Это не моя мелодия

                Предисловие от жизни
       Однажды мне позвонила подруга моей молодости и попросила выслушать свою двоюродную сестру. Поначалу я отказалась. Но просьба повторилась.
       В назначенное время я подъехала к церкви, так пожелала сестра моей подруги. Ко мне подошла женщина с усталым лицом и в черных одеждах. Она пригласила меня пройти в летнюю беседку, что располагалась на территории церкви. Позже я поняла, что она трудится здесь садовником. Мы расположились в беседке, и она поведала мне то, что считала нужным:
      «Я не буду рассказывать о себе, - начала она. - Вся моя жизнь – сплошное эго. Лучше я  скажу о хорошем, значит, не о себе. Когда-то давно в моем дворе жила одна девушка, назовем ее Лидия. В детстве нас объединял двор. Позднее мы с ней учились в одном институте, правда, в разных группах, но на одной специальности. Девушка была жизнерадостная, яркая. На лекциях мы сидели с ней нередко вместе. Пару раз даже ходили в трехдневные походы. В студенческие годы я частенько видела ее с одним и тем же высоким парнем. Парень был какой-то смешной: высокий, худой. Они все за ручку держались.  Потом, насколько я помню, они раздружились. Ну, я не встречала на старших курсах их вместе. За прошедшие с той поры долгие 25 лет я повстречала эту самую Лидию еще два раза. Первый раз спустя 15 лет. Я увидела ее на улице, бедно одетую, измученную, с большой тряпичной сумкой в руке. Она прошла мимо, даже не узнав меня. В тот момент мне казалось, что ей уже никто не в силах помочь. И я не удосужилась ее окликнуть. Я была слишком успешна, чтобы тревожить себя такими мелочами, как просто некогда знакомые лица. В тот момент в моей голове пронеслось: «Каждый имеет то, что заслуживает!» И я спокойно пустилась в свою жизнь, больше не вспоминая о ненужной встрече. Прошло еще 10 лет. В один воскресный день я отправилась за покупками в Мегамарт. Отправилась пешком. Машины, а впрочем, как и своего бизнеса у меня давно уже не было. Я сделала все покупки и вышла на улицу с двумя огромными пакетами. Ноша была тяжелая, я остановилась и опустила пакеты на тротуар. До маршрутного такси было метров 100, но я с трудом представляла, как мне удастся их пройти. Я стояла и смотрела на подъезжающие машины, жалея, что я нынче «безлошадная». В 10 метрах от меня остановился черный джип, из которого вышли двое: он и она. Оба лица показались мне очень знакомы. Я напрягла свою память. И вспомнила, оба учились со мной в институте. Неужели, это та, с которой я случайно повстречалась несколько лет назад?! И которая вызвала во мне минутную жалость? Всего лишь минутную. Да, это была та самая Лидия.
       Они прошли мимо меня, красивые, улыбающиеся. Он заботливо придерживал ее под руку. Она что-то говорила, заглядывала ему в глаза… Он улыбался ей навстречу. Их нельзя было не заметить! От них исходило все, что называется счастьем. Я проводила их взглядом до двери. Хотела уже направиться потихоньку к остановке, но поняла, что желание полюбоваться на них еще раз столь сильно, что мои пакеты так и остались стоять на прежнем месте. А вдруг они узнают меня?! Мне так этого захотелось.
        Они вышли скоро: минут через пятнадцать. При них не появилось груженных, как у меня, пакетов с продуктами и бытовыми принадлежностями. Он также держал ее под руку и улыбался навстречу ее улыбке. В руках она несла  небольшой горшочек с цветком. Держала как-то очень бережно. Знаете, несла этот горшочек и вся светилась.
       «Ой, а что это за цветок?» – вылетело тогда из моих уст, когда они проходили мимо меня.
       «Это - Эритрина, коралловое деревце, - ответила она на улыбке и посмотрела на меня внимательно: - Мы знакомы?» – спросила она, продолжая улыбаться. Знаете, ее улыбка была какая-то очень добрая и чистая. Позже я попыталась представить себя на ее месте. Знаете, я бы даже отвечать не стала, прошла бы мимо.
       «Ой, кажется, знакомы!» – я прикинулась дурочкой.
       Она посмотрела на своего спутника.
       «Да, припоминаю, - ответил он и тоже улыбнулся мне. Я вовек не забуду, как он улыбнулся, - кажется, мы вместе учились».
       «Да!» – обрадовалась я тогда.
       В тот самый момент я узнала в нем того самого парня высокого роста, с которым Лидия дружила на первых курсах. Он стал таким красавцем, я вам скажу! Ну, дальше они добродушно предложили меня подвести. По дороге мы  перекинулись несколькими предложениями. Нет, не потому что они не хотели поддержать разговор, скорее, не было общих тем. Да, и доехали мы очень быстро.
       Несколько дней я не могла успокоиться. Во мне поселились злость и зависть. Я еще долго ничего не могла с собой поделать. Я даже стала ходить в церковь. Тут много чего насмотришься и наслушаешься. И понемногу начала понимать, что все в нашей жизни обратимо: пройдешь мимо «измученного лица», сделав вид, что тебя это не касается, жизнь подбросит тебе такие обстоятельства, после которых ты напрочь забудешь, что такое улыбка. И твое лицо будет гораздо хуже того, от которого ты когда-то отвернулась. Да, это еще не все. Через год с небольшим мы встретились здесь, возле церкви. Они приехали вместе с молодой парой крестить второго внука. А может, внучку, не помню. Лидия увидела меня вот в таком виде, подошла и спросила, нужна ли мне помощь. Я отказалась. Тогда она протянула мне визитку с телефонами. Я загляну-ла в карточку. Ничего особенного, какая-то типография, должность: редактор-консультант. После, когда они малого окрестили, она подошла ко мне еще раз, коснулась моей руки и повторила: - «Пожалуйста, звоните без стеснения. Люди рождены, чтобы помогать друг другу»,  - прошептала она мне и ушла. Больше я ее не видела. Но, я на всю жизнь запомнила, как бережно она несла горшочек с цветком, от нее шел незнакомый, особенный свет. И конечно, каждый день я помню ее добрые и простые слова: «Люди рождены, чтобы помогать друг другу».
       Вроде у нас много было общего: мы с ней с одного двора, с одного ВУЗа. Я была успешна, сейчас она живет хорошо – каждому свое время. Только, когда в моей жизни был подъем, даже тогда, я не была добрее. Напротив, в те годы во мне рождалась и крепла брезгливость к неудачникам. Я прожила свою жизнь, ни разу не взглянув в «толпу». Сейчас я понимаю, что плачу за свое безразличие. Я все уже понимаю! Но самое, пожалуй, печальное, мне не дано быть счастливой от какого-то домашнего цветка, за которым надо еще и ухаживать. И я  до сих пор не знаю, что способно вызвать на моем лице добрую и чистую улыбку похожую на ту, что шла от Лидии».
       Когда она закончила свои признания, мне вспомнилась мудрость от Вольтера: «Случайности не существует – все на этом свете либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвестие». Видимо, для Лидии Бог послал испытание, а позже наградил ее. А для сестры моей знакомой Бог отмерил поначалу испытание, а после …   Я поставила многоточие, я не хочу писать это слово. Скажу лишь, мне искренне стало жаль эту женщину. Жизнь и баловала ее, и давала подсказки, и дарила встречи с добрыми людьми, и бросала «этажами ниже», спасибо, что не поведала про «свои этажи» подробно, но она не поняла главного:
       Счастье – это просто быть нужным на планете Земля!


Глава первая
                СРЕДИ  РУТИНЫ  И  ТОСКЛИВЫХ  БУДНЕЙ

                Медленно умирает тот, кто не путешествует,
                кто не читает, кто не слышит музыки,
                кто не может найти гармонию в себе.
                Медленно умирает тот,
                кто разрушает свою веру в себя,
                кто не позволяет себе помогать.
                Медленно умирает тот,
                кто уничтожает саму любовь,
                и проживает свои дни с постоянными жалобами
                о невезении или непрекращающемся дожде ...
                Пабло Неруда

     Сентябрь в этом году случился на редкость холодный и серый. Очень рано природа облачилась в серо-коричневые и бездушные тона. Разом пропали все краски лета, солнышко схоронило свою строптивость и из энергичного дарителя жары превратилось в тихого наблюдателя. Все, что еще вчера так радовало глаз своим разноцветьем и шуршало под ногами, накрылось грязью и отяжелело. Про-ливные дожди день за днем отнимали остатки надежд на ожиданье бабьего лета. Отсюда и дефицит настроения. Но жизнь не останавливается, нет, она продолжает свой ход. Люди, как всегда, спешат жить. Спешат кто с работы, кто на работу. Кто  спешит в поликлинику, кто - на примерку нового платья к портному. А может, и на свидание. Жизнь идет своим чередом, и осень тут не причем. Одежды, зонты, сумки, иногда улыбки – все в движении. В движении, но по касательной мимо той, которая сейчас стоит на остановке.  Стоит обособленно, да и выглядит, как ни от мира сего. Она безучастно касается всего происходящего глазами, но кажется, ничего не видит и не чувствует. И все-то в ней серое: одежда, сумка, лицо. Лицо,  которое не помнит улыбки. Весь мир разделен для нее на две части: в одном – она, в другом – все остальные. Сейчас эти самые остальные кажутся ей совсем чужими,  живущими в непонятном ей ритме жизни. Непонятно куда спешат, о чем говорят. Ей понятно одно, на улице холодно и сыро, и  она хочет домой.
      Она продолжала стоять поодаль толпы. Трудно было оценить ее возраст.  А ее одежда, авоська? Ну, кто нынче носит штурмовку с капюшоном? Какой-то самодельный мешок, сшитый из старой джинсовой ткани, с двумя ручками! Мешок большой и уж очень объемный. И чтобы не докучать своей хозяйке, стоит рядом на мокром тротуаре. Несмотря на затяжной дождь,  эта странная женщина без зонта. Стоит и смотрит  на дорогу. Маршрутки останавливались  нечасто, и пассажиры с живостью бросались в теплый,  сухой салон. Так продолжалось более двух часов. От толпы давно ничего не осталось.  Разве что две студентки, при-жавшись одна к другой, прикрывали свои одежды пышным прозрачным зонтом, да еще двое пожилых людей: он и она, прятались под черным огромным зонтом в ожидании бесплатного транспорта: автобуса.
     Она бросила взгляд на очередную остановившуюся маршрутку, машинально  подхватила было сумку, но в этот момент пенсионеры решились на платный проезд и суетно вскарабкались в салон. Истомленным взглядом она проводила и это передвижение и двинулась ближе к обочине дороги. Но передумав, остановилась. Видимо поняла, что так может продолжаться бесконечно. И объемная сумка вновь опустилась на тротуар. Хозяйка сумки внезапно почувствовала, что она не просто замерзла, она дрожит. Холод давно завладел ее телом и уже тормозил не только ее подвижность, но и мысли. А вдруг есть шанс добраться на такси? Если нет, тогда уж точно придется пешком. Кошелек медленно приоткрылся. Денег было достаточно и на такси, и на скромный заход в магазин. Но для магазина, кажется, не было сил. Все, только такси! Решительно пронеслось в голове. Пронеслось и тут же стихло.
        Ну, кому нужно ради стольника садить в машину такую мокрую пассажирку? Да и кто поверит, что у хозяйки джинсового мешка есть деньги на такси!  Но она все-таки подошла ближе к дороге и без особой надежды стала махать рукой. Махала как-то странно: почти без остановки. Желающих подвести не находилось.  Она перестала махать, и с грустью уставилась на проезжающий транспорт. Перед глазами много чего мелькало. Мелькало и мелькало.  Но не останавливалось.
         В какой-то момент ее взгляд дотронулся чужой руки. Рука жестикулировала из распахнутой дверки далеко не новой светлой Нивы, а женщина все смотрела и смотрела на это действо. Вот появилась бритая голова владельца машины. Он что-то говорил и смотрел прямо на нее.
         - Вы мне? – поразилась она.
         - Да, - он таращился на нее так, как будто они давно знакомы. – Садитесь, - водитель улыбался спокойно и дружелюбно.
         После его призыва она словно очнулась, ноги затоптались на месте, рука потянулась к сумке. Потянулась и тут же застыла. Нет, нет, она не должна …
         - Да, садитесь же! – Донеслось до ее ушей. Интонация обретала довольно настойчивые нотки. Но даже эта настойчивость не сдвинула ее с места.  Водитель поправил накидку на переднем пассажирском сиденье и вновь посмотрел в сторону промокшей.
       Кажется, до нее дошло, что он не намерен отступать, и женский голос вырвал-ся наружу:
        - Нет, нет, спасибо! Я очень промокла.  -  И она  сделала два шага назад.
        - Понят-но, - протянул водитель и вышел из машины.
        Она содрогнулась и бросила взгляд на приближающегося к ней человека крепкого телосложения. И вот он уже совсем рядом, его рука потянулась к ее объемной поклаже. Сумка резко оторвалась от мокрого тротуара и, успев попрощаться с некоторым количеством стекающей с днища влаги, заняла место в багажнике.  Багажник громко захлопнулся,  и  незнакомец, решительно подхватив хозяйку сумки под руку, силой повел к машине.
        - Я, я замочу вам сиденье, - возражала она. Да, она противилась только по этой причине. Тело давно тянулось в тепло.
        - Замочу, не означает, изгажу, - возразил он, впихивая ее в машину.
       После такой конкретики, она перестала упираться и забралась в салон.  Ее лицо и руки тотчас почуяли тепло, а тело, напротив, задрожало еще сильнее. Но все равно хорошо. Хорошо – скоро она будет дома. Чуть заметно она покосилась в сторону водителя, пытаясь определиться, стоит ли заговорить. Но тут же решила: «Оно ему надо?» и молча стала мечтать о теплых носках и горячем чае…
        - Из сада? – услышала она его голос.
        - Да.
        - Зачем же так промерзать! Не лучше ли было сесть на вокзале.
        - Я, я хотела с пересадкой.  Не получилось.
        - Конец октября. С транспортом в это время испокон веков было  напряжен-но.
          - Почему? – не сразу, но она включилась в разговор.
          - Как почему? Садовод, а не знаете? – удивился он.
          - Я? Я - не садовод. Я по делам ездила… - только сейчас до нее дошло, что одета она, мягко говоря, как теплотрасница. Вообще то, и на трассе рабочие одеты более прилично. – Я вам сиденье намочила, - промямлила она.
          - Намочили?! – возмутился он.
          Возмутился!  И она перепугалась. «Ничего себе. Как будто не знал, что с меня вода ручьем». Ей стало страшно, вдруг он ей что-нибудь предъявит.
          - И сильно намочили? – не снижая возмущения, продолжал он.
          - Да, - тихо ответила она.
          - Зря намочили! – продолжал он.
         Реакция на его реплику была мгновенной. Накинув ладони на лицо, она раз-рыдалась. Да и как не разрыдаться: видел, что она до ниточки промокла, да к нет, силой затащил в машину, а сейчас угрожающе ворчит.
         Водитель обалдел.  Господи!  Увидел на остановке далеко знакомое лицо, решил подвезти, заодно, хоть как-то расшевелить промокшую бедолагу. А она совсем не понимает шуток, да к тому же он уже сомневался, знакомы ли они были. Хотя, как точно узнать, если не разговорить.
         - Остановите, пож – жалуйста, машину, - сквозь рыдания просила она. И сторублевая бумажка из дрожащей женской руки легла на крышку багажника.
         - Еще чего! – твердо заявил он. - Сиденье намочила, до дома не доехала. Настроение плачевное. – Он ненадолго приостановил мысли вслух и посмотрел на попутчицу, лицо которой по-прежнему прикрывали ладони, но рыданий уже не было слышно. – Давайте-ка вместе от  некоторых минусов избавимся, - не снижая интонации, буркнул он.
         Она отстранила руки от лица и посмотрела на дорогу.
         - Мне сейчас надо налево! - спохватилась она.
         Он рассмеялся так неожиданно,  но так искренне, что ей еще больше захотелось разрыдаться. Но надо удержаться.
         - Каждый хочет налево, но не каждый признается, -  в голосе появились нотки теплоты.
         Машина свернула налево и устремилась вдоль проспекта.
         - Ну, говорите адрес.
         И она сообщила адрес. Он ехал, успевая читать названия магазинов. Читал вслух и подчеркнуто четко. Наконец после слова «Монетка» машина останови-лась. Она уже собралась выскочить, хотя до ее дома оставался еще целый квартал.
         - Сидите! – резко бросил он. - И не вздумайте опять под дождь, а то воспаления легких вам не избежать! –  сказал повелительно. Подействовало  убедительно – она больше не пыталась вырваться под дождь. Выдержав паузу, он добавил: - Поверьте! - последнее слово было с интонацией заботы.
        Сказал и выскочил прямо в дождь. Десять быстрых шагов, и он исчез за про-зрачной дверью  «Монетки».
        Лена посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Бледная. Взгляд незнако-мый: какой-то вымученный. Она отстранилась и развернула зеркало на место.
         Он появился со свертком в руке, и машина тронулась с места. У подъезда остановилась. Он отключил все, что издавало хоть какой-то звук. Дальше был разворот тела в ее сторону. Она опять испугалась и чуть заметно отпрянула назад, ближе к окну. Зря. Шутить ему больше не хотелось. Он уже понял, что шутки с этой несчастной отменяются.
         - Да, не бойтесь вы меня, - он хотел взять ее за руку, но передумал. – Вас Лена зовут?
         - Да, - она даже не посмотрела в его сторону. Казалось, ее нисколько не на-сторожило, откуда он знаком с ее именем.
         - Лена, как насчет водочки? - спросил он. Спросил как-то очень мирно.
         - Равнодушно, –  тихо ответила она.   
         - Лена, придется отбросить равнодушие и воспользоваться водкой как лекар-ством. Хотя бы полстакана. Да, и желательно с красным перцем.
        - Нет, нет. Я не умею пить водку, - она помотала головой.
       Бывает же такое: кто-то не умеет пить водку? А впрочем, она права. Зачем женщине пить?
        - Это несложно. Для начала, как следует, выдохните воздух, а затем - залпом - все содержимое стакана.
        - Вы же сказали полстакана.
        - Хорошо полстакана, - согласился он. – Обещаете?
        - Обещаю, - она взяла пакет и, вскользь обронив взгляд в его сторону, схвати-лась за ручку дверцы.
        - Лена, а телефон?
        - Какой телефон? – испуганно спросила она, не поворачивая головы.
        - Любой, по которому можно справиться о вашем здоровье.
        Пришлось продиктовать.
        С простудой она провалялась неделю. Три дня была высокая температура, а остальные четыре она боролась со слабостью. Он не позвонил. Да, она особо и не ждала.
         Болела она редко, и в такие дни ощущала себя особенно одинокой. Четыре стены и говорящий по ее команде телевизор наводили ужасную тоску. Подруг у нее не было. Точнее, они были, но когда-то давно. Тогда давно она была счастливым человеком, у нее были и мать, и отец, и бабуля, и белошерстная красавица Маруся. И все ее любили, и она любила всех и все вокруг. Ей не надо было забо-титься о куске хлеба. Она ведь была единственной дочерью любящих родителей. Папа умер десять лет назад, а мама пережила его на семь лет. Когда с мамой слу-чился инсульт, Лена сразу уволилась с работы из школы, в которой она двадцать лет отработала учителем черчения и рисования. В наследство от родителей ей досталась огромная квартира в центре города и небольшой домик  за городом. От бабули – двухкомнатная, в которой она  проживала и по сей день.
        На второй день своей болезни Лена отменила все примерки. Клиенты отне-слись с пониманием и пожелали ей скорейшего выздоровления. Будучи уже три года официально безработной она занималась шитьем. Ее клиентами были ми-лейшие люди. Клиентов было немного, но для нее достаточно. Потому как зака-зывали они часто и не по одной вещице. Иногда в своей работе Лена делала паузу, никто не обижался. Напротив, по-доброму желали ей отдохнуть и созреть для новых идей. «Леночка, как появится новая идея, пожалуйста, звоните мне. Вы знаете, я готова шить хоть каждый день», - говорила каждая вторая. «Интересно, сколько у них плательных шкафов в доме?» - удивлялась про себя Лена и уходила в недельный отпуск.
         «В отпуске» она предавалась «безделью». Книги, масляные краски. Недели было достаточно, чтобы соскучиться по общению, и тогда она связывалась с клиентами, и все начиналось по знакомому кругу. Магазин «Ткани», примерки, пошив. Готовое изделие – очередная победа. Клиент в восторге, она довольна своей работой. Последующие несколько дней будет несколько звонков: один и тот же женский голос будет сообщать, сколько и каких комплиментов прозвучало в адрес ее, когда она появилась в новом  платье.
          Лена проснулась от продолжительного кошачьего «мяу». Ей снилась кошка Маруся, что когда-то была в ее жизни. Но, Маруся очень редко издавала звуки и  то, обязательно по делу. Лена уселась на край постели и огляделась по сторонам, словно ища любимую кошку. Господи! Ну, о чем я? Машуню давно схоронили. Похоже, я медленно схожу с ума. Пора браться за работу, а то у клиентов скоро лопнет терпение, и они найдут другую портниху – менее проблемную. Кошачий писк продолжался. Накинув халат, она подошла к порогу и распахнула дверь. В общем коридоре, в котором кроме ее квартиры располагалась еще одна – четырех-комнатная, страдал Барсик – пестрый гладкошерстный красавец пятикилограммо-вого веса. При виде открывшейся двери он прервал свои страдания и несмело поравнялся с Лениной дверью.
         - Му-ур, - приветствовал ее Барсик.
         - Привет, дружочек, - Лена подхватила его на руки. - И кто на сей раз лишил тебя теплого очага? – ноги спрятались в закрытые шлепки и шагнули за порог. -  Пойдем, попросимся домой.
         Время от времени кот оказывался по другую сторону жилища своих хозяев.        В четырехкомнатной квартире кроме Барсика проживала еще семья из пяти человек: Владимир и Марина, примерно Лениного возраста, две девочки – школьницы и мальчик пяти лет. Все очень славные: спокойные, приветливые, а главное, очень дружные.
         На стук никто не откликнулся. Барсик знал, что дома ни души и потому спо-койно распластался на плече соседки.
         - Ну что ж, тогда идем ко мне в гости.
        Барсику приглашение понравилось. Он тут же спрыгнул на пол и побежал в открытую дверь.
        - Молока у меня нет, а на кусочек колбаски можешь рассчитывать.
         Лена угостила котика обещанной колбасой и решила позаботиться и о своем желудке. Быстро приготовила бутерброды и, водрузив их вместе с чайником на поднос, побрела в комнату, поближе к телевизору.
         Кнопки на пульте задвигались одна за другой. С утра и посмотреть нечего.  Вот любимое ТНТ. Шел повтор вечернего выпуска «Дома – 2». Ухоженное лицо Ксюши Собчак профессионально работало на камеру. Лена добавила звук и, заслышав знакомое обращение к участникам реалии – шоу: «…вы забываете о самом главном. На проекте мы строим любовь».       
       Строить любовь! Вроде умная женщина, но что-то не допонимает. Любовь ни купить, ни построить невозможно. Она либо есть, либо ее нет. Научиться слышать ее – другое дело. Рассуждала Лена. А была ли у нее любовь? Пожалуй, она и сама не знает. Да, и поздновато сейчас об этом. Какая любовь в сорок два. Лена давно перестала следить за своей внешностью. Забыла про косметику. Так, изредка  по настроению шила себе что-нибудь свеженькое и вперед в день будущий. Зеркало в ее двухкомнатной квартире выполняло лишь функцию примерок. Ей достаточно было глянуть на свое отражение в ванной комнате во время утреннего умывания. Нет, на свою жизнь она вовсе не сетовала. Так уж сложилось, говорила она себе и продолжала жить дальше. Сегодня  она не управляла своей жизнью, она соглаша-лась со всем, что вокруг нее происходило. И уж если так сложилось, что она оди-нокая и безработная, значит так этому и быть. Но, в последнее время о былой жизни она вспоминала все чаще и чаще и конечно грустила. Ей казалось, что все хорошее осталось в прошлом. Ведь там были любимые и дорогие люди, моло-дость и красота, чувства и эмоции.
          Покончив с бутербродами, она отключила телевизор и, вяло покружив по комнате с тряпкой для пыли, уселась в кресло рядом с телефоном. «Странно за неделю ни одного звонка. Никого не волнует, что с ней происходит», - размышля-ла она.  И тут же вынесла себе приговор: «Значит, заслужила!»
          Барсик запрыгнул на спинку кресла поближе к соседке. Милое «мур – мур» мелодично пронеслось по комнате. Лена улыбнулась и взяла кота на руки. Глади-ла и приговаривала ему ласковые слова. Кот был доволен и от счастья изворачи-вался, как мог: то брюшко подставит, то мордочку вытянет, то бочком развернется. Но вдруг Барсик забеспокоился и, резко развернувшись на живот, вскочил на подлокотник кресла, а дальше прыгнул на журнальный столик, где стоял телефон. Лена обернулась. Не издавая звука, аппарат высвечивал цифры. Только сейчас она вспомнила, что в тот день, когда разболелась, на ум пришло отключиться ото всего и ото всех. И тогда, неделю назад, она убрала звук будущих звонков. Лена тут же нажала кнопку входящих звонков и добавила звук. Голос четко озвучивал цифры, даты и время. Номера знакомые и один неизвестный, но часто повторяю-щийся, побежали друг за другом. Да еще в таком количестве! Телефон одной из любимых клиенток тоже повторялся частенько, и Лена решила ей перезвонить.
           - Елизавета, здравствуйте!
           - Елена Владимировна! С вами все в порядке, где вы? – с беспокойством доносилось из трубки. – Я звоню вам каждый  день, никто не отвечает. Все больницы обзвонила. Домой к вам заезжала.
       Лена благодарно улыбнулась голосу в трубке.
         - Все в порядке, Лиза. Спасибо за беспокойство. Я тут немного приболела и звук у телефона выключила. Включить забыла, - сообщила Лена. Ей было приятно, что молодежь не избалована деньгами. Елизавета была достаточно обеспечен-ной и благополучной, но достаток не убил в ней человеколюбие, а уж это качество в людях Лена ценила больше всего на свете. Елизавета поздравляла ее со всеми праздниками, не забывала про день рождения. Лена была духовным человеком и ценила не столько подарки, сколько внимание. – Лиза, спасибо еще раз за беспо-койство. Признаю, не права.
         - Как ваше самочувствие? –  искренне продолжала Елизавета. Она знала, что Елена Владимировна – человек одинокий, и более того в этом городе у нее нет никаких родственников. – Может, какое-нибудь лекарство надо?
         - Спасибо, Лиза. Я уже здорова. Была обычная простуда. Не стоит беспоко-иться. Лиза, в выходные я свободна, если нужна, звоните.
         - Елена Владимировна, я к вам через пару недель подъеду. Может,  к тому времени у меня что-нибудь созреет. Я имею в виду новогоднюю модель. Может, вы что-то подскажете.
         - Хорошо, я подумаю. Да, Лиза, только направьте меня, пожалуйста, в нуж-ное русло. Хоть примерно, в чем вы себя представляете?
         - Да, я уже думала. Знаете, что-то очень открытое. Можно подумать над ва-риантом двойного платья.
         - Хорошо, я подумаю. Как я понимаю, нижнее выходит из верхнего, верно?
         - Да, да. Елена Владимировна, если вы не возражаете, я к вам водителя с журналами отправлю. Вы полистаете, что-то решите, тогда уж я ткань подберу.
         - Договорились.
         - А сотовый, Елена Владимировна?
         Только сейчас до Лены докатилось, как переволновалась Лиза. Ведь сотовый тоже молчал.
         - Лиза, сотовый я завтра включу.
         - Елена Владимировна, перестаньте, я заплачу. Вы только зарядите его, лад-но.
         - Спасибо, Лиза.
         - Все, пока, пока, Елена Владимировна. И не смейте больше болеть! - заботливо прозвучало прощание.
         Ну вот, столько слов заботы! На глаза набежала слеза. Забыла включить телефон и лишила себя внимания! Внимание и забота – вещи приятные, с этим не поспоришь. А если уж не от родственников, то вдвойне.
         Из общего коридора донесся детский плач, и Барсик с мурлыканьем побежал к входной двери.
         - Кажется, твой хозяин вернулся, - Лена не успела оглянуться, а кота и след простыл.
         Он  сидел у порога и ждал, когда ему откроют дверь. И Лена открыла.
         - Сашенька, что же ты плачешь, малыш? – ласково спросила она маленького  соседа.
         Мальчик обернулся и при виде кота принялся растирать слезы рукавом куртки. На детском лице мгновенно появилась улыбка.
         - Я, я думал, что он потерялся, - мальчик схватил кота и прижал к себе. Шмыгая носом, он продолжил делиться своими переживаниями: – Мы пришли, а его нет. Я думал, что он выскочил и заблудился. А потом я думал, что…, что он в форточку упал.
         Саша прижимал кота с такой силой, что тот уже всячески пытался вырваться из рук хозяина.
         - Да нет, Барсик давно не был у меня в гостях, вот, и схитрил с утра.
         На голос Лены вышла Сашина мама, Марина. Русская красавица с русской полнотой. Из это красавицы всегда шла какая-то простая и вместе с тем особенная доброта. Доброта в голосе, доброта во взгляде. По возрасту они с Леной были почти ровесницы. Лена моложе на пару лет.
          - Вы дома? – обратилась она к Лене. – А мы думали, что вы уехали отды-хать. Я и в дверь звонила и  по телефону. Вы уезжали?
          Лена объяснила ей свою оплошность со звуком телефона.
          - Ну, надо же! Вы болели, а мы и не знали, - в голосе было столько непод-дельного сожаления. Она виновато смотрела на Лену.
         - Все в порядке, спасибо! Не переживайте вы так. Плохо было бы, постучала.
       Марина кивнула и собралась было уже уходить, но вспомнила, что Леной интересовались:
        - Знаете, где-то неделю назад мужчина справлялся в какой квартире вы живете. Володя с Сашенькой гуляли, вот он и выспрашивал. Володя не хотел говорить, а тот ему сказал, что хотел только сумку передать. Володя взял ваш мешочек, он  его сразу признал. Ну, мы думали, вас нет. Да, мы думали, вы куда-то уехали, - Марина продолжала оправдываться. - Я сейчас принесу. Я посмотрела, там овощи,  вот и унесла на балкон, - только она договорила, как на пороге появился пятилетний хозяин, волоча по полу Ленин джинсовый мешок.
         - Какой ты у меня молодец! – Марина потрепала сына по голове и подхватила мешок. – Только тяжести больше не поднимай. 
         - Саша, спасибо, - не успела Лена сказать, как мальчик тут же исчез за дверью.
        - Лена, может, что нужно купить? Дуняша сейчас в магазин пойдет.
        Жить по соседству с этой семьей было счастьем. Доброжелательные, внимательные, плюс ко всему чистюли. Лена была везуча таким соседством.
        - Спасибо, Марина. У меня все есть. Да, и пора бы уже самой подышать свежим воздухом. Неделю из дома не выходила.
        - Ладно, если что, не стесняйтесь.
        Лена задержала взгляд на соседке. Сколько в ней всего: и простота, и доброта, и красивая осторожность, и забота – как все пригоже.
        - Марина, хватит нам обоим уже выкать. Пора бы и на ты перейти.
        - Давайте, - Марина смущенно согласилась.
        - Вот и замечательно! – улыбнулась Лена.
        В приподнятом настроении она вернулась в пространство своей квартиры.
        Надо же, за неделю ни разу не спохватилась о пропаже. Чудеса, да и только!   Не поленился передать поклажу. Ну что тут сказать – хороший человек, и дай Бог ему здоровья! Конечно, хороший, даже водочку купил для моего выздоровления. И неважно, что на мои деньги. Он мог их себе оставить.
        Лена принялась разгружать овощи из мешка. А вот и кошелек. Открыла. А вот и нагулявшаяся сторублевка и несколько десятирублевых купюр. Ах, вот как,  с малоимущих не берем! Лена присела на стул, пытаясь вспомнить, как состоялось их знакомство. Вспомнила все: и свой вид, и слезы, и мокрую сумку, и проявленную к ней заботу незнакомца. И даже спортивное сложение его тела. И тут же остановила себя. А к тебе проявили жалость. Жалость! Пойми ты это. Жалость можно принять, если нет самолюбия. Когда она успела растерять себя? Ведь раньше была такая живая: энергичная, привлекательная. Сегодня она даже ни о чем не мечтает. Просто ест, дышит, ходит –  просто существует. Существует, по-тому что есть тело. Зеркало стало ее недругом. Недругом, который не перестает издеваться над хозяйкой квартиры, показывая совсем не то, что ей хочется видеть. Как такое могло случиться? В очередной раз она попробовала прокрутить свою жизнь назад, но тут же вспомнила маму, папу. Вспомнила и расплакалась. Тело в мгновение сделалось тяжелым. На полусогнутых ногах она перебралась на кровать и повалилась лицом в подушку. Плакала горестно и долго. Слезы обжигали каждый нерв ее  одинокой, измученной души. Когда слезы отступили, она еще долго лежала неподвижно, глядя на белый потолок.
        За окном раздался резкий звук сигнализации.  Она содрогнулась, взгляд оторвался от потолка и заходил по сторонам, как будто она впервые разглядывала свое жилище. Какие унылые тона: бежевые, серые, темно-коричневые. Все серое и сама ты серая. К серым людям может быть только жалость. Заныло у нее внутри. Она резко  поднялась с кровати и поравнялась с зеркалом. Потрясающе - халат тоже бежевый. Лицо под стать халату. Откуда взяться настроению? И вдруг мысли заносились. Заметались в разные стороны: в далекое прошлое, где было все. Потом - в недавно прожитые дни. Взгляд вернулся к зеркалу. И на мгновение ей представилось совсем иное - новое лицо, более живое. Рука потянулась за расческой. Пока тянулась, взгляд упал на джинсовый мешок, и ей стало так смешно. «Володя узнал ее мешок», вспомнила она слова Марины. Да, такой мешок трудно забыть! Она продолжала смеяться. Смех был какой-то стеклянный -  безрадостный. Господи, научи меня любить себя сегодняшнюю! Научи! Я буду послушной ученицей! Выбилось из женской груди. Голос вырвался и стих. С расческой в руке она застыла посреди комнаты, словно чего-то ожидая.
        И неожиданно в тихой двухкомнатной квартире все пришло в движение. Расческа полетела в сторону кровати, ноги бросились к комоду. Отрезки тканей один за другим перемещались из открывающихся ящиков на ковер. Рука дотянулась до приемника, и  дальнейшие звуки бега ящиков накрыло «Озеро надежды» Григория Лепса.
      «Ткань покупалась для того, чтобы превращаться в одежды, а не для складиро-вания!», тихо проворчала она себе под нос, и стопка журналов звучно шлепнулась на пол. Лена устроилась на полу рядом с вереницей упавших изданий и залистала, делая закладки. Разглядывала отрезы и снова открывала странички, помеченные закладками. Наконец пять цветных отрезов уверенно заняли свои места: журнал – отрез, второй журнал – второй отрез ... Получилась приличная стопка. Остальные журналы и отрезы вернулись на прежние места обитания. Полюби себя – и жизнь полюбит тебя снова, крутилось в голове. Жить, ради поесть и попить, не стоит! Лена подошла к окну.
        За окном была глубокая осень. Редкий снежок лениво кружил над двором. Кружил и падал, быстро теряясь  в грязных лужах. С утра вроде бы все подстыва-ло, но ближе к обеду день за днем воцарялась грязь. Она стояла и наблюдала за движением одиноких снежинок, нехотя скользящих мимо ее окна. Те, что касались подоконника, тут же исчезали. Одинокие и беззащитные! Наблюдая за исчезновением легких, снежных пушинок, размышляла она. Глаза устремились в небо. Оно напоминало легкую паутину, сплетенную из мелких белоснежных, чуть за-метно покачивающихся звездочек.
         Прошла неделя. За эти семь дней произошли зримые изменения. Изменения в ритме жизни, а значит,  и в настроении. Лена заставляла себя, как и раньше, пла-нировать свой день, не подчиняясь лени. По утрам вернулась к получасовому бегу на свежем воздухе. Даже подумала, не завести ли ей собачку, но решила остановиться на кошке. С кошкой меньше хлопот, да и привычнее. Успела сшить домашний брючный костюм цвета хаки. Она любила этот цвет, он очень гармонировал с ее карими глазами. В квартире успела передвинуть кое-какую мебель. Бабу-лин старинный комод занял место неподалеку у окна. Любимый фикус внуши-тельных размеров с прикроватной тумбочки  из спальни перекочевал на комод. Лене показалось, что так уютнее. С каждым новым днем ей все больше хотелось что-нибудь переменить в своем жилище. В эти минуты она садилась по-турецки на диван, запрокидывая голову на спинку, и подолгу рассматривала содержимое пространства своей квартиры. А после начиналась энергичная возня с мебелью, с книгами, цветами, статуэтками.
          Шаг за шагом большая комната прощалась с серыми тонами. Вот уже и шторы покинули гардины и спрятались в большой сундук, что стоял на балконе еще со времен бабушки. В нем хранились вещи. За зиму сундук наполнялся, а летом его содержимое переправлялось в сад. Сегодня ей вдруг захотелось офор-мить большую комнату в ярких тонах. Да, завтра она купит для окон салатную органзу, а может быть,  оранжевую. Она пока не решила.
          Лена так увлеклась личными планами на новую жизнь, что забыла про кли-ентку, которая должна была прийти с минуты на минуту.
         - Здравствуйте, Леночка Владимировна! – Одна из постоянных клиенток вошла в комнату.
         Лена засуетилась. Как же я могла забыть?
         - Анна Лаврентьевна. Одну минуточку, я сейчас. – Лена суетно протянула ей стопку журналов. – Присаживайтесь. Я быстро, только рукав посажу.
         - Да, не спешите, я подожду, - спокойно прозвучало в ответ. - Главное, что вы выздоровели, и на новый год я уж точно буду красавица, - от Анны Лавренть-евны как всегда истекали чудные ручейки тепла. Тепла и спокойствия. Хотелось улыбнуться в ответ и сказать: Спасибо за понимание!
        Лена посмотрела на клиентку и заметно улыбнулась. Для Анны Лаврентьевны пауза с улыбкой от портнихи была чем-то новым. Она долго не могла привыкнуть к Лене. Лена казалось ей женщиной без эмоций – слишком флегматичной, в то же время очень обязательной, а главное, мастером своего дела. Анна Лавренть-евна, как человек общительный, не понимала, как можно жить без улыбки. Она много раз пыталась расшевелить портниху новостями светской жизни, анекдота-ми. Даже поделилась событиями очередного отпуска. Но все бесполезно: Лена слушала, не пытаясь поддержать разговор, лишь изредка кивая головой. Сегодня Анна Лаврентьевна сразу обратила внимание и на новый домашний костюмчик портнихи. А уж улыбка, хотя и непродолжительная, от портнихи - просто празд-ник. Что же хорошего случилось в этом молчаливом доме? Вопросы просились наружу, но дипломатичная клиентка так и не решилась. Наверное, побоялась вме-сто ответов получить немой кивок головы.
         - Леночка Владимировна, мне очень понравился ваш домашний костюмчик. Может, и мне чего-нибудь этакое придумаем? –  осторожно спросила она.
         - Придумаем, - согласилась Лена. – Только чуть позже. Сами понимаете, сейчас всю энергию - на пошив новогодних праздников.
         - Да, да, я понимаю. Праздники – это заработок! Да, я все понимаю. Леночка Владимировна, вы же знаете, я терпеливая.  Да и мне не к спеху. Знаете, говорят, мужчин надо удивлять каждый день. Я с мужем двадцать пять лет живу. Он у меня мужчина видный, вот приходится стараться…
         Лена изумленно посмотрела на клиентку. С такой внешностью и энергетикой и переживать? Анне Лаврентьевне Бог отмерил немало: и рост, и фигуру, и на редкость прочную синеву глаз, окантованных густыми, длинными ресницами. А чего стоила копна ее черных волос, переплетенных в широкую косу и  уложенную  чуть выше непроницаемой челки.  По-моему, зря, решила Лена, но как всегда ничего не ответила.
         - От клиентов, наверное, нет отбоя?
         - Анна Лаврентьевна, у меня не так уж много клиентов. Я не собираюсь шить всю оставшуюся жизнь.
         - А как же … –  хотела поинтересоваться Анна Лаврентьевна, но осеклась.
         - На что я буду жить? – Лена продолжила ее вопрос. - Я только последние три года занимаюсь шитьем. До этого жила без шитья. У меня два высших образо-вания. Но! Жизнь продиктовала свое, - Лена глубоко вздохнула. - По семейным обстоятельствам мне пришлось рассчитаться и работать на дому. Ну, и как-то так пошло, вернее, затянуло. Стала затворницей. – Она вскользь посмотрела на кли-ентку, на лице которой сгущался красный цвет. – Засиделась.
         Анна Лаврентьевна готова была провалиться сквозь землю. Она не находи-лась, что сказать. Испытывая конфуз, она то и дело накручивала на палец бахрому накидки с кресла. В голове Анны Лаврентьевны жил свой сюжет Лениной истории, который родился сам по себе: портниха рассталась с мужем и ушла на съем-ную квартиру. Ту самую, в которой и проходил этот диалог. Она вновь окинула взглядом пространство, заставленное далеко несовременной мебелью. И только сейчас заметила некие перестановки. И поняла, что и здесь она заблуждалась – квартира несъемная.
         Лена приметала рукав платья.
         - Можно примерять, - спокойно сказала она, протягивая платье клиентке.
         - Леночка Владимировна! Вы уж меня простите. Я, я не хотела…
         - Я знаю, Анна Лаврентьевна. – Лена добродушно посмотрела в ответ. «Я шью только тем, кому доверяю. Точнее, с кем мне приятно иметь дело, от кого исходит добрая энергетика. Например, как вы, дорогая Анна Лаврентьевна». Но вслух она это не озвучила. Она, правда, очень избранно относилась к клиенткам. С теми, у которых на языке кроме проблем ничего не было, она легко расставалась. Новых  не брала ни под каким предлогом. Конечно, она любила женщин обеспеченных. Но вовсе не потому, что с них можно больше взять, а потому, что они давали простор ее творческим идеям.
       Анна Лаврентьевна примерила и брючный костюм, и блузку, и летнюю кофточку из натурального крепдешина. И все ей было к лицу, и всему она улыбалась. Очень красивая женщина, думала Лена, глядя на клиентку.
       Дверь за Анной Лаврентьевной закрылась. Ноги подвели Лену к окну, и  взгляд устремился вниз. Анна Лаврентьевна успела выйти из подъезда и направилась в сторону арки, ведущей на проспект Мира. Несколько шагов, и она остановилась. Дамская сумочка проворно расстегнулась, сотовый телефон скользнул к уху, сумка заняла место на плече. А вот и улыбка на лице клиентки. Кто-то уже заскучал по Анне Лаврентьевне. Решила Лена и отстранилась от окна.
         Какой красивый человек – Анна Лаврентьевна. А что ты вкладываешь в понятие красивая? Спросила себя Лена. Ответ пришел сразу: воспитанная, добрая, всегда в настроении. И тут же примерила улыбку на себя. Не получалось. Чтобы улыбаться, нужен повод. Иначе родится улыбка идиота, решила она. У Анны Лаврентьевны все хорошо, потому и улыбается. Неужели, у меня не осталось ничего, чему бы я смогла улыбнуться? Господи! Как могло такое случиться?!  Слышала бы сейчас ее вопросы мамочка, она бы не выдержала. Прошло более трех лет, но Лена до сих пор не смирилась с этой потерей. Мама так желала видеть свою дочь  счастливой. Лена, как всегда бывало в минуты памяти о самом родном человеке, горько расплакалась. 
       Телефон звенел долго и противно. Лена открыла глаза и поняла, что уже ве-чер. Телефон проделал еще пару-тройку звуков и стих. Лена поднялась с постели, включила в комнате свет и, бессмысленно посмотрев на окно, побрела на кухню. И вновь - телефон!
       Она взяла трубку в руку. Трубка показалась ей какой-то тяжелой, да и голос ее не хотел просыпаться. Она опустила трубку на кухонный стол. Глаза понурено наблюдали за миганием зеленого огонька.  Огонек продолжать мигать. А у нее так и не возникло даже простого любопытства, кто ж так напорист. Чтобы не раздра-жаться, она отключила громкость и принялась чистить картофель. Не прошло и пяти минут, как раздался новый звонок. Это был уже звонок в дверь. В такое вре-мя только соседи могут звонить, решила  она и, не раздумывая, направилась открывать.
       На пороге стоял тот самый, что подвозил ее в дождь.
       - Лена, у вас все в порядке? –  с беспокойством в голосе спросил он.
       Казалось, она нисколько не удивилась. Но это только казалось!
       - Больше - да, чем нет, - сухо ответила она через порог. У нее и в мыслях не было приглашать его в гости. - А у вас? – последовал ее вопрос.
      После ее вопроса вместо ответа он явно пришел в замешательство, взгляд мед-ленно пополз вниз.  Но в какой-то момент остановился и направился на женское лицо, опухшее от слез. Касаясь глазами его плеча, Лена ждала лишь одного, когда гость уйдет. Незваный гость, напротив, решил, во что бы то ни стало продолжить разговор. Не пригласит пройти, есть и другой выход. Размышлял он. Главное, вызвать  на общение.
       - Лена, вы меня помните?
       И только сейчас она осознала, что выглядит полной кретинкой.
       - Проходите, - чуть слышно пробормотал женский голос.
      Он переступил порог ее квартиры и, оставаясь у двери, бегло окинул взглядом тускло освещенный коридор. Старый трельяж, под стать ему обувная полка и вешалка поразили его своей изношенностью. Подобные вещи он видывал пару раз у друзей в дачных и садовых домиках. На несколько минут воцарилась безмолвная пауза.
       - У меня есть предложение, - мужской голос стал  более оживленным.
       - Предложение, - Лена с удивлением посмотрела на гостя.
       - Да! Предлагаю поехать на природу.
       - Не-ет, - протянула она, не раздумывая. –  Нет, нет, я не могу принять ваше предложение. Извините! – Взгляд из-под лобья скользнул по лицу гостя и опустился вниз, - у меня другие планы.
       - Другие планы, - повторил он. В пору развернуться и покинуть порог ее  квартиры, но это будет неправильно, подумал он,  и решил предпринять еще одну попытку:  – А вот «проходите, пожалуйста» еще в силе? – спокойно продолжил мужской голос.
       - Я…я не знаю, - ответила она и отступила назад.
       Мужчины давно не переступали порог этого дома. Да и что значит давно, последним мужчиной, кто бывал здесь, был сокурсник Макар. Как давно это было, трудно даже вспомнить.
       - Спасибо!
       - Проходите, - выдавила она, наконец, и побрела на кухню.
       Он освободился от обуви и двинулся следом,  чувствуя, что появился здесь в самый нужный момент. Простояв у подъезда Лены более получаса, он пытался дозвониться, но трубку никто не брал. Пытался не один раз. Пока сидел в машине, вычислил примерное расположение ее окон. Хотел было уже уезжать, но тут в одном окне загорелся свет. Еще раз набрал номер и, не дождавшись голоса, решил позвонить в дверь.
         - Лена, каковы планы на сегодня? – спросил он непринужденно.
         - Я собралась варить суп, - почти без напряжения ответила она, и нож за-скользил по клубню картофеля. Несколько оголенных картофелин  уже лежали в тарелке рядом с мойкой.
        Он на ходу метнул взгляд в раковину. Сколько же ей еще осталось почистить? Для супа вроде многовато. Или картофель не лучшего качества, и часть его идет на выброс? Угадал: в правом углу раковины – полиэтиленовый пакет, заполненный очистками.
         - Помочь? – услышала она.
        Не зная, как себя вести, Лена помотала головой, даже не посмотрев в его сторону: - Присаживайтесь. – Немного помолчав, она спросила: - Извините, я не помню, как вас зовут.
         - А мы еще не знакомились, - присаживаясь на старомодный венский стул,  отвечал гость. - Вадим. Вадим Кирилов. Когда-то очень давно мы жили в одном дворе. Да, и учились в одной школе.
         Она отключила воду и обернулась. Глаза настойчиво искали отголоски чего-то хоть чуточку знакомого. Но, увы! Ничего знакомого в его лице не находилось.
         - Я не помню, - сказала она и опустила взгляд. Вновь подняла глаза и еще раз окинула гостя. - Нет, не помню.
         - Нет, да к нет, - Вадим говорил и мирно смотрел на нее, изредка отрываясь на окно.
      Окно сразило его домашними цветами. Он и сам увлекался разведением комнатных растений.
         - Лена,  у меня предложение, давайте испечем вот этот очищенный картофель на костре. Она не ответила и  молча опустилась на стул. – Оденьтесь по-спортивному, - он смолк в ожидании ответа. Но, его не последовало. -  Я  могу подождать вас внизу, - спокойно продолжал он.
         - Я не хочу никакого костра. Я что-то сегодня устала. Да и поздно уже. Ну, какой еще костер в такой поздний час? Нет, спасибо, -  от его настойчивости она чувствовала себя не очень то комфортно.
         - Хорошо, испечем в русской печке. Лена, одевайтесь, - гость не намерен был сдаваться. В конце концов, он не за этим сюда пришел.
         - Да вы что! – искренне взбунтовалась она. Почему я должна куда-то ехать, когда мы не знакомы! Совсем не знакомы! - Она сидела за столом лицом к его лицу. - А впрочем, даже если и знакомы, у меня настроение сегодня не из лучших.
       На несколько минут кухня погрузилась в полную тишину. Вадим успел оглядеться по сторонам. Мебель годов 60-х ютилась в небольшом пространстве, давно не знавшем ремонта. Холодильник и раковина были под стать всему остальному. Нет, не сказать, что хозяйка не следила за порядком. Вроде все кастрюли и чашки были по своим местам. Просто все, что виделось сейчас его взору, напоминало кадры из старых кинолент.
        - А оно бывает когда-нибудь лучше? – решился он спросить, но спросил совсем тихо.
       Вопрос и интонации, как и должно, слились воедино. Как ни странно, Лена прочла в этом едином попытку заботы. Слезы опять подступили, веки покраснели. Лена еле сдерживала свои слезы. Он не мог не заметить.
        - Где можно взять пакетик для картофеля? – он уже стоял с тарелкой карто-феля в руке.
        Лена, пряча лицо, встала и развернулась к окну.
        - В ящике справа от плиты, - донеслось до него.
       Картофелины одна за другой перебрались в один из изъятых из аккуратно сложенной стопки разноцветных пакетов, лежащих в указанном ящичке. Лена продолжала стоять лицом к окну.
        - Лена, одевайтесь, - произнося эти медленные слова, он приблизился к ней на два шага. – Лена, пора ехать.
      Его настойчивость начинала сводить ее с ума. Сначала она обернулась просто на голос, потом на его лицо - внимательно посмотрела, словно пытаясь как можно лучше запомнить, лицо человека, непонятно зачем решившего нарушить привычную тишину ее жизни. Лицо было гладковыбритым, как и голова. Спокойным. Во взгляде чуть заметная улыбка, идущая навстречу ее сомнениям. Идущая и сметающая их. Одет аккуратно и некрикливо. В джинсовый костюм традиционного цвета и белоснежную футболку.
        - А куда мы…? Я надеюсь, мы ненадолго? – сбивчиво спросила она и отстранила взгляд. Ей хотелось услышать какие-нибудь точности предстоящего движения, хотя она и понимала, страховкой безопасности это быть не может.
       - Да не бойтесь вы меня! Просто ненадолго съездим загород, у меня в Кургановке… Вы знаете, где это? – спросил он и, дождавшись от нее ответного кивка, он продолжил: - у меня в селе Курганово от бабушки остался дом. Так, небольшая избушка на курьих ножках.
      Она еще раз кивнула и живо шмыгнула за дверь спальни. Но тут же вернулась.
      - А вы… Вы подождите меня в машине, - попросила она, глядя на него вопросительным взглядом, - пожалуйста.
      - Договорились, - согласился он и покинул ее жилище.
      Оказавшись по другую сторону двери, он с минуту постоял и, забыв про лифт, медленно побрел по ступенькам вниз. Что могло случиться с той беззаботной красавицей, за которой он так любил наблюдать в юношеском возрасте? В то вре-мя она, как ему казалось, была идеалом его мечты. Тогда, давным-давно, они жили в одном дворе. Их дома стояли параллельно друг другу. Да, и окна были почти на одном уровне: Лена жила на четвертом этаже, а он  на пятом. Он подолгу прово-дил у окна своей комнаты в ожидании ее появления. И неважно было, с кем она появлялась: с родителями, другом, одна. Главное, он видел ее. Красивую, строй-ную, всегда стильно одетую. Ее походку и голос он узнал бы из тысячи голосов и передвижений. Голос был незабываемо легким и мелодичным. Походка прямая и какая-то на редкость невесомая. В минуты, когда она выходила на балкон, где часто проводила время ее бабушка, он открывал свое окно и усаживался с биноклем. Вот она обнимает бабушку, что-то лепеча. Вот она исчезает, а через пару минут появляется с большой банкой воды, чтобы полить цветы в навесных ящи-ках. Когда она занималась поливкой – это было одно из его любимых зрелищ. Она не двигалась вдоль балкона, она плыла. Еще, он очень любил время, когда Лена отправлялась с бабушкой на прогулку к городскому пруду, они жили почти рядом. Почти - это буквально тремя домами ниже. Старушка передвигалась с палочкой и медленно. Лена заботливо поддерживала ее под руку, подстраиваясь под шаг по-жилой женщины. Что-то говорила, заглядывала в глаза старушке и прижималась к ней. В эти минуты Вадим завидовал старушке. Не раз он представлял себя третьим в этих вечерних прогулках до пруда. Итак продолжалось почти три года, пока в один из сентябрьских дней он не увидел ее обнимающейся с незнакомцем на том самом балконе. От проснувшейся боли и обиды, Вадим закрыл окно и поплотнее задернул шторы. И почти сразу начал  придумывать ей оправдания, примерно такие как: это не она обнимает, а ее обнимают. Или, это они по-дружески. И ноги вернули его обратно. Шторы тут же разъехались в разные стороны. Но, увы! Его ожидания не оправдались, Лена и незнакомец не только обнимались, они уже целовались. В те самые минуты Вадим распрощался со своей мечтой. Нет, он не стал относиться к ней хуже, просто от его мечтаний оторвался кусочек его надежд и ожиданий. Самый красивый и желанный кусочек. Так он думал тогда.
         Ее роман с будущим мужем и свадьба проходили у него на глазах. Лена была старше Вадима на четыре года. Когда он поступил на первый курс медицинского института, Лена перешла на пятый политехнического. Учился он в Перми, в Екатеринбург приезжал только на выходные. И то не всегда. Да, и повзрослел, появилась своя личная жизнь. С влюбленностью в сверстницу. Дома бывал крайне редко, и воспоминания о Лене стихли. И вот,  спустя двадцать лет в дождливый осенний день ее образ всплыл вновь. Он насилу узнал ее. Вернее, он ее не узнал, где-то очень-очень глубоко мелькнуло что-то забытое. Забытое и некогда очень желан-ное. Спустя годы она предстала перед ним одинокой и беззащитной. Какой-то затравленной, что ли? Что же такое могло случиться? Размышлял он. Размышлял не переставая с того самого дня, когда повстречал ее в дождливый сентябрьский день на остановке. Раздумывал и в эти минуты, когда покинул ее квартиру. Да,  жизнь – штука непредсказуемая. У него и самого сейчас не лучшее время. Но у него есть дети. А у нее, похоже, и детей нет. 
      Затворив за незваным гостем дверь, она припала спиной к двери, пытаясь собраться с мыслями. Мысли были разные. Зачем тебе эта поездка? Это не есть нормально! А почему бы и нет – ты же решила начать новую жизнь. И все же победи-ло «по-е-ду!»

