Ябеда

                (рассказ В.З.Нестайко)
 
– Я больше не буду! Ну, честное слово!
– Что ж, поверю. Но в последний раз. Понял? Что случиться  – никуда не пойдёшь... Прямо хулиганом растёшь, не то, что другие. Больше спуску тебе не дам.
– Хорошо, мамочка. Вот увидишь, вот увидишь.
Валька легонько вздохнул. И «про себя» зарёкся: "Вот увидишь! Больше не повторится!"
  Не впервой Валька давал себе такие клятвы, не впервой каялся - легкомысленным он был человеком. Но теперь он решил достаточно: сколько можно! Только и слышалось: «Ваш Валька ударил Борю», «Ваш Валька оборвал верёвку с бельём!», «Ваш Валька залез в собачью конуру и гавкал...» И совсем невыносимо выдержать мамины укоры, когда она упрекает: «Опять? Ну почему ты не можешь вести себя, как Толя?»  Ох, уж этот Толя – толстый губастый Толька, Валькин двоюродный брат! Почему все считают  его таким хорошим? Ну да, он – отличник и каждый день чистит зубы. Ну да, он не стреляет из рогатки и не ездит на трамвайной «колбасе»... Но он же не умеет плавать и кататься на коньках. К тому же он – плакса, как девчонка. Из-за каждой четвёрки крокодиловы слёзы проливает. А когда они были младше и случалось им  драться, Толя всегда лупцевал Вальку, потому что был на полгода старше и сильнее. Причём побитый Валька молчал, а Толя ревел. Бьёт и плачет, бьёт и плачет. И обычно выходило, что виноват Валька – болтун, обманщик и хулиган. И так всю жизнь...
Но Толе не надо исправляться. Исправляться надо Вальке.
Мама ушла. Дома никого. Поскучав немного в комнате, Валька идёт во двор. В лице его – печаль и тоска. Такое лицо у него бывает тогда, когда он болеет или пишет в классе контрольную.
   С пригорка слышны крики, свист, шум – ребята играют  в футбол. Кто-то, узнав Вальку, зовёт:
– Валька, иди к нам, нам нападающего не хватает!
 Валька вздыхает:
– Не хочу.
 И родной голос кажется чужим, незнакомым. Как хочется Вальке поиграть в футбол! Ан нет, небезопасно. Разве нарочно «накостылял» Игорю? Совсем нечаянно, в азарте. А сколько крику было: «Покалечил ребёнка!».
Покалечил... Вон как гоняет мяч этот «калека»!
Подходит Алик, худенький щупленький мальчик, он плохо играет в футбол и потому почти никогда участия в игре не принимает.
– Пошли на трамбуле покатаемся. «Трамбуль» – это трамвай, кататься на нём «зайцем» – жуть как здорово.
Но Валька мотнул головою.
– Хи, – фыркает Алик и отходит.
«Тебе-то – «хи»! Тебе не надо исправляться».
Ярко светит солнце, чирикают воробьи, дребезжат на улице трамваи, и весело шумят на пригорке футболисты. Жизнь бурлит во всей своей полноте и радости, совсем рядом.
А тут исправляйся.
Это очень нудно, да что поделаешь...
в общем, кроме  общего решения – исправиться, у Вальки была и очень конкретная причина. Сегодня к четырём должен подъехать дядя Володя и взять его с собой на охоту. Дядя Володя, мамин брат, завзятый охотник, владелец собственной «Волги» и, если сезон, по субботам ездит на охоту. То в Иванковский район, в леса, то на речку Удай, под Чернигов. Уже давно он обещает взять с собой Вальку и Толю. Но как-то всё не выходит: то погода неподходящая, мама не пускает, то (и это чаще всего) места в машине не хватает - столько взрослых охотников. А сегодня обещал точно. И едут они не куда-нибудь, а в село Деймановка, что на Удай-реке.
