну ладно, будем по очереди!
В мгновение ока воды у скалы уже кипела, будто у лимана завелась игривая стая дельфинов.
Девчонки так увлеклись, что забыли про всё на свете.
И только когда солнце зашло за скалу, и в пещере погас солнечный луч, девочки решили идти на берег.
Они выбрались из-за скалы и, едва волоча ноги, утомлённо шлёпали по воде.
- А здорово всё-таки с маской!
- Только вода иногда попадает.
- А у меня нет. Это потому, что у тебя лицо узкое. Плохо прилегает.
- Ой! - Леся вдруг остановилась, досадно озираясь.- А где же Павлик?
Берег был пуст. На песке лежали платья, сандалии. Павлика не было.
- Ой, девчонки, где же он? - уже совсем испуганно вскрикнула Леся. Поднимая фонтаны брызг. Все трое бросились на берег.
6. «Павлик, где ты?»
- Павли-ик!..
- Па-а-а-вли-ик...
- Где-е ты?
Песок раскалился так, что на него просто невозможно было ступить.
Девочки бегали по косе, смешно подпрыгивая и отдёргивая ноги.
Они бегали, заглядывали за камни и кричали, аукая в три голоса.
У Леси на глазах выступили слёзы, а зубы от волнения цокали, несмотря на жару.
"Что я на творила, что натворила? С ним что-то случилось! С ним наверняка что-то случилось! Что теперь будет?!". Леся заплакала.
- Чего ты? – подбежали девочки.
- Он уто-о-ну-у-ул!
- Не говори глупости!
- Как он мог утонуть, если его вещей здесь нет? Не мог же он одетым пойти в воду.
- А где же он тогда?
- Может, куда в тень ушёл. Смотри, какая жара. Леся перестала плакать. /
"Я себе купалась, а он, бедненький, сидел тут, как на горячей плите. Вот же я эгоистка!"
- Павли-и-ик!
- Павли-к!
- Па-а-вли-и-ик...
Девочки совсем запыхались. Они обегали весь берег, да напрасно.
Неужели он ушёл в городок?!
Вот уже начинаются домики рыбаков, а там улица - и всё.
И сразу из бурьяна, что густо рос вдоль забора одного из крайних домиков, донёсся едва слышный голос:
- Ого-го-го!
Леся первой кинулась туда. Расцарапав ноги, влетела в самую гущу и раздосадовано остановилась.
- Я тут! – послышался рядом голос, но Леся ничего не слышала.
- Тут я!
- Где? - Леся склонилась и сразу же замерла. У её ног между двумя разросшимися лопухами прямо из-под земли торчала голова Павлика. Это было так неправдоподобно и внезапно, что Леся оцепенела и не могла пошевелиться. Наконец опомнилась и раздвинула бурьян. Павлик по шею стоял в яме.
- Как ты сюда попал?
Павлик насупил брови и ничего не ответил. Леся подала ему руку, но сама не смогла его вытянуть. И только когда прибежали девочки, все вместе они вызволили Павлика из ямы.
И хотя Леся очень обрадовалась, что Павлик нашёлся, при девочках сразу накинулась на него:
- Как тебе не стыдно! Бессовестный! Мы уже думали, что ты утонул! Отвечай потом за такого... такого бессовестного! Больше никогда в жизни никуда с тобой не пойду. Никогда!
Павлик виновато молчал.
- Так как же ты сюда попал?
Павлик вздохнул.
7. А было так...
Павлик долго наблюдал, как купаются девочки. Потом ему надоело, и он заскучал.
Солнце припекало всё сильнее, песок раскалился. Гришке первому стало жарко. Он запотел и стал мокрым у Павлика за пазухой. Бедолага! Ещё бы в такой шубке! Павлик выкопал в песке ямку и посадил туда медвежонка. Гришка был доволен – в ямке влажно и прохладно. Павлик ему позавидовал - кругом песок, от солнца спасения нет. Для себя же песке ямку не выкопаешь.
Вдруг сзади на Павлика упала тень. Павлик обернулся и невольно втянул голову в плечи. Перед ним стоял большой кудлатый чёрный пёс. Склоняя морду то в один, то в другой бок, он с интересом разглядывал Павлика и равномерно, как маятником, вилял хвостом.
Павлик часто-часто заморгал.