       Они подъехали к одному из неприметных домиков, расположенных вдоль главной улицы деревни Кургановка. Оба вышли из машины. Он открыл багажник и извлек два больших свертка.
     - Ой, Вадик приехал! – навстречу из калитки соседнего дома тут же вышла пожилая женщина в переднике с двумя небольшими, но заметно отвисшими карманами и, чуть прихрамывая, приблизилась к Вадиму. – Ой, да к чож не предупредил то, я бы печку стопила, - приговаривала она, успевая разглядывать его попутчицу.
      - Добрый вечер, -  промолвила Лена, несовсем понимая, кем приходится Вадиму эта старушка с любопытным взглядом.
      - Здравствуй, тетя Капа! Здравствуй, дорогая! Как здоровье?
      - Жить будем – не помрем, - улыбнулась она и засеменила к воротам дома впереди хозяина. Достала ключи из кармана передника и первой вошла сначала в ворота, потом в избу.
       Лена шла рядом с Вадимом, уже испытывая неудобства. Он посмотрел в ее сторону и чуть слышно произнес:
      - Потерпи, пожалуйста, немного. Совсем чуть-чуть.
      - Да, конечно, - кивнула Лена.
      - Вот принимай дом в целости, сохранности! – с гордостью промолвила старушка, показывая ему чистоту и порядок. – Ключи то оставить?
      - Теть Капа, спасибо! Я твой должник!
      - Скажет тоже. Ну, какой ты должник! –  смутилась она. С самого начала знакомства с Вадимом она воспринимала его по-родственному. - Вы с ночевкой будете?! – бесхитростно лепетала она. Да к, я утречком пирожков напеку и в огороде на веранде оставлю. А вы спите. Как проснетесь, буде  чо отведать.
      - Теть Кап, спасибо, дорогая! – Вадим обнял старушку за плечи. – Думаю, без ночевки.
      - А чо так? – удивилась она, но тут же остановила себя. – Ну, как знашь! Пойду я, у меня дел полна хата.
      - Теть Кап, вот лекарство. Лечитесь. И берегите себя, - он  протянул соседке один из двух свертков.
     - Спасибо, - она схватила угол передника и промокнула оба глаза по очереди. – Дай Бог тебе здоровья! – Два пальца правой руки тут же скользнули по лицу крест накрест.
       Он проводил ее через общую калитку, что была в огороде.
      Сумерки незаметно накрывали тихую деревню. Ну, совсем тихой ее назвать нельзя. Уже как несколько лет здесь непрерывно шло  строительство новомодных коттеджей. Урал всегда славился красотой и богатством своих лесов. Кургановка  находилась вблизи города. Тридцать минут езды на легковом транспорте, и ты в царстве естества, обрамленного безмятежным  дыханием величественного леса! Леса и речки, потрясающе прозрачной и спокойной. Птички, белки  и всякие  мелкие, живые разности, вроде мух и комаров, несмотря на позднее время, нескончаемым потоком совершали звуки и движения. 
        Вадим и Лена сидели напротив друг друга близ маленького костерка, забот-ливо обложенного  кирпичиками, наслаждаясь запахами и звуками уходящего сентября. Легкий ветерок то и дело шаловливо менял направление, увлекая за собой струйки исходящего из костра дыма. Лена начинала влюбляться и в запах доцветшего шиповника, и в легкое потрескивание огня, и хлопоты вчера еще незнакомого Вадима.
       - Не холодно? – спросил он.
       - Нет, все хорошо. Спасибо, - ответила Лена. Ее взгляд был направлен на костер. –  Я давно не была на природе. Вот так, у костра, - сказала она, рукой смахнув с лица комара.
     - А я люблю это занятие. Частенько приезжаю сюда.
     - А кем она приходится… - она не решилась сказать «тебе», а «вы» – было уже неуместно, так ей казалось, - кто есть для тебя тетя Капа?
     - Тетя Капа? Просто хороший человек, и одинокая старушка. Понимаешь, - он сделал паузу и посмотрел на Лену, - можно на ты?
     - Да, - кивнула Лена.
     - Понимаешь, у нас с бабой Капой неплохой союз сложился. Она простая, добрая. Вопреки всем трудностям, очень чистый  человек, и совершенно неназойливая. Присматривает за моим домом, копошится на моем участке. Видишь, участки у нас небольшие. Я не пользуюсь землей, а ей место под картошку надо. Она по-росеночка держит.
      - И она сама обрабатывает два участка?
      - Да. Правда, весной я помогаю поднять землю мотоблоком. Она человек оди-нокий.
       Лена внимательно слушала, впитывая смысл происходящего между двумя людьми. Людьми, у которых отсутствуют какие-либо родственные связи. И вообще, Вадим и баба Капа - разные поколения. Да, но она ведь ничего не знает о Вадиме. Может, у него нет родителей, и это всего лишь сыновний инстинкт? И в тете Капе он нашел то самое недостающее, но столь необходимое звено.
       - Прошу прощения, а у тебя родители живы? – осторожно спросила она.
       - Я живу с мамой, - ответил он, но тут же поправился: - с двумя дочерьми и мамой.
      «А где ж мать твоих дочерей?» - запульсировало в ее голове. Пульсировало, но одобрения  выйти наружу, увы, не получило. Человек вправе рассказывать о себе то, что считает нужным. Ограничился дочерьми и мамой – его право. Думала Лена.
      Наступило молчание. Восемь лет в ее жизни не было мужчин. Лена стала ди-коватой за эти годы. Не о погоде же на завтра говорить!
      Вадим принялся возиться у костерка, разведенного в специальном для того углублении. Обугленные картофелины одна за другой, ощутив укол шампура, покидали тлеющие угли. Одна то и дело ускользала вглубь костра. Наконец и эта совсем уже почерневшая от своих капризов картофелина перекочевала на тарелку, лежащую на траве. Вадим опустил шампур в траву близ костра и, поднявшись во весь рост, направился во двор.
      - Поможешь соорудить застолье? – спросил он на ходу.
      - Да, конечно. – Она с готовностью направилась за ним. Но у входа во двор ноги почему-то остановились. Она огляделась вокруг – ни души. Темнота и легкие шорохи природы. Она посмотрела на часы: 22 часа. По телу мелькнула нервозность. И тут же последовал протест: «Да кому сто лет  ты нужна!» Пока в ее голове продолжался вялый спор, Вадим успел вернуться.
      - Помой, пожалуйста, овощи, а я на стол быстро соберу, - и, не дожидаясь ее согласия, протянул ей овощи с зеленью.
      - А где … - глазами Лена искали место, где бы все это помыть.
      - Вот умывальник. Да, можно включить свет, - в ожидании ответа, он посмот-рел на нее. Но она не отвечала. – Я думаю, не будем включать свет, а то комары не дадут посидеть. Осень  в этом году теплая, комарики все еще активны.
      Одно из окон «дома на курьих ножках», как назвал его Вадим, выходило в огород. И света возле умывальника было достаточно. Отголоски света падали и на умывальник, и на стол, что был в метре от дома.
      - Значит, не будем, - согласилась она ему вслед.
      Ужин на свежем воздухе в полуночи среди кустарников под звуки природы! Как это романтично! Думала Лена, оглядывая стол, нагруженный набором походной пищи: запеченный картофель, помидоры с огурчиками, колбаска. Лук лежал на досочке отдельно от овощей, рядом с хлебом и литровой крынкой деревенского молока. Копченая колбаса, нарезанная крупновато, как обычно бывает, когда ре-жут мужчины, стояла в центре стола и вызывала аппетит.  Лена не могла сейчас припомнить, было ли что-либо похожее раньше в ее жизни. Нет, она не могла вспомнить. Значит, не было.
        - А это презент от бабы Капы! – радостно сообщил Вадим, опуская на стол еще тарелку с пирожками.
       Запах теста в один миг перебил запах копченой колбасы. Лена ощутила такой сильнейший голод и без приглашения потянулась к тарелке с выпечкой. Один быстро скользнул в ее руку
       - А с чем пирожки? – спросила она, уже надкусывая один из них.
       - И с чем? – улыбнулся Вадим.
       Лена чуть заметно улыбнулась в ответ. И в этот момент Вадим разборчиво прочел на ее лице подзабытые черты двадцатилетней давности.
      - С картошкой! – ответила она. – Вкусно! А можно на молочко напроситься? – она смелела на глазах.
      - Не спрашивай! – он налил в керамическую кружку молока и придвинул к ее руке. – Ешь все, к чему тянется твой желудок. Да, а может по бокалу красного? – спросил он.
      - Пока точно нет!
      - Звучит обнадеживающе!
      Лена поперхнулась:
      - Ты о чем? – в глазах возник испуг.
      - Если у нас впереди еще и по бокалу, значит,  общение на природе будем дол-гим, - поспешил он успокоить. – Будем считать, что мы давно не виделись, много  лет  жили порознь. У каждого было что-то свое в этой жизни. И сегодня есть воз-можность поделиться.
        Сейчас он говорил от себя. Она, Лена, когда-то была в его жизни, а он в ее прошлом не был. Тогда, двадцать лет назад, более двух лет он просыпался  и за-сыпал с мыслями  о ней. И вот спустя столько лет и зим она перед ним. Наедине с ним. Конечно, это не та Лена, в которую он был влюблен. Но ведь был влюблен! И сильно. В душе скользнули любимые воспоминания юношеских лет. Столь сильной влюбленности ему больше не пришлось испытать. И сейчас он понимал, на-сколько он тогда был счастлив, даже в своих страданиях. А может, она все та же, просто чуточку повзрослевшая от жизни.
       - Вадим, я, правда, не помню тебя. Как ни пыталась, не могу вспомнить. – На всякий случай она еще раз внимательно окинула его взглядом. - Ты, уж извини.
       - Не за что извиняться! – ответил он спокойно.
       - Могу я спросить, сколько тебе лет?
       - Тридцать восемь.
       Лена с минуту помолчала. Первое, что мелькнуло в голове: «как жаль».
       - Я старше тебя на целых четыре года, как же я могу помнить тебя, - справив-шись с собой, ответила она. -  На проспекте Строителей мы жили, пока я не пере-шла на четвертый курс института, - она посмотрела на него и, не встретив его взгляда, он смотрел в сторону дома тети Капы, спросила:
      - Ты все еще живешь в том районе?
      - Нет, – последовал его глубокий вздох. А дальше долгая молчаливая пауза. И вдруг: - Лен, давай выпьем по бокалу красного,  - это вырвалось, как просьба. И она ее уловила.
       - Давай, - согласилась она.
      Вадим встал и отправился за бутылкой.
      Ну вот,  у самого на душе несладко, а он еще и меня пытается вытащить из тоски. Заподозрила она, глядя ему вслед. И тут же вспомнила слова своего отца: «Ленуся, когда тебе плохо, не уходи в себя. Все в этой жизни относительно. Подумай о тех, кому сейчас намного хуже. Знаешь, таких найдется немало. И тогда ты поймешь, насколько у тебя все хорошо».  Может,  Вадимом руководил этот  же постулат, когда он надумал вывести ее на природу. Конечно! Лена вспомнила, как он ее подвозил. И дождь, и свои слезы на испуг, и водочку, купленную им, дабы не  впустить в нее простуду. На душе потеплело. Она посмотрела на принесенную бутылку Кагора, на фужеры, наполненные до краев, и неожиданно для себя кив-нула.
       - Тогда, за нашу встречу, - сказал Вадим и поднял бокал, - чокаться будем?
       - Будем, - она уверенно дотянулась до его бокала.
      Мелкими глотками она отпивала свое вино и смотрела куда-то вдаль. Страх перед неизвестностью исчез сам по себе. Ну, не дикарка же она, в конце концов. Да, и неуверенность  понемногу стихала - с каждой проведенной с Вадимом мину-той Лене становилось спокойнее. И ей казалась понятной ее роль рядом с этим человеком. Она из его прошлого. Или другой вариант: ему просто надо выгово-риться, и он вспомнил о той, которую подвозил, тем более, они когда-то жили по соседству. И если о прошлом приятные воспоминания, к прошлому доверие. И немалое! Но на душе у него что-то скрежещет, это точно. Решила она.
        - Расскажи мне о себе, - она смотрела на него дружелюбно. – Если возможно, - следом добавила она и в ожидании отвела взгляд в сторону. Он молча допивал свой кагор. Фужеры были большие. Она отпила половину и спросила: -  Не хо-чешь рассказывать, не рассказывай. Только не молчи, пожалуйста. А то мне не по себе становится, когда ты молчишь.
        - Почему? – удивился он.
       - Как почему? Привез меня к себе и молчишь. Неужели пожалел, что привез, - говорила она странно медленно, будто не вслух, а про себя.   
       - У меня все относительно хорошо, - уклонился он от ответа. – Лучше расскажи о себе.
        - Тебе интересно обо мне? – неподдельно удивилась она. Он кивнул ей в глаза. - Да, мне, наверное, и рассказывать-то особо нечего. Сижу дома, обшиваю клиентов, почти ни с кем не общаюсь. Так, иногда с соседями, иногда с клиента-ми.
        - Ты же замужем была?!
       - Давно была, -  Лена глубоко вздохнула: - И давно уже не замужем. Родители и бабуля умерли. Со мной остались только боль потери и благодарность за то, что было при родителях. Понимаешь, когда-то было все: и родители, и бабуля, и кош-ка Маруся, и друг. Словом, все, чтобы чувствовать себя счастливой.  И одно за другим исчезло. Отчего все, что любишь, уходит? Мне кажется это таким неспра-ведливым!
       - Сочувствую. Я помню твою бабушку. Помню, как вы вместе вечерами ходи-ли к пруду, - только произнеся, Вадим понял, что сболтнул лишнего. Откуда ей знать, что он день и ночь за ней наблюдал.  И тут же поправился: - помнишь, за вашим домом футбольное поле было. Ну вот, на этом поле я обычно футбол вече-рами гонял.
        - Помню и поле, - кивнула она и замолчала.
        - Ты говоришь, в твоей жизни было все, чтоб быть счастливой. У всех бывает такой период. Рано или поздно исчезает, - он смотрел на ее опущенный взгляд и понимал, что задел то самое, что может вызвать слезы. Слез ему уж точно не хо-телось! – А ты не пробовала быть нужной?
       - Быть нужной? – переспросила она, не глядя на него. Ее глаза, прикрытые веками, неподвижно смотрели на недопитый в фужере кагор. О чем он сейчас? О бездомных кошках и собаках? Или о доме престарелых?  И она замолчала. Глупой выглядеть не хотелось. Да, наверное, он прав, живу непонятно как. И как ему,  вообще, удалось меня узнать. Давненько уже сама себя в зеркале пугаюсь, а он узнал. Представляю, какое сострадание я вызвала у него тогда, в тот самый дождь. Или я опять не о том? Хотя, почему же не о том. Он говорит о нужности. Может, он и есть та самая нужность. Для меня. Опять для меня! Она посмотрела на него вопросительно. - А чем определяется нужность? – сорвалось с ее губ.
       - Нужность? – вслух рассуждал  Вадим, - Нужность – это забота, внимание другому, или другим, - сказал и посмотрел в ее сторону. После этих его слов ее глаза поднялись и быстро заполнились слезами. А вот этого он сейчас никак не ожидал! В его воспоминаниях она жила красивой, смеющейся и беззаботной. Но это же было тогда. С тех пор прошла целая жизнь. Жизнь, которая сделала ее ранимой. – Лена, прости, я не хотел…
       - Нет, нет…  я не буду… Я сейчас… - вытирая глаза, пробормотала она. – Просто ты задел за самое живое. – Она подняла первую попавшуюся на глаза ве-точку и стала бессмысленно водить ей по тлеющим углям. – Я знаю, ты этого не хотел.
       Она и без него понимала, что живет неправильно, как-то противоестественно. В своем малюсеньком мире. И этот самый малюсенький умещался в ее небольшой двухкомнатной квартире. Отчего она часто плакала. По природе она была человеком добрым. Как-то уж так сложилось, что ее доброта осталась один на один с хозяйкой. И так же, как хозяйка, затаилась в четырех стенах.
       Вадим нервно тер ладонь одной руки о другую, то и дело украдкой бросая на нее взгляд.
       - Ты часто приезжаешь сюда? –  она решилась нарушить затишье.
       Вадим облегченно выдохнул, руки разъединились и потянулись к бутылке с вином. Он глазами спросил ее разрешения долить винца. И после того, как она поставила свой бока на стол, он долил в каждый еще понемногу.
       - Иногда два раза в месяц, иногда один, - ответил он, пригубив вино. -  Я люблю здесь бывать. Здесь всегда хорошо: спокойно, уютно. От этих поездок у меня наступает полное умиротворение. Природа, что может быть вкуснее. Здесь время движется иначе: без суматохи. Да, и баба Капа скучает.
      - А где ты живешь? Твоя семья…
      - Живу я в пригороде Екатеринбурга.
      - В пригороде? – удивилась Лена.
      - Да, недалеко от Екатеринбурга село Первомайское! Достраиваю свой большой дом. С дочерьми и мамой, я уже говорил тебе. Ну, что еще тебе сказать о себе. Работаю строителем. Точнее, руковожу строительством.
      - Работа к душе? – Лена старалась поддержать разговор.
      - Нормально, - без особого энтузиазма ответил Вадим.
      - А девочки взрослые?
      - 14 и 17. Они у меня умницы. Все понимают. Старшая в этом году поступила в институт. В медицинский.
      Ленин вопрос «А где же мать?» продолжал витать в воздухе. Может он  - вдовец? Скорее всего.
       - Мамочке сколько лет?
       - Маме 68. Полгода назад она перенесла инфаркт. Не уберег! – Вадим вздохнул. – Ты куришь? – Лена покачала головой из стороны в сторону. - Тогда не буду.
       - Да почему, куришь - кури.
       - Да нет, я бросил.
       - Как знаешь…
       Он рассказал ей, что расстался с курением не так давно, примерно год назад, когда остался с дочерьми и мамой. Стал неженатым нежданно-негаданно. У жены случилась новая любовь, за которой она бросилась вдогонку, успев продать трех-комнатную квартиру в центре города. Дальше он поведал ей свои будни. И в этих буднях, кроме работы и заботы о близких, не было ничего личного. Нет, он вовсе не жаловался на жизнь. Напротив, говорил, что жизнь – штука мудрая. И прини-мать ее стоит спокойно. Даже прочел четверостишие:
         - «Каждый выбирает для себя.
           Выбираем тоже – как умеем.
           Ни к кому претензий не имеем.
           Каждый выбирает для себя!» - он читал, глядя в сердцевину догорающего костерка. Судя по интонации ключевым, ради чего он прочел этот кусочек сейчас, было: «ни к кому претензий не имеем».
       - Это твой стих? – удивилась Лена. Он посмотрел в ее сторону, но ничего не ответил. – Ты пишешь стихи? – не дождавшись отклика, она напомнила свой во-прос.
        - Нет, нет! Это Юрий Левитанский.
        Лене никто и никогда не читал стихи. Сама она очень любила творчество Е.Вознесенского и М.Цветаевой, А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова. С современны-ми авторами она знакома была мало. И сейчас рядом с ней мужчина и поэзия. Очень неожиданно. Главное, в тему. Ее переполняло восхищение. Ей так захоте-лось прослушать весь стих.
        - Пожалуйста, прочти весь, если можно.
       Он посмотрел на нее как-то бессознательно, словно думая о чем-то о своем. Лена терпеливо ждала. И вот зазвучал его голос. Голос с глубокомысленной и  красиво скользящей интонацией.
     -  Спасибо! У тебя просто дар к чтению стихов. Каждый выбирает для себя, - медленно повторила она последние строки и стихла. Взгляд обратился к Вадиму и улыбнулся в ответ на его улыбку.
        Она посмотрела по сторонам, потом на небо. И тут и там -  бесконечное движение природы. Луна с добродушной немеркнущей улыбкой чуть заметно перемещалась по кругу. Кроны плодовых деревьев и кустарников остатками листвы шелестели в ответ говорливому ветерку. Где-то совсем рядом раздавалось кошачье брачное мяу. Вадим сидел на корточках перед утихшим костром и, водя по углям полоской металла, что-то разглядывал. Вот, совсем рядом с ним пробежала неизвестная живность и скрылась в кустах у забора. Вслед вторая живая неизвестность стремительно соскочила с сосны, что стояла по другую сторону забора, и кусты активно задвигались. Ощущение незнакомой до селе  легкости укутало ее тело и разум.  По лицу заскользила спокойная улыбка, и голос  перебил шуршание листвы: - А у меня каждый день одинаковый - без выбора:
- Со мною вот что происходит,
Ко мне отчаянье приходит,
И миф о том, что я сильна,
Уже растаял без следа.
И ничего не происходит,
И ничего не происходит,
Ни с вечера и ни с утра,
И ни сегодня, ни вчера.
      - Евтушенко? – поинтересовался Вадим.
      - Нет. Это Матрос Лариса. Хотя частично ты прав, это ее ответ на стих Е.Евтушенко.
     - Любишь стихи?
     - Очень! – с чувством ответила Лена.
   Он посмотрел на нее и улыбнулся. Улыбнулся легко и просто – по-дружески:
 - Чтобы что-то происходило в твоей жизни, просто пожелай этого.
А вы желайте - и вам удастся...
И повторяйте, и возродится...
Не поскупитесь - и вам воздастся...
И вам вернётся, и наградится.
А вы поверьте - и будут верить...
Начните сами - кругом начнётся...
А вы откройте влеченью двери.
         А вы ЛЮБИТЕ! - и вам зачтётся...» - это тебе совет от твоей тески, Елены Забродиной.
        - Спасибо! –  восторженно протянула Лена. В глазах было столько интереса и благодарности к человеку, что сидел напротив и читал ей стихи. Надо же, как бывает – вчера его не было даже в ее мыслях. А сегодня он дарит ей такой необыкновенный вечер: с природой и диалогом из стихов. Так, останавливать-ся не будем, решила она. С улыбкой на лице она листала в памяти знакомые стихи.
     - Говоришь: «начните сами – кругом начнется…», - глядя в темные заросли кустарников, она рассмеялась неожиданно для себя самой. – Тогда, друг мой, подскажите с чего начать, – и она вновь перешла на стихи Ларисы Матрос:
   - Что же подскажешь, что сделаешь,
     Рыцарь ты мой, для меня:
     Локоть подхватишь, подстелешь ли
     Мягкое, чтоб не упасть?
     Иль на дуэли сразишься ты,
     Честь чтоб мою защитить,
     Может, позволишь расслабиться,
     Чтоб только женщиной быть...?