«Места, – рассказывал дядя Володя, – Эльдорадо! Камыши – три метра высотой. Заросли – просто джунгли. Дичи – как грязи! И кряквы, и утята-чирята, и лисы, и бекасы, и кого только нет!»
Ночлег тут же на берегу, в палатке. С вечера рыбы наловят, ухи наварят. Дядя Володя со своими товарищами-охотниками истории разные рассказывают до самой ночи, пока не погаснут в костре последние угольки. Нет ничего прекрасней на свете, как лежать на траве около костра, смотреть на огонь и слушать рассказы взрослых про всякие интересные случаи... Искры из огня летят в небо и поднимаются звёздами, в речке плещется  рыба, в камышах изредка покрикивает какая-то птица...
А с рассветом – на лодку и в камыши. Осторожно, без звука гребёт веслом дядя Володя, с тихим шуршанием раздвигает лодка заросли. Клубится, стелется по воде туман. Сидя на корме, ёжишься от утренней прохлады. Вот потихоньку выплывает из-за камышей солнце – огромный матово-белый шар. Пока на него ещё можно любоваться, и глазам не больно. А через несколько минут оно рассеет туман и засияет так, что волей-неволей зажмуришься.
И тут же – плюх-плюх-плюх! Лоп-лоп-лоп! Фш-шш... – с плеском вырывается из воды и взлетает кряква. Дядя Володя хватает ружьё:
Бах! Бах!
И летит, вытянув длинную шею и часто-часто махая крыльями, красный селезень.
– Эх, промазал! – смущённо говорит дядя Володя, разложив ружьё пополам, и вынимает гильзы, что дымятся и остро пахнут порохом.
А сердце твоё бьётся так сильно, как у той самой кряквы, которая только что полетела над камышами.
Но всё это Валька пока что знает лишь по рассказам дяди Володи. Валька ещё никогда не был на охоте, ни разу в жизни. Слоняется Валька по двору, места себе не находит. И тут пришла ему мысль: а чего это он целый час вот так пассивно исправляется, только остерегаться, чтобы чего-нибудь не натворить. Ведь  можно и активно исправляться – совершить что-то хорошее и благородное. Это даже интересно. Интересно-то интересно, да нелегко.
Самое благородное – это спасти утопающего или вынести из пожара малыша. Но где взять пожар, если его нет! А утонуть у них во дворе  можно, разве что, засунув голову в ведро с водой...
Заступиться за малыша? Или помочь какой-нибудь бабушке нести сумку?
Эх! Как не хочешь делать никаких благородных поступков, так эти бабушки с тяжёлыми сумками просто табунами ходят! А тут – хоть бы одна!
И малышей, как на зло, никто не обижает...
Вдруг Валька увидел на заборе кота Фимку. Это был здоровенный полосатый котяра, пакостник, каких свет не видел. Это он съел Валькиного чижа. И золотых рыбок из аквариума лапой повылавливал и тоже схрумкал, злодей несчастный.
А теперь, извиваясь змеёй, он ползёт по забору к птенчику, который, наверное, только учился летать и сидел на заборе, трепеща крылышками, вот что задумал, полосатая морда.
   – А ну, брысь! – изо всех сил закричал Валька.
Да Фимка даже глазом не моргнул. Этот негодник не боялся крика. Он давно привык к крикам и не обращал на них внимания.
– Ну, смотри! – рассердился Валька, схватил камень, прицелился и швырнул. Камень задел Фимку по хвосту, Фимка кубарем полетел на землю и... дзинь! – в тот же миг послышалось за забором.
Валька так и присел.
Этот знакомый звук мог означать только одно – Валька разбил окно.
Не одно окно разбил на своём веку Валька. И всегда были неприятности. Но такого противного страха он не чувствовал никогда.
На какое-то мгновенье он оцепенел. Потом встряхнул головой вправо, влево – никто не заметил. Кажется, никто.
