В Одессе я бывал несколько раз. Но,пожалуй, самым сильным одесским впечатлением стала для меня случайная встреча на Дерибасовской с Иосифом Борисовичем Улановским, одним из самых первых моих знакомых по Голубой бухте.
Иосиф Борисович Улановский отличался как огромной физической силой, так и хорошими быстрыми мозгами. Прекрасный шахматист, бывший в молодости чемпионом Одессы по шашкам, он прожил очень не простую жизнь.
Сын одесского кузнеца, и сам в 14 лет начавший трудовую деятельность во времена НЭП-а учеником кузнеца, он в тридцатые годы окончил Водный институт в Одессе.
Кстати, о его физической силе. Начав работать, он иногда вместе с отцом и его друзьями принимал участие в мужских застольях. Когда кто-то из собутыльников, перепив, начинал "бузотёрить", отец говорил: "Ёс, засунь-ка этого скандалиста под кровать."
И 14-летний Ёс с удовольствием успешно выполнял поручение отца.
Во время войны И.Б. служил на Чёрном море стармехом на вспомогательном (не военном) судне. Это судно в открытом море было отправлено на дно немецкими самолётами. И.Б. смог целую ночь продержаться в холодной зимней воде. И выжить.
После войны он несколько лет работал на производстве. Затем уже немолодым человеком пошёл в науку.
В Голубую бухту (в маленькое подразделение Института физической химии АН) И.Б. приехал почти одновременно со мной.
К тому времени он уже был кандидатом технических наук и занимался изучением коррозии металлов в морской воде. Через несколько лет стал доктором наук. Многие годы был очень успешным научным сотрудником. Был он тогда, пожалуй, самым пожилым среди обитателей посёлка "Океанология". Ему было почти 50 лет, при среднем росте весил он около 110 кг, тем не менее при таких данных он постоянно играл в волейбол в составе команды, где каждый из остальных игроков годился ему в сыновья. Правда, техника его игры была весьма своеобразна. Например, низко летящий мяч он принимал внешней стороной кисти.
Отличался он взрывным темпераментом и яркой одесской речью. Причём, не только на волейбольной площадке. Так однажды И.Б. и его молодой сотрудник в ресторане Краснодарского аэропорта сели за стол, за которым уже сидел какой-то человек. Вслед за ними за этот же стол напротив И.Б. сел ещё один человек, видимо, знакомый первого. Мельком взглянув на И.Б., он спросил своего знакомца:
"А это что ещё за жидок такой тут сидит с нами?"
Первым на эту реплику откликнулся сам И.Б.:
"О, да ты меня, оказывается, таки не узнал. Так это ж я - Ёся с Одессы!"
И с этими словами он опрокинул на хама стол со всей сервировкой.
На пороге семидесятилетия у него начались некоторые проблемы с головой. Он стал терять память. И вскоре был вынужден уйти на пенсию и уехать в свою родную Одессу. Незадолго до этого отъезда мне, например, пришлось однажды проводить его от автобусной остановки до дома, в котором он прожил больше десятка лет. (И.Б. не мог самостоятельно найти дорогу к своему дому.)
И вот я встретил его в Одессе, на Дерибасовской. (Одесса была финишем гонки парусных яхт на Кубок Чёрного моря, в которой я участвовал.) Он узнал меня. И он понимал, что мы оба находимся в Одессе. Но при этом он не мог совместить меня с Одессой: «Влад» в его мозгу был неразрывно связан только с Геленджиком.
И сколько я ни рассказывал ему, бывшему моряку, доктору технических наук, об яхте, как способе перемещения по морю, например, из Геленджика в Одессу, он так ничего и не понял. И когда я уходил от него, он продолжал смотреть на меня добрыми глазами с удивлением и недоумением.