     Что же молчишь ты испуганно
     И не даешь мне ответ?-
     Видно, я дверь перепутала,
     Улицу город и век....
     А ты молчишь все растерянно
     И не даешь мне обет,-
     Точно, ошиблася дверью я,
     Спутала город и век!»
    - Экстра-класс! 1:0 в твою пользу, - сейчас смеялся уже Вадим. Он и сам  не ожидал стихотворного диалога.
    - Ничья! Потому как счет 2:2, - ответила она и стихла. На душе сделалось так уютно, будто они знакомы очень-очень давно. И непросто знакомы, а шагают по жизни одинаковым шагом.
     Вадиму тоже было свободно и комфортно. Свойский человек! Дал он ей свою оценку. Сколько лет и зим прошло, и все-таки мы встретились. Он по-смотрел на почерневшее небо, усыпанное звездами. Большая медведица выделялась особенно внятно. И Луна красовалась четкой округлостью формы. В полнолуние эмоции управляют человеком, вспомнил Вадим, и взгляд обратился к Лене.
   Она сидела в наброшенной на плечи куртке, но ночная прохлада давала о себе знать. Время перевалило за полночь. Да, и как-никак календарь пролистал предпоследний день сентября. И ей очень захотелось спать.
       - Может, ты хочешь спать? – спросил он на всякий случай.
       - Да, пожалуй, пора спать. Ты меня домой отвезешь? – спросила она, но он ничего не ответил. - Вадим, ты меня слышишь?
       - Лена, может, ты все-таки здесь останешься? – у него и в мыслях не было тащиться в город. - Ну, зачем тебе домой? Да, я и выпил уже…
       - Если честно, мне все равно. - На нее мгновенно накатила усталость. - Скажи, где можно прилечь, и я пойду.
       Она встала и, не дожидаясь ответа, направилась во двор.
       - Умывальник есть в доме. Ну, а в огороде ты знаешь где. Туалет вот, - они как раз проходили мимо пристроя с туалетом.
      Он шел за ней по пятам. Оказавшись в одной из двух больших комнат, он по-дошел к огромной кровати:
       - Вот кровать. Чувствуй себя как дома. Никто тебя не потревожит, будь увере-на.
       - А ты где … - она не договорила.
       - Могу с тобой на кровати. С другого края. Могу на диванчике примоститься. Как пожелаешь.
       Она оглянулась в сторону его вытянутой руки. Диван был какой-то очень короткий. Как он может на нем уместиться, непонятно. Даже ей было бы на нем тесно. Размышляла она.
       - Реши сам, - тихо ответила она.
      Они лежали в одной кровати, но с разных сторон. Одеяло с трудом прикрывало ее тело. Второго видимо не было. Как ни странно, она уснула быстро. Но не крепко. Ночью просыпалась несколько раз от холода. Под утро, когда в комнату лениво начал пробираться рассвет, ее взгляд опустился на печь. Почему он не растопил ее? Думала она, сжавшись в комочек. Кроме нижнего белья на ней были только тонкая футболка и хлопчатобумажные носки.  Под утро она так замерзла, что не выдержала и встала за кофточкой.
     - Ты куда? – тут же услышала она вслед.
     Как он чутко спит! Удивилась она.
     - Да, я  что-то замерзла, - дрожащим голосом ответила она.
     Он присел на кровать. Рука дотянулась до обогревателя. Легкий щелчок,  и лампочка загорелась. Вадим встал и прошел в другую комнату. Через минуту последовал звук открывающихся выдвижных шкафов, потом - хлопанье шифоньера. Что-то упало на пол. Лена быстро натянула кофточку и юркнула под одеяло. Из другой комнаты шел рассеянный свет, которого было достаточно, чтобы оглядеть-ся вокруг. Когда укладывалась, она даже не обратила внимание, какая просторная комната. И как все уютно. Надо же! А с улицы простая, ничем не приметная, обычная изба. Внутри все обшито деревом. Современная широкая кровать, две прикроватные тумбочки, на одной из них маленький телевизор. Обеденный стол с четырьмя стульями расположились правее русской печки, что красовалась чуть ли не в центре комнаты. Эх, надо было ее растопить! Только она подумала о печке, как в комнате появился Вадим. Он катил за собой еще один электрообогреватель. Включил его и придвинул к кровати. На ребристую поверхность одна за другой опустились незнакомые кофты, штаны, носки.
       - Сейчас все нагреется и оденешься. Вещи все чистые... - Он сел с краю крова-ти и потрогал обогреватель. – Надо же было так оплошать! Как-то я не подумал сразу…
       - Кто это все обустроил? – спросила Лена.
       - Я, – сказал он и включил прикроватный светильник, чтобы она лучше могла рассмотреть.
       - Все очень симпатично. Молодец!
       Он обернулся на ее голос. Голос был дрожащим. Мужская рука дотронулась ее руки. Она была холодна. Лена отстранилась и спряталась до самых глаз под одеяло.
       - Позвал в гости и заморозил! – ругал себя вслух Вадим.
       - Сама виновата, надо было из дома теплую пижаму взять. Но я думала, что вернусь.
       Вадим ничего не ответил. Он сидел на кровати, обхватив голову с обеих сто-рон и глядя на обогреватель. Он не любил спать в натопленной избе. Нет, конечно, зимой он звонил бабе Капе накануне приезда, и она с утра растапливала печь в его доме. А к вечеру тепло становилось умеренным. И спать было хорошо. Он впер-вые приехал сюда с женщиной. А женщины – существа тепличные.
      Он потрогал одежду. Вроде, нагрелась. И мужская рука сдернула с обогревате-ля трико и теплую байковую кофту:
        - Вот,  все это одевай, и будем досыпать, - проговорил он и вышел во двор.
       Через пять минут он вернулся. Лена лежала под одеялом спиной к нему.
        - Обогреватель оставим включенным, - он погасил светильник и лег под одеяло с другой стороны.
       Она ничего не ответила. В теплой одежде ей стало хорошо и захотелось по-скорее заснуть. Вадим с минуту поворочался и придвинулся к ней.
        Через мгновенье Лена ощутила прикосновение его тела: он обхватил ее со спины и притянул к себе. И она почувствовала другое тепло. Тепло его заботы. Вслед над ухом пролетело:
        - Так тепло?
        - Да, - прошептала она.
        - Будем досыпать.
         - Будем, - чуть слышно откликнулась она.
        Утром она проснулась на голос бабы Капы. Голос доносился от окна, что выходило в огород. Лена подняла голову и огляделась по сторонам. Никого! Встала и на цыпочках приблизилась к окну. Куст жимолости с остатками доживающих свой срок листьев закрывал большую часть видимости. Но просвет все же был. Вадим возился в огороде с забором рядом с калиткой, что была  общей с огородом бабы Капы. Лена поспешила одеться и заправить  кровать. Вещи, послужившие ей ночью, аккуратно сложила на стул. Огляделась по сторонам. Слава Богу, за печкой был умывальник. Она спешно умылась и привела себя в порядок. Как жаль, что нет крема для лица. Думала она, ощущая сухость кожи. Подумала и тут же забыла.
        На пороге вырос Вадим. В руках была какая-то керамическая крынка с обуг-ленным днищем.
       - Доброе утро!
       - Доброе! – ответил с тенью смущения женский голос.
       - Вот и завтрак пожаловал. Могу спорить, такой каши ты еще пробовала. Фирменная, от бабы Капы! - с гордостью изрек он. - Это пшенка с рисом. Готовится в русской печке! – Он направился в другую комнату, которая служила, ви-димо, еще и кухней. – Будем завтракать?  - он обернулся на Лену. Она улыбнулась в ответ. – Вот и хорошо!
       Каша действительно оказалась очень аппетитной. Лене казалось, что это самая вкусная каша, из всех, что она когда-либо ела. Вадим ел молча, изредка поднимая на нее взгляд. Вдумчивый взгляд. По природе Лена была говорунья. С годами ее говорливость все уменьшалась и уменьшалась. Пока ни сжалась до минимума. В последний год жизнь продиктовала ей и вовсе одинокие будни, в которых почти не с кем было и поговорить. Круг ее общения ограничивался цифрой 2, если не брать во внимание клиентов. Два: это Роза и соседка Марина. И вот сейчас перед ней сидит человек, неважно каковой будет его роль в ее жизни. Важно, что он нарушил тишину ее одинаковых будней. Нарушил вниманием и заботой. Сначала подвез, а вчера и вовсе надумал вывести на природу. Ночью обогреватель, с утра каша. Очень вкусная каша! Лене хотелось проговорить ему свое настроение, а главное, поблагодарить. Она по натуре была человек благодарный. Но что-то мешало ей выдать вслух свое настроение.
        - Тебе чай или кофе? – спросил Вадим, когда тарелки были пусты.
        - Наверное, чай, - ответила она. – Спасибо! Каша, правда, просто необыкно-венная.
        - Передам тете Капе твою похвалу.
        Вадим разлил чай по кружкам и приготовился делать бутерброды. Лена при виде четырех отрезанных кусков батона поспешила отказаться:
       - Ой, мне… На меня не делай. Не надо. Я так наелась, что и обедать не придется.
      - Как скажешь. – Он задержал свой взгляд на женском лице и, продолжая во-зиться с бутербродами, спросил: - Ты хоть немного поспала?
      Смущение вернулось на женское лицо. Лена кивнула и улыбнулась в ответ.
       - Спасибо! Все хорошо: и сон, и завтрак, - выбилось из ее уст. – Правда, спасибо!
       Впервые за много лет в ее жизни повторился завтрак на двоих: он и она. Како-ва роль в ее жизни мужчины, с которым она сейчас завтракала и с которым прове-ла сегодняшнюю ночь, она еще не знала. Сейчас ей меньше всего хотелось об этом думать. Начнешь копаться «кто?» «зачем?» и «насколько?», все испортишь. Решила она. Главное, ей очень хотелось ему верить. Верить, что он заглянул в ее жизнь с добром в душе.
       - У тебя как со временем? – спросил он.
       - Мне пора домой, - ответила она и посмотрела в сторону окна. Она еще не привыкла встречаться с ним глазами на подольше.
       Когда-то давно, во времена, когда он был влюблен в нее, единственной меч-той его было столкнуться с ней взглядами. Он хотел и боялся этого одновременно. Спустя двадцать лет он спокойно смотрел в ее лицо. Ее смущение сегодня он понимал по-своему. «Пора домой», Вадим незаметно вздохнул. Ради приличия ведь сказала. Зачем ей домой, непонятно.
       - Ты когда-нибудь была на горе Березовой? - спросил он.
       - Нет, не была. К своему стыду я даже не знаю, где она находится. Но что-то слышала о ней, - она пыталась вспомнить. – Нет, не могу ничего припомнить.
       - Это недалеко. Давай доедем. Посмотрим границу Европа-Азия, а потом я тебя домой отвезу.
       Домой она вернулась к вечеру. С массой впечатлений. И от горы Березовой, и от внимания Вадима к ее скромной немолодой персоне. Ото всего, что случилось и не случилось за эти сутки. Всего одни сутки, но как многое открылось ее взору и сердцу. Эти сутки она прожила в другом душевном измерении, где жили и забота и настроение, и транспорт, и свежий воздух, и природа, и улыбка навстречу ее улыбке.
     Он довез ее до дому.
     - Спасибо! – произнесла она на улыбке.
     - Всего доброго! – услышала она в ответ.
     Вот так они расстались. Расстались, не говоря о будущей встрече.

       Понедельник. И все вернулось на круги свои: позднее утро, шитье, а значит, и примерки. Одинокие завтраки, обеды и ужины. Телефон, как и раньше, издавал только женские голоса. За неделю скопилась грусть. Грусть и вопросы. А что же это было? И ответы сыпались потоком. Господи, человека беспокоило твое здоровье! Это же вполне нормально. Видимо, я совсем одичала. Это всего лишь легкий эпизод моей жизни. Эпизод, в котором ключевой момент – забота.
        Прошла неделя. Потом другая. В субботу с утра она решила походить по магазинам. День случился солнечный, безветренный. Что для октября было редкостью. Ненадолго задержалась у окна. Отметка на термометре порадовала ее – пока + 8. Можно одеться с настроением, решила она и  направилась к плательному шкафу. Любимый вельветовый костюм мышиного цвета, который она шила год назад, покинул замкнутое трехстворчатое пространство и соединился с силуэтом хозяйки. Двухметровый полосатый шарф пришел в движение и, обернувшись вокруг женской шеи, покорно свесил свои концы поверх вельвета. Вот уже и зонт занял место в сумке. Оказавшись напротив зеркала, Лена внимательно рассмотре-ла свое отражение. Вроде все как надо – со всем согласна. Глаза дошли до низа зеркального силуэта. На лице застыло уныние. Сколько же им лет? Задумалась хозяйка, разглядывая замшевые ботинки темно-серого цвета. Лет пять уж. Придется походить по обувным.
        Шопинг удался, и домой она добралась уже к вечеру с двумя бумажными пакетами внушительных размеров. У подъезда остановилась, чтобы найти ключи.
Они были в сумочке, а сумочка в одном из пакетов. Но в котором, она пыталась вспомнить. Не успела она опустить пакеты на скамейку, чтобы предаться поиску ключей, как мужские руки перехватили всю ее поклажу.
        - Вадим? – смутилась она. Ты давно…? – от растерянности нужный глагол не нашелся. Вроде и ждала его звонка, но все случилось так непредвиденно.
        - Привет! – поздоровался он. – Долго гуляешь. – В ответ она кивнула и при-нялась за поиски ключей. – Я уже третий час тут.
        - Но, я не знала, что ты …, - зачем-то оправдывалась она. – Слава Богу, вот и ключи. Пойдем.
      Пока ехали в лифте, пока открывалась входная дверь ее квартиры, Лена ругала себя за то, что не зашла в магазин за продуктами. Ужин, как давно повелось в этой квартире, никогда не готовился. Самые необходимые продукты, вроде масла, творога, яиц, хлеба, молока и картошки, конечно были всегда. Вечером ей достаточно было и чая с бутербродами.
         - Проходи в комнату, я сейчас, - пригласила она, стараясь поскорее освобо-диться от обуви.
         Вадим не собирался проходить. На вечер у него были совсем другие планы.
 Он стоял в коридоре, терпеливо ожидая окончания ее суетливого движения по квартире. Она успела заскочить в ванну. На ходу вытирая руки полотенцем, спе-шила к чайнику.
         - Ты чего не проходишь? – удивилась она.
         - Поедем поужинаем, - спокойно предложил он.
      - Где поужинаем? – от удивления она застыла в дверном проеме комнаты, куда только что перенесла пакеты с покупками.
      - По дороге решим.
      Отказываться от ужина она не собиралась. Женские глаза метнулись на старые измученные временем ботинки. Нет, в них она точно не отправится. А новые, пока в пакете. Как-то неудобно примерять при Вадиме.
       - А-а, - протянула она, - ты на машине? И не дождавшись ответа: - Подожди меня. Пожалуйста, внизу. Ладно?
       - Да, конечно, - кивнул Вадим. – Не забудь выключить чайник.
       - Да, да, - пробормотала она.

       - В прошлый раз забыл обменяться с тобой телефонами, - пояснил он, трогая машину с места.
      - Если ты о сотовом, то у меня его нет, - ответила она.
      - Почему? – Вадим был поражен.
      Лена смотрела на пробегающие мимо них дома, не понимая, зачем он задал ей этот вопрос. Неужели непонятно, что ей некому звонить.
      - Мне он не нужен - мне некому напоминать о моем существовании.
      Вадим ничего не ответил, и через пару минут машина остановилась на парков-ке возле  торгового центра. Лена вышла, не проговорив ни слова. Вадим взял ее за руку и улыбнулся: - Сейчас поужинаем, заодно решим один безотлагательный вопрос.
      - Думаешь, у нас получится здесь откушать. 
      - У нас все получится. Ты не сомневайся!   
      Вадим неплохо ориентировался в этом большом торговом центре. Быстро на-шел подходящее кафе. Кафе было полупустым. Особо не выбирая, они расположились за крайним столиком. Не успели они сделать заказ, как он поднялся.
     - Закажи сама, - проговорил он. – Мне овощной салат и что-нибудь из мясного. Я всеядный, так что не ошибешься.
     - А ты надолго?
     - Не волнуйся, я быстро, - и при виде тревоги на ее лице, он склонился над женской головой, рука накрыла ее руку, лежащую на столе. – Лен, я ждал тебя полдня, чтобы побыть с тобой. Побыть, а не исчезнуть!
     Лена кивнула, ничего не ответив, и проводила его взглядом. Она давно не была в местах общепита, а потому совершенно не смыслила в ценах. Первым действом был бег в сумочку. Кошелек приоткрылся, и Лена заволновалась не на шутку. Пятьсот рублей – это как ничего, решила она. И, поразмыслив минуту другу, взя-лась изучать меню. Но официантка опередила ее чтиво, сообщив, что выбора нет: остались только солянка и свинина с грибным соусом. И резко добавила, что они через час закрываются.
      - Да, да, я понимаю. Пожалуйста, одну солянку и две порции свинины, - она подняла глаза на официантку. – Скажите, а сколько это будет стоить?
      Официантка посмотрела на нее сверлящим взглядом и на ходу ответила:
      - 495 рублей. Вас устроит?
      - Да, спасибо. Пожалуйста, еще два кофе.
      - Еще сто рублей.
      В ответ Лена кивнула, но ничего не ответила. Вадим вернулся быстро, как и обещал. Прибыл к столу одновременно с заказанными блюдами.
       - О, как чудно! – воскликнул он.
       - Выбора не было, они через 45 минут закрываются, - взглянув на часы, обро-нила Лена.
       - Все нормально. Я же говорил, что я всеядный. Ладно, раз со временем для трапезы лимит. Поговорим позже.
       Поужинали без слов. Вадим потянулся за портмоне, Лена успела вставить:
       - 600 рублей.
       На стол легли три купюры: пятьсот и две по сто.
       Лена тут же поправила:
       - Ты оставил лишнее.
       - Лен, это чаевые.
       На что она тут же покрылась краской. Это не ускользнуло от его глаз. Он взял ее за руку и повел за собой. Он хорошо понимал, что творится в ее душе. Она живет в нереальном времени. Реально для нее только то, что происходило и про-исходит в ее квартире. Она давно никуда не ходит и никому не доверяет. В ней давно и прочно закрепилась неуверенность в себе. Глубокая неуверенность. От которой она - чужая в повседневном жизненном ритме. И от которой она крайне устала. Чаевые, поездки на природу, сотовый – это все проходит мимо нее. Понят-но, что чаевые – дело добровольное, но жить без сотового телефона. Вадим не сразу сообразил, как такое возможно. Но после ее слов «мне некому напомнить о своем существовании», его вопрос растворился.
        Не проронив ни слова, они покинули торговый центр и вышли на улицу. Несмотря на вечернее время, на площади вокруг центра было многолюдно.
        - Предлагаю доехать до парка, - бодро предложил он.
         - Согласна, погода теплая, - кивнула она в ответ.
        Она как будто заново начинала свою жизнь. Вадим предлагал ей самые про-стые передвижения: поездку за город, кафе, парк – все, что было в его жизни и без нее. А для нее все эти незамысловатые маршруты были сродни подарку. Она так давно не выходила из квартирного заточения, в которое когда-то ее загнали об-стоятельства. Обстоятельства со временем исчезли, а привычка жить обособленно осталась.
       Они шли по вяло запорошенной несмело падающим снежком аллее. Большой и крепкий он держал ее за руку. Шли медленно, наслаждаясь первым снегом и вечерним затишьем выходного дня.
       - Не замерзла? – заботливо спросил Вадим, повернувшись в ее сторону.
       - Все хо-ро-шо! Я не помню, когда я в последний раз так гуляла, - сказала она, жадно вдыхая октябрьскую прохладу. – Все дома и дома сижу.
       - А на работу не хочешь пойти? – после паузы осторожно спросил он.
       - А куда идти? Где меня ждут? – обреченно ответила она.
      «Где меня ждут?» В этих словах он услышал столько скорби. Скорби от без-выходности выбраться из замкнутого круга. У Вадима был вариант предложения.
       - А ты где себя видишь? – поинтересовался он. – Ну, примерно.
       - Я? – переспросила она. Странно, призналась она себе, она ведь никогда об этом не задумывалась. Ей казалось, что ее возраст и профессия не даруют ей право выбора. – Я не знаю. Знаю лишь одно, что хочу работать в коллективе. А где могу пригодиться, я не могу предположить.
       - Может, тебе попробовать в редакции «Рекламный вестник»?
       - В рекламник? – искренне удивилась она. Кому я там нужна? Да, и кем я туда устроюсь?
       - Лен, - он остановился. Взял ее за обе руки и сложил их вместе в своих. –  Откуда в тебе столько неуверенности?! Я в толк не могу взять, - он говорил мирно, даже бережно. – Полюби себя вновь, как в молодости. Вспомни, какой энер-гичной ты была. Поверь, у тебя сразу все наладится. – Только сейчас, оказавшись лицом к ее лицу, он заметил, что у нее изменился взгляд, а на губах появилась неброская помада. У нее получалось без смущения смотреть ему в глаза. – Главное, это твое желание. А дальше – твоя вера. Вера в лучшее. – Он освободил ее руки, и они двинулись дальше. – Знаешь, в жизни всякое бывает. Каждый интер-вал времени имеет свое предназначение. Но как бы ни складывались обстоятель-ства, надо стремиться быть участником жизни. Поверь, тогда жить интереснее или, как сейчас говорят, вкуснее. – Он направил взгляд в ее сторону: - Надеюсь, я не обидел тебя предложением о работе.
         - Нет, что ты! - встрепенулась она, и женская рука произвольно потянулась к мужской. Он прочел это движение как доверие. – Я давно мечтаю устроиться на работу. Но во мне столько комплексов сдружилось.
         - Пройдут, - ответил он. – Все проходит: и хорошее, и плохое. И у  твоих комплексов та же участь. Погостили, пора и честь знать.
       Она шла и смотрела себе под ноги, он смотрел на нее. В какой-то момент ему захотелось встретиться с ней улыбкой. Он потянул ее за руку и, поймав ее взгляд, улыбнулся. На женском лице в ответ зародилась улыбка. –  Вот так гораздо лучше. Кстати, у тебя, правда, очень приятная улыбка. – Он крепче сжал ее руку в своей. – Так, на чем мы остановились?
        -  На комплексах! – бросила она.
        -  Ах, да! Начинаем избавляемся от комплексов. Согласна?
        - Согласна, - не раздумывая, кивнула она.
        Вадим остановился. Рука потянулась в карман своей кожаной куртки.
        - Согласна, тогда не возражай! – повелительно сказал он, протягивая ей коро-бочку с сотовым телефоном.
       - Ой! Нет, нет! – пыталась она возразить.
      - Лен, ты минуту назад была согласна.
      - Я, я не умею им пользоваться. Да, и мне некому…
      - Здравствуйте, приехали! Ты хочешь, чтобы я каждый выходной по три часа ожидал тебя под дверью. Вот, решил пожалеть себя в первую очередь.
      Лена подняла на него свой взгляд и рассмеялась. Ей понравилось то, как он выкрутил все в собственную сторону. Попробуй тут откажись:
       - Хорошо, попробую освоить. Спасибо! – Синий аппарат с экраном быстро выскочил из коробочки. Она впервые держала в руке сотовый телефон. Клавиши с цифрами, буквами и знаками казались ей маленькими и хрупкими. - Ой! Как это сложно! – искренне призналась она, пряча телефон обратно в коробочку.
       - Что не поймешь, найди в интернете. Компьютер, по-моему, у тебя есть, - сказал про компьютер просто так, откуда ему знать, есть он или нет.
       - Компьютер есть, но интернета – увы.
       - Тяжелый случай! – он не решился отругать ее как следует, не зная ее воз-можностей. – Ладно, завтра с интернетом разберемся. Все решаемо, и интернет, и работа!
       - Ты действительно думаешь, что все в этой жизни решаемо? – озвучила она свои сомнения.
       - Да, все решаемо. Иногда, правда, легко. Иногда не очень.
       - Буду надеяться, что телефон – легко решаемая задача.
       Вадим замедлил шаг и развернулся к ней взглядом, в ответ она улыбнулась. В ее улыбке мелькнуло смущение.
      - Лен, - он остановился. Остановилась и она. - С завтрашнего дня, а можно и с сегодняшнего,  постарайся начать жить не с надеждой, а с верой. С верой выживать, выползать, подниматься! – он говорил медленно, большим пальцем нажимая на пальцы ее руки поочередно. – Понимаешь, надежда и вера – вещи разные. Точнее, их сила рознится.
       - С верой выживать, выползать, подниматься, - вдумчиво повторила она. - Я постараюсь, -  и женская рука сжала пальцы мужской руки.
       - Помнишь, как у Пушкина:
       «Сердце в будущем живет;
       Настоящее уныло:
       Всё мгновенно, всё пройдет;
       Что пройдет, то будет мило».



глава вторая
Прошло два года.


                ЗНАКОМСТВО, ОСТАВИВШЕЕ ГЛУБОКИЙ СЛЕД
    Один человек имеет право смотреть на друго-го свысока только тогда, когда  он помогает ему подняться.
                Габриель Гарсиа Маркес
               
       Телефон …
       - Петр! Это Макар.
       - Здорово,  дружище! Как ты меня разыскал? – По лицу профессора разлилась улыбка. Он только сегодня прилетел в Екатеринбург. Прилетел по делам. Дела делами, но встретиться с другом – это сильно.  И вот тебе удача: Макар сам разы-скал его.  - А впрочем, неважно. Я рад тебя  слышать и видеть в любое время дня и ночи.
       - Взаимно, дружище! – Макар расплылся в улыбке не в меньшей, чем на другом конце провода. - Сергиенко подсказал, что ты в Екат на пару недель в командировку.
       - Так точно, в командировку. Вот, появилась возможность, и я напросился поработать с молодыми кадрами. Глядишь, поучусь у молодежи.
       - Ну, тебе учиться уже достаточно. Хватит с тебя и докторской.
       - «Хватит» - это не мое, - с твердостью в голосе возразил Петр. - Мое – позна-вать и познавать. Предела быть не может!
       - Понятно! – поддержал Макар. - С настроением к жизни, чувствую, у тебя все в порядке.
       - Конечно! Я сам управляю своим настроением. Не дай Бог, отпустить настроение на самотек, не ровен час окажешься его пленником. А это уже обломовщиной попахивает, сам понимаешь.
       Макар улыбнулся говору друга. Он чувствовал Петра даже на расстоянии. Всегда  уравновешенного и безмятежного на все проистекающее. Почувствовал, но ничего не ответил, потому как знал, что диалог за жизнь с Петром может про-должаться интересно, но долго. Он выдержал чуть заметную паузу и напрямую задал свой вопрос:               
       - Петр, скажи, ты практикуешь?
       - Конечно. Это занятие у меня на первом месте. Наука без практики сироти-нушка. Макар, говори, что нужно. Философию оставим для встречи. Я думаю, она состоится? - голос Петра стал более деловым.
        - Обязательно состоится! Организую, как положено. Даже с ностальгическими нотками.
        - Обещание спроецировал, буду ждать приглашения. Теперь говори, слушаю тебя.
        - Нужно позаниматься с одной дамой.
        - Чем позаниматься, дружище? – рассмеялся Петр.
        -  В этом месте без шуток, пожалуйста, - Макар выдержал передышку. - Одна моя давняя знакомая нуждается в твоей помощи. Понимаешь, попала в пропасть недопонимания. Сама выбраться не может. У нее истерия.
        - Макар, дорогой!  Ты о чем!  Истерия – это распущенность. С этим диагно-зом не ко мне. В психоневрологический диспансер под круглосуточное врачебное наблюдение.
        - К тебе, к тебе. У нее внутренняя истерия.
        - Понятно. А дама интересная? – Петр вновь перевел разговор в шутливую форму.
        - Очень, если сумеешь разглядеть.
        - Ясно! –  протянул Петр Львович. – Что же ты допустил такую ситуацию. Дамы существа нежные и ранимые.
        - Я допустил! – выбилось из Макара. – Да будь я рядом, ни одна слезинка не посмела бы вырваться наружу.
        - С тобой все ясно. Без остановки влюблен в прошлое. Да, послушай, здесь довольно дорогая аренда. Дама твоя платежеспособна? Ты знаешь, если бы я принимал у себя на Неве, обошлись бы и многолетней дружбой. А здесь…
        - Можешь не оправдываться. Я все понимаю. Прошу тебя, выложись с ней на все СТО. Давай, мы ее направим на недельный восстановительный курс. Ну, пол-ностью как там у вас - со всеми успокоительными процедурами. Ну, все как положено. Петр, я все оплачу.
        - Не вопрос. Приводи.
        - Вот это будет посложнее, чем просто оплатить.
        - Ты же любитель трудностей!
        - Только не таких.
        - Может, объяснишь подробнее.
        - Сам справишься, дорогой психотерапевт.
        - Договорились.
               
  … - Здравствуйте! Петр Львович? – с волнением спросила Лена, переступая  порог незнакомого кабинета.
       У окна просторного кабинета стоял седовласый мужчина крупного телосложения.
      - Он самый. Проходите, пожалуйста, - он обернулся и приветливо кивнул. – Проходите и присаживайтесь. – Взгляд почти не задержался на вошедшей. Не задержался, но профессор успел поймать ее волнение и настороженность. Много-летний опыт подсказывал, спешить не стоит. И профессор вновь развернулся взглядом к окну.
       Лена сделала пару шагов вглубь помещения и, глядя на его широкую спину, в замешательстве остановилась. Она не понимала, как такое возможно, она к нему на прием, а он спиной…  Ну, и психолог! До пациентов  никакого дела нет. Может сразу развернуться и уйти? За последние две недели она так устала от всяких разностей, к восприятию которых была просто не готова. А тут еще профессор со странностями. Поведение человека, стоящего к ней спиной, казалось ей за гранью возможного. Она мысленно пробежалась по всему проистекающему с ней в эти минуты и, пожалуй, впервые в жизни решила уйти без объяснения. Но быстро передумала. Она же подведет Розу, пришло ей в голову. Это не есть хорошо! Роза для нее старалась, хотела, как лучше. С минуту она потопталась на месте и реши-ла остаться.
        - Петр Львович, я к вам на час записана! - она решилась напомнить о себе.    
        - Да, да, я помню, - отозвался профессор, продолжая топтаться возле подо-конника. - Елена Владимировна, можно попросить вас помочь мне.
        Что за чудик! К нему на прием приехали, а он в цветах ковыряется. Ладно, бог с ним! Знает имя пациента, и на том спасибо. Протест назрел не только в мыслях, но и в голосе.
        - Смотря в чем, - сухо ответила она.
        - По-моему, с цветами что-то неладное, - с благодушием в голосе продолжал он.
        Лена приблизилась и принялась разглядывать цветы, закрывавшие добрую половину окна. Подоконник был огромный, будто специально спланирован для выращивания цветочных радостей. Цветы разные: экзотические и обычные – наши родные, типа любимой всеми березки. Высокие красавцы: драцена и разросшаяся кливия заботливо творили тень низкорослым обитателям зеленого подоконника. Многие растения были ей знакомы. Лена окинула взглядом каждый цветок и ни-чего такого, что могло бы вызывать беспокойство, не заметила. Напротив: ну, просто цветочный рай!  Можно только восторгаться.
         - А, по-моему, все хорошо, - она кинула резкий взор на профессора. Он как раз успел отстранить от нее свой взгляд, и сейчас его лицо вновь изображало озабоченность цветами.
        - Ну, как же хорошо?! - выговорил он, - если вот этот, - рука указала  на цик-ламен, который в ожидании ближайшего цветения рябил белоснежными точками, - вздумал цвести в преддверии зимы. Это же как-то неправильно, Елена Владими-ровна!
       Она прекрасно понимала, что он хочет ее разговорить. Цветы – это нечто, вроде предисловия. Предисловия к доверительной беседе. Но ей вовсе не хотелось объяснять ему, что цикламен может цвести и два раза в году, если за ним пра-вильно ухаживать. Вниманием и заботой эти цветы уж точно не обделены. Она согласилась на эту встречу с трудом. И все больше начинала жалеть, что согласи-лась. Ладно, на один раз ее хватит, а дальше - увольте.
         - Все в порядке, Петр Львович, - тихо проговорила Лена и отошла от окна.
         - Вы действительно так думаете? – На лице и в голосе профессора посели-лось идеально сыгранное удивление.
         Она бросила на него еще один цепкий взгляд.
        - И вы также думаете! – категорично заявила она и, не дожидаясь нового приглашения, присела на диван.
         В ответ профессор чуть заметно улыбнулся и не спеша расположился за ра-бочим столом. Дальше была пауза, неожиданная для Лены. И ей ничего не остава-лось, как пройтись глазами по пространству комнаты. 
         Приятная внешность, запоминающийся тембр голоса с четким акцентом на слова, несущие смысл сказанного. Что характерно для педагогов. Думал, Петр Львович. Бесспорно, умна, потому как прочла его игру. Молодец! Немного раз-дражительна, но быстро справилась с этим минусом. Справилась легко - просто  не договаривая.  Истерия и она?! По-моему, Макар зря так переволновался. Петр Львович успел ее разглядеть и взвесить свой дальнейший ход.
        Обычно он начинал свой диалог с вопроса: Что привело вас в наш центр? Это обычно! На сей раз прямой вопрос пришлось избежать, зная, что эта дама пришла под глубочайшими уговорами подруги. Еще он знал, что она мало кого пускает в свое личное пространство. А вот почему, это и предстоит выяснить. Прямой во-прос тут не подходит. Попытаемся разговорить:
        - Елена Владимировна, насколько я знаю, вы – педагог.
         - Уже нет, - спокойно ответила она, глядя ему в лицо. Большие светло-голубые глаза и припухлые губы сладили мужское лицо необычно добрым. Глаза и рубашка сливались в едином цвете.
        Надо признать, она немногословна. Сейчас она смотрела на него с легким протестом, он успел это уловить. Она ждала следующий вопрос, как будто целью ее прихода было - всего лишь познакомиться с работой психотерапевта. Это Ма-кар уверенно подкинул ему тему комнатных растений. Хотя профессор и не особо надеялся на эту подсказку, ведь увлечения зачастую замирают по причине нехват-ки времени. Мирские заботы эгоистично крадут у человека те интервалы суток, которые могли  быть отведены для радостей. И только эгоист, способен вырвать для своего хобби ровно столько времени, насколько велико его увлечение. Да, есть еще один вариант – без эгоизма. Если увлекающийся человек одинок. В этом случае хобби – его образ жизни. Без хобби одинокий человек - несчастный чело-век. На одинокую  она, правда, не похожа. Или одинока?               
        - Петр Львович, а вы любите цветы? – неожиданно спросила она.
        Вопрос был немного запоздалым, но зато простым и легким. Пошла навстре-чу - ликвидировала паузу. Молодец!  Профессор улыбнулся.
       - Люблю ли я цветы? – он чуть было не начал разглагольствовать  о любви ко всему живому. – Я люблю их дарить, - коротко ответил он и замолчал. Но, тут же решил уточнить: - Вас устроил мой ответ?
         - Даже очень.
         - И чем же?
         - Необычно.
         - Чем же это действо необычно? По-моему, цветы всегда кстати.
         - Да. Но не каждый мужчина помнит это. Дарят в основном на какие-то даты. А вы, как я понимаю, любите дарить просто, без повода. Я права? – Она говорила и смотрела на него, не прерывая и не отводя свой взгляд в сторону.  Про таких людей говорят, что они верят больше глазам.
       - Правы, Елена Владимировна. А вам часто дарят цветы?
       - Нет, - спокойно ответила она. – Я не помню, когда последний раз дарили, - она задумалась. - А может, и вовсе не получала.  Я не могу сейчас вспомнить.
       - А на работе разве не принято дарить цветы именинникам? – он плавно, как ему казалось, переходил к теме ее работы. Сегодня она у него в кабинете из-за ситуации, сложившейся на работе.
        В кабинете наступило затишье. Профессор не пытался его нарушить. Для него такой момент был привычным, особенно для первой встречи. Он терпеливо тянул время, изредка бросая взгляд в ее сторону. Она продолжала сидеть в одной позе. С опущенными веками и неподвижно сложенными на сомкнутых коленях руками, напоминая то ли статую, то ли застывший кадр на мониторе. Наконец ее веки резко распахнулись, взгляд устремился в его сторону. И лицо проявило нечто мученическое.
        - Пожалуйста, не смейтесь! – На глаза навернулись слезы. Веки покраснели, губы задрожали: - Какие цветы?
        Дальше были ее слезы. Искренние, проливные. Трудно было совместить двух женщин в одну: вошедшую к нему двадцать минут назад и ту, которая была перед ним.
        - Выпейте и постарайтесь успокоиться, - просил он, протягивая ей стакан  с водой. Но она не слышала его, всхлипывания с потоком слез продолжались и про-должались. Как будто она была одна в комнате. – Елена Владимировна! Успокойтесь, пожалуйста! – чуть громче просил он. Она продолжала всхлипывать. Тогда он предпринял еще одну попытку, более действенную, как ему казалось: - Елена Владимировна, - при этом он еще добавил громкость ровно настолько, насколько это было приемлемо:  - нельзя так рыдать при посторонних людях!  Елена Влади-мировна, это не-при-лич-но! - Последнее слово он произнес так четко,  да еще и по слогам, что реакция последовала сразу.
         Она стихла и потянулась за сумкой, но слезы, не успевшие покинуть глаза, застилали все вокруг. Пальцы не слушались, собачка от молнии  на сумке то и дело ускользала.
         - Извините, пож-жалуйста…
         - Разрешите, я помогу, - не дожидаясь ее согласия, он расстегнул сумочку.
        Лена на ощупь достала упаковку с бумажными носовыми платками и извлек-ла один. Платок быстро превратился в комочек, на смену ему появился новый.
        - Извините, - вновь прошептала она и звучно высморкалась. – Извините, - еще раз повторила она. После его слов ей и, правда, стало стыдно. «Господи, стыдища то какая!» Ругала она себя почем зря.
       Справившись со слезами, она оглянулась по сторонам. Никого. Только она и чувство собственного стыда. Она быстро встала и собралась было покинуть кабинет, но в этот момент появился Петр Львович. На лице добродушная улыбка, в руках поднос с двумя дымящимися чашками, а шлейфом - аромат настоящего кофе.
         - Елена Владимировна! – звонко произнес он. – Давайте составим друг другу компанию в распитии самого прекрасного на планете напитка.
         - Кофе? – зачем-то спросила она.
         - Кофе с коньячком. Кофе «Арабика», а коньячок армянский. Когда они об-щаются в нужной пропорции, им нет равных.
         Кофе и коньяк он применял в исключительных случаях. Сегодня как раз тот случай. Перед ним некогда, а может и до сих пор,  любимая женщина его друга. Макар просил позаботиться о ней на все СТО. Вот он и старается. Пока готовил кофе, думал о Макаре. На некоторых пациентов не стоит тратить время, потому как бесполезно. На этой он выложится весь.
       Лена испытывала неловкость за свои слезы, она боялась поднять глаза. Ему ли не понять это. Он понимал и начал разговор первым.
      - Елена Владимировна, - обратился он и сделал паузу. Она продолжала сидеть с опущенными глазами. – Елена Владимировна, пейте кофе, а то остынет. О вашей работе мы поговорим завтра. Поговорим обязательно, - он говорил как-то очень мягко, тепло и убаюкивающее. Тепло, которое исходило от его голоса, было не-знакомым, но очень уютным. Ей не приходилось слышать от мужчин ничего по-добного.  - Боль нужно выгнать. С завтрашнего дня мы как раз займемся этим, а после будем овладевать наукой общения без обид, а значит, без слез, - он сделал паузу, пытаясь оценить ее состояние. Она продолжала сидеть с опущенными веками, но уже без слез. Лицо было красным, но спокойным, плечи расправлены. -  Вы расскажете мне, чем вызваны ваши слезы, чтобы раз и навсегда стереть их из вашей памяти. Память заслуживает только хороших и добрых жизненных момен-тов. Я прав?
          - Конечно, - Лена кивнула, успев скользнуть по нему взглядом.
          - Вот и хорошо. А сейчас постарайтесь расслышать мои слова. Да, и про кофе не забывайте. Я готовил его для вас, очень старался, - все  с той же уютной  интонацией добавил он. - Надеюсь, верите, что старался.
          - Верю, - Лена осторожно улыбнулась и сделала несколько глотков. – Очень вкусно, - сейчас она посмотрела на него, не пряча взгляда.  Глаза в глаза.
          - Сейчас и я верю, что вкусно, - он радовался своей маленькой победе. Нет, не над женщиной. Победе над ненужными слезами.
       - Вы обещали меня услышать, - напомнил Петр Львович.
       - Да, - подтвердила Лена.
       - Завтра я услышу вашу историю, которая уже случилась. И слезы  вам больше не понадобятся. Можно понять слезы на физическую боль. Но спустя неделю, да еще и на обиду! Бессмысленно. Запас нервной системы человека ограничен. Все болезни от нервов –  все знают это с детства, но почему-то забывают. Завтра вы расскажете мне  то, что случилось, как о свершившемся когда-то очень, очень давно событии, в котором никто не пострадал физически. Все, что было - это было вчера, это уже случилось. Незачем тащить в дом и тем более в новый день вче-рашние слезы, боль и обиду, – он говорил с бархатным спокойствием в голосе. -  Моя задача научить вас реагировать более сдержанно на жизненные ситуации. А лучше вообще не реагировать, - профессор сделал паузу,  но взгляда  не отвел. И только когда их взгляды повстречались вновь, он спросил: - Справитесь, Елена Владимировна?
        - Справлюсь, -  не раздумывая, согласилась она.
        - Я верю в вас. Да, и постарайтесь сегодня остаток дня провести в свое удо-вольствие. Для отдыха есть сауна, бассейн, массаж, библиотека. Вы одна в номе-ре?
        Лена встрепенулась. Все, что он перечислил, ей было не по карману.
        - Петр Львович, боюсь, я не в состоянии оплатить все удобства, - не поднимая глаз, возразила она. Краска вновь предательски накрыла ее лицо. Сауна, бассейн, массаж … Нет, нет, она на это не рассчитывала. – Не смогу! – более решительно сказала она и покачала головой.
         Петр Львович похоже тоже подзабыл об особенностях ее пребывания, но быстро выкрутился:
        - А вам и не придется их оплачивать! – по кабинету вновь разлился его убаю-кивающий голос, до боли наполненный чем-то очень теплым и добрым. - Это благотворительная акция ваших местных спонсоров. И в двадцать первом веке живут любители добрых дел.
        - Что, совсем не надо платить?!  – Лена не могла поверить. Ее удивление бы-ло столь естественным, что брови подпрыгнули ввысь, глаза расширились. Краска с лица исчезла еще быстрее, чем явилась.
        - Совсем, –  очень мягко и на улыбке ответил профессор.  -  А деньги можете потратить на новое платье или сумку, - он смотрел на нее столь спокойно и добро-душно, что заподозрить его во лжи было неуместно. - Знаете, одна моя недавняя клиентка любила повторять, что она – «настоящая женщина!» - слова «настоящая женщина он произнес почти нараспев и с неким восхищением. -  Представляете, она даже вывела рецепт настоящей женщины. Свой рецепт, – тут он умышленно остановился и посмотрел на Лену, подмечая, ждет ли она продолжения. Она ждала с нетерпением, не отрывая глаз от его лица. Она  лишь успела сделать пару глот-ков и вернуть чашку на стол. С нескрываемым  удовольствием он продолжил: - Во-первых, уметь быть транжиркой; во-вторых, немного стервой, и еще: очень, очень любить себя милую. Да и еще, никогда ни перед кем не отчитываться и не жалеть о том, что было. «Порядочность нынче не в моде», - любила она повторять. Хочу заметить, что это говорила женщина вовсе неглупая. И пусть не со всеми пунктами я согласен, я ведь не могу испытать их на себе, но вам рекомендую по-пробовать. На выбор.
        Лена пленено смотрела на седовласого красавца. Полчаса назад это был не-знакомый и не вызывающий симпатию началом приема человек. А сейчас такой… Такой знакомый и такой уютный. Так просто остановил ее слезы. Плакать больше не хочется. Напротив,  навстречу его теплоте хочется просто улыбаться. «Рецепт настоящей женщины», надо же такое придумать!
      - А с каким пунктом вы особенно не согласны? – спросила она, в голосе мельк-нула хитринка.
      - Елена Владимировна,  я - не женщина. Женщины и мужчины – разные миры. В моей жизни, что ни новое общение с представительницей женского пола, то новое открытие. Женщины непредсказуемы, именно за это мы их любим. – Он встал, давая понять, что на сегодня хватит. – Елена Владимировна, завтра встре-тимся в 17.00. С утра у меня семинар. Я в Екатеринбурге на две недели, а потом домой в Питер.
        - До завтра. – Она дошла до двери и остановилась. Обернулась и чуть слышно проговорила: – Петр Львович, спасибо.
         - И вам всего доброго, Елена Владимировна.
         