И за несколько секунд он уже был у себя на третьем этаже. Так быстро, наверное, не бегал ни один чемпион мира.
Только б не узнала мама! Всё что угодно, но только б не узнала мама! Потом он ей сам всё расскажет! Сам, честное слово! Но только не сейчас, только не сегодня!
Было три часа дня. В половине четвёртого придёт мама. К четырём приедет дядя Володя.
Валькина судьба может решиться за полчаса. Узнает или не узнает?
Ведь он не хотел. Он хотел, что б было благородно... Полосатого Фимку... Злодея...
                * * *
Ляля училась в первом классе. У неё светлые косички с бантиками и большие серо-зелёные глаза. На щёчках ямочки – очень даже симпатичная. Таких девчонок изображают на коробках с зубным порошком или шоколадных обёртках.
Она ходит на цыпочках, пальчики отставляет вбок и губки надувает по-особому. Это потому, что она хочет стать балериной. В общем, она очень хорошая девочка. Так считают взрослые. А дети во дворе знают одно: Ляля – ябеда. «Ябеда-корябеда, турецкий барабан!»
–Тётя, а Ваш мальчик штаны порвал!
– Дядя, Ваша Томочка снег ела!
– Софья Павловна, а Володя катался по перилам!
И мальчика за уши волокли домой, и Томочка получала по губам, а Володя – по тому месту, на котором катался.
Не любили дети Лялю.
Ходила она по двору чистенькая, аккуратненькая, с презрительно надутыми губками. Сама никогда на перилах не каталась, не ела снега и не рвала штанов. Но никто ей не завидовал. И никто не хотел с ней играть. Кроме одной шестилетней Томочки, которая была очень доброй и не умела ни сердиться, ни тем более ссориться.
Сегодня Томочки во дворе не было, и Ляля тосковала. Она пыталась  не показывать этого, но нелегко стоять в сторонке, наблюдая за весёлой игрой детей и знать, что тебя в эти игры не принимают!
А за двором было много укромных уголков, где можно спрятаться так, что тебя никто не найдёт. В один из таких закуточков, в кусты сирени под белым забором, и залезла от тоски Ляля. Притаилась в полумраке, смотрит, как гусеница по веточке ползёт. Когда скучно, и это развлечение.
Вдруг слышит:
– А, ну, брысь! – Валькин голос.
Глядь – стоит перед забором Валька и грозит кулаком, а на кого – из-за кустов не видно.
Потом схватил камень, размахнулся... И когда услышала Ляля, как зазвенело за забором стекло, и увидела, как задал стрекача перепуганный Валька – от Лялиной скуки и следа не осталось.
Валька разбил окно, и никто, кроме неё, этого не видел!
Ляля вылезла из кустов.
Как приятно оповестить о чём-нибудь таком, чего ещё никто не знает!
Первым Ляле  встретился Алик, который все ещё искал себе напарника для катания на «трамбуле».
– Твой друг Валечка только что разбил окно, – как будто мимоходом бросила она Алику.
– У-у, ябеда, – мрачно пробубнил он ей в след. Потом Ляля ходила по всему двору и говорила:
– Знаете, Валька разбил окно!
– Вы слышали, Валька только что окно разбил.
– Вот ужас – Валька окно в соседнем дворе разбил.
Но особого впечатления ни на кого это не произвело. Не впервой было узнать про Вальку такое. И никто ж не знал, что сегодня он целый день исправляется.
Тогда Ляля стала дежурить около ворот. Вона знала, на кого её слова произведут впечатление – на Валькину маму. Теперь Ляля только боялась, чтоб кто-нибудь не сказал Валькиной маме раньше, чем она. Ляля уже жалела, что раззвонила про это на весь двор. Ей иногда казалось, что некоторые дети специально играют неподалёку от ворот.
И когда появилась Валькина мама. Ляля сразу кинулась к ней:
— Тётя, тётя, а Ваш сын окно разбил!