Пёс присел на передние лапы, оскалился - р-р-р-р! – потом будто схватил зубами муху - гавкнул, даже не гавкнув, просто сказав:
- Гав!
Павлик схватил из ямки Гришку и стал беспомощно оглядываться. Берег был безлюдный, девочки купались далеко и ничего не замечали. Павлик, сдерживая дрожь в голосе, хрипло сказал:
- Что тебе, псина? Пошёл отсюда!
Пёс молчал, оскалившись в усмешке, и вилял хвостом.
Павлик набрался духу и топнул ногою.
- Ну!
Нога мягко осела, набрав полную сандалию песка.
Пёс снова присел на передние лапы и гавкнул. Ему хотелось поиграть. Но Павлик этого не понял, ему было не до игры. Все-таки человеку только пять миновало. А пёс был таким большим, очень незнакомым и очень зубастым.
У Павлика дрожали губы:
- Ну, пошёл отсюда! Ну!
Пёс постоял ещё чуть-чуть, отвернулся и неторопливо побежал по берегу – вроде как это совсем не он только что прицеплялся к Павлику; Павлик не сводил с него глаз. И только когда пёс исчез за скалами, вздохнул с облегчением. Но через несколько минут пёс выскочил опять. Он петлял по берегу, нюхая песок, останавливаясь, разгребая передними лапами, изредка поворачивал голову и смотрел на море.
У Павлика снова перехватило дыхание.
Увлечённые девочки и не обращали особого внимания на него. Он пробовал махать им, да напрасно. Кричать было стыдно.
Пёс крутился уже совсем близко.
Несколько раз уже поворачивал в его сторону и скалился.
Павлик не выдержал. Он бережно взял Гришку и стал медленно, чтобы не привлекать внимания пса, отходить в глубь берега, до домиков рыбаков.
Песок закончился. На твердом потрескавшемся от жары глинистом грунте, вдоль забора крайней рыбацкой хижины, рос густой бурьян, колючий, запорошенный едкой рыжей пылью.
Из бурьяна слышалось куриное квохтанье и писк цыплят. Присутствие этих живых звуков сразу успокоило Павлика.
Павлик лёг на живот и пополз в бурьян. Ещё чуть-чуть, вот тут, кажется, совсем хорошо...
Вмиг из-под самого носа Павлика испуганно удрал жёлтенький цыплёнок. Мелькнул и исчез. Будто сквозь землю провалился. Павлик раздвинул руками бурьян и увидел - яму. На дне ямы бегал и пищал цыплёнок. Яма была глубокая, с ровными крутыми стенами. Цыплёнку одному бы сроду из неё не выбраться.
- Вот, смотри, Гришка, что мы натворили! Он же теперь погибнет. Никто-никто его не найдёт.
Цыплёнок будто почуял, что это про него – и запищал ещё сильней и жалобней.
Павлик вздохнул.
- Думаешь, Гришка, надо лезть его выручать? Может, Гришка сам так и думал, потому что Павлик свесил в яму ноги и начал потихоньку сползать на животе вниз... У Павлика похолодело внутри - ноги никак не могли достать до дна... Гоп! Наконец-то!
Цыплёнок отчаянно заметался, трепеща крылышками.
-Тише, глупенький! Я же тебе помочь хочу! - Павлик сел на корточки и стал ловить его. Долго возился, пока поймал. Цыплёнок тяжело дышал раскрытым клювиком, смотрел на Павлика круглым яростным глазком и дёргал ножками. Причём больно поцарапал Павлику палец. Павлик, поставил его на край ямы и разжал руки.
Какой-то миг цыплёнок стоял неподвижно (наверное, не веря в своё освобождение), потом встрепенулся и исчез в бурьяне. Павлик облизал поцарапанный палец и стал выбираться. Край ямы был на уровне его глаз. Павлик хватался за бурьян руками, пытался уцепиться ногами за ровную глиняную стену, но ноги скользили, срывались, и он каждый раз скатывался вниз. Через несколько минут он понял, что ему не вылезти, что он теперь – как тот цыплёнок, даже хуже, потому что его самого вытащить некому.
Павлик расстроено и озадаченно смотрел вверх на кусочек ясного голубого неба, окаймлённого колючим бурьяном.
Гришка молчал. Гришка ничего не мог поделать.
Сидит человек в яме, в густом бурьяне - словно нарочно спрятался, чтоб никто его не нашёл.
Вот же как!