  …  - Здравствуйте, Петр Львович, - Лена немного нервничала. Это была их вто-рая встреча. До поздней ночи она прокручивала предстоящий, то есть сегодняш-ний день. Не получалось, даже наедине с собой победителем выходили слезы. И вчерашние советы психотерапевта сходили на нет. Утром она попыталась еще раз настроить себя на спокойствие. Обошлось без слез, но со спокойствием было на-пряженно.
        Он прочитал ее состояние, но в сторону отходить было уже некогда. Со сле-зами они должны покончить сегодня.
        - Как обустроились? - спросил он.
        - Все хорошо, спасибо.
        - Слава Богу! Расскажите мне немного о себе, Елена Владимировна – Он от-кинулся на спинку кресла и приготовился слушать.
       И Лена начала личную повесть, изо всех сил стараясь быть безмятежной, ис-тово держа в памяти вчерашнее напутствие профессора «это было вчера, Елена Владимировна». Сейчас она усердно кратно излагала свою жизнь: и многолетнюю работу в школе, и потерю близких, и время безработицы и, наконец, перешла к событию, которое принесло ей боль. Начала с того, что работа ей нравится. Под-черкнула, что в работе - добросовестна, закончила тем, что начальница - бесчувст-венная, думающая  только о своем кошельке, а люди для нее - пешки.
        Петр Львович слушал внимательно, делая в блокноте необходимые для себя пометки. Он не останавливал ее. Про школу она рассказывала спокойно, даже где-то с теплотой, про обидчицу - эмоционально. Но вдруг остановилась.
        - Что мне теперь делать? – открыто спросила она.
        - Елена Владимировна, вы с кем-нибудь делились произошедшим?
       - Да, - после непродолжительной паузы ответила Лена. – Обычно я не делюсь, но именно в тот день позвонила моя сокурсница Роза. Между собой мы ее Розали-на зовем. Не знаю, зачем я тогда подняла трубку. Вот, сначала подняла трубку, а потом…, - здесь она сделала паузу. Паузу, в которой ей, видимо, удалось переско-чить слезы. - Ну, Роза тут же прибежала ко мне домой, - продолжила Лена. – Вот, пришлось ей все рассказать. Потом она ушла,  но я так и не смогла успокоиться.  С утра она снова позвонила, я ее даже не слушала. Помню только свой крик: «Мне больно, очень больно, как ты не можешь понять!» Ну, а потом я на два дня отклю-чила телефоны. На работу не вышла.
        - Вас уволили?
        - Что вы! Пчелок не увольняют.
        - Почему?
        - Без пчелок урожая не будет. Урожая не будет, а значит,  матка не сможет наслаждаться жизнью.
       Петр Львович был обескуражен ее самооценкой. Хотя и понимал, что сравни-вая себя с пчелой, она имела ввиду свою безотказность в работе. Про урожай, конечно, перегнула – найдутся другие «пчелки».
        - И кем же работает милая пчелка, можно узнать?
        - Милая пчелка трудится над текстами. Корректором, - пояснила она и в ожи-дании следующего вопроса обратилась взглядом на профессора.
        - Елена Владимировна, а чем вам нравится ваша работа?
        - Чем? – переспросила она, но ответила не раздумывая: -  Мне с текстом нра-вится работать. И с клиентами, безусловно. Коллектив тоже славный, если не считать мою начальницу. Вы знаете, какое у нее прозвище?
        - Озвучьте, пожалуйста.
        - «Зовите меня просто – королева»!
        - Интересно, - Петр Львович улыбнулся. – У нее, что действительно царские замашки?
        - Да, царские, - Лена кивнула. –  Беспредельная эгоистка. Любое новшество сразу примеряет на себя. Если видит личную выгоду, то соглашается. Ну, а если нет, то…  Да, если ее хвалить круглые сутки, она даже не устанет. Она считает, что действительно умна и во всем хороша. От рабочего кресла отрывается крайне редко. Если у нее хорошее настроение, то улыбается на все шесть сторон. Ну, а если не с той ноги встала, то присутствующим мало не покажется, - по интонации чувствовалось, что в Лене жила глубокая обида. Обида и нелюбовь к начальнице.
        - На какие шесть сторон? – До сих пор ему знакомы были четыре.
        - Шесть сторон – это когда еще пол и потолок.
        - Очень интересно.
       - Не вижу ничего интересного в улыбке на шесть сторон. Напоминает блажен-ную улыбку идиота.
      Лене так хотелось, чтобы профессор воочию увидел ее начальницу. Он бы не сразу определил, если его не предупредить, кто перед ним мужчина или женщина. Волосы на голове Зои Геннадьевны, длиной полтора сантиметра, вечным ершиком вверх. Напоминают жесткую щетку для чистки ковровых изделий. Гардероб толь-ко из брюк, рубашек и кожаных пиджаков. Цвета строго красный или черный. Нет, бывал еще и густо-фиолетовый. Походка как у слона. Но подробная характе-ристика Королевы так и осталась не озвученной. Озвучить портрет начальницы – это было бы слишком!
      - С улыбкой все понятно. Но чем все же вызвана была боль.
      - Все скопилось за три дня. Сначала я обнаружила, что лишена премии. Про-молчала. Потом обалдела от своей зарплаты, ее произвели по низшему разряду. Я попыталась поговорить с Королевой. Но это же не женщина, а холодильник. Она обвинила во всем государство, потом отдел кадров. Да,  и решающий  момент: мне не оплатили сдельную работу, т.е. дополнительную. Речь идет о предвыборной компании. Накануне выборов мэра города мы работали три недели без выходных. И опять полный ноль. Тут Королева пояснила, что виновата уже бухгалтерия. Но, я точно знаю, что все ведомости на оплату подает она сама. Я сходила в бухгалте-рию. Они дружно вернули меня к Королеве. Какой-то замкнутый круг. Все ската-лось в один ком – вот меня и прорвало на трехдневные слезы. Ну, кто она после этого, как не холодильник! - Лена на мгновенье остановилась. - Знаете, мой папа всю жизнь работал на руководящих должностях. Я с детства знала, что настоящий руководитель - покровитель и надежная защита для своих подчиненных. Если следовать этому правилу, то любая работа будет в радость. И начальнице  и под-чиненным. Вообще-то, я на деньгах не зацикливаюсь, но на сей раз просто уже не выдержала.
      - А компания, в которой вы трудитесь – частная?
      - Да, частная. Королева – хозяйка!
      - Тогда причем тут государство, я о зарплате?
      - Вот и я о том же… 
      - И чем же все закончилось?
      - Я пришла к ней и по пунктам попыталась выяснить мотивы ее «деятельно-сти». Я спросила, чем ее не устраивает моя работа, пусть скажет. Ну, а дальше протянула ей свою ласточку и сказала, что этих денег хватает только на оплату квартплаты, и только. В конце я говорила уже сквозь слезы. Самое потрясающее, что она как сидела лицом к компьютеру, так и оставалась  полчаса в той же позе. В тот момент я даже усомнилась, жива ли она. Секретарша от моих слез сразу сбежала. А она хоть бы хны. «А я чем виновата, что в редакции такие заработки», - сказала она, даже не повернув своей головы. Ну, тут я развернулась и пошла домой. На выходе столкнулась с секретаршей. Эта милейшая женщина на мое зареванное лицо  сказала: «Ну, что вы так расстраиваетесь?» - Лена изобразила интонацию секретарши. - У меня не было сил ей что-либо ответить, я просто про-тянула ей свою ласточку. Вы, не можете себе представить, как вытянулось ее пре-красное личико. Такого даже она не ожидала.
       Профессор слушал и понимал, в силу жизненных обстоятельств женщина, сидевшая перед ним, не смогла плавно перешагнуть рубеж в 21 век. А 21 век – игра иногда и без правил. Как ни прискорбно! И в этой игре надо иметь свою ни-шу. Нишу, в которой тебя будут и уважать, и ценить. Нишу, в которой ты будешь незаменима. Хотя и говорят, что незаменимых нет, но это не так. Заменять можно по-разному. В этом случае речь идет о работе с клиентами. Кроме того, что Лена – пчелка, она контактна… Итак, что мы имеем - не смогла перешагнуть рубеж 21 века! Почему? Во-первых, потому как в ее жизни случился большой интервал без работы. Нельзя в такие годы сидеть дома. Нельзя!
       - А дальше?
       - Потом – домой. Дома я два дня рыдала, ближе к ночи я включила сотовый. Не прошло и минуты слышу голос Королевы. Знаете, она говорила  как мертвец: скажет пару слов и молчит, потом еще два - снова молчит.
        - Не томите, что она сказала на сей раз.
        - «Елена Владимировна, завтра рабочий день. Надеюсь, вы отдохнули. Пока вы отдыхали, мне пришлось побегать по вашим делам. Оплату сверх часов прове-дут в следующем месяце». В следующую премию включу вас непременно. Дальше опять дежурное молчание. «Елена Владимировна, вы меня слышите?» Я сказала, что да. Тогда она повторила все еще раз. Мой скромный ответ: «да» снова не уст-роил ее  царскую персону, и она принялась по новой. Я поняла, что это будет бес-конечно, потому как царица ждет похвалы в свой адрес. Чтобы как-то закончить разговор, я обронила: «спасибо, Зоя Геннадьевна». Только тогда она успокоилась и сказала: - «Наконец то, вы поняли».
        Петр Львович рассмеялся.
        - Мне нравится ее прозвище. Прозвище красивое, необидное и очень подхо-дит Зое Геннадьевне. Елена Владимировна, вы просто умница.
        - Я – умница? – изумилась Лена.
        - Конечно! Мне кажется, вы не можете успокоиться от того, что сказали ей спасибо. Ничего страшного. В конце концов, ситуация сдвинулась с места, уже хорошо.
        - Да. Но в тот момент, я просто хотела, чтобы она оставила меня в покое.
        - Понятно. Благодарность не выпрашивают. Она должна быть настоящая: обязательно душевная. Когда от души, это дорогого стоит.
        - В душевной она не нуждается.
        - Думаю, нуждается, - вполголоса возразил профессор.
       Лена не успела расслышать его последних слов.
        - Петр Львович, моя истерика случилась, думаю, не из-за моего спасибо. Про-сто копилось, копилось и взорвалось.
       - Это понятно. Сначала копится, а потом… - профессор выдержал легкую паузу. - Елена Владимировна, - он перешел на замедленный тон, - если человека обидеть, а он, тот которого обидели, сделает вид, что не расслышал оскорбления, и дальше будет общаться так, как ничего не произошло, стоит ли обидчику про-сить прощения и менять  ритм общения?
       Лена глянула на профессора, но ничего не ответила. Он хочет сказать, что я сама виновата, в том, что произошло? Она перебирала в голове события, произо-шедшие с ней за время ее пребывания в редакции. А ведь он прав! Одно за дру-гим… А я все боялась нарваться на конфликт.
       - Вы правы, - Лена глубоко вздохнула. –  Было много всяких мелочей и даже крупностей, на которые я старательно не реагировала. – Взгляд ушел в сторону, дальше был опять ее глубокий  вздох. -  Понимаете, я не люблю конфликтов, Петр Львович.
      - И правильно. Конфликты никому не нужны. Просто нужно вовремя и гра-мотно обозначить, что вас не устраивает. Дать понять, что вы компетентны в нуж-ном вопросе и согласны выполнять работу только при соблюдении норм оплаты, установленных в вашем учреждении.
       - Да, конечно, - согласилась Лена, - зря я так долго молчала. А вы знаете, я не раз задавала себе вопрос, глядя на своих коллег. Они ведь как-то нашли общий язык с Королевой, почему же я не могу.
       - Совершенно верно, Елена Владимировна! Начальницу под себя не переде-лать, мир под себя не подстроить. Но в ваших силах изменить свое отношение ко всему происходящему.
       - Вы хотите сказать… - она осеклась. Лицо выражало растерянность. Что же она может изменить в себе? В работе дисциплинирована, к коллегам уважительна, не опаздывает. Даже на больничные не ходит.
       Профессор не стал томить ее с ответом. Он понимал, что сейчас твориться в ее голове.
       - Для начала ответьте себе на вопрос, вам нужна эта работа? – Его взгляд встретился с ее взглядом, и он продолжил: – Возьмите чистый лист бумаги, разде-лите на две колонки. А дальше ответы на вопросы, что вас устраивает, а что – нет. Плюсы и минусы. Ответ будет налицо.
       - Я уже проделывала это.
       - Да? - подивился профессор. – И каков результат?
       - Одни минусы, и только один плюс. Ну, может,  два.
       - И на какой вопрос – плюс?
       - Хочу ли я там работать?
       Профессор сделал пометку в своих записях и обратился к Лене:
      - Ответ, как я понимаю: «хочу».
      - Да! Я хочу работать в этой редакции. Я успела полюбить и стены, и вахтер-шу, и цветы на окнах, и улыбки посетителей, и … В общем, все, кроме…
       - Елена Владимировна, судя по тому, что вы так много успели полюбить, ми-нус всего один, - профессор улыбнулся, - просто вы неверно расставили плюсы. Бывает.
       - Наверно, - чуть слышно согласилась Лена.
       Она и сама понимала, что надо меняться самой. Какая-то уж она очень покла-дистая, что ли. В голове опять все смешалось. Покладистая и добросовестная – это разные вещи. Покладистая – это уступчивая, пронеслось в голове. Но разве плохо быть коммуникабельной? Еще мама говаривала «коммуникабельному человеку везде комфортно!» И еще: «В общении, Леночка, человек растет. Общение обога-щает людей». Ну, да, если с такими, как профессор. А ежели, с Королевой, какое же тут обогащение?
       - Я заплутала, Петр Львович, - и она поделилась с ним своими мыслями, вер-нее, противоречиями.
       Профессор внимательно выслушал ее суждения.
       - Давайте разберемся. Коммуникабельный человек – значит, контактный, не-замкнутый. А покладистый, вы верно отметили – уступчивый и податливый. Чув-ствуете разницу, Елена Владимировна? – По опыту он неплохо знал, покладисты-ми сначала пользуются, а после они становятся раздражителями.
      Она кивнула, не поднимая головы. Сейчас она испытывала разочарование. Разочарование собой. Ведь желая быть порядочной, она подменила одно понятие на другое, и сама же утонула в своей порядочности. Чем больше она углублялась в свою оплошность, тем громче кричало внутри: «дурочка!»
       Он не торопил ее с ответом. Перед ним сидела та, которая способна самостоя-тельно расставить свои мысли в порядок. Для этого у нее благоразумия предоста-точно.
       - Спасибо, Петр Львович! Разница существенна, с этим не поспоришь.
       - Уступчивость, конечно, должна быть в человеке. Просто во всем нужна ме-ра. Человек, который никогда и ни в чем не уступает – это уже баран. Бараны не приживаются в коллективе, - рассуждал профессор. – Иногда надо уметь сказать «нет». Иногда! Но уметь говорить твердое нет, надо непременно! –  На слове надо акцент был значительный. Она смотрела ему навстречу и жадно ловила все то, что он говорил. – Елена Владимировна, по поводу «нет» у вас есть вопросы?
      - Пожалуй, нет, - ответила она и опустила глаза.
      - Тогда вернемся к начальнице, вызвавшей у вас слезы и непонимание. - Зоя Геннадьевна во что бы то ни стало должна была встретиться в вашей жизни. И вы знаете зачем? Я уверен, знаете! - Профессор смолк. Ему нужен был ее ответ.
       Зачем нужны такие, как Зоя Геннадьевна? Лена вынужденно призадумалась. Наверное, чтобы пить кровь из таких, как я - слабаков. И когда же ты стала сла-бой, дорогая Елена Владимировна? Не нравится, тогда меняйся.
       - Чтобы я изменилась? – нерешительно спросила Лена.
       - Безусловно, Елена Владимировна! Судьба сделала вам подарок. Зоя Ген-надьевна – сильный порог. Сможете пройти этот порог, не растеряв себя, почувст-вуете огромный прилив сил. Появится и уверенность, и настроение к жизни, а это - главное. Ну, а нет, придется всю жизнь страдать от царских замашек того или иного руководителя, или быть без работы.
       Профессор поведал ей теорию «маятника». Когда стоит его раскачать, а когда,  раз и навсегда остановить его колебания. Лена слушала внимательно. Брови то сдвигались, то распрямлялись. Нижняя губа давно спряталась под верхней. Взгляд то поднимался, то зависал в воздухе.
        - Неужели, все так просто?! – подытожила она, когда профессор стих
        - Да, Елена Владимировна, сложностей особых нет. Что бы не произошло, не стоит взращивать в себе обиду, агрессию. Это путь в мир негативных эмоций и неверных решений. У человека два уха. Как говорится, одно слышать собеседни-ка, другое прислушиваться к себе. А дальше, совместить то и другое. Получится ответ. Да, только не надо торопиться с ответом. Ответ придет не сразу. Скорее интуитивно и чуть позже.
       - Не сразу, это когда?
       - Не так уж долго, - профессор прочитал ее нетерпение. – Я думаю, максимум на другой день. Этого времени достаточно, чтобы ваши думушки выстроились и выдали правильный ответ.
       - А если ответ будет неправильный, и ошибки повалятся с новой силой?  Мне это не пережить. Ведь, чтобы ответ был верным, надо обладать недужим умом! Боюсь, что лабиринты моего мозга не столь всесильны.
        - Для начала, Елена Владимировна, исключите из повседневного лексикона неприятное слово «если». Это слово для тех, кто постоянно сомневается. Оно для неуверенных людей. Можно сказать, это слово – паразит! Не пользуйтесь словом «проблема», не нужно проецировать его в свою жизнь. Повторяя его неоднократ-но, люди проецируют его в свою жизнь. Помните изречение, «бойся мыслей сво-их». Сейчас вы уже знаете, почему нужно бояться негативных мыслей, дабы не случился эффект маятника, - разговор ненадолго встал. Профессор знал, когда и насколько делать паузы. Будет вопрос, он выдаст ответ. Вопроса не последовало, значит, можно идти дальше.  - С каждым новым… - он чуть было не сказал паци-ентом, но вовремя вывернул, - я не всем предлагаю научиться преодолевать пре-пятствия. Потому как это дано не каждому. Вернее, многим это не нужно, да и не потянуть. – Она смотрела на него широко открытыми глазами, и он успел про-честь ее вопрос. – Вы твердо знаете, что хотите, да и помыслы ваши, уверен,  доб-ры и чисты. А значит,  и внутренний голос вас не подведет и даст правильный ответ.
       - Надеюсь, - вполголоса ответила она, и быстро опустила взгляд.  В этом беге было и смущение, и благодарность
       - Часто приходится слышать: шанс есть у всех, - продолжал профессор. -  Произнося это, люди не до конца понимают о чем, собственно говоря, идет речь. Многие путают это с везением. Шанс разбогатеть, шанс на успех, на любовь – все это есть возможность осуществления того или иного. Но! Осуществление возмож-но только при  условии, если человек умеет слышать обстоятельства, вторгаю-щиеся в его жизнь. – Он посмотрел на Лену и, выдержав новую паузу, спросил: – Вы понимаете, о чем я?
       - Стараюсь, - она, правда, усердно вбирала все, что говорил профессор.
       - Вот именно сейчас у вас появился замечательнейший шанс подрасти духов-но и морально.
       «Подрасти духовно и морально!» В ее голове скользнула что-то вроде обиды. Что он имел ввиду? Он думает, что я мало читаю?
      - Можно вопрос? – спустя пару-тройку минут решилась Лена.
      - Естественно! Дорогая Елена Владимировна, мы с вами для того и встречаем-ся, чтобы научиться на них отвечать.
      - Неужели, человек растет духовно, когда жизнь подбрасывает патовые ситуа-ции.
      - Духовно можно расти каждый день. Но во время этих самых, как вы их обо-значили, патовых человек мудреет. При условии, что хочет разрешить, разобрать-ся, понять сложившиеся обстоятельства. Все течет, все изменяется в нашем мире, даже духовность обрела новые одежды. Понятие духовный человек в 20 веке за-метно отличается от определения духовности 21 века.
      Лена отвела взгляд в сторону. К своему глубочайшему стыду она не могла ответить, в чем же разница. На ум пришло самое банальное: духовный человек – прежде всего, нравственный, интеллектуальный.
       - И в чем же отличие? – не выдержала она.
       - Общепринятое понятие  духовности никто не отменял. В этом веке духовный человек стал свободнее. И главное, духовность может формироваться без мудро-сти. А вот мудрость без духовного воспитания, думаю, нет. – О духовности про-фессор мог говорить бесконечно. Но он решил остановиться и обратился к Лене:
      - Вы владеете компьютером? У вас дома есть компьютер? – спросил он.
      - Да.
      - Надеюсь, у вас появится желание самой ответить на этот вопрос. А после мы вернемся к диалогу о духовности, свободе и мудрости. При наличии вашего жела-ния, конечно. Компьютер – великий мозг. В него заброшено столько нужной ин-формации. Информации на фоне опыта Великих и простых людей. Надо лишь научиться правильно ставить свой вопрос этой машине. Попробуйте, у вас полу-чится. Не вы одна оказались, в подобной ситуации. В наше время люди охотно делятся советами, что почитать, как они выбрались из своих сложных обстоя-тельств. Вот, вы сказали, «моя ошибка». Великие умы утверждают: «Ошибок не бывает, бывают только уроки. Отрицательных уроков не бывает, потому как все это – опыт!» Надо учиться не комментировать жизнь, кто и что сделал не так, а надо выучиться любить ее многообразие. В каждом человеке, вы знаете, много хорошего. В придачу к хорошему есть и что-то нам неблизкое, непонятное. Не-правильное, может быть. Но это на наш взгляд неправильное. А ему, этому чело-веку, комфортно итак. А у нас есть выбор: либо принимать данный индивидуум со всем его содержимым,  либо не принимать.  Принимать, вовсе не означает согла-шаться со всем его содержимым. Принимать, значит взаимодействовать конструк-тивно, понимая, помогая друг другу. Я уже сказал, что Зоя Геннадьевна – подарок судьбы. Результат взаимодействия в ваших возможностях. Вы – лицо заинтересо-ванное, потому как вам нравится работать в этой редакции. Значит, именно вы  должны настроить себя на результат. Положительный результат. – Профессор остановился, но Лена продолжала сидеть молча, не поднимая глаз. - Для начала, попробуйте назвать пять положительных качеств своей начальницы.
        Она мгновенно бросила на него встревоженный взгляд, но ничего не ответи-ла. В голове все смешалось.
        - Боюсь, мне с этим не справиться, - через паузу ответила Лена. Ответила спокойно.
       - Зря вы так, Елена Владимировна. Попробуем вместе, - взгляд соединился с чистым листом блокнота. И тут же появилась запись «З.Г.: 1.  – Итак, что у нас будет под цифрой 1, - вслух рассуждал профессор. – Зоя Геннадьевна смогла ор-ганизовать производство, а значит, она – организатор, - последнее слово он произ-нес нараспев. – Сколько лет существует ваша редакция?
        - По-моему, восемь.
        - Сколько народу трудится в редакции?
        - Не знаю точно, где-то 35.
        - Штат постоянный?
        - Да. Двое в декрете.
        - Замечательно! Итак, в течение восьми лет тридцать пять человек обеспече-ны постоянным заработком. Можно считать, Зоя Геннадьевна – молодец! Вы со-гласны?
        - Да, согласна, - обреченно подтвердила Лена.
        - Будем искать дальше. У нее есть дети?
        - Да, дочь и сын – двойня. Но, они живут не с ней, они самостоятельные. Сын - архитектор, дочь – врач.
        - Чудесно! Какая молодец, наша Зоя Геннадьевна, дала образование двум детям и вывела их во взрослую жизнь. Так, что еще?
       - Не знаю, что еще... - Лена пожала плечами и глубоко вздохнула. И с этим вздохом в голову пришло осознание: все, что с ней произошло, это только ее вина. Только ее. И начальница тут никак не виновата.
        - А вы не спешите, подумайте хорошенько. Я ведь с ней не знаком. Пред-ставьте, что сейчас от составленной вами характеристики на Зою Геннадьевну  зависит судьба вашей редакции. Редакции, в которой вам нравится трудиться.
        Лена сидела, потупив голову. Нахлынувший стыд прочно вошел в ее мысли.
Со школьных  лет ее учили спокойно реагировать на все происходящее вокруг и уж ни в коем случае не давать поведенческие оценки людям. Папа частенько по-вторял «Леночка, все относительно. Тебе кажется, что ты красивая и умная, но есть гораздо умнее и краше. Тебе кажется, что ты права, и это относительно». Господи, как она, Лена, посмела формировать мнение о человеке по двум-трем неверным по ее мнению поступкам, да еще и озвучить свое суждение при посто-роннем. А главное, сама во всем виновата: вовремя не обозначила границы собст-венного терпения.
        Да уж, верно говорят, человек начинает по-настоящему  размышлять лишь, когда попадает в трудную ситуацию!               
        - Петр Львович, спасибо! Достаточно, я все поняла, - в голосе слышалась скорбь.
        - Озвучьте, пожалуйста, - со спокойствием протянул профессор, - то, что вы поняли.
        - И третье, и четвертое, и пятое положительные качества с легкостью выте-кают из первого и второго. Да, и еще, она могла попросту меня уволить за невы-ход на работу. И тем самым не возиться со мной, - она говорила медленно, оста-навливаясь в каждом предложении. - Она терпеливо ждала меня на работу, значит, ценит мою работу. Выходит, людьми не разбрасывается. Что тут еще добавить, - последовал очередной глубокий вздох, глаза устремились на профессора: - А впрочем, могу добавить. Мне очень стыдно.
        - За что, могу я спросить?
        - За то, что жалуюсь; за то, что озвучиваю свою характеристику на человека, который многое, что сумел достичь в этой жизни, - Лена отклонила взгляд в сто-рону. – Я только сейчас осознала, что в сравнении с Зоей Геннадьевной я ничего-шеньки не создала, никого не воспитала. А ведь, наша разница в возрасте всего 10 лет. Вот так, Петр Львович.
        Профессор не ожидал подобного исхода разговора. В блокноте появилась новая запись.
        - Елена Владимировна, не стоит сравнивать. У каждого свой путь, - он бросил  взор на Лену. Она сидела с каменным лицом. –  Не расстраивайтесь, пожалуйста. Жизнь подбросила вам урок, всего лишь урок. Кстати, вы очень достойно его прошли.
      - Вы так считаете? – Лена скривила улыбку.
      За прошедшие два часа в ее сознании все перевернулось. Она словно просну-лась от затянувшегося сна, от которого очень устала. Проснулась и услышала вопрос, незвано ворвавшийся в ее разум. А какова твоя миссия в этом мире, доро-гая Елена Владимировна? И Зоя Геннадьевна с немилым ее сердцу поведением  мгновенно спряталась на задний план.
      - Да, я искренне так считаю.
      Она не слышала его слов. Ей страшно хотелось остаться наедине с собой.
      - Петр Львович, я очень благодарна вам за сегодняшнюю встречу. Можно я … - не договаривая, она поднялась и потянулась за сумочкой.
      - Вы правы, Елена Владимировна, вам надо отдохнуть.
        Лена дошла до двери и остановилась, чтобы проститься, как ей в ту минуту хотелось, навсегда.
     - Спасибо за все. Я, правда, очень признательна вам. – Дальше был ее глубокий вздох.
      - Всего доброго, Елена Владимировна! – привычно откланялся он.
       Профессору показалось, что она прощается с ним навсегда, но уточнять он не стал. Это ее выбор. Несмотря на то, что он обещал Макару разобраться во всем и помочь ей, он не в силах принуждать ее к следующим визитам. Захочет, придет. В раздумьях он обошел кабинет и оказался у окна. Перед взором открылась картина: водитель новой серебристой иномарки, наполовину выпавший из открытого окна и мощно орущий в сторону Елены Владимировны некую брань и она, удаляю-щуюся от иномарки быстрым шагом вдоль дороги. Она шла, склонив голову от ветра и мокрого снега. Профессор стоял и наблюдал за исчезающим женским силуэтом. Не надо было отпускать ее в таком состоянии, поругал он себя. Он сто-ял до тех пор, покуда она не исчезла совсем.  Профессор вернулся к рабочему столу. Пометки одна за другой посыпались в блокнот. Наконец, блокнот захлоп-нулся и занял свое место в верхнем ящике стола. Тема, связанная с Зоей Геннадь-евной, решена. Значит, уже в прошлом! Размышлял профессор. Больше он не кос-нется этой темы. Впереди есть и другие, пока неизвестные и нерешенные вопросы. Будем надеяться, Елена Владимировна придет вновь. Она – умница и готова слы-шать все движения и перемещения вокруг себя. И ей хватит мудрости проходить свои уроки без обид. Как говаривали Великие: «Обида – удел духовно бедных людей».
      
        И она пришла. Пришла как всегда ровно в назначенный час. Петр Львович, сидя за рабочим столом, общался по сотовому.
       - Добрый день, Петр Львович, - поприветствовала она на улыбке.
       Профессор тут же попрощался в трубку и поднялся навстречу.
       - Здравствуйте, Елена Владимировна! Проходите и располагайтесь! Как на-строение? – На мгновение он задержал на ней взгляд.
      - Спасибо! Все замечательно! Настроение под стать погоде, - глядя в глаза профессору, ответила она спокойно, а дальше привычно устроилась на кожаном диване.
      - Вот как!? Заинтриговали! А что у нас сегодня с погодой? Вроде с утра шел снег.
      - Да, на улице легкий, приятный снежок. Ветра нет. Словом, очень душевная погода!
      Умница, справилась со вчерашними переживаниями. Улыбается искренне, говорит спокойно, а значит, настроена на общение.
      - Елена Владимировна, сложности, что были, остались во вчерашних днях.  Поговорим лучше о счастье. Вы не против? – в ответ она кивнула. – Вот и хорошо.  Если можно поделитесь со мной, что для вас быть счастливой.
        Лена задумалась. Кто ж его знает? Что для меня счастье? Может, я раньше была счастлива, а сейчас просто забыла.
       - Я даже не знаю, что ответить. Счастье – это что-то легкое, -  тихо произнесла она и как-то отстраненно улыбнулась. Профессор, сохраняя молчание, чуть замет-но наблюдал за ней.
       - Елена Владимировна, допустим вам резко повысили зарплату. Раз в десять. Это принесет Вам счастливые минуты?
       - Конечно, нет! – она ответила, даже не задумываясь.
       - Почему же?
       - Счастье, - она остановилась. Но только на мгновение. – Это когда тепло, легко и хочется, чтоб замерли часы. Зарплата – это другое, вы же знаете. Счастье, когда тебе улыбаются, и тебе хочется улыбнуться в ответ, - с тенью улыбки сказа-ла она. -  Счастье – это минутки. Минутки, когда тебе хорошо и легко на душе. - Сейчас она казалось молоденькой девочкой. Совсем молоденькой, неразбитой убегающими годами, потерей близких, затянувшимся одиночеством. Наблюдая мимику ее лица, он понимал, ей удалось вспомнить счастливый момент, который, будь ее воля, захотелось бы вернуть и приостановить. - Иногда мне кажется, что для счастья мне не хватает друга. Просто друга, - ее голос остановился.
        - Вы замужем?
        - Нет, я давно не замужем, – прозвучало умиротворенно. Дальше была не-большая пауза, и взгляд устремился на профессора. - Петр Львович, у меня есть мужчина, если вы о теле. Два года - постоянный мужчина, и он меня вполне уст-раивает. -  Она пронзила профессора и взглядом, и скоростью ответа.
        Надо признаться, она очень прямолинейна. Очень! «Если вы о теле…»
        - А как же любовь?
        - Любовь? – повторила она его вопрос. Веки опустились и чуть заметно по-темнели, спина прижалась к дивану. - Я не знаю, была ли она в моей жизни, - сей-час она говорила как бы сама с собой.
       Наступила тишина. Лена не могла ответить на этот вопрос даже себе. Как знать, была у нее любовь или нет. И что это такое? Вот дружба была. И настоя-щая. Она до сих пор страдает по утерянной дружбе. Это был так давно, но она помнит об этом каждый день. И эти воспоминания греют ее. Может, это и была та самая любовь.
      - Лена Владимировна, вы затрудняетесь ответить? Я не прошу вас рассказы-вать. Просто, для вас любовь на каком месте в отношениях?
      - Какой странный вопрос! На каком месте? – Взгляд скользнул по профессору и медленно отправился в сторону. - Если случится в моей жизни любовь, та самая, которая обогащает и  несет на крыльях в день завтрашний, конечно, она будет на первом месте. Любить – это желание не расставаться, ждать новых встреч с лю-бимым человеком. Наслаждаться минутами на двоих, касаясь его взгляда и голоса. Это желание сделать этого самого человека счастливым. – Это был не ответ ради ответа, это были мысли из глубины ее целостности. Все сказанное было не просто словами, она пропустила это через себя: вспомнила это состояние. - Любовь?! Наверное, была, но я поняла это слишком поздно. – Лена посмотрела на профес-сора. -  Да, конечно была. Тогда я не понимала, что счастье - быть рядом с ним. Слушать его сдержанную речь, чувствовать его каждодневную заботу. Это было очень давно. – Она опять отвела взгляд в сторону и чуть слышно призналась: - Это единственный человек, к чьему плечу мне хочется прижаться до сих пор. – Взгляд коснулся профессора. -  Знаете почему?
        - Нет. – Профессор опустил глаза.
       Она и сама не поняла, зачем задала этот вопрос. Для начала надо ответить себе. Ответить честно, а уж правильно это будет или нет – не так уж и важно.
        - Потому что он настоящий: верный и все понимающий. Нам дано было слы-шать друг друга, - после непродолжительной паузы ответила она. – С ним я могла быть сама собой.
        В эти самые минуты профессор ощутил такую глубину одиночества этой женщины. Глубину и богатство одновременно!
         - Вы не видитесь? – осторожно спросил он.
         - Нет.
         - Вы сама так решили?
        Сама ли я решила? Обстоятельства решили за нас! А я не стала с ними спо-рить. Подробности она не расскажет даже этому милейшему человеку. Почему? Потому как  все воспоминания об этом настоящем и верном друге  очень дороги для нее.
         - Да, - ответила она с застывшей улыбкой на лице. - Я владелица своей жиз-ни, а вот на чужую я не имею права.
         - Может он…? – профессор попытался ее разговорить дальше.
         - Не может! – резко оборвала Лена. – Я уже сказала, он настоящий и будет жить настоящим. А настоящее для него - сын.
         - Тогда, что для вас ваш сегодняшний мужчина? – решился он спросить. Лена не спешила с ответом. – Вы сказали, что два года встречаетесь с одним чело-веком.
         Она не привыкла говорить о Вадиме. Даже Розалина была не в курсе ее амурных отношений. Розалина – женщина замужняя. По теории Лены все замуж-ние где-то глубоко в душе завидуют незамужним, ведь у последних всегда есть шанс поменять одного мужчину на другого. Хотя, чему завидовать? Незамужними женщины бывают по разным причинам, зачастую от них не зависящим.
         - Что вам поведать о Вадиме, я даже не знаю.
         - Это ваш мужчина? – и он вновь повторил свой вопрос.
         - Нет, не мой.
         - Извините, - профессор прочитал в словах «не мой» прямой ответ: не мой, то есть женатый. – Т.е., он не свободен?
         - Не за что. Нет, он не женат, по крайней мере, с его слов. Да мне все равно, женат он или нет. Знаете, он вошел в мою жизнь неожиданно и просто. Это было как подарок судьбы. И я благодарна судьбе за такой подарок. Почему подарок? – рассуждала она вслух. – Он развернул мою жизнь на 180 градусов. Или с севера на юг.
        - Пожалуйста, поясните.
        - Пояснить? – переспросила она и сделала глубокий вздох. – До встречи с Вадимом я жила своим домом, - неспешно начала она. - Да, в моей жизни была только моя двухкомнатная квартира и все, что в ней находится: журналы, вязание, швейная машинка, телевизор. Знаете, жила как крот в своей норе. Крот, которому не нужно солнце. Мне было все равно, какое время года, какое число, что творит-ся в мире. Было только мое тело, которое нужно кормить и одевать. И тут Вадим! Вадим – это счастливый случай в моей жизни. – И она поведала профессору исто-рию своего знакомства.
         - Елена Владимировна, вы меня совсем запутали. Того, первого вы отправили заниматься сыном. А если этот женат?
         - Если даже Вадим женат, то он легко живет на два дома. А тот, из далекого прошлого,  не смог бы так. Были бы пострадавшие. Жертвы мне не нужны, я буду несчастной. Свое одиночество перенести легче, чем чужие страдания. Страдания,  которые вызваны моим эгоизмом. Я уже говорила, Вадим вошел в мою жизнь просто и неожиданно. То, что я представляла собой при первой встрече, с трудом называлось женщиной. Первый год нашего общения каждое утро я говорила Все-ленной «спасибо» за нашу встречу. Сегодня я не существую, я живу. Живу! –  В голосе царила благодарность. Глубокая благодарность. Было и сожаление: она никогда не сможет выразить ему то, что он для нее сделал. Почему? Наверное, чтобы не смутить. - Вадим появился спустя семь месяцев после смерти моей ма-мы. С мамой мы были очень близки. Последний год, ну, тот, что она болела, все мое общение было только с мамой. Я ушла из школы и целыми днями была рядом с ней. Ну вот, когда мамы не стало, я тоже куда-то исчезла. Стала одинокой за-творницей. Мир для меня сжался до размеров моей двухкомнатной квартиры. Нет, я не страдала от этого. Я люблю читать, могу рисовать, могу шить, вышивать, вязать. А дальше все банально, - глубокий вздох ненадолго прервал ее монолог. Взгляд коснулся приспущенных век профессора. Пожалуй, первый раз она гово-рит о своей жизни вслух постороннему человеку. Говорит, не боясь быть неверно понятой. Говорит, как было, как чувствует. – Да, совсем банально. Я стала шить не только на себя. Клиентов организовала все те же Роза. Клиенты были доволь-ны. Благодарили и ее и меня. Розалина появлялась в моей жизни как-то ограни-ченно: перед праздниками и в дни рождения. А Вадим каждый выходной, иногда через выходной. Я ждала его, радовалась его появлению. Вадим – умный, благо-нравный и интересный человек.  Я не могла ответить себе, как называется то, что между нами происходило. Дружба или родство душ? Но в прошлом году все стало на свои места. Он прожил у меня не два дня, как обычно, а целую неделю. Счаст-ливой я ощутила себя, когда он уезжал. По-моему, он все понял. Я радуюсь, когда он приезжает, и вкушаю легкость, когда он уезжает, - Лена стихла. По лицу про-бежала тень грусти. На несколько минут она застыла в своих думушках. Но вот выражение лица поменялось. Мышцы лица расслабились, благодушный взгляд устремился на профессора.
         - На безрыбье и рак – рыба. Грубо - но это называется примерно так, - он произнес это с намерением услышать, что это не так. Если она действительно благодарна Вадиму, она будет защищать его насколько возможно. Сколь сильна ее благодарность?!
         - Нет! Что вы, Петр Львович, к Вадиму это не применимо! - Лена изменилась в лице. Она готова была вывернуться наизнанку, лишь бы профессор не бросал тень в сторону человека, который подарил ей ту, которой она чувствует себя сего-дня. -  Как бы там ни сложилось дальше, мне очень повезло с Вадимом. Эта встре-ча была как спасательный круг утопающему. Понимаете, тонуть можно по-разному. Можно пытаться вынырнуть из последних сил, а можно вяло идти ко дну. В своем одиночестве я шла ко дну. А тут, откуда ни возьмись спасательный круг, протяни руку, и ты спасен. А у меня не нашлось даже сил, чтобы просто протянуть руку. Он все равно не отступил. Сегодня я могу сказать, он мой спаси-тель. Он сумел найти ко мне подход. Вадим научил меня верить. Верить в себя. Как-то раз он произнес замечательную фразу: «Постарайся жить не с надеждой, а с верой. С  верой выживать, выползать, подниматься». До того момента я и не задумывалась, что у надежды и веры  разный вес и разная сила. У него столько терпения – в пору завидовать. Знаете, я далеко не сахар, да и старше его на четыре года. За два года наших встреч я ни разу не приготовила ему ужин.
         От удивления левая бровь Петра Львовича приподнялась. Он не смотрел на Лену, он молча слушал чужую жизнь, соединив свой взгляд  с чистым листом бумаги. Сегодня ему не хотелось даже  записывать. Все, что происходило между Леной и Вадимом тянулось не один месяц, а значит, надобно было обоим. Рано или поздно эти отношения должны разрушиться, ведь речь идет о людях, не ли-шенных духовности. Некая недосказанность, конечно, имеет место быть. Недоска-занность или  тайна со стороны Вадима. С Леной  все понятно: Вадим - спасатель-ный круг. Если просто спасательный круг, то его роль давно закончена. Неужели, Лене, все равно с какой темой вступать в близкие отношения.
          - И вы по-прежнему вместе! - закончил профессор ее рассказ.
          - Вместе? – она задала себе вопрос. -  Я даже и не знаю, что ответить. Ви-димся все реже и реже.
          - Почему? – хотя зачем он спросил. Любви не было. Здоровый, крепкий молодой мужчина сыграл в благородную игру со спасательным кругом. И сейчас отступает в свою жизнь. Лена не была частью его жизни. Она была всего лишь эпизодом.
          - Я не знаю ответ и на этот вопрос. Пусть приезжает, когда захочет. Я ему рада, - на фоне глубокого вздоха ответила она и отвела взгляд в сторону. 
          - Я слышу трагизм в ваших словах.
          - Есть немного. Мы не виделись уже месяц. Но так уже было и не однажды.
          - Вас это расстраивает?
          - Я скучаю, мне его не хватает. Знаете, он стал для меня очень родным чело-веком. Но разлука иногда нужна даже родственникам. Разлука полезна и лечебна, для меня точно. Он исчезает и появляется без объяснений.
          - А если это неуважение к партнеру, - констатировал профессор.
         - Может быть…, - тихо согласилась она. О чем он? Какое неуважение?  – Впрочем, я не хочу, чтобы он оправдывался, - уверенно возразила Лена. - Еще больше, не хочу услышать вранье. Да, он и не муж мне, чтобы отчитываться, где он был.
         - Вам интересно, где он пропадает?
         - Честно?
         - Конечно, честно.
         - Нет, - она говорила правду. Где бы и с кем он сейчас, сегодня было уже не столь важным. Почти с самого начала она понимала, что это не ее человек.  Но она очень ценила, что он случился в ее жизни. Это, пожалуй, было чем-то  бесценным. - У мужчин правда всегда в дефиците. Где бы ни был, он помнит обо мне.
       Ну что ж, это - ее правда! Правда - не быть одинокой!
         - А как же гигиена?
         - Гигиена половых отношений? – Лена отвела взгляд в сторону. Странно? Ей ни разу не пришло в голову задуматься над этим пунктиком их отношений. Расте-рянный взгляд соединился с глазами профессора.  Ей показалось, что он разочаро-ван ее рассказом.
         - Если трудно, не говорите, - услышала она его голос.
         - Нет не трудно, я боюсь обескуражить вас своими откровениями.
         - Елена Владимировна, мне не пятнадцать лет, меня обескуражить трудно. В моем возрасте откровениями можно расположить к себе человека или хотя бы заинтриговать. – Он посмотрел на часы и чуть не подпрыгнул. – Елена Владими-ровна! Вы знаете, который сейчас час?!  Половина восьмого. Давайте-ка на сего-дня попрощаемся.
         - Извините, что задержала.
         - Да это вы меня извините, у вас ведь ужин в 19.00.
         Они договорились встретиться через два дня. Лене нужно вернуться домой и доработать одну статью.
         - Заказчик не виноват, что у меня проблемы, - сказала она.
         - Были проблемы,  Елена Владимировна. Уже нет, - поправил ее профессор.
         - Да, конечно. Уже нет, - кивнула она. – Спасибо.

