Памяти Андрея Арсеньевича.
Сладкая истома движения кадров, уносящая в мир духовных реалий, где мыслью рождается мир вне времени и пространства. Таинство свечения цвета, таинство ауры кадра. Кадр за кадром, разрыв и единство, словно нити при вязке, сливаются в фильм, сливаются в фильмы, как в ночном сновидении. Но разве можно рассказать о единстве, о слиянии воды и огня, о слиянии чувств и мыслей, обо всех воспоминаниях сразу, как будто их не раскололо время? Разве можно рассказывать не заикаясь о том, о чем нужно молчать? Для одного молчание – жертва, для другого же жертва – речь. Но разве можно говорить о любви в мире бесконечных осколков, отражающихся друг в друге и не способных соединиться? О любви, наверное, нет, но можно о ностальгии, о ностальгии по любви. Трепет сталкера во имя любви… Страх и любовь… Огонь и вода… Приподнимаясь на цыпочках в мир единства, беззвучно крадется сталкер по зоне, словно прячет от ветра огонь свечи. Пламень свечи, движущейся сквозь дыхание пара… Огонь и вода… Страх и любовь… Сердце, соединившее это не может не разорваться. Сердце, соединившее это, бессмертно, как все, что едино, как куст горящий и несгорающий, как дом, ушедшего навсегда детства.