Валькина мама вздохнула, и взгляд её стало грустным-прегрустным.
–  Где? –  тихо спросила она.
–  В соседнем дворе... Через забор... Камнем... – Ляля хотела было рассказать все подробности, но Валькина мама уже не слушала её. Быстрым шагом, даже не взглянув больше на Лялю, она направилась к дому.
Валька умел грешить, умел каяться, но врать не умел. Особенно маме.
Глянувши на Вальку, мама уже могла даже не спрашивать. Но она все-таки спросила:
–  Ты разбил окно?
Валька молча опустил голову.
Мама почему-то не стала его ругать, а только сказала:
– Я пойду, извинюсь и скажу, что сегодня договорюсь со стекольщиком.
Валька не успел даже рта раскрыть, как мама ушла. А впрочем, оправдываться у Вальки не было сейчас ни сил, ни желания. Он только подумал: "Значит, кто-то всё-таки видел".
В голове было пусто.
Валька стоял около окна и смотрел вниз на улицу. По улице проезжали машины, каждый раз, когда проезжала "Волга", Валькино сердце замирало. Вот так всё лето уже не раз, кроме каждой субботы, стоял и ждал. Но тогда  было совсем  иначе...
В коридоре стукнули  двери –  пришла мама. Валька обернулся. Но мама в комнату не зашла, а пошла на кухню. Когда же Валька снова выглянул в окно – около подъезда стояла голубая дядина "Волга".
"Хоть бы не было места, хоть бы не было места", –  в спешке задыхаясь, подумал Валька.
Из машины вышел дядя Володя, потом – Толя. Толя был в старом лыжном костюме, через плечо у него висела фляжка, на груди – отцов бинокль. Сомнений не было – Толя ехал на охоту.
Снова стукнули двери, и в коридоре послышался веселый голос дяди Володи:
– Где твой смельчак-охотник? Чтоб через минуту был готов. Мы срочно уезжаем. А то не успеем на вечерний рейс. Поторопись!
– Он не поедет, – послышался мамин голос.
– Как?!
– Очень просто, не заслужил и не поедет. Дядя Володя ещё что-то говорил, и мама говорила, но Валька уже ничего не слышал. Он до боли закусил нижнюю губу – она предательски  дрожала. Валька никогда не плакал, всегда гордился этим и не хотел... не хотел... чтоб...
Потом он смотрел, как из подъезда выходил Володя, як он сказал что-то Толе и Толя пожал плечами и снисходительно, по-взрослому улыбнулся. И не было на Толином лице ни капельки жалости, а только плохо прикрытая радость, что сам он едет... Они сели в машину и поехали. А Валька стоял около окна и смотрел на то место, где была машина. И хотя по улице один за другим проезжали автомобили, они казались ему совсем пустыми...
                * * *
Ляля пообедала и снова вышла во двор.
Она специально спускалась по лестнице, держась рукою за перила.
Ляля всегда нарочно и осторожно спускалась  по лестнице, боясь споткнуться, – ведь она собиралась стать балериной и берегла ноги.
Вдруг она вдруг наверху она услышала голоса и остановилась. Она узнала голос Валькиной мамы. Валькина мама стояла на площадке и разговаривала с соседкой.
Лялин папа всегда подшучивал над этими встречами: «Ой, снова сошлись по дороге на базар».
Ляля вмиг вспомнила  про это, но сразу же забыла, так привлёк её внимание разговор.
– Вы знаете, такое у меня настроение, просто ужас, – говорила Валькина мама. – Наказала своего и так переживаю  теперь... Не могу видеть, как он переживает.
– А что такое?
– Да, понимаете, мог он сегодня ехать с моим братом на охоту. Так собирался, так готовился! Вы ж знаете, что это для мальчика значит. А утром сегодня  – провинился. Я предупреждала –  что натворит  – не пущу. Прихожу, а мне говорят:
«Окно разбил!» Я сгоряча и не пустила.