   …  - Здравствуйте, Петр Львович!
         - Добрый вечер, Елена Владимировна.
      За двое суток такие перемены, трудно себе и представить, как это возможно. Да, она красавица! С настроением потрудилась над своим образом. Макияж, лег-кая завивка, одета раскрепощено: джинсы, водолазка в тон красивых льняных волос и укороченная с ажурным рисунком кофточка с запахом на тон темнее во-долазки. Да, уж! И сколько же всего пунктов «настоящей женщины» ей удалось выполнить? Или это ее повседневный образ? А тот, что был в самый  первый ви-зит  – это так: без особых желаний на встречу с ним.
          - Как прошел вчерашний день? – спросил он, как всегда на улыбке.
          - Богато! – к этому слову в придачу была и улыбка. Улыбка щедрая и краси-вая.
          - Богато? – переспросил он. Такого определения прожитого времени ему не приходилось слышать. – Это как понимать, Елена Владимировна?
          - Вчерашний день был богат приятными встречами, работой и красивым общением с близким человеком. С утра еще одно богатство - свободное время. – Профессор смотрел на нее с интересом. Нет, правда, она была сегодня совсем другой, какой-то «чистой» - без оболочки обреченности. – Знаете, сегодня  я про-снулось другой, какой-то новой. А может, начинаю осваивать ваши уроки. Я даже побродила по улицам города. Каким красавцем стал Екатеринбург! Как я могла это пропустить!?
         - Да, Екатеринбург, можно сказать, из гадкого утенка превратился в настоя-щего красавца. Новый, неповторимый, со своим лицом.  Город, не похожий ни на один из городов России.
        - Да, вы правы. Кстати, гуляя по городу, я воспользовалась советами вашей клиентки.
        - И какими? – с хитрецой спросил Петр Львович.
        - Не скажу, - ответила она, повторив его интонацию.
        О, да с ней все в порядке. И настроение, и кокетство.
         - Хорошо,  -  согласился  профессор, - не говорите. -  Он был доволен пере-менами своей клиентки. Особенно настроением. – Только не все установки, кото-рые я называл, стоит испытывать на себе.
         - Петр Львович, а я хочу попробовать все,-  на слове «все» она сделала чет-кий акцент интонацией. - Один раз на земле-матушке живем. Обещаю постулата-ми их не делать.
         - И даже стервой …? – удивился вслух Петр Львович.
         - Боюсь, для меня это самое трудное. Но очень хочется, хоть ненадолго.
         Петр Львович сделал для себя несколько пометок. Лена не обращала на это никакого внимания. Ей нравилось ее новое состояние. Она вдруг почувствовала интерес ко всему, что происходит вокруг. Может это и не новое состояние, а дав-но забытое. Но тогда была молодость, красота, надежда, легкость, любовь близких людей – благодатная цепочка для хорошего настроения. С годами звенья цепочки рушились одно за другим. Мама любила говорить: «Леночка, жизнь прекрасна в любом возрасте, если ее любить! Научись любить жизнь, какой бы она ни была. Улыбнись новому дню. Скажи спасибо Вселенной, что дала тебе шанс быть ее частицей. Живой частицей, способной чувствовать, видеть, слышать, познавать». И она как будто только вчера вспомнила мамочкины слова.
        - На чем добирались, Елена Владимировна?
        - Воспользовалась добротой Вадима. – На женском лице мелькнула улыбка. Улыбка особенная, как будто только для себя. Мелькнула и спряталась, но спрята-лась только с губ. Глаза продолжали светиться, голос хранил тепло и нежность. - Он, как всегда, вовремя позвонил. Знаете, я вчера посмотрела на него другими глазами. Я и раньше была ему благодарна. Но что-то вдруг мне захотелось приго-товить ему ужин, - Лена замолчала. Взгляд повис в воздухе. Воспоминания вечера всплыли наружу, и  на лице вновь  появилась улыбка.
          - Приготовили?
          - Приготовили. Вернее, он сам готовил.
          - Почему? Вам расхотелось?
          - Нет, не расхотелось. Оказалось,  я давно разучилась готовить, - она гово-рила со смешинками в глазах. - Вадим зашел на кухню в тот самый момент, когда я примеряла ножом, как произвести расчленение несчастного животного. Я долго соображала: брюхо резать посередине или по бокам. Потом вспомнила, что куру можно и целиком забросить в духовку. Крутила, крутила тушку в руках, пока не услышала: - «Оставь птицу в покое, ей  итак не повезло». Подвел меня к раковине, сам вымыл мне руки и посадил на стул. «Спасибо, уже и за то, что захотела приго-товить для нас ужин. Это уже праздник. Давай-ка сегодня я  сам загримирую эту несчастную и чесночком, и майонезиком, а ты пока расскажи, как твои курсы». Пришлось слегка пофантазировать. Он думает, что я вечерами на курсах пропа-даю.
         - Курочка удалась?
         - Да, все было великолепно. Душевный ужин и красивое общение.
         О, как складно и эпитетно она говорит! Размышлял профессор.
         - Рад видеть и слышать вас отдохнувшей.  Елена Владимировна… – он оста-новился.
         - Говорите, - просила она.
         - У меня к вам просьба.
         - Да?!  – Лена чуть насторожилась. С минуту помолчала и с решимостью в голосе произнесла: - Говорите, Петр Львович.
         - Помните, в первое посещение я просил вас помочь мне с цветами?
         - Да, припоминаю.
         - Вы отказались мне подсобить. Но я во что бы то ни стало хочу знать, что с ними происходит.
         Лена смутилась. Да, она действительно отказалась тогда говорить о цветах, думая, что это маленькая хитрость психотерапевта.
          - Пойдемте, посмотрим, - Лена поднялась с дивана.
          Оба подошли к подоконнику. Она внимательно оглядела  все растения, по-трогала почву. Подошла к левому краю подоконника, затем к правому. Деревце приличных размеров потеряла большую часть своей листвы. Она потрогала один из трех оставшихся листочков, листок сразу отпал. Лена подхватила его и приня-лась разглядывать. Какая необычная форма.  Где-то она видела что-то похожее. А может, показалось. Она еще раз посмотрела на стебель. Нет, не помню, решила она и  перевела взгляд на цикламен, усыпанный белоснежными цветами.
          - Вас интересовало, почему он цветет зимой?
          - Да, Елена Владимировна. По-моему, это ненормально.
          - Хотите сказать это отклонение в природе? Нет, все в порядке. Цикламены могут цвести два раза в году, если за ними хороший уход. – Лена наклонилась, чтобы заглянуть в поддон. – Поливают его правильно.  Это голландский цветок. Люди навязали ему другой климат, но он простил им это и цветет вопреки насиль-ственному перемещению. – Глаза еще раз внимательно пробежали  по подоконни-ку. – Петр Львович, могу вас заверить, что здесь любят цветы. Очень любят.
          - А вот этот чем недоволен? - Он подошел к правой стороне подоконника, как раз к тому цветку, который активно терял листву.
                - Сама не могу понять. Я пытаюсь вспомнить, где я его видела, но, увы. Листву он может терять по причине жары, которая от батареи, - она дотронулась до обогревателя. - А может, время пришло листву поменять, - рассуждала она вслух, - знаете, Петр Львович, чтобы знать причину, для начала неплохо бы выяс-нить его название и родину, откуда эта экзотика прибыла в наши края.  Ну, а после покопаться в литературе. – Лена покрутила в руке отпавший лист. – Вредителей нет, лист не поврежден.
        - Надо выяснить, что это за бедолага. Елена Владимировна, я уже понял, что вы увлекаетесь комнатными растениями.
        - Раньше увлекалась, сейчас просто ухаживаю за тем, что имею.
        - И какие у вас дома цветы?
        - У меня? – переспросила Лена. – Разные. Но в основном крупнолистные. Несколько разных фикусов. Фикусов, - повторила она и изменилась в лице: брови сдвинулись, лоб нахмурился. – Я вспомнила! – воскликнула она, и муки на лице отступили. – Это фиговое дерево!
        - Елена Владимировна, - профессор изобразил удивление. – Вы не ошиблись? На мой взгляд,  название какое-то  не совсем правильное.
        - Нет, нет, не ошиблась! – Лицо выдавало радость. Радость и восторг одно-временно! - Фиговое дерево или смоковница. Я в свое время очень мечтала о нем, но мне не удалось им обзавестись, - и она увлеченно стала делиться с профессо-ром знаниями о роде фикусовых. Профессор был изумлен ее реакцией, в миг она помолодела на пару десятков лет. Говорила быстро, то и дело дотрагиваясь до облысевшего ствола указательным пальцем правой руки.  Но вдруг она останови-лась и вопрошающе посмотрела на профессора: - Петр Львович, а оно было в мой первый приход?
        Ее взгляд быль столь искренним, что профессор на миг замешкался.
         - Конечно, - как можно убедительнее солгал он. – Листья падают, вот я и заподозрил что-то неладное. Но вы тогда, в первый раз, отказались помочь. Я не стал настаивать.
         Ей не удалось заподозрить его в фальшивости. Большой, статный, спокой-ный, с грубой от природы внешностью профессор с первой встречи вписывался в портрет настоящего мужчины. Портрет, который она нарисовала себе еще в сту-денчестве.
         Профессор отошел от окна.
        - Поделитесь, чем вы еще увлекались. Если это возможно.
        Оставаясь стоять возле цветов, она не спешила отвечать. Чем она еще увлека-лась? Да, ей все интересно. Кролей держала, потом шкуры научилась выделывать. Одно время астрология завладела ее разумом. По настроению пишет картины. Так любительские. Стихи пробовала писать, не пошло. Видимо, не дано. Самостоя-тельно приобрела навыки реставрации старинной мебели. Бабушкин комод и ку-хонный буфет, которыми  она очень дорожила, после реставрации получили вто-рое рождение. Да много чем увлекалась, всего и не вспомнить. Нет. Она не будет ему перечислять, на что ушли ее годы. Творила и была счастлива.
        Профессор вернулся к столу.  Перед ним лежал чистый на сегодня лист бума-ги. Уже не надеясь получить ответ, Петр Львович вспомнил о Макаре. Сила или слабость любить, но не быть рядом?  Она свободна. Он? Он давно свободен. Пе-реживает за нее, значит, не прошло. Помнит ее привычки: надо же было фиговое дерево припереть. Она могла и не вспомнить. Рука неумело нарисовала нечто, смутно напоминающее деревце.
        - Елена Владимировна, вам не понравился мой вопрос? – спросил наконец профессор и оторвался от листа бумаги. Сейчас она стояла рядом и улыбалась его рисунку.
        - Вопрос, как вопрос, - Лена отошла от профессора и села в кресло напротив. – У меня много всяких увлечений. Одни сменяли другие. Мне все любопытно. Родители с детства учили меня быть любознательной и никогда не останавливать-ся.
        - Профессия вашей мамы?
        - Филолог?
        - Любимый цвет?
        - Зеленый.
        - Почему зеленый?
        - Он теплый и как будто  живой.
        - Любимое время года?
        - Конечно, осень, - не раздумывая, ответила она.
        - Почему? – заинтересованно спросил он.
        - Потому как осень – спокойствие. С приходом осени скорость будней как бы  снижается, нет суеты. Как-то все само собой становится по местам: работа, школа, библиотека, концерты. Театр возвращается с летних гастролей.
        - Какие передачи вы смотрите?
        - В основном новости. На канале Россия по субботам смотрю «Неизвестная Россия». Фильмы люблю простые, типа Агаты Кристи. Люблю кое-что из канала ТНТ.
        - Что, например?
        - Необъяснимо, но факт; Битву экстрасенсов. Эти передачи я стала смотреть после встречи с Вадимом. Можно сказать, за компанию. А после и одна. Да, еще иногда смотрю Дом-2, когда есть красивые пары.
         Профессор был удивлен ее последним перечислением, он был противником этой передачи. Ведущие этого многолетнего шоу изо дня в день целенаправленно раздувают конфликт из ничего, навязывая свой рецепт поведения и тем самым ломая психику молодых людей. Из трех ведущих этой передачи лишь одна не вызывала у него бурного протеста. Петр Львович в течение двух месяцев вынуж-денно просматривал Дом-2 от серии к серии. Дело в том, что у передачи был дос-таточно высокий рейтинг среди молодежи. Пришлось ознакомиться, чем же вы-звана такая любовь молодого поколения. Ознакомился и огорчился. А тут еще и Елена Владимировна смотрит! Зачем ей Дом-2, он так и не вразумил. Но решил не акцентировать свое внимание на Доме-2.
         - Ваша любимая книга? – продолжил профессор.
         - Любимая или настольная?
         - Для начала - любимая.
         - Очарованная душа Ромена Роллана.
         - А настольная?
         - Настольная? Пожалуй, психология делового человека. Это целая серия, - пояснила Лена, забыв, кто сейчас перед ней.
         - Да, я в курсе, - чуть слышно пробормотал профессор и опустил глаза.
         - Авторов помните?
         - Это важно?
         - Мне всегда было интересно, если книга запала в душу читателя, может ли автор рассчитывать, чтобы помнили его имя.
         - Может рассчитывать. Те книги, которые помогают мне жить, я обычно рекомендую и автора называю в первую очередь.
         - Тогда назовите.
         - Владимир Сухарев, Роберт Чалдини, Екатерина Филатова, Петр Цветков, Василий Немшин, Шарп, Карнеги, вчера приобрела Экхарта Толле.
         - Спасибо, Елена Владимировна. Вот то, что вы приобрели вчера – это как раз вовремя. Я даже не спрашиваю название. Замечательный автор!
         - Да?! – удивилась Лена. – А я случайно купила, понравилось название: «Жи-ви сейчас».
         Петр Львович посмотрел на нее и улыбнулся. Ничего в этом мире случайно-го нет, пронеслось у него в голове. Купила, потому как пришло время!
          - О! Чудодейственная книга, читайте внимательно. Пусть по несколько страниц в день, главное, внимательно. Читайте, и пусть она будет  вашей цен-тральной настольной книгой. Можете даже закладочки сделать. И все-таки, ваши увлечения?
         - Я неплохо рисую, - она протянула руку к листу бумаги, на котором профес-сор несколькими минутами ранее нарисовал уродливое деревце. – Разрешите.
         Через три минуты в центре листа красовалось фиговое дерево, как раз в том состоянии, в котором она его застала. Несколько опавших листьев лежали рядом с горшком.
         Петр Львович не мог поверить, что можно так быстро и узнаваемо.
        - Надо же! Я на всю жизнь запомню фиговое дерево, - бумажный листок опустился на стол, и профессор вновь обратился к Лене: - Давайте все же вернем-ся к другим вашим увлечениям.
        Лена отвела взгляд в сторону. Ей предстояло принять очень важное решение: поделиться самым сокровенным, или нет.
        - Хорошо, - решилась она. -  Я поделюсь последним ремеслом, - она вскользь  посмотрела на профессора и замолчала. Замолчала потому, как не была уверена, правильно она сейчас поступает. А почему бы и нет, наконец, решила она. На  женском лице появилась чуть заметная улыбка. – Можно, пока мы говорим, я нарисую ваш портрет? - в ожидании ответа ее глаза уже знакомились с мимикой собеседника.
        - Даже так?!  Что ж, буду рад прочтению моего лица на бумаге.
        - Договорились. - Для жесткости рисунка Лена попросила какую-нибудь пап-ку или журнал. Петр Львович взял со стола первый попавшийся на глаза журнал «Современная этика» и протянул ей.  – Не возражаете, если я расположусь на диване?
        - Пожалуйста, где вам удобнее.
       Журнал, накрытый чистым листом бумаги, плавно опустился на женские ко-лени.
         - Последнее и, пожалуй, самое  любимое из всех занятий, это мой роман, - начала она. -  Знаете, когда я занимаюсь этим ремеслом, то я счастлива.
        Кажется, профессора это нисколечко не удивило:
         - О чем захотелось написать?
        Карандаш уже скользил по чистому листу.
         - О чем? – переспросила она. –  О чем? О том, что с любовью в наше время напряженно. Так, обычный женский роман.
         - Говорите обычный? – Петр Львович задумался, он никогда не читал жен-ских романов. Хотел понять, что значит обычный.
         - Да, самый обычный. Одинокая судьба, переживания, надежды, встречи, разочарования. Конец позитивный. Читатель любит хороший - добрый конец  житейской истории. Почему люди читают? Вернее, что люди читают?
        - Что читают? – задумался профессор. Он читал все больше научную литера-туру. На другую времени не оставалось.
        - Хотят быть соучастниками счастливых судеб. Хоть ненадолго оторваться от мира суеты. Может примерить на себя судьбу героев и поверить, что они, читате-ли, не менее заслуживают быть счастливыми. Перед тем, как стать счастливыми, герои проходит сложный, а может просто неудачный отрезок в любви. Читатель читает  и понимает, что у героев трудностей было не меньше, но жизнь штука справедливая, и они тоже обязательно будут счастливыми. Примерная схема жен-ских романов нашего времени.
         - Неужели, и вы творили по такой же схеме?
         - Нет. Я не готова описать счастливый конец. Роман так и называется «Это не моя мелодия». Уже по названию видно, я не скрываю его содержания, – она гово-рила, а карандаш скользил и скользил по бумаге.
         - Я никогда не понимал, как это люди вдруг начинают писать романы. С  научной литературой, тут все ясно. – Он, конечно, лукавил.
         - Что же тут необычного. Свои фантазии, мечты бросаешь на бумагу. Пред-лагаешь героям обстоятельства, в которых ты сама не прочь побыть. Иногда герои поступают вопреки твоим жизненным постулатам. Тогда ты споришь с ними через других героев. Самое трудное в романе, но зато, и самое ценное - описать эмоции. Если не пропустить их через себя, читатель не поверит. Пишешь и постепенно утопаешь в мире своих героев: с ними встаешь, страдаешь, любишь, улыбаешься, тянешь их из пропасти неудач, - говорила она спокойно и рассудительно, как буд-то занималась написанием романов всю свою жизнь.
        Только сейчас Петр Львович заметил, что Лена убрала вчерашнюю пышность прически заколкой. Лоб стал казаться высоким. Правый  рукав кофточки  сейчас был собран в локте. Он обратил внимание на очертания ее руки. Рука была тонкая, кисть, напротив, довольно крепкая. Крепкая, но двигалась с изящной легкостью. Карандаш энергично менял наклоны: вправо, вперед, назад. Наклон головы тоже то и дело менялся. Вот она остановила свой внимательный взгляд на нем, словно он был неодушевленным предметом, сравнила с тем, что сотворила на бумаге. И карандаш плавно скользнул на стол.
         Петр Львович наблюдал за движением ее руки и раздумывал над названием романа. Название действительно говорящее. Героиня в поиске. Он попытался представить Макара рядом с ней. Получилось. Неплохой союз. С ней Макару должно быть надежно, она не предаст. Жизнь подбросила ей слишком долгий урок – годы одиночества. Долгий урок прошла достойно – обиды на жизнь не держит. Открыта и приятна в общении. Еще рисует, пишет…
       - Легко было писать?
       - Очень. Я ведь так и не нашла свою мелодию, поэтому легко, - произнесла она без тени трагизма. Напротив, с заметной улыбкой на лице.
       - Искали? – совсем тихо полюбопытствовал профессор.
       - Нет. Она сама меня нашла. Правда, это было очень давно. Знаете,  как будто в другой жизни. Мелодия меня нашла, а я… Я не дослушала ту мелодию до конца.
       - С чего вы взяли, что то была именно ваша музыка?
       - Повзрослела, поумнела, - не теряя улыбки, она отвела взгляд в сторону по-доконника, - обрела слух и поняла, то была самая добрая, нежная и любимая ме-лодия, - при этих словах брови на ее лице приподнялись, глаза расширились и соединились с лицом профессора, - из тех, что я слышала.
       - Интересно?! – ему так понравилось ее признание, что непременно захотелось углубиться. Нет, не ради любопытства. Хотелось еще эпитетов. Как просто и от души обозначила  она свои ощущения. А если бы ей удалось вернуть «свою мело-дию»?
       - Очень давно, когда была молода, я проживала свою жизнь легко, не задумы-ваясь, где сделать остановку. Мелодий было немало, одна сменялась другой. Но только одна из всех, что я слышала, греет мою память до сих пор. Знаете, говорят, если есть ощущение потери, то это и была твоя «мелодия». Вот я и живу с посто-янным чувством потери.
       - Попытайтесь ее вернуть, - боясь остановить ее мысли, бережно вставил про-фессор.
        - Найти город, которого нет, - выговорила она и стихла. Взгляд завис на лице профессора, но только лишь завис. Воображение рисовало ей другое  лицо. – А может и есть, - тихо обронила она. Но он расслышал ее.
        - Города не исчезают бесследно, - подхватил он.
        - К сожалению, Петр Львович, теряются. И затериваются чаще всего  не по своей вине.
        - А по чьей же?
        - По вине тех, кому они были не нужны. Не так давно я смотрела на канале ТНТ передачу «Необъяснимо, но факт». Как раз о потерянных городах. Это горо-да, затопленные людьми. Например, город Бритиш. Он  как раз один из таких городов. Люди, которые жили в этом городе, очень страдают, так как были в нем счастливы. Он им грезится, видится в реке. Страдают, но сделать ничего не могут. Мне легче: я не жила с этой мелодией, я просто не дослушала ее до конца. Сама не знаю почему, - Лена чуть заметно улыбнулась и протянула давно уже не белый лист профессору.
        Профессор знакомился со своим бумажным отражением с широко раскрыты-ми глазами. Глядя на его молчаливую, но подвижную мимику лица, Лена беззвуч-но засмеялась. В пору заснять на фото, подумала она.
        - Вот это да! Да, вы, вы  – талантище, Елена Владимировна! – вырвалось из него. - Мне очень нравится. Спасибо, - он радовался как ребенок.
        - Пожалуйста. Петр Львович, знаете, какой момент вызывает у художника золотую улыбку?
        - Какой? – он продолжал любоваться портретом, не вдаваясь в вопрос. – Мне пятьдесят, а меня впервые нарисовали. Обязательно увезу домой.
        Наконец, он оставил портрет в покое и повернул голову в ее сторону. Она стояла рядом с его столом, скрестив руки, и улыбалась. Улыбалась с открытым сердцем. Только сейчас он вспомнил ее вопрос.  Сосредоточился и, спроецировав свой восторг на ее настроение, рассмеялся. Смеялся от души.
         - Можете не отвечать. Я знаю, - сквозь смех ответил он. - Елена Владими-ровна,  у меня предложение: давайте  по чашечке кофе. - Он поймал себя на мыс-ли, что не прочь еще пообщаться. Сегодня у них предпоследняя встреча. На по-следней встрече они просто подведут итог своих общений. 
       - Если с армянским коньячком, то нет возражений, - поддержала она его на-строение.
       Пили кофе и общались как старые знакомые. Она поведала историю хождения своего романа по редакциям. Говорила спокойно и вместе с тем обреченно.
        - Вы очень хотите его издать, это понятно. Только мне по секрету: для чего? – с добродушием на лице бархатно спросил профессор. - Предлагаю два варианта ответов: ради гонорара, ради известности. Можно то и другое.
        - Петр Львович,  а в моей голове хозяйничает третий вариант: знать, что ты востребована. Это для меня как воздух.. Зачем? – рассуждала она вслух, -  чтобы творить дальше. Гонорар неплохо. Поверьте, популярность точно не нужна.  Я и фамилию умышленно  сделаю неузнаваемой.
        Да, корни воспитания Лены Владимировны прочны, неоспоримо. Много зна-ет, много умеет, но хвалить себя  ей претит воспитание. Думал профессор, глядя на очередной исписанный лист своего рабочего блокнота. Начни она сама пере-числять свои таланты, да, не дай Бог, еще и выхваливаться, он был бы глубоко разочарован. А так, потихоньку, помаленьку – вон сколько набралось. Один порт-рет, написанный ее рукой,  чего стоит.
        Перед ним сидела женщина, которая не умеет фальшивить. Не одинока, но  одна. В жизни чаще бывает - не один, но одинок. Свободную нишу она заполняет творчеством, от коего получает удовольствие. В диалоге открыта. Общением с такими людьми можно наслаждаться. Они интересны, но контактны только с те-ми, кто интересен им. Многое, что можно еще перечислять. Ранима. И это объяс-нимо.      
         - Вы способны прощать?
         - Прощать? – переспросила она. Несколько минут раздумий, и взгляд устре-мился на собеседника. – Да мне вроде некого прощать.
         - Другими словами, у вас нет обиды на жизнь.
         - О чем вы, дорогой Петр Львович!
         - Дайте, пожалуйста, определение, что такое жизнь.
         - Жизнь… - Лена взяла паузу. Глаза вновь метнулись на подоконник, как будто там жили ответы на все ее вопросы. – Жизнь – это благо. Жизнь дана, чтобы чувствовать, мыслить, мечтать, любить, страдать, дарить тепло и греться ответ-ным, - на мгновенье она остановилась и посмотрела на профессора, словно только что осознала присутствие другого человека. -  Знаете, пожалуй, буду честной: мне некому подарить тепло, которого у меня, как мне кажется, в избытке.
      «Некому подарить тепло», от такого признания профессору стало неловко. Да уж, не каждый в этом признается.
        - Да, чуть не забыл справиться у вас, а что означает золотая улыбка? – спро-сил он, решив уйти от темы одиночества. Это словосочетание прозвучало из ее уст полчаса назад. Для его слуха это было впервые.
       - Золотая улыбка? Это счастливая улыбка. Счастливая с отголосками гордо-сти. Гордости за то, что твои усилия принесли  момент радости другому человеку.
        - Спасибо! – протянул профессор сквозь улыбку. – Я обязательно запомню.
Пожалуй, на сегодня пора прощаться. Елена Владимировна, встретимся с вами завтра в 14.00. Спасибо за общение – мне было очень приятно!
         - Взаимно, Петр Львович! Завтра я обязательно приду. До свидания. – Она взяла сумочку и, задержав свой взгляд на лице профессора, как будто хотела что-то сказать, но передумала,  направилась к двери.
         - Лена, - донеслось до нее. Она остановилась, но не обернулась. – Простите! – кажется, сейчас он напугал ее, произнеся ее имя без отчества. - Вышло ненаро-ком. Елена Владимировна, разрешите мне прочесть роман.
        Зачем ему читать мой роман? Пыталась она понять. Не оборачиваясь, Лена медленно продолжила свой путь. В голове разразились споры, шаг стал еще осто-рожнее. Вот ее рука легла на дверную ручку, и Лена остановилась.
       -  Хорошо. Только, когда прочтете, мы не будем его обсуждать, - не оборачи-ваясь, промолвила Лена.
      - Договорились. – Он подошел к ней ближе и спокойным голосом проговорил: - Елена Владимировна, я обещаю...
      И она поверила:
     - Я занесу перед ужином, - она мирно посмотрела профессору в глаза и улыб-нулась: –  В моей личной жизни все хорошо. Поэтому мы не будем говорить о моем романе, вы обещали, - так она еще раз обозначила рамки существования своего романа.
        Петр Львович вернулся к рабочему столу. Взгляд поочередно прошелся по записям в блокноте, фиговому дереву с двумя опавшими листочками, своему портрету. К вечеру на стол ляжет еще и роман…Столь много дано одному челове-ку! И этому самому человеку не подарено того, кому он может дарить свое тепло, опыт. Ни детей, ни сестер, ни племянников. М-да! «Слышала свою мелодию, но не сразу поняла…» Красиво мыслит и говорит, размышлял профессор. Отсюда и роман. А почему бы и нет! Размышления о Лене подвели его к Макару и Алевти-не, его жене.         

                ВСТРЕЧА ДВУХ ДРУЗЕЙ
Глава третья

                Наслаждаться общением – главный признак дружбы
                Аристотель

         Она пришла в назначенный час, но дверь была заперта. Странно. Знать бы, что это значит. Лена потопталась у двери, достав из сумочки сотовый телефон, еще раз уточнила время. Хотела было присесть на скамейку, что стояла поодаль у окна, но взгляд успел соединиться с доской объявлений, висевшей справа от каби-нета. А вот и нужное объявление: «Профессор Цветков П.Л. в связи с конферен-цией переносит посещения с 15 ноября на 16. Часы приема сохраняются». Она еще раз прочла фамилию: Цветков П.Л. Ей стало не по себе. «Это скромность или недоверие?» - раздумывала Лена. Голова пошла кругом. Углубляться не будем, побудем лучше в образе «настоящей женщины!» - решила она и быстрым шагом покинула помещение.
       