Павлик сел и прижался спиной к влажной прохладной стене - всё не так жарко.
Гришка слышал, как Павлик вздыхал. Не плакал, не ныл, а просто вздыхал, часто-часто вздыхал.
8. Спасибо тебе, Лесенька!
- А почему же ты не кричал? Не звал на помощь? Павлик смущённо пожал плечами:
- Как-то неудобно было.
- Ладно "неудобно". Ты же целый год мог тут просидеть, и никто бы тебя не нашёл. Вот недотёпа! - Леся презрительно поморщилась.
После всего случившегося девочки купаться, конечно, больше не стали. Да и поздно было, и есть хотелось. Решили возвращаться домой.
- После обеда приходи в парк на площадку. Я мяч принесу! - на прощанье крикнула Лесе Света. И взглянула на Павлика, мотнув головой: мол, только без него.
- Ага,- кивнула Леся.
Возвращались той же дорогой. Леся приняла оскорблённый вид и молчала. Павлик виновато поглядел на неё. Наконец, решился и спросил:
- А здорово было купаться с той... маской?
- Ничего,- буркнула Леся.
- А я тоже мог бы купаться. Я и плавать умею. По-настоящему. Меня ещё папа научил.
- А кто ж тебе не давал? Искупался бы.
- Разве я знал, что можно?
- Лучше было искупаться. Чем в какую-то яму проваливаться.
Павлик с горечью засопел.
Когда гостиница была уже близко, Леся, не глядя на Павлика и стараясь сохранять независимый и гордый взгляд, сказала:
- И вот что. Лучше не говори, где мы были, и вообще... Я, конечно, не боюсь, не думай, а просто никому это не нужно.
Павлик понимающе кивнул:
- Ладно.
У самой гостиницы, на площадке, за низеньким железным забором, выкрашенным в серебристый цвет, среди цветов высилась скульптура: вин с непокрытой головой стоял возле прапора, преклонив колено.
- А кому этот памятник? Полководцу какому-то? - спросил Павлик.
- Нет. Это братская могила. Тут лежать бойцы, что погибли во время войны с фашистами.
Вид у Павлика стал серьёзным- серьёзным и каким-то взрослым. Он вздохнул и вдруг сказал:
- А у меня папа тоже в прошлом году погиб. Спасал людей во время пожара и погиб.
Леся так расстроилась, что не могла вымолвить ни слова. Да она и не знала, что говорят в таких случаях. Хлопая ресницами, она смотрела на Павлика. Какое-то время Павлик молчал, потом сказал:
- Знаешь. Если бы я умел колдовать, я бы сделал так. Что бы люди никогда не умирали. Только рождались и не умирали. Потом задумался:
- Я знаю, они бы тогда поместились все на земле... А я бы сделал так, чтобы земля раздулась - как воздушный шар. И всем было бы хорошо. Правда же?
- Ага, - только и могла сказать Леся. В этот время из гостиницы вышла мама Павлика. Наверное, она долго ждала их и заметила из окна.
- Наконец-то!.. А я уже думала, где же вы пропали. Ну как? Нагулялись? Не скучали?
- Нет, что ты! - бодро отвечал Павлик. Леся покраснела.
- Вот спасибо тебе, Лесенька! А то он всегда так скучает, когда один остаётся,- и мама Павлика ласково погладила Лесю по голове.- Спасибо тебе, Лесенька!
Леся не знала, куда глаза спрятать.
Но мама Павлика ничего не заметила, может, решила, что это Леся такая скромная.
- А я все свои дела закончила,- оживилась она.- Вот мы сейчас пообедаем, Павлик, и пойдём на море. Купаться! Нам же рано уезжать. А быть у моря и не искупаться - прямо грех. Пойдёшь с нами, Леся?
Леся испуганно взглянула на Павлика – сейчас расскажет! Павлик улыбнулся - не бойся, всё в порядке!..
- Так идёшь с нами? – снова спросила её мама Павлика.
- Нет, нет, спасибо. Мне нужно... тут... к одной девочке... - запинаясь, пробормотала Леся.
- Ну, тогда не будем тебя задерживать. Ты и так сегодня целый день с нами возилась, - и мама Павлика снова погладила Лесю по голове.
9. "Он очень добрый, этот Гришка..."