– Ну что ж – правильно. Надо их воспитывать... А то...
– Подождите. Пошла на место преступления (это в соседнем дворе), смотрю, правда около одного окна на первом этаже разбитое стекло лежит. Но окно уже застеклено, замазка свежая. Что-то, думаю, быстро вставили. Пошла – дома никого нет. Через полчаса прихожу снова. И что вы думаете? Просто не поверила. Действительно, работал у них сегодня стекольщик. Но трещина- то, оказывается, давняя – рама давно была треснута. Мастер, когда делал, вынул её и на земле около стенки поставил. И ушёл. А Валька мой в эту треснутую раму и попал. Как это случилось, до сих пор не пойму. Боюсь спрашивать, чтоб ещё больше его не огорчить.
– Вы подумайте! Правда, жаль мальчика.
– А как он хотел, бедолага, на эту охоту, Вы себе представить не можете. Дни напролёт бредил. И, главное, всегда места в машине не было – знаете же этих охотников! А тут и место было, и Толя, его двоюродный брат, поехал, а он...
Ляля слушала, затаив дыхание, и сердце её билось, как у пойманного шаловливого котёнка.
Потом ей сразу стало холодно.
Она подумала, что её сразу заметят. Хотя она была на втором этаже, а женщины стояли на площадке третьего.
Но Ляле почему-то казалось, что соседки её обязательно заметят. Вот сейчас подойдут, посмотрят  через перила и заметят.
И Ляля стремглав кинулась вниз по лестнице, забыв в этот миг про то, что она собирается стать балериной...
Она снова залезла в кусты около забора и сидела там, затаившись.
От кого она пряталась – и сама не могла понять. Ей вспомнилось, как совсем недавно был папин день рождения. Было много гостей, полная комната. Ляля любила праздники. Любила, когда шумно и весело и много народу. Ляля танцевала перед гостями в костюме Снежинки – в белом марлевом платьице и ватной короне. Гости шумно ей аплодировали, и она была счастлива. Она так разошлась, что не хотела спать. Так бы танцевала, танцевала и танцевала.… Но  гости  хотели петь свои взрослые песни и танцевать свои взрослые танцы – танго, фокстроты и вальсы. И мама силой отвела Лялю и уложила в постель.
Как жутко было лежать в темной комнате, наблюдая лишь за узенькой полоской света у двери и слышать веселый шум за стеной! Ляля долго плакала и не могла уснуть...
А что такое охота? Ляля пыталась представить себе и не могла.  Представлялись разукрашенные индейцы с копьями, игрушечные тигры и львы из детских книжек, и почему-то забавный оленёнок Бемби. И крутились слова песенки: "Вдруг охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет..."
– Ой!
Это же не из песенки. Это невольно вскрикнула Ляля. Потому что увидела, что около кустов стоит Валька. Это было так неожиданно и страшно, что она сначала подумала - привиделось. Но это был живой Валька. Зачем он тут оказался?
Охваченная ужасом, ломая ветки, Ляля кинулась в кусты. Валька замер от неожиданности.
Ляля споткнулась и со всего разгону шлёпнулась на землю. Попробовала подняться и села, схватившись за колено.
Валька подошёл к ней.
Она пригнула голову и закрылась рукой.
–Чего ты? Что с тобой? ушиблась? – Ляля молчала.
– Больно? – Ляля заплакала.
– Ну что ты? Ну, ударилась? Ой, совсем маленькая царапинка. Не плачь! Хочешь, я тебе помогу дойти  до дома. Ну, вставай.
Он успокаивал её!
Ляля ещё сильнее заплакала, громко всхлипывая и не вытирая слёз.
Валька растерянно смотрел на неё...
Разве Валька мог знать, что Ляля плачет совсем не потому, что болит колено...

Пер. с украинского В.Денисовой