         После конференции Петр Львович освободился только в четыре. Встречу с Леной можно было перенести и  на более позднее время, но он отложил ее на зав-тра, как и другие визиты. И поспешил на встречу с Макаром. Шашлыки были намечены на выходные, но там будет много народа: сокурсники, может еще и жены... С Макаром он успел встретиться на прошлой неделе, но, то была встреча у Макара дома и при жене. Сын зашел с подругой ненадолго. Но Петр успел пора-доваться за Макара. Его отпрыск произвел на него доброе впечатление. Ужин был сытным, хозяева старательно гостеприимны. Вроде бы все хорошо, но разговор на троих отчего-то не клеился. Алевтина то и дело включалась в диалог между друзьями, в итоге, диалог плавно переходил в монолог, где центральным было одно и то же: «Я смогла!», «Я добилась!» и т.д. В конце концов, Петр и Макар договорились пообщаться в другой раз и без Алевтины.
        Сегодня встреча проходила в кафе посреди уральского леса. До леса они доб-рались на служебном джипе Макара. Водителя сразу отпустили покататься на лыжах. Во время рабочего дня на лыжах – это хороший подарок от шефа. Макару так хотелось пообщаться с Петром наедине, подальше от городской суеты и теле-фонной связи. Заодно и напомнить другу о красотах уральских лесов. Где-то чуть больше года назад на горе Березовой появилось фантастическое местечко – кафе сверху донизу из стекла в соседстве с вечнозелеными елями и соснами. Прекрас-ное место для встречи старых друзей. За стеклом красивейшая картина зимнего леса и новенькая канатная дорога, по которой они и добрались до прозрачной диковины из стекла.
       Петр без устали восхищался  и лесом, и новым строением:
        - Знаешь, сколько лет живу в Питере, столь и скучаю по настоящему лесу. А уж, это прозрачное творение средь глухого леса – просто фантастика!
        Салаты, кусочки коровьего языка, застывшие в желатиновом бульоне, пицца с грибами, фрукты, уральские пельмени в бульоне в компании с зеленым луком и, конечно, шашлык из баранины зазывали сотрапезничать. Официантка, одетая не по сезону: в шортах и легкой, очень короткой кофточке, быстро и бесшумно спра-вившись с расстановкой блюд, умным видом окинула содержимое стола. Не спе-ша сверилась с тем, что записано в блокноте. Кажется, все в порядке. На молодом личике, прикрытом густой челкой черных волос, появилась улыбка. На взгляд этой милой официантки двум солидным мужчинам для хорошего общения недос-тавало спиртного, и она решилась заполнить этот пробел.
        - Что желаете заказать из спиртного? – мило пропела она и протянула Петру меню с перечнем горячительных напитков.
        - Спасибо, Вероника! – сквозь улыбку поблагодарил профессор. - Но с сего-дняшнего дня мы за здоровый образ жизни. Как вы на это смотрите?
        - Можно и с завтрашнего начать! - бойко возразила она и в надежде на заказ  продолжала улыбаться.
        - Зачем же откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, - дружелюб-но продолжал профессор.
        - Тоже верно. – Улыбка на лице Вероники завяла, и она удалилась.
        - Вы знакомы? – удивился Макар.
        - Ну, что ты! Ты забыл, что я  здесь – заезжий гость. У нее на груди бейджик: «Вероника». Ты, как всегда невнимателен.
        - Ладно, - усмехнулся Макар. - Лучше скажи, как там Хлопотова Елена Вла-димировна.
        - Все в порядке, ты зря так потратился. Обошлось бы итак.
        - Мне так спокойнее.
        - Я не понял, как до тебя дошли ее слезы.
        - Как? – Макар загрустил. - Я, Лена и Розалина учились на одном курсе. По-нимаешь, Лена старательно не впускает в свою жизнь подруг. Не признает жен-скую дружбу. А от Розалии ей не спрятаться. Когда Лена не вышла на работу, что уж там случилось, я не знаю, Розе удалось ей дозвониться. В трубке была истери-ка. Ну, Розалина на меня вышла. Ну, а  дальше мы с Розалиной  сговорились. На-деюсь, Лена не догадывается.
       - Думаю, нет.
       - Почему так неуверенно? – насторожился Макар.
       - Успокойся, конечно, не догадывается.
       - Как она?
       Петр старательно собирал мысли в ряд: что сказать, а что отбросить.
       - Понимаешь, дружище, она человек творческий. Это бесспорно. А творческие люди – они особенные. Они интересны, но затворены. Но, главное, очень ранимы. Художники и писатели смотрят на мир глубже остальных. У них свое мироощу-щение, им хорошо наедине со своими героями. Герои у них зачастую строго по-лярные: либо очень хороши, либо … Пока пишут – живут жизнью выдуманной ими самими. Словом сказать, впадают в некий транс.
        При слове транс Макар опустил глаза. Петр заметил и решил поправить си-туацию:
        - Однобоко считать, что транс – это не что иное, как повышенное нервное возбуждение. Ты подумал именно так, я уверен. Для творческих людей транс – это уход от действительности. Возможно от проблем. Они рисуют свой мир, который мыслят. Подумай сам, если человек способен трансформироваться в своих героев, это хорошо или плохо, - он говорил и смотрел на неподвижное лицо Макара, до которого, кажется, не долетали его слова. Но Петр продолжал спокойным тоном: - Перевоплотиться в собственных мыслях не каждый способен. Главное, не пере-брать. Творческий транс  хорош тем, что он уводит хозяев от проблем. Вот обыч-ному человеку плохо, что он делает? Он ищет поддержку у другого, пока ищет сто раз расскажет, что же с ним произошло. Чем усугубит ситуацию.  А художник сядет за картину. Пока пишет, забудется - успокоится. Если назавтра вспомнит, то снова сядет за «мольберт».
       - Причем тут «мольберт и ее срыв?
       - Еще раз повторяю, творческие люди мыслят зачастую полярно. Их герои либо строго положительные, либо…
       - Она хорошо рисует, я знаю. Абстрактная живопись – ее конек, - Макар глу-боко вздохнул. Глаза по-прежнему смотрели вниз. Петру не удалось убедить его, что с Леной все в порядке. Он вдруг вспомнил, что Лена похоронила родителей. Мама была для нее всем. С кем она сейчас?  С Розалиной Лена всегда общалась сдержанно. Поводок держала Лена. Да, пожалуй, и правильно. Розалина другая. Дом и непьющий муж - вершина блаженства. Мужчина должен быть один и на всю жизнь. Но Лену она ценила. Вон, какую тревогу подняла! Его, Макара, разы-скала через сотовую компанию. Не каждый сможет. Макар встрепенулся от своих мыслей и испуганно выпалил:
         - Она всего лишь художник-любитель!
        Петр Львович замялся. Но преданность многолетней дружбе победила.
         - Сегодня еще и пишет.
         Макар вновь  и уже надолго замолчал. Петр добросовестно выдерживал нужную паузу.
         - Давай перекусим, - Макар явно перенервничал.
         - Да, пора перекусить. Да, и брось, пожалуйста, это немужское настроение. Тебе это не идет.  Ничего страшного не случилось, я тебя уверяю.
         - Ты читал? – спросил Макар. В интонации отчетливо скользнула ревность.
         - Да.
         - Ну и как?
         - Как? – задумался вслух Петр. – Красиво и чувственно украла у меня вче-рашний вечер. Молодец, выложилась глубоко.
         - Да к, это роман или психологические выкладки?
         - Женский роман. История конечно нарисованная. Причем, нарисованная  легко и по-русски сентиментально. Последнее  нужно расценивать, как плюс. Ты знаешь, я прочел с желанием. Поверишь, первый раз в жизни читал женский ро-ман о любви.
         - Петр, я хочу прочесть!  - безапелляционно заявил Макар.
         - О! В этом я бессилен.
         - Перестань, - голос Макара стал сухой и какой-то безжизненный. - Я сохра-ню молчание, ты меня знаешь. Для меня это очень важно.
        Да кто бы сомневался, что для тебя это важно. Петр смотрел на Макара, где-то глубоко завидуя ему. Любить и беречь женщину от своих признаний! Что это? Слабость? Сила?
         - Знаешь, когда пациент раздевается в кабинете у врача, он делает это с од-ной целью, чтобы его осмотрели и по возможности помогли, - обосновал свой отказ Петр.
         - Я понимаю. Но сделай для меня исключение, - просил Макар.
         - Рад бы. Но клиент унес свое платье с собой. – Петр соврал, роман лежал у него в кабинете.
         - Почему ты не позвонил мне раньше, когда роман был у тебя.
         - Макар не истерируй, тебе это не идет, - жестко оборвал Петр и, выдержав паузу, смягчился: – Ты давно ее видел?
         -Давно. Я не общался с ней уже лет пять.
         - Не общался, но успокоиться так и не смог.
         - Я и не хочу успокаиваться. – Макар неожиданно изменился в лице – пове-селел. Поза раскрепостилась. Напряжение куда-то исчезло. И хитрая улыбка за-полнила лицо успешного предпринимателя. Макар вскинул взгляд на друга. – Не хочу успокаиваться! – отчеканил он, продолжая улыбаться. Сейчас он понимал, что хочет видеть и слышать Лену как можно скорее. Знать бы только, свободна она или нет.  -  Хотя бы скажи, она одна живет или нет.
         - Живет одна, но отдушина есть.
         - Точнее можешь?
         - Да уж куда точнее.
        Макару вдруг неудержимо захотелось курить. Заодно и поразмыслить…
         - Курить бросим в другой раз, - пробурчал он и, подозвав Веронику,  заказал сигареты.
         - Конечно.  Не все сразу, - поддержал его Петр.
       Сигаретный дым копотливо поднимался вверх.
         - Я что-то сбился, ты в который раз женился? – спросил Макар и рассмеялся.
          - В четвертый, - Петр рассмеялся в ответ.
         - Я думаю, это последний случай законных отношений.
         - О! Это трудно прогнозировать! Каждый раз, когда женюсь, думаю, что навсегда. Но! Проходит время и … То муза перестает быть музой, то моя муза увлекается другим, как там его – музом. Что тут поделаешь!?
         - И ты не борешься?
         - Зачем? Жить надо легко, наслаждаясь каждым днем. Зачем тратить свое здоровье на борьбу. Хочет другого, мешать не стоит. У каждого есть право выбо-ра!
         - Кто бы сомневался. При твоей профессии, хоть каждый день выбирай.
         - Дружище, на работе я об этом не думаю! - лукаво возмутился Петр. -  Ни одна из бывших жен ни была моей пациенткой.
         - Да? – удивился Макар.
         - А ты как думал! Женщина передо мной раскрывается, а ты предлагаешь мне этим пользоваться. Вот с последней женой я познакомился в бассейне. При-кинулся не умеющим плавать. Сначала она не поверила, но после приступила к обучению. Стройная хрупкая красавица с личиком ангела обучала плаванию 100 килограммового великана почти двухметрового роста. Это было нечто! Для нача-ла заставила меня взять баллон, потом показывала, как правильно двигать перед-ними и задними конечностями. Для правдоподобности я забывал двигать и тонул. В конце концов, она так устала, что сделала вывод: - «Знаете, вам нужно либо сбросить вес, либо плавать с поддержкой, ну, с надувными предметами».
        - Ну, а дальше?
        - В знак благодарности повел в ресторан. Как видишь, благодарность затяну-лась, и я счастлив.
        - Когда же ты рассекретился?
        - О! Это умрет вместе со мной. Она верит, что научила меня плавать. Этим летом были на море, - Тут Петр от души рассмеялся. – Купаться без присмотра не отпускает, - он сделал глубокий выдох, и лицо по новой залилось улыбкой. - До чего ж приятно, дружище, когда твоя муза рядом, да еще и переживает за тебя.
         - Вот уж чего от тебя не ожидал!
         - Я сам не ожидал. Но с возрастом легче относишься к жизни. Хочу и стрем-люсь, не хочу – делаю паузу. Если пауза нравится, я ее продляю. Серьезности мне хватает на работе. Могу напомнить тебе простую истину, как завоевать женщину. Хочешь?
         - Сделай одолжение.
         - Истина на все времена: узнать тайное желание и стремительно осуществить его. Благодарность женщины передать словами трудно. Счастливы оба!
         - Это благодарность, не более.
         - Женщины ценят, когда их чувствуют, то бишь, опережают их желания.
         - А как же твой случай?
         - И у меня все именно так. Знакомство было необычным. А в остальном я живу по той же схеме. Делать приятное любимой женщине – это самый глубокий кайф!
         Макар углубился в свои мысли. Тело расслабленно откинулось на спинку кресла. Испытывал ли он в своей жизни «кайф». Он не мог ответить. Значит, не испытывал. А может, пришло время сделать шаг длиннее всех прожитых будней. Активный шаг.  Вот и Ленуся вновь всплыла в его жизни. И он надолго потерял покой привычной жизни. Привычной, от которой он давным-давно утомился.
         - Как ты думаешь, Лена - счастливый человек? - спросил Макар.
         Петр ответил не сразу:
         - Счастлива она или нет? Огоньки в ее глазах не горят постоянно. Но! Вспы-хивают время от времени. Думаю, она в ладу со своей судьбой. Для нее важно сегодня быть востребованной. Впрочем, как и для большинства, - ответил Петр, но тут же вспомнил слова Лены: «мне не хватает друга». Но о друге он решил пока промолчать.
       - В чем?
       - Как писатель.
       Макар ничего не ответил. Что за бред?! Ну, какой она писатель. Зачем ей это? Это все от одиночества. Была бы семья … Макар попытался представить Лену в роли жены, хлопочущей  на кухне, у стиральной машины. Не получалось. Стран-но. Он мог представить ее лишь сидящей напротив него за столом  с легкой улыб-кой на устах и внимательно читающей его глаза. Она была достойным и красивым собеседником. Они никогда не могли вдоволь наговориться. А разве для счастья этого мало? Спрашивал он себя. Этого предостаточно! Люди хотят слышать и видеть друг друга, что может быть важнее. Или это было тогда – очень давно. Интересно, а что – сегодня?
      - Скажи, как она тебе? –  неожиданно спросил он Петра.
       - Как она мне? Отвечу словами ее романа: это не моя мелодия. Я все больше по пути с легкой музыкой, классика не для моих ушей, - он сказал это исключи-тельно для друга. Лена произвела на него ненарушимое впечатление. Чтобы не тревожить Макара, он и выдал: «не моя мелодия!»
      - Ты сравнил ее с классикой, - вслух рассуждал Макар, – что ты имел в виду?
      - Классика?  Это, друг мой, когда все в традициях русской интеллигенции. Когда достойно несут себя по жизни, без «драк и криков». Сначала было абсолют-ное воспитание, потом - образование. А дальше строго в рамках этого самого аб-солютного воспитания по жизни. Вежливо и принципиально! Причем, принципы классические. Строго: это есть хорошо, а это – не очень. И где случается это самое не очень, начинается непонимание, слезы, - рассуждал Петр.
       Возможно, он и не успел прочитать ее до конца. Стоп! Где-то глубоко внутри он признался себе, что хотел бы прочесть такую «классику». Такую,  как Елена Владимировна.  Ведь, его музы были похожи  одна на другую. Простые, без замо-рочек. Но он сам жаждал легкости в общении с женщиной! А потому вот эта са-мая легкость и притягивалась к нему каждый раз. Сейчас его задача состояла в том, чтобы разбавить «классику» Лены свободой духовного выбора. С одной «классикой» в 21 веке, где нужна уверенность, сложновато. Вне всяких сомнений, он справится с этой задачей. Лена сильная, интересная и не лишена «слуха».
      Макар задумался. Как ты не прав, дорогой! Если бы все было так, наверное, они сейчас были бы вместе. У Ленуси сработала страсть,  и она выскочила замуж после двух месяцев знакомства. Где же здесь классика? Хотя, где то Петр и прав. Ведь воспитывали Лену в русских традициях. Полная семья, бабушка всегда ря-дом. Мама филолог привила ей любовь к русской литературе,  к искусству. В се-мье царили любовь и уважение. Трое  взрослых людей своей любовью, не испор-тили единственного ребенка. Напротив, воспитали личность. Просто Ленуся не каждому открыта. Господи, как ему хотелось сию минуту напроситься к ней на чай со сливовым вареньем. Интересно, она все еще готовит сливовое варенье, или с годами вкусы у женщин меняются?
       - Как я понял, она тебе совсем не понравилась?  - спросил Макар, хотя от от-вета друга почти ничего не зависело. Для Макара она навсегда останется той единственной, с которой хочется пробуждаться.
       Петр улыбнулся его вопросу, но с ответом сознательно потянул.
       - Елена Владимировна - человек, который распахнется не каждому. Вот кому она откроет свою глубину, только тот  даст ответ на твой вопрос. Я познакомился лишь с несколькими страничками ее души. Знакомство было приятным, не скрою. Она – многогранный, красивый человек. Красива в слоге, искренности, – после этих слов он посмотрел на Макара. – Ты знаешь, ее речь пропитана архаизмами. Это так трогательно.
       Макар был доволен услышанным.  Да еще от кого, от Петра! А архаизмы – это от бабули, решил он.
       - Ладно, не можешь говорить, что там случилось, не говори. Я с понимаем…
       - Ничего страшного не произошло! На работе - недопонимание, личная жизнь не совсем, чтобы совсем… Вот и получился сбой. Но, она – гибкий человек. Зна-чит, все наладится. Не переживай, Елена Владимировна - очень  симпатичный человек.
      - Я знаю, - Макар улыбался. – Удивительная  женщина!
      Петр посмотрел на Макара с неким восхищением. Ведь в его жизни не случи-лось  ни одной женщины, о которой бы захотелось сказать «удивительная». И пусть Макар сейчас не с ней, но одно то, что это было в его жизни, уже ставит его в ряд счастливчиков. А впрочем, почему было? Макар живет с мечтой о своей единственной и «удивительной».  Живет пронизанный заботой к этой женщине.
       - Да, ты счастливчик, дружище!
       - Да? – как будто удивился Макар.
      - Да.  Я вот сейчас задумался, была ли в моей жизни та самая, которая… Ну, «удивительная».  По-моему, нет, - ответил Петр на свой же вопрос. – А почему? Потому как довольствовался тем, что предлагала жизнь. Не борец я по жизни. Лентяй! Понимаешь!?
       - Не совсем. Я считал тебя счастливым человеком, - опешил Макар.
       - Ну, а как иначе! Человек имеет то, что заслуживает. Надо мне было ласко-вую, заботливую, домашнюю. Все так и есть. Любуюсь красотой своей Мариноч-ки, ее молодостью. Меня умиляет ее наивность, забота обо мне, далеко не моло-дом и далеко не красавце. В общем, мой брак – некая сделка, которая не отвлекает меня от любимой работы. Стоит появиться маленькой трещине, и я уйду без осо-бых страданий. Счастлив я, пожалуй, только в профессии. Хотя нет, - чуть слыш-но добавил он и  посмотрел на Макара. Макара внимательно слушал друга. – Не переживай за меня, дружище. Все это я говорю для тебя, чтобы ты осознал, на-сколько ты счастлив. И сын, и «удивительная» женщина случились в твоей жизни.
       - Постой. У тебя же есть дочь!
       - И дочь – обман! Впрочем, сам все испортил, - и откровения полились как вода из опрокинутой кружки. – Три года назад дошли до меня кой-какие слухи о моей бывшей музе. Вот, настоял на экспертизе отцовства. Оказалось, Елизавета мне не кровная дочь. Я тяжело это пережил, - он остановился, в горле будто ком встал. –  Пожалуй, надо водочки заказать.
        Вероника с чувственной улыбкой исполнила желание одиноких седовласых красавцев и удалилась.
        Макар вспомнил, как Петр разводился. Разводился тяжело. Причиной, как он помнит, был другой мужчина, который появился в жизни его жены. А тяжело, потому как жена ждала ребенка. И Петр переживал, как никогда.  Переживал больше всего за будущего ребенка. Верил в то, что это его ребенок. И из роддома забирал, не смотря на нового мужа. Старательно выстраивал мостик, соединяю-щий отца и единственную дочь. Он мечтал, когда она вырастет, мост будет не нужен. Он просто будет всегда рядом.
         - А экспертиза… , - Макар хотел спросить, можно ли на сто процентов ве-рить экспертизе, но в последний момент передумал.
        - Не надо было ее вообще делать! Об этой своей глупости я сто раз пожалел. Дело в том, что Настасья Антоновна почти сразу не ужилась с новым мужем. Лиза осталась без отца. Лиза славная девочка. Даже можно сказать необычная. Не-обычная в своем мировоззрении. Знаешь, она какая-то взрослая. Да и мать, Наста-сья Антоновна «повзрослела» благодаря урокам жизни. Значит, были в ней задат-ки благородства. Даже попросила у меня прощения и уверяла, что действительно думала, что Лиза моя дочь. Иначе бы она не стала позориться с экспертизой.
       - Да, ребенка жаль. Вы не видитесь?
       - С Лизонькой? Ну что ты! Это невозможно! Я и имя сам давал этому очаро-ванью, как я могу не видеть ее. Она ждет встреч со мной, -  говоря о девочке, Петр не скрывал своей улыбки. - Знаешь, когда она обнимает меня, я самый счастливый человек на свете. Елизавета для меня - огромная порция счастья и надежд! – Петр глубоко вздохнул. – Жизнь, дружище, такие зигзаги нам готовит, в пору бы не упасть. Иногда здраво и подумать не получается, - он замолчал. Макар был тем самым и, пожалуй, единственным, перед кем Петру хотелось выговориться. – Знаешь, мы с Настасьей Антоновной семь лет прожили. Очень хотели детей, не получалось. А тут на тебе – Елизавета, красавица!  И этот развод.  Тут никакая психотерапия не поможет. Профессор, ассистент, лаборант, дворник, все одно – живой человек. Живой человек страдает. Страдает сильно, не один день. – Петр потянулся за сигаретой. – Давай кА еще по одной выпьем. За детей!
         Рюмки наполнились и опустели. Разговор стих. Взгляд Макара устремился в сторону зимнего леса. Ему было не по себе от услышанного. У Петра такая боль! Петру, напротив, стало легче. Пожалуй, он впервинку выговорился. Экспертизу он делал за рубежом. А после… Тогда он первый раз в жизни решил пройти полное обследование. На пятом десятке так захотелось хоть раз стать кровным отцом. Но его «захотелось» оказалось несбыточным.
       - Самое печальное, дружище, у меня не могло и не может быть своих детей, - продолжил он свои мысли вслух. Сказал и почувствовал, как по телу пошел холод. Холод, от которого он устал. Других учить оказалось проще, а вот самому про-ститься с несбыточной мечтой было немыслимо тяжко.  – Я простил Настасью Антоновну, а вот себя простить не могу!
       У Макара не хватало сил встретиться с Петром глазами. Ведь до сей минуты Петр для него был человеком, идущим по жизни с легкостью. Человеком без оши-бок. Психолог, да еще – профессор, по книгам и семинарам которого немалая часть зарубежья учиться.  И такая боль! Господи, при чем тут профессор, это жи-вой человек. А у живых все как у всех: и радости, и боль.
       - В чем твоя вина? - не поднимая глаз, спросил Макар.
       - В чем? Ты не понимаешь? Сделав экспертизу на отцовство, во-первых, я унизил женщину. Этого я простить себе не могу.
       - Я что-то недопонимаю…
       - Что ж тут не понять!? А во-вторых, не устрой я этого теста на отцовство, жили бы сейчас единой полноценной семьей. Все были бы счастливы. Боюсь, что сейчас она меня не простит. Ну, зачем я пошел на это, Настя и так не скрывала свою связь на стороне и желание разойтись. А я тоже хорош, сменил немало жен, и только на пятом десятке узнал о своей недееспособности. -  Петр наполнил рюмки до краев. – Выпьем за женщин, которых мы не долюбили. Давай! – Лицо было с элементами горечи: лоб съежился в заметную гармошку, брови сдвину-лись, взгляд лег на поднятую в руке рюмку.
        - Конечно! За женщин! – подхватил Макар.
        - Ты, верно подумал. Настасья Антоновна – это единственная из всех, кого я любил. Гордая, сильная, думающая, целеустремленная. Все остальное, что случи-лось в моей жизни после  – просто удобно. Признаюсь, я оказался эгоистом.
       - Ты – эгоистом? – не понял Макар.
       - Да. Больше всего на свете я люблю свою работу. Без работы жить не могу. И живу с теми, кто не мешает моей любви к той самой работушке. Тебе чужд вкус моей правды, я знаю! – Спиртное заметно действовало на Петра. Ему хотелось высказаться до конца. Хоть раз в жизни. Главное, было кому. Макар – не просто уши, Макар – друг.
      - Сколько сейчас Елизавете? - Макар решил повернуть разговор в более прият-ное для друга русло.
      - Лизоньке сейчас шесть. Если бы ты знал, какая она умница. Никогда ничего не клянчит. Всегда скажет «спасибо». Обнимает меня так, что неделю живу с этой теплотой. По паспорту Елизавета Петровна Цветкова! –  Это он произнес с особой  гордостью.
      - Зовет папой?
      - Нет, - ответил Петр и посмотрел на Макара, который тут же пожалел о своем вопросе. Петр это понял и довольный этой маленькой интригой продолжил: - зо-вет Папочка! – после этих слов лицо занялось счастьем. – Знаешь, когда поехал к вам в Екатеринбург, позвонил ей: «Лизонька, как вернусь, сразу позвоню. Слу-шайся маму!» А она: «Папочка, я буду послушно тебя ждать», - казалось, он сей-час расплачется от счастливых воспоминаний. На мгновение мышцы лица напряг-лись. Последовал глубокий вздох. И улыбка прочно укрепилась на его мускули-стом лице. –  Твоя Елена Владимировна напомнила мне Настасью Антоновну.
      - Да?! – удивился Макар. – Интересно чем?
      - Чем, чем? Гордостью! Это сегодня редкость. У сегодняшних дам в цене больше гонор. Они путают это с гордостью. Гордость – это врожденное. В гордо-сти есть что-то дворянское. Либо есть, либо не родилось и уже не обрести. Бес-ценно, дружище! Не ценить невозможно.
       Макар кивнул в ответ, но углубляться не стал.
      - Как у вас с Алевтиной? – спросил Петр.
      - Как? – переспросил Макар. – Все именно так, как и должно тому быть. Аля ушла в бизнес. У сына любовь. Влюблен по настоящему. Я его поддерживаю, как могу. Жена не может смириться, что Андрюшкина избранница Надежда из про-стой семьи. Ее не устраивает, что ее родители - простые рабочие. Вот, по этой самой причине Алевтина при каждом удобном случае выражает протест. Ссорится с сыном, ко мне тоже протест. Даже ужинаем порознь. Иногда, мне кажется, что она давно искала причину расстаться. И подруга сына – всего лишь повод. По себе знаю, когда увлечен работой, все остальное кажется просто приложением. Да, Бог с ней, с Алевтиной! Андрюшка – моя гордость! Летом окончил юридический. Делает первые шаги в профессии. Конечно, переживает за домашний климат. Любовь беречь и лелеять надо. Без любви в нашей жизни сложновато. Весной, крайний срок осенью, по всей вероятности Андрюшка  пойдет в армию. На год. Переживает, как все будет. Девушка его, Надежда,  мне очень нравится. А еще больше -  их любовь!  Обязательно помогу ребятам не растерять, что Богом по-слано. Сейчас покупаю квартиру молодым, пусть живут, а то таскаются по углам.
       У Петра была возможность пообщаться с Алевтиной на прошлой неделе за ужином. Впечатление осталось не из лучших. Она напомнила ему «бизнесменшу»  лихих 90-х, с нарочитой чопорностью и крикливой значимостью собственного Я. Развивать диалог об Алевтине ему не хотелось. Лучше о сыне. Андрей, открытый и щедрый на улыбку, понравился Петру с первых минут.
         - Молодые не расписаны?
         - Пока нет. Андрей все пытается уговорить мать. Он любит ее и пытается убедить, что она не права. И Надюша – достойная девушка. Но, Алевтина, как скала. Я не узнаю ее. Когда она успела так измениться?!  Откуда взялась эта жес-токость к единственному отпрыску!?
         - Гордость и жестокость – далеко не братья, но оба, вернее обе,  далеко из глубин. Либо есть, либо нет. Просто некоторые умело прячут то, что не есть пра-вильно. Я о жестокости. При малейших поводах рождается злость. Рождается, растет, и наступает момент, когда спрятать ее невозможно, как ни старайся. И тогда она жестоко вырывается наружу. Ты жил с Алевтиной, а грелся любовью к другой. Пусть даже мысленно. Думаешь, она это не чувствовала?! Чувствовала! Даже не сомневайся. Чувствовала и терпела. Рано или поздно у каждого наступает потребность испытать, что же это такое: когда любят тебя. Не ты, а тебя, понима-ешь! Сегодня Алевтина дама состоятельная. Сын вырос, и ей захотелось пожить, как говорят, в свое удовольствие. По большому счету ее протест к Андрюшкиной подруге  – это так, напускное. Этот протест несется в твой адрес, дружище.
         - Сомневаюсь.
         - А ты не сомневайся! Как никогда ей хочется, чтобы с ее мнением счита-лись. И если бы ты выступил в ее упряжке, хотя бы на время, ну, а после попытал-ся уговорить ее, заверяю, она бы согласилась.
        - Пока я буду с ней в одной упряжке, могу сына потерять. Нет, я  не могу, - Макар покачал головой. - Сын – это мое богатство! Да, я  не сказал тебе главного, она подала на развод.
       - О! Надо же, как ее занесло! Не переживай, попугает и все на этом закончит-ся.
       - А я не переживаю. Я дал согласие. Даже если будет отступная с ее стороны, я не передумаю. С ней так тяжело стало жить. Она частенько путает дом с офисом. Дома забывает выйти из образа директрисы.
       - А что за бизнес у нее?
       - Салон красоты.
       - Даже так!
       - И даже больше. Успела и себя подкорректировать с помощью пластической хирургии. Причем, не единожды. Сегодня я уже с трудом пытаюсь восстановить в памяти ее первоначальное лицо. Лицо матери моего сына.
       - О-о! Пожалуй,  на этом не жаль и закончить, - выпалил Петр.
       - Вот и я об этом же, - ответил Макар. Взгляд метнулся за пределы стеклянной стены. Полупустые вагончики один за другим чуть заметно продолжала свой од-нообразный маршрут: с горы вниз и обратно. С высоты ели и сосны казались изящно маленькими, но по-прежнему гордо прямыми. Одетыми в одинаковые белоснежные головные уборы и накидки. Господи, сколько вокруг живой и ис-кренней красоты, а ты проживаешь свою жизнь, боясь лишний раз оторвать свой зад от насиженного, привычного. Привычного, но давно уже чужого. Думал Ма-кар, наблюдая чуть заметные движения за стеклом.  Пока сидел за столом не удо-сужился оглянуться вокруг. Вот так и в жизни. - Нам такое богатство дано, а мы в офисах проживаем, - Макар глазами вернулся к столу.
       Петр кивнул, но ничего не ответил. Не ответил, потому как не расслышал, сейчас он думал о Лизоньке. В такие минуты душа наполнялась чем-то светлым и добрым.
       - Дружище, ты сейчас далеко? – вполголоса спросил Макар.
      - О чем ты, все в порядке! Давай-ка по последней под горячее. Идет?
      - Идет, - согласился Макар. –  После горячего кофеек не помешает.
      - Кофе – это обязательно! – согласился Петр.
        Сдавалось, Вероника читает мысли на расстоянии, не успели друзья и в меню заглянуть,  как появился знакомый, облегченно одетый образ. Правда, вместо темных шортиков на нем уже красовалась красная юбка, длинной чуть меньше шорт. Вероника была заметного роста, в связи с этим подол юбки и стол, за кото-рым пребывали друзья, были почти  на одном уровне. Точнее, юбка чуть выше. Именно с этого уровня взгляд Петра начал свое движение вверх.  Казалось, Веро-ника таяла от удовольствия.
       - Мы тут посовещались и решили, сегодняшний день прожить без ограниче-ний! – Петр смотрел ей в глаза, пытаясь угадать ход ее мыслей. В ожидании отве-та левая бровь на мужском лице задралась намного выше правой.
      - Говорите без ограничений, - извиваясь с ноги на ногу, бросила она на улыбке, - тогда почему только сегодня? Это уже ограничение.
      Брови на лице Петра поравнялись. Проснулся мгновенный интерес к диалогу с молодым поколением.
      - Дорогая Вероника, нельзя жить совсем без ограничений!
      - Можно! – с легкостью возразила она. – Можно без ограничений, но, не выхо-дя за рамки приличия. Я о норме поведения! Приличный человек знает свою нор-му.
      - Интересно! А приличие – это не ограничение? – профессор жаждал продол-жения диалога.
      - Приличие – это необходимая принадлежность морали. – Она поднесла ручку к раскрытому блокнотику: - Что желаете заказать?
      Подперев рукой голову, Макар с улыбкой наблюдал за происходящим, осо-бенно за мимикой Петра. Она то и дело менялась.
      - Скажите, ежели приличие – всего лишь часть морали, что же есть мораль.
      Ни минуты не раздумывая, Вероника выдала ответ:
     - Как говорит мой преподаватель философии: «У морали три задачи, это оцени-вать, регулировать и воспитывать».
      - Потрясающе! – казалось, Петр протрезвел в мгновенье. – И где же грызет гранит науки красавица Вероника?
     - В университете, - улыбнулась она и через паузу добавила: - грызу науку глу-боко – с Ельцинской стипендией.
      Лицо Петра распрямилось, растеряв глубокие морщины лба. Спустилась маска добродушного изумления, и восторг вырвался наружу:
     - Дорогая Вероника, благодарю вас! Вы – достойный житель 21 века. Я тронут всем, что вы берете от жизни. Умничка! Так держать! Здоровья вам и вашим ро-дителям!
     - Меня воспитала бабушка, - спокойно ответила она, - я передам ей ваши поже-лания, обещаю.
     - Бабушка?! – казалось, Петр потерял дар речи. К горлу подступил ком, при-шлось выдержать паузу. – Низкий поклон вашей бабушке! – от сердца вымолвил он.
     Вероника кивнула и приготовилась записывать заказ:
     - Что будете заказывать? – повторила она свой давний вопрос.
      - Милое дитя, после вышесказанного мы всецело вам доверяем, - выговорил он  и перевел взгляд на Макара.
      - Безоговорочно! –  подтвердил Макар.
      - Постараюсь не подвести доверие приятных гостей, - со смешинками в голосе отрапортовала девушка и скрылась.
      - Господи, как приятно удивила! – продолжал восхищаться Петр. – Ой, дай Бог здоровья ее бабушке!
      - Да, молодежь нынче замечательная. Целеустремленная!
      - Да уж, «по одежке встречают, по уму провожают». Потрясающее дитя! Здо-ровья и любви ей и на учебу, и на бабушку, и на работу.
     - Дак, что там с Лениным романом? – Макар резко сменил предмет разговора. Точнее, вернулся к той теме, которая была у него основной на сегодня. Это – Ле-ночка!
       - Что с романом? Ну, ее походы  по редакциям заканчивались одним и тем же. «Вы не раскручены, в этом вся беда!» Примерно так ей отвечали везде, где она пыталась показаться.
      - Не раскручена! - вслух задумался Макар.


                ЕСЛИ  БЫ  МОЛОДОСТЬ  ЗНАЛА
Глава четвертая
Кто сказал, что молодость проходит?
Молодость – она всегда с тобой.
На лице улыбкой мягкой бродит,
Душу наполняя теплотой…
Молодость в твоей душе и сердце.
Это праздник, радость на года,
Это жизнь, приправленная перцем.
Это счастье раз и навсегда.
                Лаврова Татьяна

         После той встречи с Петром память все чаще уносила Макара в прошлое,  которое он очень любил и берег.
         Еще в годы студенчества Лена сделала его своей подружкой, а может, он сам сделался. Она дружески  повествовала ему свою жизнь. Он слушал, а после радо-вался, что она очередной раз рассталась с одним из своих поклонников. Слава Богу, не вышла замуж. Говорил он в такие минуты. Вот закончат они институт, и он сделает ей предложение. Но прокараулил. Летом разбежались в разные сторо-ны. Не виделись месяца три. Очередному Лениному роману Андрей не придал особого значения. А зря. Примерно в середине сентября после лекций по старой привычке он пригласил ее в летний кафетерий.
          - Конечно, пойдем, - обрадовалась она. – У меня столько новостей.
          - Отлично. Я уже соскучился по твоему говорку.
          Заказали по 100 красного и ее любимый пломбир с абрикосовым джемом.
          - Ты когда вернулся?
          - Я уже две недели, как приехал.
          - И не позвонил, - упрекнула Лена.
          - Звонил. Мама каждый раз говорила, что тебя нет.
          - Странно. Мне не передавала.
          - Как ты отдохнул? Как море, рассказывай.
          Макар с удовольствием повествовал ей про свой отдых. Но про южный ро-ман воздержался. Лена слушала, улыбаясь. Она рада была его видеть. Во-первых, она страшно соскучилась, и новость для него у нее была необычная.
          - Надеюсь, что ты не все мне рассказал, - рассмеялась Лена. – Так же не бывает, чтобы на отдыхе у моря и без женского внимания.
          - Бывает, - смущенно ответил Макар.
          - Не хочешь, не будем. – Она не поверила и, решила проявить настойчи-вость: – Скажи, это был роман или простая физиология.
          Макар опустил взгляд. Разве он может рассказать ей о близости с другой девушкой. Естественно, все, что было на юге – это несерьезно. Ему нужна только она. Ее романы он не воспринимал серьезно. Он верил ей. Она не раз говорила, что на близость пойдет только по большой любви.
          - Не будем об этом. Все уже закончилось, - тихо ответил он.
          - И ты страдаешь?
          - Нет, не страдаю, - усмехнулся Макар и взял ее за руку. – Расскажи, что у тебя? Ты обещала мешок новостей.
          - Да нет, у меня не мешок новостей, а одна большая. Я думаю, ей мешка маловато будет. Хочешь отгадать?
          Лена светилась. И этот свет показался ему незнакомым. Он насторожился и крепче сжал ее руку.
          - Может, еще по 100 закажем?
          - Ты хочешь обмыть мою новость? – Лицо светилось без устали. – Давай обмоем.
          Макар заказал вино, конфеты и кофе.
          - Приготовился? – непонятно для себя самой Лена почему-то медлила.
          - Выкладывай свою большую новость, - сказал Макар и приготовился вы-слушать все, что произошло с ней за лето. Он любил ее слушать. Рассказывала она всегда в красках, с интонацией, старалась донести до него все свои переживания. А в конце всегда спрашивала, правильно ли она поступила. Обычно он соглашал-ся.
          - Двадцать пятого, то есть, через две недели я выхожу замуж. Можешь меня поздравить, - сообщил ему чужой, но очень радостный голос.
          Теперь он знал, как земля ускользает из под ног. Тело остается в невесомо-сти. И ты так беззащитен! Беззащитны все клеточки твоего тела. А ты должен удержаться, во что бы то ни стало, потому что ты  - мужик. Как справиться с со-дроганием мускулов лица, руки, которая держит ее руку и воровато дрожит. Для начала незаметно выдохнуть, дальше сделать глубокий вдох, очень глубокий. Только незаметно. Она не должна почувствовать, как в одночасье превратила его из самого счастливого в самого несчастного. Сердце обжигало болью. Он должен справиться.
          - И кто этот счастливчик? – через силу выдавил он. На интонацию сил не хватило.
          Улыбка на ее лице мгновенно отключилась. Она с напряжением посмотрела на  Макара. Леденящий голос и судорожное движение его руки притормозили ее настроение.
          - Ты не рад за меня? – задала она глупый вопрос. Но, что вопрос был глу-пым, она поймет спустя годы. Сейчас она решила, что он растерялся от неожидан-ности. Друзья хотят, чтобы с ними советовались. А она нарушила это простое правило. – Макар, я звонила, но тебя все не было и не было, - оправдывалась она.
          - Лена, у вас – любовь? – спросил он. – Ты не ошиблась в выборе?
          - Хочу надеяться, что нет, - Лена улыбнулась. – Ну, ладно тебе, не сердись уже.
          - Скажи, у вас любовь?
          - Честно?
          - Обязательно. Только честно. Мне так спокойнее.
          - Я не знаю, что такое любовь и с чем ее сравнить. Но у меня к нему дикая тяга к нему. Я ничего не могу с собой поделать. Я дрожу от его прикосновений. От поцелуя просто растворяюсь, тело перестает подчиняться разуму. –  Она гово-рила чувственно: в голосе гуляла нескрываемая страсть.
          - Это называется физиология.
          - Не буду спорить. Лучше давай я вас познакомлю.  Макар, я очень хочу вас познакомить.
          - Уволь меня, - опустив глаз, воспротивился Макар. -  Лен, извини, но я не хочу знакомиться.
          - Значит, сердишься.
          - Нет. Просто я дорожу нашей дружбой и могу отнестись к нему предвзято.
          - Мак, моя откровенность повлияла на наши дальнейшие отношения? Ска-жи, что это не так.
          - Лен, давай не будем об этом говорить, - он старательно избегал встретить-ся с ней глазами. - Что бы ни случилось, ты всегда можешь на меня рассчитывать.
        После того разговора он всячески избегал ее. Он исчез из ее жизни. По старой привычке все лекции она сидела на прежнем месте на третьем ряду рядом с окном, он же переметнулся на первый ряд и после очередного звонка с пары  резко поки-дал аудиторию. Лене ничего не оставалось, как принять его поведение. Может и правда, она ему опротивела своим признанием. Она ужасно тосковала по Макару. Чувствовала себя одинокой в этом огромном пятиэтажном здании сталинской постройки. В перерывах, общаясь с сокурсницами, она с тоской искала его глаза-ми.
          Вновь он появился в ее родительском доме в тот же день, как узнал, что она уже как полгода в разводе. К этому времени он успел жениться и обзавестись сыночком.
          - Здравствуйте, Надежда Суворовна! Можно к Лене? – Две знакомые фразы прозвучали из его уст так же уверенно и радостно, как и несколько лет назад.
          - Здравствуй, Макар, - Надежда Суворовна поздоровалась   с ним ровно и спокойно, как будто они вчера виделись. – Ленуся пошла в магазин. Раздевайся и проходи в ее комнату. Она скоро придет.
         Макар зашел. В груди защемило. Как все знакомо. На столе две аккуратные стопки книг. На стене все та же картина Пикассо: женский портрет – одно из по-следних творческих наследий автора, о котором во времена их дружбы Лена могла говорить долго и с нескрываемым восторгом. В уголке все тот же фикус. Правда, фикус успел повзрослеть и отвоевать значительную площадь. В старомодном кресле, как и раньше, хозяйничала Маруся - длинношерстная  персидская кошеч-ка. При звуке шагов Макара она прервала свой затянувшийся сон, спрыгнула и, добросовестно обнюхав гостя, вернулась на прежнее место, чтобы продолжить любимое занятие.
          - Маруся, ты меня узнала? – Макар обожал эту белошерстную красавицу.
         - А ты сомневаешься? – раздалось за спиной. – Тебя здесь рады всегда, не забывай это!
         Он не сразу решился повернуться. Мир сладостно застыл для него, ведь он слышал любимый голос. Как тепло от ее щебетания. Как он соскучился!
         Лена подошла и как раньше взяла его за руку. И он развернулся.
         - Здравствуй, Мак, - тихо сказала она и прислонила голову к его груди.
        Он обнял ее за плечи и неуверенно прижал к себе. Она не воспротивилась. Неуверенность отступила, и он прижал ее крепче. Какая она родная. Ему хотелось остановить время. Ведь он впервые ее обнимал.
         - Как ты? – чуть слышно спросил он.
         - Не очень, чтобы очень... Я стала какая-то другая, беззащитная. Не оставляй меня больше так надолго. Появляйся в моей жизни хоть раз в месяц. Я понимаю, ты женат. Но… - она посмотрела на него так искренне, - но нашу дружбу никто не отменял. Мне одиноко без тебя.   
               
        И все повторилось вновь. Он согласился на дружбу. Дружба с ней была для него уже маем. Попроси она остаться с ней навсегда, он не раздумывал бы ни минуты. Но она не попросила. Руки нехотя  отпустили ее плечи. А дальше говори-ли о годах, проведенных порознь. Говорили, как и раньше: она очень откровенно, он очень сдержанно. Смотрели друг на друга тоже по-разному: он с любовью в глазах, она с благодарностью. С благодарностью за то, что он вернулся в ее жизнь.
         - Как сынишка? – поинтересовалась Лена. О жене она не спрашивала.
         - Растет. – Макар похорошел на глазах. – Бегает, лепечет, балует, иногда капризничает. Тащит все, что попадается ему под руки. Теперь квартира напоми-нает зону боевых действий. Пистолеты, танки, машины, мячи - повсюду. Только успеваешь подбирать.
         - Ты сейчас с мамой живешь? -  спросил Макар.
         - Пока да. Но через месяц перееду в центр. Бабуля решила уступить мне свою квартиру. Сама хочет попробовать пожить с мамой.
         - Ты рада.
         - Да, рада. По-другому уже не получится, я привыкла жить без родителей. Родителей пора поберечь. То, что происходит вокруг нас, не всегда их радует. У папы язва. Из-за меня понервничал, болячка обострилась. Сейчас в больнице ле-жит.
         Дверь в комнату отворилась. Маруся тут же мяукнула и соскочила с кресла.
         - Лена, Макар, организовать вам кофе или чай? – предложила Надежда Суво-ровна.
         Макар посмотрел на Лену.
         - Спасибо, мам. Мы лучше пойдем, прогуляемся. Правда, Макар?
         - Пойдем, - согласился он. – Надежда Суворовна, спасибо.
         - Как хотите. – Она посмотрела на гостя, но спросить ничего так и не реши-лась. Маруся в ожидании обеда терлась о ее ноги. – Пойдем, Машуня, я хоть тебя накормлю.
         Довольная Маруся еще раз, но уже более протяжно, мяукнула и побежала за старшей хозяйкой.
         Макар подошел к письменному столу, по соседству с которым царствовал крупнолистный фикус. 
         - Твой фикус заметно подрос, - отметил он.
         Еще на втором курсе института он узнал, что Лена мечтает о коллекции фи-кусов. Недолго думая, он пробежался по цветочным магазинам. Но в продаже этого вида цветка не оказалось. Позже он раздобыл отводку у друзей своих роди-телей. И вот та самая отводка превратилась в царственно красивое растение.
         - Это мой любимый фикус. – Она смотрела на Макара с улыбкой. - Ты зна-ешь, у меня еще три разных фикуса, - Лена взяла Макара  за руку потянула к окну.
         - Это тоже фикус? – удивился он. Справа на окне в маленьком горшочке стоял миниатюрный цветок, совсем не похожий на своего одноименного сороди-ча. – Почему он такой маленький?
         - Это карликовый фикус. – Лена подняла с пола пластиковую бутылку с во-дой и, нажав указательным пальцем на рычаг распылителя, несколько раз брызну-ла на цветок. – Красивый, правда?
         - Необычный.
         - Я прочла, что он еще и лечебный.
         Макар улыбнулся. Ей дано было увлечь его своими интересами. Сейчас она стояла рядом и увлеченно щебетала о фикусах. Он слушал, но уже не слышал ее. Он наново попал в плен своих несбыточных желаний.
          - Мак, ты слышишь меня? – повысив голос, спросила Лена.
          - Конечно, слышу, - он оторвался от карликового фикуса и улыбнулся в ее сторону.
          - Я уже три раза повторила, что мне надо переодеться. Стой, как стоишь и не оборачивайся.
          - Слушаюсь и повинуюсь, - ответил довольный Макар. Он и раньше так отвечал, когда Лена отдавала в его адрес безобидные команды.
         - Сколько у тебя уже фикусов?
        Вопрос ей был по душе, и она забыла про свое желание переодеться.
         - Четыре. И все красавцы!
         - А сколько их всего?
         - Ну, для обычного комнатного разведения примерно 30 разновидностей.
         - О - го – го! И где же их взять?
         - Как получится. Знаешь, сейчас я мечтаю о смоковнице.
         - О смоковнице?
         - Смоковница, фиговое дерево, инжир – это названия одного и того фикуса. Ты не представляешь, какой он красавец! Да еще и плодоносит, - она с упоением рассказывала о семействе тутовых, которому принадлежит благородный род фи-кусов.
       Она как ребенок хотела знать ответы на все вопросы. Сейчас она увела его в неведомый ему мир тутовых растений. И где их родина, и как фикусы оказались в России, и как за ними ухаживать, и насколько они благородны. Он был счастлив, перед ним все та же Лена. Его любимая Леночка. Она нисколько не изменилась, все такая же жизнерадостная и любящая весь мир сразу.
         - Знаешь, - она обратилась глазами к Макару, - они совсем не капризны, раз-ве что, карликовый, и то чуточку.
         - Лен, пойдем, погуляем, - напомнил Макар.
         Он еле сдерживал себя. Ему так хотелось стиснуть ее в своих объятиях и долго не выпускать. И при этом ласкать ее лицо, шею, покрыть поцелуем ее лепе-чущие губы. Он даже покраснел от своих желаний и, чтобы скрыть волнение, он отошел к окну.       
        - Конечно, пойдем. Сейчас, я только джинсы натяну. Дело к вечеру идет. Стой, где стоишь!
         - Слушаюсь и повинуюсь, - привычно отозвался Макар. К этим глаголам очень хотелось добавить «моя королева». Но эти слова он произнес про себя.
         До позднего вечера они гуляли по знакомым улицам. Вспоминали, вспоми-нали и вспоминали. Все, что их объединяло.
         - А помнишь, как на вступительных по русскому и литературе нас чуть не выгнали с экзамена?
         - Помню. Лен, я все помню, но вспоминаю только с тобой, - тихо сказал Ма-кар и взял ее за руку. Нежность к ней не покидала его даже в разлуке.
         - Макар! – Лена посмотрела на часы. – Тебе, наверное, домой пора?
         - Да, пора, - голос стал тихим, - но очень не хочется.
         - Семейным людям нужно прятать свои «хочется» и «не хочется», - Лена улыбнулась и взяла его под руку. – Пойдем.
        Макар сник. Скрывать свое «хочется» надоело. Надоело – это мягко сказано, нет больше сил. Она свободна, он нет. Но было же время, когда оба были свобод-ны. Было! Но он упустил свой шанс, потому и живет с постоянной осенью в душе. Какая она родная и какая далекая.
         Макар и не заметил, как стал гладить ее руку, которая мирно держала его под руку. Лена покосилась на него и, ничего не сказав, устранила свой тайный взгляд. Внутри что-то екнуло. Но ненадолго. Она не позволила ненужным мыслям похо-зяйничать. Макар – это друг. Без него ей очень плохо, она уже жила без него. А гладит он так: просто соскучился.
         - Лена, - вдруг произнес он и замолчал. – Извини, - обронил он себе под нос.
         - Ты что-то сказал?
         - Нет, тебе показалось.
         Лена не стала спорить. Она знала, что это бесполезно. Про себя решила, что ему давно пора быть дома, и он по этому поводу очень волнуется.
         Он проводил ее до подъезда и посмотрел на часы.
         - Я позвоню?
         - Только попробуй не позвонить! - улыбнулась Лена.
         - Спасибо, Лен.
         - За что? – она выдержал долгий молчаливый взгляд.
         - Значит, есть за что! Жаль, что ты не поняла.
         - А мне нужно это понять? – спросила она с настроением.
         - Я уже и сам не знаю.
         Вот такую отступную сделал Макар на прощание. И кто знает, прав или не прав он был в тот момент. Но благодаря этой отступной все стало на свои места – осталось по-прежнему.
         Домой в этот вечер он не попал. Ноги отказались идти к жене и ребенку. Он оказался в гостях у друга . До утра пили и говорили ни о чем. Окажись он в тот вечер дома, боль вырвалась бы на жену. Это она, зная, что он любит другую, со-гласилась выйти за него замуж. Зачем не отказалась? Ему вдруг стало все равно, что подумает о нем мать его ребенка. В конце концов, она знала, на что идет. Сей-час бы все было по-другому, страдал Макар. Страдая, пил и пил без остановки.
         