После обеда Леся вышла во двор. Павлик с мамой пошёл на море. Света и Клава, наверное, уже ждали Лесю в парке. Но ей не хотелось в парк. Она сидела на ступеньках, уткнувшись подбородком в колени, и задумчиво водила по земле палочкой, рисуя всякие палочки и кружочки, безо всякого смысла.
Настроение у Леси было скверным.
"Всё из-за этого акваланга, из-за этого подводного царства!.. И девчонки тоже хороши! Мальчику всего пять лет. Один в чужом городке. И у него так... с папой. А мы на него кричали. И одного оставили. И забыли. И его же обвинили... А он такой... Ни слова не сказал, не рассказал. Нет, это всё она, Леся, виновата! Только она. Ей же поручили, а она – как последняя свинья! "Не никуда не уходи, не теряйся из вида!", "Отвечать за тебя придётся!" Нашлась начальница!
"Спасибо тебе, Лесенька!"
Вот позорище!
Леся вышла на улицу. И как-то сами собой ноги повели к морю.
Солнце уже садилось, широкая ослепительно-искрящаяся полоса пролегла от самого горизонта через весь лиман. Глазам было больно взглянуть, И, может, поэтому Леся не сразу заметила Павлика и его маму. Она даже подумала, что их нет на лимане. Но из-за белой скалы на том месте, где купалась сегодня Леся с девочками, показались две головы – одна побольше, другая поменьше. Павлик плыл рядом с мамой, и они про что-то говорили.
Леся притаилась в бурьяне - она не хотела, чтоб её заметили. Она и сама не знала, зачем пришла сюда. Просто было тоскливо.
Наверное, нет ничего хуже, когда сам понимаешь, что поступил несправедливо, нечестно, неблагородно, когда сам про себя плохо думаешь. Никто не поможет...
Леся повернулась и медленно побрела вдоль берега.
До самой темноты она бесцельно бродила в одиночестве. И только когда на небе одна за одною начали загораться яркие колючие звёздочки (будто кто-то незаметно включал на высоком тёмно-синем памятнике маленькие игрушечные лампочки), а с моря потянуло вечерним холодком, Леся пошла домой.
Павлик уже спал, мамы его здесь не было. Леся поужинала и тоже легла.
Она долго лежала с открытыми глазами и думала. Думала про то, как хорошо, что у неё и мама, и папа живы;
И как же, наверное, жутко, когда кто-то из родных умирает, и как же, в самом деле, было бы здорово. Если бы люди совсем не умирали...
Уже совсем засыпая, она подумала, что было бы хорошо сейчас встать, пойти нарвать большой букет цветов и поставить около их койки, чтобы, проснувшись, они увидели цветы. Но подняться уже не было сил. И последней мыслью Леси было: "Ну, ничего, встану завтра пораньше, ещё успею!".
Но проснулась Леся совсем поздно. Открыла глаза, посмотрела на соседнюю койку и поняла - уехали! Постель с койки была собрана – оставался голый матрац и подушки без наволочек, все в перьях. Леся знала, что постель снимают только тогда. Когда кто-то съезжает. Леся вздохнула - значить, ничего с букетом не вышло. Леся взглянула в окно, и вдруг увидела - на оконном стекле с помощью резиновой присоски висел синий медвежонок Гришка.
- Забыл! Забыл! - Леся мигом вскочила с койки. Они, может, ещё на вокзале, ещё не уехали! Надо бежать, догнать, отдать! Немедленно! Ещё можно догнать. Как же так!..
И тут остановилась... Забыл? А разве он мог забыть?
Забыть своего Гришку! Ну, нет! Таких вещей не забывают.
Нет, он не забыл. Он просто оставил. Ей. Подарил...
Леся бережно сняла Гришку с окна.
Он лежал у неё на ладони - лёгкий-лёгкий, почти, глядя на неё своими блестящими глазами-бусинками...
Оказывается. Он всё же умел говорить, этот игрушечный медвежонок Гришка.
И он многое сказал Лесе. И про Павлика, и про неё саму, и вообще...
*-Николай Фёдорович Ватутин (3 декабря 1901, село Чепухино близ города Валуйки — 15 апреля 1944) — генерал армии (февраль 1943), Герой Советского Союза, принадлежит к плеяде основных полководцев Великой Отечественной войны.
** -Цветки в рыхлых, кистевидных соцветиях обладают сильным, приятным ароматом, особенно вечером и ночью.
***- вид ткани
Пер. с украинского В.Денисовой