          Вскоре Лена переехала жить отдельно от родителей, в квартиру своей ба-бушки. Это было как раз недалеко от места работы Макара. Он был счастлив. Поводы увидеться он придумывал с трудом. Но придумывал. Он хотел ее все больше и больше. Макар и до Петра знал, что у Лены свой мир. Мир, придуман-ный ею. И он был горд и счастлив, что в этом мироздании было место и для него. Да, она тянулась к нему: его мнению, присутствию. Всех своих знакомых женщин он спокойно мог поставить в один ряд и относиться  к ним уважительно и даже заботливо, но не более. «Его Ленуся» была особенная. Бесхитростная, порою слишком прямолинейная, очень откровенная, иногда грустная. Но такая она была только для него. Он любил даже беспорядок, временами  творившийся в ее двух-комнатной квартире. Они созванивались и встречались на протяжении нескольких лет. Она никогда не звонила сама, понимая, что он не свободен. Хотя, зачастую ей не хватало его до боли в душе. Он был тем, кому она доверяла. Она воспринимала его как друга, а он не только... Он любил в ней все: и радость, и грусть. Радовалась она эмоционально красиво, засыпая всех вокруг радостной улыбкой и дождем красивых эпитетов. Грустила тихо, не навязывая близким свою кручину. В эти моменты ей нужен был только он, ее друг Мак. И она терпеливо ждала его звонка. Он словно чувствовал ее на расстоянии. Звонил и приходил. И они уходили гулять по вечерним окраинам Екатеринбурга, держась за руки и храня молчание. Первым молчание нарушал Макар. Отпустив ее руку, он взбирался на какую-нибудь воз-вышенность и, провоцируя ее на улыбку, грозным голосом кричал: «Я слабну без твоей улыбки, помоги мне, или я…». Срабатывало всегда – она поднималась на-встречу и со смешинками в глазах бросала: «Не смей, я не смогу без тебя!»
         Он звонил просто так, как ей казалось. Разговор затягивался до тех пор, пока он не бросал свою коронную фразу:
          - Ленка, я давно не пил чай со сливовым вареньем!
          - Если бы очень хотел, давно бы уже сидел рядом и уничтожал свое люби-мое варенье.
          - Очень хочу! - радостно восклицал он, и трубка начинала пищать.
        После его «очень хочу!» проходило не более десяти минут, и  дверь ее квар-тиры открывалась ему навстречу. Две пары губ обменивались дружеским прикос-новением на щеках знакомого лица.
          Наспех заколотые на макушке волосы цвета льна и старенький махровый халат не только не вызывали у него раздражения и брезгливости, напротив, все казалось родным и милым.
          - Ты ничего, что я в халате.
          - Если тебе так удобно, пожалуйста.
          - Проходи, сейчас я чайник включу, - доносилось ее воркование уже из кух-ни. – Как хорошо, что ты сегодня свободен.
         Макар усмехнулся. Как же ты не чувствуешь, что для тебя я всегда свободен. Он знал, что она не хитрит.
         И она знала, но не злоупотребляла. Семейный человек для близких отноше-ний  – зона запретная. Дружба, да. Но, не более.
         И все-таки это самое «не более» случилось. Сколько можно хотеть и не предпринимать! Он предложил ей отдых в Закарпатье на три дня. Лена согласи-лась не сразу. Может, ее друг замотан семьей, что ж тут такого, оправдывала она свое согласие. Нет, она не была полной дурой, соглашаясь на эту поездку. Просто,  она боялась его потерять, ведь это был тот самый человек, который ее понимал. Всегда понимал. Принимал любую: грустную, веселую, плачущую. Это на его плече ей хотелось поплакать. Это из его глаз она ждала ответной улыбки. А слова, слетающие с его губ, так многое ей давали.
         Две предстоящие недели Макар летал на крыльях. Он строил планы. Погру-жался в мечты. Любил весь мир вокруг себя и был по-настоящему счастлив. За три дня до поездки он напросился к ней на обед.
        - Хорошо, - ответила она по рабочему телефону. – А на вечер нельзя отло-жить?
        - Лен, ну какая тебе разница, где обедать.
        - Ну да, главное, с кем, - рассмеялась она и согласилась. – У меня только борщ.
        - Не беспокойся. Я обо всем позабочусь.
        - Мак, а что случилось? – она вдруг насторожилась.
        - Да, ничего не случилось. Ужасно хочу тебя видеть. Вечером мне зайти сложнее, сама понимаешь.
        - Договорились.
        Машина остановилась у ее подъезда. Макар весь светился, но выходить не собирался.
        - Лен, донеси сумки сама. Я на пять минут отлучусь.
        - На глазах портишься, Макар. Закупил всю столовую, а я теперь тащи все это.
        - Ленка, я тебя обожаю. Бери, сколько унесешь. Остальное я через пять минут подниму. Все давай.
        Лена вышла из машины с авоськами в руках и многочисленными вопросами в голове.
         Он появился минут через пятнадцать. В руках корзина цветов, на лице  не-знакомая радость. Два шага через порог.
         - Да что с тобой сегодня?!  – Она подхватила корзину с цветами и насторо-женно посмотрела в его сторону. - Спасибо.
         - Лен, ты чего! Могу я женщине подарить цветы или нет?
         - Женщине - можешь, а подруге нужен повод. - Вот так она осадила его пыл.
         Макар замешкался, не зная, что ответить. Ненадолго замолчал.
        И вот он уже суетится на кухне, разбирая содержимое пакетов. Лена молча копошится с хлебом. Нож тупой и не слушается. Он замечает и отстраняет ее от этого занятия.
         - Исправим эту беду завтра.
         - Исправим завтра, - соглашается она и роняет ложку.
         Он опередил ее и поднял ложку сам. Лена отошла к раковине. Не успела она включить кран, как на ее плечи легли мужские руки. Теплые губы коснулись ее шеи. Кажется, впервые в жизни она окаменела. Нет, не от страха, от неожиданно-сти. Мысли почему-то остановились.
          - Леночка, - прошептал Макар.
        - Что с тобой сегодня, Макар. - Она боялась развернуться к нему лицом. Еще больше она боялась заглянуть в его глаза.
        - Сегодня? – шептали его губы. - Леночка моя, не сегодня, а еще с тех пор, когда мы познакомились. А люблю тебя, Лена.
        Она замедленно развернулась к нему лицом, но он не дал ей заглянуть в свои глаза, накрыв ее веки легким прикосновением губ.
        - Леночка. Моя любимая Леночка, - продолжал он шепотом.
        Она накрыла ладонями уши и уткнулась лицом в его плечо. Страшно слы-шать признания от друга. Она даже не пыталась понять, что она чувствует в эти минуты, ей просто хотелось, чтобы все это оказалось неправдой.
       Так они простояли несколько минут, пока сотовый Макара нарушил эту паузу. Макар быстро устранил это легкое препятствие, заблокировав телефон.
       - Наш обед отменяется? – тихо спросила она.
       - Отменяется, - услышала она в ответ.
       Она и не ожидала от него такой скорости. Макар раздевал ее и себя одновре-менно. Одежды слетали с тел поочередно и  быстро. Дошла очередь до покрывала, и оно полетело на пол. Лена не сопротивлялась, как будто это было во сне. Да, все было, как во сне.
          - Я люблю тебя, Леночка. - Ее обнаженное тело плавно опустилось из его рук на кровать.
         Ласка его губ и рук. Нежность к ней копилась годами и сейчас неразрывным потоком лилась наружу. Ласка осторожная – ведь он знакомился со своей давней мечтой. Каждый сантиметр ее тела сейчас был доступен. Да, доступен: она не противилась. Не противилась, но и не отвечала. Она боялась неизвестного ей Ма-кара. Ее сознание противилось близости с ним. Столько лет они были друзьями. Зачем все это? – спрашивала она себя. А крепкая рука с нежностью скользила по белоснежной женской груди, вторая медленно устремилась к ногам. «Какая ты родная! Теплая и бархатистая!», - шептало его сердце. Шептало и дарило. Дарило и наслаждалось…  И она ответила взаимностью - женские руки устремились к «незнакомому» и горячему телу. Острое желание охватило ее тело, и разум сдался.
      - Макар, - услышал он ее шепот. Шепот с тоном сомнений. Боясь услышать протест, он накрыл ее губы поцелуем.
      - Ты моя хорошая…, - шептал он. Шептал и нежил ее тело лаской.
      Нежил и шептал. И она погрузилась в зов своего тела. Руки бродили по его крепкому телу. Не смущала ни дружба, ни даже дневной свет. Власть желания оказалась сильнее всего остального.
       На мгновение он поднял голову. Ее взгляд скользнул куда-то в сторону и ту-манно застыл.
         - Ленуля, милая моя.
         
      … Два обнаженных тела, прикрытые темной махровой простыней, лежали рядом в полной тишине и без движений. Макар не решался, что-либо сказать. Он молча поднес ее руку к своим губам и, не выпуская, прижал к своей груди.
       Говорят, любовь, когда ты веришь, что ты счастлив. И он был счастлив! Лю-бил всегда только одну, именно ту, чью руку сейчас прижимал к своей груди. Душа ликующе рвалась наружу:
          - Леночка, милая моя Ленуся, - он развернулся к ней лицом, - я очень тебя люблю.
          В ее голове все смешалось. Их близость. Замечательная близость, призна-лась она себе. Но зачем это признание в любви. И что мне делать с его признани-ем? Зачем он вторит ей о любви. Одно дело близость. А вот близость и признание после близости – это… Нет, нет! Надо остановиться! Во что бы то ни стало - стоп!
          - Мак, - собравшись с мыслями, тихо позвала она.
          - Да, моя родная, - сколько было теплоты в его голосе.
          - Мы с тобой великие грешники. В пору в церковь сходить, - сказала она шутливо. Сказала без напряжения. Сказала и покосилась в его сторону. – Ты зна-ешь, я от обеда не намерена отказываться. Я ужасно проголодалась.
          - Ленка, давай отпросимся с работы на сегодня.
          - Какая работа, Макар! Конечно, надо отпроситься. Но как?
         «Как» - для Макара не было ни вопросом, ни проблемой. Он сам себе на-чальник, нужно только предупредить секретаршу, чтобы отменила на сегодня текущие события, связанные с его обязательным присутствием на работе. Ну, а Лена на сегодня все уроки уже отвела. «Как», прозвучавшее  из ее уст относилось только к Макару.
          - Ты сама позвонишь или мне заняться твоим вопросом? - спросил он.
          - У меня на сегодня отбой. Я все отвела.
          Бывают же такие чудеса, думал Макар. «Надо отпроситься» - это было в его адрес. Она не хочет, чтобы я уходил. Он потянулся губами к ее губам, на мгнове-нье остановился и осторожно посмотрел в ее глаза. Как хорошо! В ее глазах он прочитал улыбку.  На сердце стало легко, как никогда. Больше всего он боялся, что она его возненавидит. Да, если бы он знал, что все свершится именно так, разве бы он молчал все эти годы.
          - Ленка, Леночка, Ленуся. Никуда ты от меня не денешься, поняла?
          - Я подумаю над этим, - посмеиваясь, ответила она.
          - Нет, спасибо. Думать никто тебе не позволит. Ты слышишь?
          - Слышу и повинуюсь! Но только на сегодня, мой внезапный господин. – Сейчас она смотрела на него с неким волнением.
          Но он не хотел этого видеть. Он уже поверил, что она его не только на сего-дня.
          - Никаких сегодня. Никаких думок. «Сегодня» будет с нами до конца наших дней. Отнести тебя в душ?
           - Нет, я после тебя, - вздохнула она. - Макар, по пути побеспокой, пожалуй-ста, микроволновку.
           - И это все твои желания?! - его распирало от счастья. Скажи она, что хочет сейчас звезду с небес, он бы и звезду достал.
           - Нет, - рассмеялась она.
           - Это хорошо!         
         
          Обедали они, как и раньше, говоря о новостях, о погоде, о событиях, кото-рые успели произойти с каждым из них за прошедшую неделю. О том, что проис-текло сегодня – ни слова. А Макару страшно хотелось говорить о любви, о своих намерениях. Но Лена не давала ему такой возможности, она то и дело сводила все к обычному общению. Тому, что было до сегодняшней встречи. По Макару пошло напряжение. И он не выдержал!
           - Ленуся, - он жадно смотрел в ее глаза. – Леночка, скажи, что я тебе нужен. Нет, лучше скажи, что ты моя.
          - Я всегда была твоя.
          - Ах, вот как! Делаешь мне головоломку. И тебе это доставляет удовольст-вие?! – заглядывая в ее карие глаза, продолжал он на улыбке.
          - Макар, не заморачивайся. Живи сегодня. Тебе хорошо, вот и не губи это хорошо, - мирно улыбаясь, ответила она.
         - Но я хочу и дальше также хорошо.
         - До «дальше» дожить нужно, Макар.
       Макар вышел из-за стола и присел перед ней на корточки. Ее руки  плавно оказались в его руках. Мужские губы коснулись их поцелуем. В ответ она склони-лась над ним и поцеловала его в седеющие прядки густых рыжих волос. Он под-нялся и потянул ее за собой. Она подчинилась и прижалась к его груди.
         - Леночка, родная моя. – Он гладил и обнимал свое счастье. – Как хорошо, когда ты рядом.  Я не знаю, с чем это можно сравнить.
        - Не надо сравнивать, - она оторвала от него голову и заглянула ему в глаза. – Мы уже есть. Уже есть, что было. Память – штука прочная, никуда от нее не де-нешься, беги - не беги.
       - Неужели, ты хочешь убежать, Лен?
       - Не цепляйся, Макар. Лучше поцелуй меня еще разочек.
       Он поцеловал ее в теплые губы. Но это был не разочек. Губы были только началом. А дальше – все ее тело, нагое и желанное.  Она отвечала лаской. И он был счастлив. Счастлив! Это были самые сладостные минуты в его жизни. Но тишина, что была потом, давила на него. Ох, сколько было вопросов в этой тиши-не!
        Несчастным он стал уже на утро другого дня. Он позвонил ей в девять часов утра с работы, всего лишь пожелать удачного трудового дня и еще раз признаться в любви. А в ответ он услышит любимый голос, мило щебечущий навстречу его чувствам. Но,  в то самое утро все пошло вразрез с его желанием. Он не пожелал ей доброго утра и не напомнил о своей любви. Всему виной – автоответчик: - «Макар, вчерашний день надолго останется в моей памяти, но он больше не по-вторится. Я знаю, после этих слов тебе будет не до улыбки, но пройдет немного времени, и ты поймешь, как я права. Ты - мой милый и добрый друг, а еще, ты - очень хороший человек и не должен причинять боль своим близким. Иначе никак. Спасибо, тебе за нашу дружбу и за вчерашний день тоже. Прости, что не сказала это глаза в глаза. У меня не хватило на это сил. Прости!»
        За один миг Макар стал самым несчастным на планете Земля. Он хорошо знал свою милую Ленку, уж если она решила, что - нет, так и будет. Все попытки поговорить, закончатся крахом. Сегодня она поедет ночевать к маме…
        До вчерашнего дня Макар был порядочным отцом и мужем. Но как же хочет-ся любви! Как жить после вчерашнего?  Только вчера она была в его объятиях. Была вся. Сердце не лгало ему. Он чувствовал ее, она была его. Ошибиться тут невозможно. Вчера он впервые испытал близость с любимой женщиной. Зачем же такая концовка! Может это не концовка, и его Ленуся одумается и скажет ему: «да».
      С той самой последней встречи прошло восемь лет. Она не позвала его. Но и к прежней жизни он не вернулся. Вернулся домой, но не к жене. С того дня в его жизни случилось немало женщин. Самых разных: молодых и красивых, умных и добрых, но, ни одной вырвалось сказать: «люблю».





                ВОТ и ПОСЛЕДНИЙ  УРОК
Пятая глава
     Наш мир соткан из необходимости и слу-чайностей. Разум человека становится меж-ду тем и другим и умеет над ними торжест-вовать. 
                И.В.Гете

         Сегодня Лена пришла на последнюю консультацию к профессору. Десять дней назад она в первый раз доверилась, точнее, обнажилась  перед незнакомым человеком. Ну, слово «незнакомый» уже в прошлом. Незнакомый  стал добрым волшебником ее настоящего. Правда, этот эпизод с волшебником, подарившим ей славное настоящее, сегодня закончится. От этого была грусть. Почему то ей захо-телось прийти как в первый раз - без косметики и без ярких одежд. Джинсы и легкая трикотажная кофточка цвета джинсы.
     - Добрый день, Петр Львович! – При виде профессора на ее лице произвольно рождалась улыбка.
     - Добрый день, Елена Владимировна! Я даже не спрашиваю, как настроение. Вижу, все хо-ро-шо!
     Она прошла и привычно расположилась на кожаном диване напротив профес-сора. Ей хотелось засыпать его водопадом благодарных признаний. Но уроки не прошли даром, она научилась управлять своими эмоциями, даже добрыми. Всему свое  время. С нетающей улыбкой она перевела взгляд на подоконник, как будто пытаясь восстановить в памяти свой первый визит. Ненадолго задержалась на голом стволе фигового дерева. И вот взгляд оторвался и внимательно  прошелся по всему периметру кабинета. Будто она была здесь совсем одна, и ей очень хоте-лось отправить в память как можно больше. Она вспомнила слова профессора: «память заслуживает только хороших моментов». А все, что связывало ее целых десять дней с этим пространством – это только хорошее. Как много было в этом слове! И новое, и доброе, и сильное, и поучительное! И все с такой теплотой и вниманием! Волнение летело вверх. Как бы обойтись без соленой влаги. Ну, уж нет! Лена изо всех сил распахнула глаза, не позволяя векам сомкнуться,  и  по-смотрела в сторону рабочего места профессора.  Кресло пустовало. Взгляд ринул-ся на дверь, которая в этот самый момент распахнулась. А вот и Петр Львович!
         - Петр Львович! – воскликнула она. – Я вас опять потеряла! – в голосе было столько искренней радости.
        - Я уже здесь! Видимо, я  очень тихо сказал : «я сейчас». Вот принес вам одно из последних изданий… - он почему то не договорил «из моих». – Вот. Книга «Живи и жить давай другим». – Он протянул Лене книгу. – Будет время, прочтете.
      Она успела прочесть фамилию автора и улыбнулась:
       - Будет! Обязательно будет, Петр Львович. – Как она может не прочесть, ко-гда на оранжевой глянцевой обложке стоит фамилия Цветков. Лена провела рукой по книге и посмотрела в глаза профессору. - Даже не сомневайтесь!
       Он занял место в своем рабочем кресле.
       - Лена! Лена Владимировна,  - поправился он. –  Сегодня у нас с вами послед-няя встреча, занятие. Вы хорошая ученица! –  глядя ей в лицо, произнес профес-сор. - Сегодня с уверенностью могу сказать, я спокоен за вас, - он остановился. Что-то как-то не получалось вести заключительное занятие в обычном режиме. Ну, какая она ученица? Он бросил взгляд на свои записи, не пытаясь даже их чи-тать. Зачем? Он прочел ее роман. И этого предостаточно. Роман женщины, кото-рая верит в добро, любовь, полноценные отношения мужчины и женщины. Чис-тый, честный, красивый роман. Вне сомнений пишет о себе, о том, что она не согласна на брак просто ради брака.  Только глубоко духовный человек не прячет-ся за ширму с надписью «так принято!» и не мучается, живя вне любви.
       «Вы хорошая ученица!» Лена посмотрела на профессора и неожиданно для себя выпалила:
       - Петр Львович! Можно напроситься на чашечку кофе!
       - Даже очень нужно!
       Горячий кофе! Как просто. Вот и тема для начала последнего напутственного диалога.
      - Кстати, а вы относитесь к кофеманам, как я заметил, - сказал он, продвигая одну из принесенных чашек ближе к ней.
      - Да! Знаете, я чай, как напиток, вообще не воспринимаю, - поддержала разго-вор Лена. – Кофе утром, днем и вечером. Люблю горький.
      - Ну, кофе можно и горький любить, а вот к состоянию души желательно дру-гие прилагательные.
      - Конечно, другие, - перехватила она тему. – Петр Львович, спасибо за все. Я хорошо усвоила все ваши рекомендации. И в моих силах стать, лучше, быть сча-стливой. - Взгляд упал на оранжевую обложку. Рука с осторожностью заскользила по обложке.  – Знаете, причина моих вчерашних слез сегодня  кажется мне такой глупой, детской. Стыдно, да и только, - призналась она и посмотрела на профес-сора. Взгляд и голос были столь искренними, что трудно было совместить ее с той самой Еленой Владимировной, которая пришла к нему десять дней назад. У той, вчерашней, взгляд и голос были лишены чего-то светлого.
     - Усвоить рекомендации, не значит, не забывать следовать им всегда. Надо стараться закрепить в себе образ спокойной, уверенной женщины. Предположим, нечто подобное произойдет вновь. Вы можете предположить свою реакцию?
     - Петр Львович, я не знаю, что будет завтра. Но я его уже не боюсь. Я мечтаю войти в это самое завтра. -  Не прерывая улыбки, Лена глубоко вздохнула: - Как бы там ни сложилось, такой реакции, какая была, не будет. Тогда я была другая, и мир у меня был крохотным островком: дом, работа и изредка Вадим. Потому-то я так и боялась остаться без любимой работы. Страх – это ужасно, я поняла это глубоко. Знаете, эти десять дней, что я здесь нахожусь, открыли для меня новый мир, не ведомый мне. Мир с новыми лицами, новым общением. Я поняла, что я еще только начинаю вдыхать вкус жизни. Только начинаю, представляете. Я нау-чилась улыбаться просто новому дню. Просто, потому что я жива и здорова: слы-шу, вижу, двигаюсь. До этого я просто жила и принимала то, что падало мне в руки, и боялась потерять. Если оглянуться во вчерашние дни, я напоминаю себе нищенку. – У Лены сдвинулись брови. Лицо изображало горесть. - Ужасно!
      - Ничего ужасного в вашем прошлом нет. Просто сегодня вы другая: более выносливая. Или менее ранимая. И возвращаться к той, какой вы были вчера, вам не хочется. Но стать сегодняшней Еленой Владимировной вы могли, только прой-дя свой вчерашний путь. И получив свой урок, а значит, свой опыт, - на словах  «свой» он поставил четкий акцент. – И помните, человек представляет собой то, что позволил впитать в себя. Другими словами, что сотворил с собой сам.
      -  Жить, анализируя свои поступки?
      - Не надо ничего анализировать, надо просто жить. Любить этот мир, мечтать, любить себя.  Жизнь – это то, что происходит вокруг нас, пока мы строим планы, мечтаем, любим.  Мы не в силах изменить это движение, мы также не в силах изменить течение времени, но в наших силах грамотно реагировать на все проис-ходящее вокруг. Хорошее впустить, негативному сказать нет. Или просто не отве-тить. И, пожалуйста, не забывайте иногда говорить «нет».
       - Да, да. Я помню, зачем у человека два уха, – не прерывая улыбки, она глубо-ко вздохнула: - одно слышать собеседника, другое прислушиваться к себе. И то и другое одинаково важны. Я запомнила это, Петр Львович.
        - Да, чуть не забыл, - он остановился. Взгляд потянулся к записям. Рука за-листая странички. – На одной из наших встреч, вы поведали мне, что смотрите ряд передач. Признаюсь, меня расстроила лишь одна из перечисленных вами, это Дом-2. Мне это не понять. Единственное, что я могу, это предложить альтернати-ву -  просмотр  сайта Позитивчик.рф. На нем вы найдете море позитивных мыс-лей, историй, цитат. Знаете, я просматриваю его ежедневно. Поверьте, на этом сайте и вы найдете для себя много нового и познавательного. Хотя, выбор за вами.
       - Спасибо, непременно ознакомлюсь.
       - Да, и не могу задать самый нужный для последней встречи вопрос, - он вни-мательно посмотрел ей в глаза. Она ждала его вопрос спокойно с чуть заметной улыбкой. И он продолжил: - Что сегодня вы испытываете в сторону Зои Геннадь-евны?
        Улыбка мгновенно расплылась по женскому лицу.
        - Честно? – продолжая улыбаться спросила она, не отводя взгляд от профес-сора.
        - Конечно, - протянул он. – Иначе ответ не принимается.
        - Благодарность! – звучно сорвалось с ее уст. – Благодарность за урок и все, что с ним связано.
        - Да, все правильно! Благодарность и вера – пропуск в завтрашний день. Я очень рад за вас, Елена Владимировна! И верю в искренность вашего отношения ко всему, что стряслось. И последний вопрос, ежели позволите, - он посмотрел в ее сторону. И дождавшись ее кивка, спросил: - Что такое путешествие?
        - Путешествие?! – Лена посмотрела на него с неким удивлением, а после почему-то рассмеялась. Наверное, от того, что ей вспомнилось детство. Детство с книжками о путешествиях. И в страну чудес, и путешествие Гулливера. Да, и «Волшебник изумрудного города». – Петр Львович, путешествие – это что-то длительное…  Я даже не знаю, как сказать. Ну, что-то приятное, счастливое.
        - Даже так! – профессор улыбнулся. Ему нравилось, что она не пытается дать ответ, лишь бы ему угодить. Сколько бы он ни задавал ей вопросов, она всегда отвечает так, как чувствует. -  Пожалуй, нам очень подойдет такое определение. Елена Владимировна, воспринимайте свою жизнь, как путешествие. Путешествие, где всегда много нового и необычного. В путешествиях человек ведет себя более естественно, главное, без напряжения. Да, только не выбирайте весь маршрут сразу.
       - А как? – удивилась она.
       - Прислушайтесь к себе, оцените «случайности», которые к вам в этот момент приближаются, соедините их с необходимостью,  и ответ созреет сам и подскажет дальнейшую главу маршрута.
       - Хорошо! - И взгляд устремился на профессора не то с жадностью, не то с испугом. С испугом  услышать: «Будем прощаться, Елена Владимировна!» Для нее это было равносильно большой потере. Очень большой потере. Потере с чем-то до боли необходимым, сродни свежему воздуху. И она заторопилась с мысля-ми: - Петр Львович, я не знаю, увидимся ли мы еще когда-нибудь…  - при этих словах она опустил взгляд. Затем вновь направила его на профессора, - я, я хочу поблагодарить вас за… - мысли, перебивая одна другую, рассыпались. Взгляд, полный досады, оторвался от профессора и упал на поверхность стола. Он не мог не чувствовать ее взволнованность.
       - Я знаю, Елена Владимировна…
       - Подождите, - она перебила его, понимая, что он, как всегда, деликатно пыта-ется ей помочь. Но он даже не представляет, какой силы и размеров благодарность кипит в ее душе. Благодарность - такой высоты, что она не может подобрать слов, которые бы сполна передали ее состояние. – Петр Львович, спасибо. Благодаря  встрече с вами я сегодня другая. Понимаете, совсем другая. Я начинаю любить себя. Не только себя, - она то быстро говорила, то останавливалась. Останавлива-лась, пропуская сказанное через себя. - Сегодня я слышу ветер, дождь, облака, запах утра. По утрам я больше не тащу непроснувшееся тело для умывания в ван-ну, как было раньше, сегодня я начинаю день с окна. Я смотрю в окно, там все так естественно. Неважно солнце или пасмурно. Главное, все естественно и без обма-на, -  сейчас она говорила и смотрела вдаль окна. - Я смотрю в окно и понимаю, что я частица этого естества.  Знаете, когда я в первый день поселилась в гости-ничном номере, я вела себя, как будто боялась что-то сделать не так. Я старалась ходить по номеру без шума. Утром заправляла постель как можно аккуратнее. Я не пользовалась даже столом, не дай Бог, оставить на нем какой-то след. В бас-сейне мне казалось, что все на меня смотрят, и купальник у меня не такой как надо, и плаваю я слишком по-детски. Да, а утром я быстро умывалась,  заправляла постель и поскорее покидала номер, чтобы не мешать горничной. Из номера я выходила с опущенной головой. Сама не знаю почему. Сегодня мне кажется, что это была не я. Сегодня я знаю, как звать горничную, вернее, обеих. Здороваюсь с каждой по имени. Я встречаю горничную с улыбкой. В ответ – ее улыбка и забота: «Как вам спалось? Ночью не холодно? Если холодно, скажите, есть обогревате-ли». Я чувствую вкус и тепло слов, взглядов, улыбок.  Я спускаюсь к завтраку, а там новые улыбки. Как будто весь мир рад моему появлению. Почему я раньше ничего не видела и не слышала?!  –  На глаза навернулись слезы. Она коснулось платком лица. - Нет, нет, Петр Львович, это я от счастья. От счастья, что расста-лась со своей вчерашней неуверенностью. Вы сказали, жизнь состоит из случай-ностей и необходимости. Я уверена, встреча с вами была для  меня необходимо-стью. Конечно, необходимостью. Петр Львович, вы... Я стала опять я, понимаете?!
       Он смотрел на нее с восхищением. Макару стоит позавидовать! Сколько ис-кренности и чистоты в ее благодарности.
        - Я очень рад, Елена Владимировна. Да, мир не делится на части. Мы - час-тички нашей огромной Вселенной. Проснешься с любовью ко всему живому, и все живое будет улыбаться тебе весь день.
       - Спасибо, Петр Львович. Слова не могут выразить весь объем моей благодар-ности.
       - Могут, Елена Владимировна! Слова могут многое… Поверьте, я услышал все, что вы хотели донести, - успокоил ее профессор. Да уж! Цветы, конфеты, книги, дорогие сувениры – это то, что он привык получать от людей в знак благо-дарности. Конечно, к этим составляющим прилагались и слова благодарности. Привычные слова благодарности. Сегодня он получил нечто большее. Ей захоте-лось поведать свое состояние: сегодняшнее отношение к миру. Зачем? Затем, что-бы он поверил, какую роль он сыграл в ее жизни. Все сказанное ею было от души. Из глубины души. Да, действительно, как сказал Макар, удивительная женщина! Он рад за друга. Встреча Лены и Макара – штука неизбежная. Рассуждал профес-сор. И она больше не отстранит его от себя, ведь она научилась не бояться слы-шать, видеть и чувствовать. - Очень рад, что общение со мной принесло вам поль-зу. Поверьте, я очень счастлив, слышать ваше настроение. Желаю вам как можно больше приятных встреч, творческих успехов. Словом, всего доброго, красивого и любимого в завтрашних днях! Только доброго, Елена Владимировна!
       - Спасибо, Петр Львович! – Лена со смущением смотрела на профессора. Она понимала, что это последняя их встреча. В слове «последняя» была кручина. Глу-бокая кручина. Ведь сегодня она прощается с человеком, сотворившим волшебст-во. Волшебство для нее. Одним словом, перед ней сидел волшебник. Добрый, благоразумный и вместе с тем мощный. - Да, чуть не забыла, а как можно побла-годарить спонсоров. Очень благородно с их стороны - такая поддержка… Я в бассейне познакомилась с одной дамой. Знаете, когда она озвучила мне сумму десятидневного пребывания здесь…
        Профессор улыбнулся, но ничего не ответил. Лена в недоумении продолжала смотреть на него.
      - Истинное благородство не ждет ответного, - отозвался он. -  Но, я обязатель-но передам ваше спасибо по прямому адресу. И от других людей  тоже, - добавил он, чтобы Лена ничего не заподозрила.
      - Да, пожалуйста, передайте.
      - Ой, ой, ой, Елена Владимировна, подождите, пожалуйста, - он быстро встал и поспешил  к подоконнику, - чуть не забыл. Я хочу, чтобы вы усыновили этого бедолагу. Уверен, вы сумеете его отогреть. Глядишь, и он приоденется в зеленую листву, как положено. – Крепкие мужские ладони легли на горшок с тем самым фиговым деревом.
       - А как же… Нет, я конечно рада завладеть таким редким богатством. Но…?
       - Вот и хорошо. Знаете, я попрошу спустить его вниз к охраннику. Вы когда домой соберетесь, заедете за ним.
       - Спасибо! Я не могу поверить! Знаете, эта разновидность фикусов культиви-руется с античных времен. Помните словосочетание «фиговый лист»? Этими са-мыми фиговыми листьями прикрывались Адам и Ева в раю, так пишется в биб-лейских мотивах. Это настоящее богатство для меня, поверьте. Получается, не я вам подарок сделала, а вы мне.
       - Не думайте об этом. Это не подарок, скорее - нужность. Цветку - правиль-ный уход, ну, а вам, надеюсь, для пополнения коллекции.
       - Спасибо, Петр Львович! Я его отогрею, обещаю. И заживет он у меня на добрую память… - ей хотелось дополнить: «на память о Вас, дорогой профессор». Лена поднялась и направилась к выходу. У двери она остановилась и оглянулась в его сторону:
      - Я желаю Вам крепкого-прекрепкого здоровья, Петр Львович! – выговорила с чувством - из глубины души.



       
           НЕ  СТОИТ  СПОРИТЬ С ТЕМ, ЧТО ПРОИСХОДИТ
Глава шестая 
          
     Когда мне приходится выбирать между добротой и честностью, я неизменно выбираю доброту, и не так уж важно, дарю я ее или по-лучаю.
                Роберт Хайнлайн

       Время  на курсах пролетело быстро, и Лена вернулась домой. Вернулась дру-гая. Каждое событие в жизни человека оставляет след. Потому и называется собы-тием. Встреча с профессором Цветковым явилась именно событием, бросившим памятный след на ее существование в этом мире. Ее неуверенность в завтрашнем дне исчезла. Исчезла совсем. Чтобы она ни делала сегодня, голос Петра Львовича опережал все ее решения. Прежде чем принять решение, она пыталась вообразить, а что бы посоветовал профессор. И ответ всплывал сам по себе. Ответ, как прави-ло, был естественным и легким. И нравился ей. И как не нравится, именно так бы поступил профессор, думала Лена, принимая очередное решение. Коллеги реши-ли, что она где-то успела отдохнуть, хотя фактически она была на больничном.
        Как-то в один из обычных дней Лена возвращалась с работы, был конец но-ября. Она решила пройтись пешочком по проспекту Ленина. Зачем спешить до-мой? Что там интересного: телевизор и куча журналов по домоводству? Она дос-тала из сумочки длинный ремень и пристегнула его к сумке. Сумка заняла место на плече, руки освободились. Ну вот, можно и мороженное купить. Недолго ду-мая, она купила пломбир на палочке. Мороженное быстро скинуло одевку и при-близилось к ее губам. Как вкусно! Она попыталась вспомнить, когда она ела мо-роженное вот так, на улице. Наверное, далеко в детстве. И все-таки, как вкусно! Удивилась она своим ощущениям. И тут же вспомнила голос Петра Львовича: «никогда не бойтесь быть естественной и не отказывайте себе в маленьких радо-стях». Мороженное сейчас и было той самой маленькой радостью. Радостью из детства. Как все просто. Она шла,  вдыхая ноябрьскую свежесть. Грязь и мокрый снег нисколько ее не раздражали. Редкие снежинки лениво кружили в воздухе и также лениво опускались на грязный тротуар. Магазины, киоски, снова магазины, а со стороны дороги – непрерывная вереница  мигающих гирлянд из крохотных лампочек. Окутывая  голые стволы деревьев, они делали их не такими голыми. Не за горами новый год!  Вспомнила она, и на душе стало почти празднично. Да, а где же я буду в этом году в новогоднюю ночь? Как ее проведешь, таким и будет весь последующий год, так вроде в народе говорят. Что-то Вадим не звонит. Уже больше недели она не слышала его голос. Все ли в порядке у него? Почему то повелось, что звонил всегда он. На сей раз, придется позвонить самой. Мало ли что у человека может случиться, а она какие-то правила выдерживает. Она не раз признавалась себе, что очень дорожит их отношениями.  На сегодня это единст-венный и, пожалуй, самый близкий человек в ее жизни.
       - Привет! – протянула  она в трубку мобильного. – У тебя все в порядке?
       В ответ недолгая тишина, а за тишиной последовал его голос:
       - Я перезвоню. – Дальше трубка запищала частыми гудками.
      К такому короткому диалогу она была совсем не готова. От неожиданности она остановилась. Но остановка на многолюдной улице была неуместна, и ее чуть было не сшибли. И она двинулась дальше, но глаза уже не любовались погодой и мерцающими гирляндами. Глаза искали остановку маршрутного такси. Как она добралась до дому, она не помнит. Было ощущение приближающейся потери. Потери чего-то важного. Сейчас она доберется до дома, снимет пальто и соберется с мыслями. С мыслями? Да, но с какими мыслями? А что, собственно говоря, слу-чилось: человек не может говорить, перезвонит позже. Вот и все. Нет, не обманы-вай себя, ведь он даже не назвал тебя по имени. Пожалуй, это то, что больше всего ее насторожило.
      Переступив порог своей квартиры, она стремительно направилась к проигры-вателю.
       - Так, отключаемся от негативных мыслей, - дала она себе команду вслух, - а для этого включаем музыку.
       Шансон разом накрыл тишину ее молчаливой квартиры. Хозяйка отправилась на кухню. Легкий шум от кастрюлек и сковородки. Лена выставила на стол две кастрюли, раздумывая, что бы этакое приготовить на ужин. Чем бы себя побало-вать.  Чем, чем, блинами.  Да, блинами! Яйца, кефир, следом сахар и мука поспе-шили в миску.
      «Разгони мо печали Натали…». Донеслось из коридора. Лена метнулась к су-мочке. С экрана телефона улыбалось фото Вадима. Лена набрала в себя побольше воздуха и, нажав одну из клавиш, на выдохе выговорила:
       - Да, Вадим. Я слушаю.
       - Лен, привет! Как дела? – голос был какой-то странный: то ли осторожный, то ли извиняющийся.
       - Нормально, - ответила она. – Вадим, у тебя все… - она почему то останови-лась.
       Он договорил сам:
     - Анжела вернулась.
     Ей не показалось, голос был действительно извиняющимся. И женская рука произвольно отключила телефон.
      Вернулась Анжела! И мне нужно исчезнуть. Исчезнуть из его жизни. Надеюсь, я верно поняла. Лена вернулась в кухню и присела на табурет. Недомешанное для блинов тесто уже издавало кой-какой запах, но ей расхотелось заниматься блина-ми. И тесто отправилось в унитаз, опустевшая чашка громыхнула в раковину.
        После того звонка прошло больше месяца, а в целом она не видела Вадима уже как полтора месяца. За это время она сумела успокоить себя простым: «было и прошло». Жизнь ведь не заканчивается на расставаниях. Да, грустно. Да, жаль, опять одна. Но если так нужно Вадиму и его дочерям, она поймет. Одно ей не дано уразуметь, если мужчина может простить все, даже украденные два года у своих дочерей – что это: слабость. Или  сила? А если не то и не другое, то это любовь?  Любовь! Ну, ежели, это любовь, то она за него очень рада. И все же: это репетиция разлуки или уже расставание, задумалась она.  То или другое, все равно холодно. Но так ведь уже было в ее жизни. Да, но тогда все случилось постепенно. Тогда она теряла постепенно и со временем мирилась со своим одиночеством. Два года встреч с Вадимом – это много или мало? Хорошего много не бывает. Вадим помог ей вновь почувствовать себя женщиной. И не только! Он многое вложил в нее, это и его заслуга в том, кто она сегодня. За два года общения с ним она нау-чилась многому: следить за собой всегда, даже в выходные, когда была одна; быть терпеливой. Освоила овощную кулинарию. Вадим часто читал ей стихи неизвест-ных авторов. Постепенно она и сама увлеклась чтивом стихов молодых дарова-ний. Вадим был увлечен эзотерикой. Вот и Лену увлек этой занимательной и мод-ной темой. Ну почему, все, кто ей дороги, рано или поздно непременно должны ее покинуть? Нет, она не готова к расставанию! А тебя никто и не думал спрашивать, готова ты или нет, пробурчала она себе под нос. Слез не было. А вот страх глубо-кого одиночества подкрался.
       До нового года оставалась неделя. Предпраздничная суета вперемешку с праздничным настроением будоражили будни. Будни стали вовсе не буднями, а сплошной подготовкой к любимому в народе празднику. Помещение редакции  «Рекламный вестник» светилась разноцветными игрушками, снежинками, улыб-ками.  Праздничное настроение было у всех, начиная с вахтера. Да, именно, начи-ная с вахтерши! Ирина Федоровна в свои 65 шла по жизни с настроением и щедро дарила его коллективу любимой редакции.  Вот уже как вторую неделю она пре-бывала на своем рабочем посту в шапочке поросенка. Ну что тут скажешь?!  Дела-ешь первый шаг с улицы во внутрь, и сразу хочется улыбнуться. Праздник начи-нается с самого утра. Настроение приподнятое, день проходит на ура. Клиенты просто душки. Да, и коллектив дружный и внимательный.
       Сегодня пятница – короткий день. Но накануне Нового года как всегда много заказов. В основном это праздничные поздравления, как от частных лиц, так и от целых коллективов. Поздравления добрые и теплые! Но клиенты просят обяза-тельного праздничного оформления. Редакция в эти дни работает в особом режи-ме – без укороченного дня и вообще домой никто не торопится. Без перерыва работал и чайник. Чаевничают по очереди, кто свободен или у кого активно пи-щит желудок. Лена наконец то закончила свою работу, аккуратно разложила зака-зы на понедельник в стопку, быстро проверила входящие звонки на мобильнике. Увы! Пропущенных не оказалось. Она поднялась со своего рабочего стула и хоте-ла уже двинуться на выход, но услышала всхлипывания за соседним столом. Это плакала самая молодая сотрудница редакция Катюша.
          - Катюша, что случилось? – Лена подошла к ее рабочему столу.
          Катя, продолжая плакать, протянула ей свой сотовый со светящимся экра-ном: « А не пошла бы ты в ж… вместе со своей работой!»
         Лена не решилась комментировать, лишь молча вздохнула и, похлопав по плечу девушку, сказала:
       - Катюш, пойдем домой. Мы с тобой итак дольше всех задержались.
       - Я… я еще не все сделала. Она протянула Лене листок с заявкой на поздрав-ление.
       Лена ознакомилась с заявкой и, недолго думая, вернула сумку на свой рабо-чий стол.
       - Ерунда, не переживай! Сейчас мы вместе быстренько сочиним.

     … Они вместе вышли на улицу, Лена подхватила Катюшу под руку.
       - Тебе на маршрутку?
       - Нет, - с испугом в глазах ответила та.
       - Катя, да что с тобой? Что сейчас… - Лена не договорила. Потому как девуш-ка успела дернуть ее за рукав и кивнула в сторону дороги.
       - Вон смотрите, он меня ждет.
       - И кто он?
       - Друг. Ну, я вам дала его SMS прочитать. Я не знаю, что мне делать.
      Лена крепче  взяла ее под руку, не собираясь отпускать от себя.
       - Ну что мне делать? Он ведь меня ждет, - девушка нервничала.
       - Катя, я не привыкла давать советы. Но если бы мне прислали нечто подоб-ное, я бы в миг забыла его имя и внешность.
        Катюша удивленно посмотрела на свою старшую коллегу. Растерянность  вдруг исчезла.
       - И я уже забыла! – уверенно проговорила Катя и уже сама подхватила Лену под руку. – Лена Владимировна, а Вы очень спешите?
       Лена вдохнула морозный воздух и  огляделась по сторонам. Повсюду мерца-ние огней и движение спешащих горожан.
       - Нет, Катюш, я не спешу. Если хочешь, можем где-нибудь приземлиться на чашечку чего-нибудь.  Чего-нибудь  приятного.
      - Дура! Ты еще пожалеешь! – донеслось до них. Это Катюшин друг никак не мог успокоиться.
      - Не обращай внимания.
        Катя ничего не ответила. Странно: как ей раньше не пришло в голову рас-статься с этим дикарем. Дикарем назвала его Катина мама. А Катя боялась его потерять. И только сегодня она поняла, терять то нечего. Грубость и хамство – это можно и нужно терять, это заразно.
        Не оглядываясь больше назад, они пошли вдоль центральной улицы. Шли молча. Вокруг было многолюдно. Да и понятно, вечерняя пятница. Кто спешил домой  после рабочей недели, а кто и как эти двое просто шли и радовались пред-стоящим выходным и любовались светящемуся вечернему  Тагилу. У кафе «Се-мейное» Катюша замедлила шаг.
        - Лена Владимировна, может, зайдем сюда, - предложила она.
        - Почему бы и нет! – весело поддержала Лена.
        Бутылочку армянского, два салата по-деревенски и фрукты долго ждать не пришлось. Официантка работала энергично. Улыбка, ловкие движения рук, и стол уже не пуст.
         - Приятного аппетита! Мороженное и кофе я чуть позже подам, - улыбнув-шись обеим, выразительной походкой она направилась к новым посетителям.
         - Как  здесь уютненько, - Лена захватила взглядом весь зал небольшого кафе. – Посидим не спеша. По-моему, неплохое предисловие к  завтрашним выходным.
         - Лена, Лена Владимировна,  если бы не вы, я точно бы уже сидела в машине и оправдывалась.
         - В чем?
         - Да, в чем? – повторила Катя.
         - Катюша, хочешь, чтобы тебя уважали, научись уважать себя.
         Не успела она договорить, как в сумке у девушки сотовый просигналил о новом  SMS- сообщении. Катя вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Достала телефон.
       - Включаем «игнор»! – скомандовала она себе, и пальцы заработали по кла-вишам. - Вот и все! – в заключение сказала она и  выдохнула. – За это надо вы-пить! – улыбнулась она в сторону коллеги.
       - За что, Катюш? – будто ничего не понимая, спросила Лена.
       - За то, что я забыла как его звать. И как он выглядит.
       - Все ясно, - Лена подняла бокал с вином. – Катюш, давай лучше выпьем за завтрашний день. День, в котором мы еще не были. И пусть он будет хороший. И уж точно - без гадких посланий и слез. Пусть он принесет нам тепло и улыбки.
       - Ой, давайте, - от этих простых слов девушке стало так хорошо, а главное, легко. Она смотрела на свою старшую коллегу с восторгом. Ведь на работе особо общаться некогда. Да и разница в возрасте… Лена Владимировна казалась ей человеком закрытым, а сейчас все иначе. Все легко и просто. Кате очень хотелось о чем-нибудь спросить, но в голову ничего не приходило.
       - Катюша, а какую музыку слушает сегодня ваше поколение? – Лена первой нарушила молчание.
        - Ой, да кто какую! Я попсой балуюсь. А вам какая нравится?
        - Мне? Боюсь показаться несовременной, люблю шансон. Это, наверное, по-тому что у меня слуха нет. И слова для меня на первом месте. Да и мелодия на шансоне простая, запоминающаяся. Мне очень нравится Владимир Харламов. Слышала?
        - Нет. Елена Владимировна, а где вы новый год празднуете?
        - Еще не знаю. Но очень хочу не дома и не одна.
        - А платье придумали?
        - Платье? – Лена призадумалась, она не помнит, шила ли она хоть раз в своей жизни себе платье специально для Нового года. Нет, не помнит. В прошлом году они с Вадимом на даче отмечали. Одежда была спортивная. -  Нет, Катюш, не придумала. У меня как-то все без платья обходится, - сказала она с грустью. – А знаешь, пожалуй, в этом году я сошью себе платье. Что-то мне вдруг очень захо-телось! – на лице появилась улыбка, - и пойду ка я на сей раз в гости, хватит ждать, что бог пошлет.
         - И я пойду в гости. Меня девчонки давно приглашали. У нас с техникума компания сохранилась. Девчонки – приколистки хорошие. Скучно не будет.
         - Вот и правильно! Молодая, зачем сидеть дома. На пенсии насидишься.
         Она произнесла это больше для себя, чем для Катюши. Она дала себе слово не ждать звонка от Вадима. Достаточно ждала. Почему она должна зависеть от его возможностей. Праздник – на то и праздник, чтобы веселиться. Новый год – это тот самый праздник, который нужно встречать. А не маяться ожиданием.
         Лена попрощалась с Катюшей до понедельника и остановила такси.
Но в дороге передумала ехать прямо до дома. Выйду на остановке, надо продуктов прикупить сразу на пару дней. И тогда в выходные не отвлекаясь можно заняться шитьем. Она не спеша прошлась по мегамарту. Еще раз оглядела содержимое корзинки. Мысленно примерила, что хочет приготовить. Вроде все купила. Так еще пакетик кефира, и, пожалуй, можно домой. Она прошла уже кассу, чек давно в руке, но вспомнила, что не купила сладкого. Глазами она вернулась к витрине, что позади кассы.
        - Будьте добры, в какую цену батончики с шоколадной начинкой? – спросила она кассира.
        - 8, 80.
        - Мне два, пожалуйста.
       - Нам семь, пожалуйста! – перебил ее мужской голос. И тысячная купюра легла рядом с кассой.
        Голос знакомый, и она взволнованно развернулась. Вадим! По телу пронес-лось «Как здорово!».  Но, разум подсказал: «спокойно! Без эмоций, пожалуйста!» И она подчинилась.
         Вадим потянулся рукой за пакетом с продуктами, и она не воспротивилась.
        - Домой? – последовал его вопрос, когда они вышли на улицу.
        - Да, - тихо ответила она.
       - Пригласи меня на чашечку кофе, - попросил Вадим, когда они подъехали к ее подъезду.
       - Пожалуйста, - ровным голосом ответила она и вышла из машины.
       И вот они уже на кухне. Друг против друга. Две чашки кофе, тортик и семь уложенных аккуратной стопкой шоколадных батончиков. И молчание одно на двоих.
        - Пей кофе, а то остынет, - первое, что сказала она, находясь с ним в кухне своей квартиры. 
       Ехала в машине,  мыла руки и заваривала кофе при полной тишине. Она не знала, что говорить, на шею бросаться не собиралась. Конечно, она рада его ви-деть. Но для улыбки не хватало настроения.
       Вадим тоже молчал. Молчал и восхищался ее выдержкой. На душе было тяж-ко. И это самое «тяжко» было по его вине. Он виноват, он знает. Но он не умеет просить прощения. Может, просто не приходилось. Но перед Леной стоит… И сейчас своим молчанием он бесспорно виноват. С этой женщиной так нельзя. Господи, и ведь надо то было всего лишь позвонить.
      - Лен, прости, - сидя за столом напротив нее, он потянулся к ее руке. Она не стала противиться. – Лен? - просил он, держа ее руку в своей. – Лен, извини, я не прав!
      - Конечно, не прав, - она посмотрела ему в глаза. – Уже простила. Пей кофе. Пей, говорю, - уже заботливо сказала она и убрала руку.
       Вадим со свойственной ему аккуратностью разрезал половину торта на куски, два отправил по разным тарелкам. Одну подвинул ей.
       - Спасибо. – Лена привычно приступила сначала к поеданию крема. Крем не слушался и падал с ложки в тарелку.
       Вадим встал и достал вилку.
       - К чему этот ненужный этикет, когда ты любишь вилкой. Ты же у себя дома.
       - Ты помнишь!?  – слегка кольнула она.
       - Помню, - с улыбкой ответил Вадим. – Все забываю спросить, ты почему не носишь серьги. Уши вроде проколоты.
       - А надо обязательно носить?
       - Не знаю…
       - Жду когда подарят, - сама того не ожидая, выдала Лена и, заслышав «Ната-ли…», поднялась, чтобы найти сотовый.
       - Роза, привет! Я дома… На Новый год?, ой я еще не думала. Давай я тебе с утра перезвоню. – Она стояла с телефоном в руке напротив зеркала.
       Глаза повстречались с отражением. Отражение скучало недолго, Вадим подо-шел со спины и обнял ее за плечи. Обнял осторожно. Лена смотрела в зеркало, как будто ожидала продолжения, и дождалась. Он развернул ее к себе лицом и крепко сжал в своих объятиях.
       - Лен, не сердись, пожалуйста.– Он ждал в ответ ее объятий. А их все не было. – Я не прав, я знаю.  Лена Владимировна, мне вас очень не хватает. Очень, - шеп-тал он в женское ухо. – Очень, очень.
       Она молча прижалась к его груди. Сейчас он наблюдал в зеркало ее спину и свое лицо. Лицо было довольным. Она простила его! Для него это важно. В его жизни Лена занимала особую нишу. Эта ниша была доступна только ей. Он мно-гое что любил и ценил в ней. С этой женщиной было легко и свободно в любое время года и при любом объеме кошелька. Она никогда и ничего не просила. Не загружала его житейскими проблемами, которые нет-нет  да и случаются в каж-дом доме. Он исчезает уже не раз. Но на сей раз он накосячил через край. Не зво-нил и не появлялся полтора месяца. А ведь знал, сколь сильно она переживает. Переживает просто по человечески. Нет, конечно, это не любовь – они знают оба. Что это? Это некое родство, которое подбросила им жизнь. Родство одиноких душ! Родство, без которого он не может обходиться. В разные отрезки времени они нуждались в друг друге по-разному. Поначалу больше она, он понимал это. Сегодня - он в ней! Ведь в ней сейчас столько жизненной силы! А благородства! Ни о чем не спросит,  потому как  не терпит лжи. А если рассказать ей правду? Мелькнуло в его голове. И тут же: ни за что! Нет, конечно, она все поймет, но я спущусь в ее глазах на три ступеньки вниз. Доверие к нему исчезнет. Она не при-мет слабость и предательство от взрослого мужика. Ему придется исчезнуть. А он не готов.
        - Кофе давно остыл, - прошептала она и посмотрела ему в глаза. – Все хоро-шо, не переживай. Через, - она посмотрела на часы, - два часа наступит «завтра», и все что было мне не очень симпатично останется навсегда в прошлом, - прогово-рила она вдумчиво.
        У Вадима защемило, как давно не щемило. Он еще крепче прижал к себе. Губы коснулись ее виска и остановились. Глубокий вздох крепкого тела. Голос по-прежнему молчал.
       - Господи, ну пойдем уже допивать кофе. А то подразнил меня моим люби-мым тортиком, а дальше,  – прощебетала она с веселостью в голосе и отстрани-лась.
       - Подожди, сейчас пойдем! – ему стало легко, как всегда, когда она рядом. Он развернул ее к зеркалу. – Ле-на…, - ему так хотелось сказать Леночка, но как все-гда не получилось, - Ле-ноч-ка Владимировна, мне очень хочется поздравить вас с рождеством, - голос заволновался.
      - Точно, сегодня же Рождество! - Она смотрела на него через зеркало и улыба-лась его улыбке. И не заметила, как в ее ушах засверкали золотые колечки с ка-мушками по всему изгибу.  - Это мне? – опешила она. Взгляд перешел на Вадима. – Спасибо! Так неожиданно, - смущение спустилось с лица на голос.
        - Я угадал?
        - Да. Мне очень нравится, - она смотрела на него незнакомо: то ли с удивле-нием, то ли с восхищением.
       - О чем ты думаешь?
       - Мне впервые дарят такой подарок. Вот о чем я думаю. И дарит человек, ко-торый ... – она остановилась.
       Он ждал, что она доскажет, но вместо ответа она молча прижалась к его гру-ди.
       - Лен, не мучайся, не хочешь – не говори.
       - Я просто скажу спасибо. Спасибо, что ты есть. И неважно насколько. Ты чувствуешь, мое спасибо?
       - Я чувствую, Лен. – Неожиданно он начал целовать ее в губы. В губы он це-ловал ее только в минуты близости.
      Пили кофе, общались легко и непринужденно, как и раньше. Как будто и не было в их жизни полутора  месяцев тишины. Ведь до этой самой тишины оба ус-пели подарить друг другу лучшую частичку самого себя. Она считала, что это он подарил ей ее. Ту, какая она была сегодня. Вадим же был благодарен ей за ис-кренность. Он узнал, каким может благородство! Женское благородство. Он  не подозревал, сколь сильно нужна ему Елена Владимировна Хлопотова. Сильная и верная! Переживает молча, дружбу не предаст и не нарушит. Почему? Потому как благодарность, прочно поселившаяся в ней, сметет все остальное. Остальное – это мелкие обиды. Она их попросту перешагнет. Перешагнет и пойдет дальше. Она не раз выражала ему свою благодарность.
       - Как девочки? – спросила она.
       - Спасибо! – признательная улыбка зависла на лице Вадима. Спросила о де-вочках, как приятно. Да, это та Лена, к которой он так спешил сегодня. – Лен, к сережкам колечко прилагается.
      - Колечко!? – вопрос и удивление – все вместе.
      Вадим протянул ей кольцо. У Лены что-то екнуло. По форме кольцо напоми-нало обручальное.
       - Не хочешь одеть?
       - Лучше ты, - она протянула руку. И кольцо скользнуло на безымянный палец ее руки. Вот и ответ! Больше не екало, все стало на свои места. – Как ты угадал размер? -  Лена старательно скрывала волнение.
       - Наобум. Думал, ну, на какой-нибудь палец все равно подойдет. Мне важно, чтобы тебе хотелось его носить. Носи и помни, ты уже навсегда в моей жизни, даже если мы не рядом.
       - А ты в моей? – спросила она, не отводя глаз с его лица.
       - Очень хотелось бы, но тебе решать.
       - Не будем ничего решать, загадывать – жизнь вырулит, - она посмотрела на кольцо. – Спасибо! Очень неожиданно, от этого вдвойне приятно.
       За два года общения это был первый значимый подарок от Вадима. Хотя праздников и дат было много? Не сказать, что Вадим был жаден. Совсем нет. Это Лена научила его прислушиваться к самому себе. Никто никому ничего не дол-жен. Хочется – дари! Если «хочется» в тебе молчит, не заставляй себя следовать каким-то общепринятым установкам. До сегодняшнего дня он появлялся с цвета-ми и сладостями.
      - Лен, мне пора!
      - Ты домой? – Лена опешила.
      - Да, мне нужно домой. Очень нужно.
      - Жаль. Я не успела наговориться. Я думала ты останешься, - она не пыталась скрыть, что расстроилась.
      - Мы обязательно наговоримся.
      - Спасибо за подарок, - Лена уже справилась с волнением и, наклонившись на дверной косяк, наблюдала как он одевается.
      - Да, пожалуйста. Давай Новый год вместе встретим?!
      - Давай, - мирно ответила она и сделала шаг к двери.
      Она закрыла дверь и прислонилась спиной. И как это все назвать?! И тут же решила: не надо никак называть! Живи и дальше как жила. Мелодии бывают раз-ные грустные, веселые, теплые, жалостливые, добрые… С какой сравнить Вади-ма? На ум  тут же пришел шансон: «…не забывайте друзей… ведь единственный раз мы на свете живем…»,  «Брат ты мне или не брат, рад ты мне или не рад…», « …позови, и я буду рядом…» Где-то так! Решила она. Сердце не стучит, обид нет. Жизнь плавно несет в день будущий.
         До Нового года оставалось… Ничего не оставалось: завтра - Новый год! Он не позвонил. Когда человек постоянен в своих движениях на жизнь, начинаешь привыкать. С Вадимом было именно так. «Нравится, не нравится, терпи , моя красавица!» 31 декабря Лена проснулась как обычно в выходной в десятом часу. Первое, что сделала, взяла в руки сотовый и проверила, нет ли пропущенных звонков. Увы! На душе стало грустно. Но уж нет! Тут же остановила она себя. Рука потянулась к пульту, и тут же знакомый голос накрыл тишину ее спальни: «…запоздалых слез на ресницах нет!».
        Взгляд поравнялся с часами: 15.30. На душе опять потускнело. Надо что-то с этим делать. И она решила отправиться по магазинам. Как там советовал Петр Львович по примеру одной клиентки ? Ах, да, быть транжиркой. Сегодня этот пунктик очень даже кстати.
         Лена бродила по улицам, не зная куда себя деть. В одном магазине купила пряжу для вязания, не планируя, что будет делать с этой пряжей. Просто понрави-лась расцветка. Сегодня она – транжирка. А транжирки особо не задумываются над темой: «что с этим делать дальше!» Дальше был магазин тканей. Шить не хотелось, но посмотреть никто не запрещает. Выбрала ткань, решила на юбку усидчивости найдет, рассчиталась. А дальше домой.
       Не успела она раздеться, дверной звонок сработал громко и длинно.
И кто бы это? Дверь распахнулась. На пороге Вадим.
         - У тебя все в порядке? – вопрос опередил ее желание помолчать.
        - Уже да! – голос был бодрым. – С трудом уговорил родственницу побыть пару дней с мамой. У нее давление подскочило. Ну, вот уговорил, потом закупил все им для новогоднего стола, чтобы женщины не скучали. Потом забрал эту род-ственницу из Еката, привез к нам. Дальше забрал дочь, потом ее друга, отвез их на базу. Заехал к старшей, поздравил ее с другом. Дальше, - он остановился и рас-смеялся, - дальше я твой. Если ты не возражаешь, - добавил он более сдержанно.
         Лена слушала, чувствуя, что краснеет на глазах. Сколько дел переделал Ва-дим за день. А она? Шлялась по магазинам, примеряя на себя роль транжирки в ожидании его звонка. Все-таки, я настоящая эгоистка! Ей как никогда захотелось просить прощения. И оно вырвалось:
        - Извини, - выдавила она.
        И он все понял.
        - Все хорошо, Лен. Конечно, мне нужно было позвонить. Но ты так чувстви-тельна. А я весь день впопыхах, и голос бы меня выдал. Вот решил тебя не беспо-коить.
        Ей впервые захотелось поменять расстояние, что было между ними, на дру-гое. Какое? Тут же спросила она себя. Так захотелось нежности и тепла. Тепла из этого сильного человека. Хочешь тепла, дай его и получишь ответно! Пронеслось в ее голове. Она обхватила его за шею и крепко обняла. И он ответил. Он сжал ее настолько, насколько это было возможно. Ее губы что-то шептали, потом целова-ли…
       - Лен, мне надо раздеться, - прошептал он.
       Но она не слышала. Что-то плотское крепко застилало ее разум! Ему с трудом удалось освободиться от обувки. Один рукав дубленки, висел в воздухе, второй никак не мог отделиться от руки хозяина. От внезапности происходящего Вадим  запутался в одежде. Дубленка наконец отпустила хозяина и плавно сползла на пол. Он подхватил Лену на руки, пять шагов, и они на кровати. От неожиданности Лена раскрыла глаза и разжала руки.
      - Я со-шла с ума, - нараспев протянул ее голос.
  - Лен, сходи с ума почаще, мне так понравилось, -  он лежал на ней в джинсах и свитере. – Леночка Владимировна, зачем ты пряталась от меня столь долго.
      - Я пряталась? – спросила она. Или играла? Это она спросила уже себя.
     Конечно, эта была не первая близость между этими людьми. Но, пожалуй, впервые Лена проявила свою инициативу.

   … За праздничным столом Вадим смотрел на Лену так, словно они недавно познакомились. Вести себя как раньше у него не получалось. У Лены с этим было все в порядке. Она ухаживала за ним, принимала его ухаживания. Меняла темы, делилась новостями. А у него не получалось.
        - Да, что с тобой, Вадим? – спросила она.
        - Мне кажется ты сегодня какая-то другая!
        Лена опустила взгляд на стол.
        - А тебе какая больше нравится?
        - Не могу ответить, - искренне признался он и, осознав свою ошибку, тут же поправился: - Сегодня ты была просто великолепна.
       Сейчас он ответил на главный вопрос. Кто ему нужен больше: друг или… И она услышала его ответ. Нет, ее это нисколько не обидело. Они – друзья, и это их правда, одна на двоих!
         - Ты уже ответил, - сказала она и улыбнулась. – Давай выпьем за Новый год еще раз. Пусть каждому из нас он подарит тепло, которого мы ждем!
        - За тепло! - поддержал Вадим.
        - «Обними меня покрепче, хоть на миг, но станет легче», - пропела Лена и рассмеялась.
        - Легко! –  Мужская рука обхватила женские плечи.
       



                РАНО ИЛИ ПОЗДНО, ТАК ИЛИ ИНАЧЕ …

Седьмая глава 
Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!
                Эдуард Асадов
      В один из майских дней Лене позвонила Розалина.
      - Ленчик, привет!
      - Привет, привет, - откликнулась Лена. Пытаясь опередить предстоящие во-просы, она спросила: – Давненько мы с тобой не общались. Как семейный климат?
         Розалина с настроением вещала сокурснице о днях прошедших и настоящих своего дружного семейства. И о повышении мужа: наконец то он стал начальни-ком ремонтно-механического цеха, которого он ждал многие годы; и о надвигаю-щихся выпускных экзаменах сына; и конечно, о работе по выходным в саду. В течении часа Лена слушала чужую жизнь и понимала, что Роза счастлива. Бес-спорно. Ведь у нее было все: заботы, волнения, радости. Радости побед над вче-рашними днями. На мгновение Лена даже попыталась спроецировать себя вместо Розы. Не получилось. Не мое, ответила она себе. А что интересно мое? Да, я и сама не знаю. Что есть мое, это можно только почувствовать. И если то с чем ты живешь – твое, подобных вопросов не возникнет. А у меня возникают, думала Лена. Значит,  в моей жизни есть то самое: «что-то не так». Вот Розалина знает, что она хочет. А я?
        - Ой, что я все о себе, да о себе! Ты – как?
        - Спасибо. Все хорошо. Вот думаю, может кошечкой обзавестись.
        - Кошечкой? – удивилась подруга, но быстро поменяла вопрос на соглаше-ние. – Нормально. Лучше чем собака. Да, Ленчик, я чего звоню то, - опомнилась она. – Слушай в первый выходной июня намечается встре-ча. Вот, - интригующе не договаривая, пропела Роза.
       Лена почувствовала волну тревоги. Роза не договорила, но она и так поняла, что встреча выпускников  ВУЗа.
       - Понятно, - сдержанно ответила она.
       - Не поняла, ты не рада?
       - Рада, конечно – рада. Просто, неожиданно. Мы ведь ни разу не встречались. Не встречались – и это не есть правильно.
      - Слушай, Ленчик, у тебя нет желания приодеть меня.
      - В смысле сшить?
      - Ну, если сшить, то совсем бы здорово.
      - Нет, шить не буду. Нет ни желания, ни необходимости. Ты уж не серчай на меня.
      - Ой, перестань! Я особо и не надеялась. Слушай, а как на счет шопинга по магазинам? В субботу.
      - Шопинг непременно состоится. Даже не сомневайся! Мне и себя надо как-то приукрасить.
     - Спасибо, Ленчик. В пятницу созвонимся.
     - До пятницы, - Лена повесила трубку. На душе ощущалась тревога. Почему тревога? Наверное, потому что «завтра» предстоит встреча с кусочком любимого прошлого. Да, любимого! Призналась она себе.

      
       «Встреча выпускников УПИ состоится 7 июня…» - гласила растяжка перед главным входом в УПИ.
      7 июня в назначенный час выпускники разных лет выпуска собрались в огром-ном зале. Приветствие ректора, речи преподавателей,  капустник от нынешних студентов.
         Спустя два часа выпускники разбрелись по аудиториям. Разбрелись  быстро и нешумно. Шумно стало, когда они остались составом группы. Что тут началось! Восторги, объятия, шуточки, смех! Чуть постаревшие, слегка поседевшие студен-ты 87-го выпуска незаметно вошли в свои образы двадцатилетней давности. Каж-дый пытался вспомнить какую-нибудь весомую историю. Неважно большую или маленькую, главное, легкую и смешную. Только Лена никак не могла вернуться в юность и слиться с настроением сокурсников. Чтобы вернуться туда, ей нужен был Макар.  Воспоминания о студенчестве и Макар для нее как одно целое: доб-рое и искреннее. Ленины глаза то и дело искали Макара. Но, увы! Он не пришел. Поймав на себе взгляд Ивана Красного, сидевшего напротив по правую руку сто-ла, она приветливо улыбнулась. Напряжение от ожидания появления Макара ме-шало ей объединиться с общим настроением. Ведь во времена учебы в институте она особо тесно ни с кем не общалась. Ни с кем, кроме Макара.
        Он все же появился. Он вошел, когда за большим обеденным столом, наспех сооруженным из нескольких, вовсю шагала оживленная беседа. Ненужная чопор-ность давно сползла с лиц собравшихся, вспоминали что, когда и как было.
      - Рано или поздно, так или иначе, всем здравствуйте! – громозвучно вознес он свое приветствие. Взгляд прошелся по всем без исключения. Взгляд и улыбка.  Мужские руки одна за другой потянулись к рукопожатию.
      Статный, в шикарном темно-сером костюме, сорочке под цвет зеленых глаз он вошел и сразу стал центром внимания.
     - Ну, наконец-то! - заверещали женщины. Они  наперебой предлагали ему мес-та рядом с собой.
     - Ты чего один? Где твоя Алевтина? – на этом вопросе одна из сокурсниц  под-толкнула другую в бок. Ну, зачем такой вопрос?
     - Ох, какой красавец нынче наш Макар, как там тебя по батюшке, подскажи!
     - О! А где твоя главная красота – где рыжая кудрявая копна?! – дивилась гром-ко сокурсница Ангелина, ныне директор молодежно-развлекательного центра города Дегтярск.
     - Все на месте! – рассмеялся Макар ее вопросу. – С возрастом стал скромнее. Организм прислушался и подобрал мне новый цвет, не такой яркий, - он провел рукой по своей седой шевелюре. И осмотревшись, как следует, выбрал место на-против Лены, чуточку правее. Встретившись с ней глазами, он мирно спросил:
      - Привет! Все хорошо?!
      - Да! А у тебя? - Лена старалась вести себя непринужденно. Спросила, потом кивнула, и только после улыбнулась. Смущение колом сковало ее мышцы.
      В ответ он успел только кивнуть ей, в его сторону посыпались вопросы. Лена отвела взгляд и продолжила общение с рядом сидящим Аркадием. Но общения не получалось. Она больше не слышала ни Аркадия, ни остальных. Среди всех голо-сов она ловила только один. До боли родной. Пожалуй, он изменился более ос-тальных. Нет, не в смысле постарел, просто с  годами к высоченному росту доба-вился ощутимый вес. А вот улыбка прежняя. По-прежнему, добрая и открытая. Каким он стал красавцем! Восхитилась Лена.  На него один за другим сеяли рас-спросы. Он, как и раньше, был распахнут к общению. 
       - Дак, Орион – это твоя фирма?! – удивилась Анастасия Биркина, заметно располневшая мать троих детей. -  Мой муж с ней работает. Как интересно!
       - Да, я имею отношение к этой компании, - сдержанно, но с улыбкой на лице ответил Макар. – Лучше похвастайтесь своими успехами.
      - А какой с женщин спрос, - подхватил диалог очередной женский голос. – Наши успехи – наши дети! Ну, и мужья сытые и возвращающиеся домой. А уж в их достижениях есть и наше участие.  Мой, например, недавно защитился. Сего-дня уже профессор. Да, да, профессор вот в этом самом ВУЗе. – Лицо говорящей светилось на полную катушку. – Старшая дочь вышла замуж, через полгода обе-щают сделать меня бабушкой. А я еще и сама не насладилась жизнью.
      - Ничего себе, с какими людьми сидим?! С профессоршей! – подтрунивал ста-роста группы Вениамин Ладога.
      - Девочки! Да я уже как два года дедушка. Они же нас не спрашивают, - пере-бил его мужской голос.
      Беседа шла полным ходом. Одни голоса сменялись другими. Нет,  не сменя-лись. Одни перебивали других. Всем хотелось поделиться. Ведь за эти годы так многое, что свершилось, успели подрасти их дети, появились внуки. Вот уже оживленно обменивались визитками, выходили на перекуры.
      Лена была одной из немногих, которым особо и нечем было поделиться. А может, единственной на этой встрече. В ее жизни все было мирно, но без особых событий. Ни всплесков, ни падений. Примерно как у домашних кошек: поела, выспалась и на работу.  Ей вдруг стало не по себе. Нет, конечно,  она была рада встрече, но если вдруг кто-то надумает расспросить ее, она не найдется что и от-ветить. У всех мужья, дети. До сегодняшнего дня Лене хотелось верить, что она не комплексует по поводу отсутствия семьи, но сейчас ей по-настоящему стало не по себе. Шепнув Розалине на ушко «Я в туалетик, не теряй», она прихватила сумочку и покинула аудиторию. В коридоре было оживленно. Шум, движение, дружеские объятия, звонкие эмоции встреч.
       Она и сама не поняла, как очутилась в одной из римских аудиторий. Вошла и поднялась на третий ряд. Ей захотелось присесть на свое излюбленное место. И она присела. Как будто все было вчера. Взгляд упал в центр первого ряда, где после ее замужества поселился Макар. Поселился без нее. Она вспомнила, как ей тогда его не хватало. Воспоминания нахлынули в кучу, по лицу побежали слезы. Вот только этого еще не хватало, одернула она себя и направилась по ступенькам вверх. Вот и окно, в ожидании звонка на очередную пару она частенько сидела здесь с Макаром. Но это было до ее замужества. Обычно Макар смахивал с подо-конника пыль, а уж потом она приземлялась. Она посмотрела на пластиковый подоконник, вроде все чисто. И по привычке двадцатилетней давности она забра-лась с ногами на подоконник и обхватила руками колени. Глаза увлеклись жизнью за окном. А мысли вновь и вновь возвращали ее к Макару. Мысли хорошие, доб-рые. Его «Слушаю и повинуюсь!» пронеслось и застыло в воздухе. С кем, как ни с Макаром, она любила проводить время, просто разгуливая по улицам и болтая о чем-нибудь и просто ни о чем. Конец мая – начало июня, в этот период времени, почти каждый день веточка сирени из его рук тянулась навстречу к ней. На мгно-вение она ощутила запах сирени. За все годы только Макар и баловал ее этим запахом.  Ей захотелось что-нибудь написать на окне. Рука потянулась в сумку. Вот и фломастер. Он всегда был при ней. Вадим знал, что она - любительница рисовать, подарил ей на 8-марта этот фломастер. Фломастер был из серии пода-рочных. Его корпус был выполнен из слоновой кости с отделкой из уральского малахита. И еще с дозаправкой, которая прилагалась к подарочному комплекту. Лена по привычке  всегда таскала его в сумочке. По стеклу пошел легкий скрежет. «Рано или поздно, так или иначе…» Почему поставила многоточие, и сама не поняла. Поставила и поставила – так захотелось. Запах сирени не покидал ее ни на минуту. От приятных воспоминаний на душе потеплело. Она вновь окунулась в воспоминания. Добрые думушки вызывали на лице давно забытую улыбку. Осо-бенную улыбку.
         «Разгони мои печали Натали…»  - телефон при участии Григория Лепса  нарушил ее ностальгические воспоминания.
       - Да, Роза! – Лена как по команде сползла с подоконника и уже медленно спускалась вниз.
       - Лена, ты где? Мы тебя обыскались! – донеслось из трубки.
      - Роза, не надо меня искать, - встрепенулась она. –  Я… Я скоро приду. Я тут кое-кого встретила.
      - Встретила – это хорошо. Тащи его сюда, кого ты там встретила. Ленчик,  ждем.
      - Я сейчас, - рука отключила телефон.
      Лена с волнением открыла дверь. Волновалась она от предстоящей встречи с Макаром. В аудитории стоял громкий говор вперемешку с музыкой. У открытого окна шел оживленный спор. О чем спорили, понять было сложно. Глаза искали и одновременно боялись встречи с Макаром. Вроде, он отлучился. Лена вошла и села на прежнее место. Кажется, ее исчезновение и появление никто и не заметил, разве что Розалина.
     - Ну, где ты бродишь? – заботливо спросила та.
     - Да знаешь, встретила этого, ну как его, в общем, нашего по станкам, - приду-мала Лена на ходу. Она говорила, а взгляд нервно скользил по лицам сокурсников, ища его. Макара за столом не оказалось. Лена облегченно выдохнула и придвину-лась ближе к столу. 
     - Ты чего!? Он умер лет пять назад, - прошептала Розалина в ответ на вранье подруги.
     - Извини, - Лена сконфузилась. – Надеюсь, мне есть прощение. Не спрашивай меня больше, я не хочу врать.
     Роза внимательно посмотрела на Лену, только сейчас до нее дошло, как та пе-ренервничала от  ожидания встречи с Макаром. Вот отчего она сбежала! Поняла,  наконец, Роза.
     - Макар тебя потерял, - вполголоса сообщила она. - Ты из-за него сбежала? -  вырвалось из Розы. – Зря ты так. Ушел расстроенный, хотя и пытался вида не подавать.
     - Роза, тебе показалось. Не накручивай.
     - Ну, ну…
     В этот самый момент кто-то догадался погромче включить музыку.
     - Вот это по-нашему! – завизжала Анастасия Заболотская.
     - Девочки, как насчет подвигаться, - к Розе, пританцовывая, подскочил Юрка Подкорытов и без лишних уговоров потянул ее за собой в центр аудитории. Роза эмоционально подключилась к танцу. Следом потянулись еще несколько человек из желающих подвигаться.
     Несколько столов тоже ненадолго пришли в движение и через пару минут за-мерли вдоль стены. Аудитория разделилась на тех, кто любит общаться сидя и тех, у кого настроение выражается еще и в непрерывном движении.
     - А в ресторан слабо двинуться! - громко  выпорхнуло  из мужских уст. Это был голос Ивана Красного. Во времена учебы он руководил всей движухой груп-пы. Энергичный, добрый, легкий на подъем и щедрый на улыбку, не смотря на небольшой рост, он всегда был в центре внимания. В молодости еще и танцами занимался. Знал, что танцевать с ним просто удовольствие, он то и дело менял партнерш. Так было и сегодня.
     - Лучше в баньку со всеми прибамбасами!
     - Двинуться, да легко! – подхватили женщины. – А вот с банными принадлеж-ностями как?
    - Ерунда! По дороге закупим все, что треба.
     Мужские голоса почему то стихли. Зато женские не унимались.
     - Вот так всегда! Одна болтология!  Надо было не отпускать Макара.
     - А где Макар? – рискнула спросить Лена у девочек.
    - Макара бизнес позвал, и он не обещал вернуться, - услышала она в ответ. Иван Краснов двигался уже к ней в ритме танца. Рука подхватила ее под локоть. – Ле-ночка, мой рост жаждет приблизиться к вашему, - его вторая рука уже держала запястье ее руки и тянула навстречу своим губам, - приблизиться как можно бли-же. И наконец слиться с ним в танце.
     Лена рассмеялась и поднялась навстречу.
     - Будем утолять твою жажду! –  сквозь смех поддержала она. Иван обхватил ее за талию и так крепко прижал к себе, что Лена взвизгнула: - Даже так! Ну, прямо как в молодости, - продолжая смеяться, роняла она, уже двигаясь воедино с Ива-ном. Что-то доброе, легкое, давно забытое разливалось по ее телу и мыслям. При-ятный привкус момента! Только сейчас до нее дошло, что она не танцевала почти с тех самых студенческих  времен.
      Казалось, и не было 20 лет разлуки. За пять часов общения присутствующим в этом кабинете людям удалось вернуться в возраст студенчества. С выкриками, спорами, предложениями! Которые навсегда останутся просто предложениями.
    - Девочки, чем вам здесь то плохо!
     - Нормально.
     Вспоминали, танцевали. Распивали напитки, опять танцевали и опять вспоми-нали.
      В 23.00  выпускники должны были покинуть здание института. Стрелки часов приближались к оговоренному времени.
      - Предлагаю след. встречу назначить под Новый год. И в баньку,-  прогремел Юрка.
      - Да ну, вас! Болтать и делать – разные вещи! – бросила в ответ Настя Заболот-ская.
      Некоторым расходиться не хотелось, они были не против продолжения встре-чи.
      - Я до Нового года такой грязью обрасту, что за раз не отмыться. Чего так дол-го ждать!
     - А потому что…, потому что в ноябре я заканчиваю строительство банного комплекса с сауной и бассейном, - проинформировал Подкорытов. – Так что, до-рогие мои друзья и подруги, приглашаю всех  Новый год встретить по настояще-му чистыми.
       - О! С какими людьми мы учились! И кто бы мог подумать. Возражений не будет. Даже не мечтай…
       Со столов убирали с шумом, перекликались как в молодости. На прощанье обменивались телефонами. Лена спохватилась фломастера. Забыла в римской аудитории! Все-таки это подарок от Вадима, надо вернуться.
       - Роза, спускайтесь, я мигом. Только заскочу…, - она не договорила.
      - Давай быстро.
      Лена влетела в аудиторию, в полутьме выключатель не сразу нашелся. Нако-нец нашелся и включился. Она молниеносно пробежала по ступенькам на самый верх к окну. Достала бумажную салфетку, чтобы стереть следы своих воспомина-ний. И оцепенела, перед глазами маячила надпись «Рано или поздно, так или ина-че, все будет, как ты захочешь». В груди заныло. Макар! Он был здесь – он искал ее! И опять она ощутила запах сирени. Макар и сирень –  это неразделимо на всю жизнь. Надо же! Она несколько раз прочла синие строки на стекле. И решила не стирать. Зачем стирать то, что ей так приятно читать. Мало ли кто и кому оставил их в этот день.
     Она развернулась и с легкостью побежала по ступенькам. Вернее, она хотела бежать, но проскочив пять ступенек, она остановилась. Глаза застыли на  букете сирени, что лежал на третьем ряду. И она медленно пошла на любимый запах и зов своих глаз, застывших на бледно-сиреневой красоте. Руки потянулись к букету и жадно обхватили его с обеих сторон. Макар! – услышала она свой голос и ут-кнулась в букет лицом. Несколько минут она стояла и вдыхала аромат своей лю-бимой мелодии, той самой, которую она когда-то не дослушала до конца. «Все будет, как ты захочешь!» Зазвенело у нее в голове. А может он прав, все еще бу-дет!  И забыв погасить свет, Лена вылетела из римской аудитории. Вылетела сча-стливая! Почему? Что за вопрос? Она не помнит, была ли она когда-нибудь так счастлива.  Ей было так  хорошо. Хорошо и тепло, как в юности. Сирень и про-стые слова «…как ты захочешь!».





               
               НЕ ТОРОПИТЕ  ВРЕМЯ - ОНО МУДРЕЕ НАС!

Восьмая глава

                Живи с людьми так, будто на тебя смотрит Бог; говори с Богом так, будто тебя слушают люди.
                Считай, что каждый день – новая жизнь.
                Сенека

        То ли возраст требовал порядка во всем, то ли потянуло на свежий воздух, но в этом году Лена полюбила бывать в саду. Конечно, навести порядок своими си-лами, одних выходных маловато будет. Пока доберешься до фазенды, уже устала. Надо что-то придумать. Она прикинула свои финансы. Скоро квартиранты за пол-года плату за квартиру внесут. Если просуммировать выйдет нормально. Лена подошла к плательному шкафу и достала шкатулку с мамиными украшениями. «Леночка, носить ты это не будешь - знаю, и на золото мода существует. Но на черный день сгодится». Так говаривала мама. Лена бережно провела краем фарту-ка по шкатулке, словно вытирая пыль. Открывать не стала. Села на диван и заду-малась. Зачем она все это хранит? Зачем ждать черный день. У меня и светлых не лишку было. А не сдать ли мне на права?  Вдруг решила она и взялась за реклам-ник. Курсы вождения нашлись быстро, дозвонилась по нескольким телефонам. Выяснила, что где почем и, наконец, определилась: с 1 июня она пойдет учиться вождению. К августу, глядишь, и права будут. Душа заполнилась надеждой.
         На курсы Лена ходила с желанием. У нее появились новые знакомые. Новое общение всегда было для нее глотком свежего воздуха. Мужчины, женщины всех возрастов разных профессий на время сели за парты. Само по себе все перезнако-мились. Даже была завуч из школы, в которой Лена трудилась долгое время. Представитель ГАИ не был профессионалом в области ведения лекций, да и дик-ция его заметно хромала. В эти моменты ученики с улыбкой переглядывались.
       - Господи, и где его откопали? - ворчала бывшая Ленина коллега по школе Анна Филипповна. – Почему за свои деньги я должна терпеть этот кошмар. – Примерно это воспроизводила она каждое занятие.
      - Пора бы и привыкнуть. Неужели, до конца обучения нельзя потерпеть, - сухо возразил ей сидевший слева человек. Его тон не был враждебным, нет. Он как будто просил ее потерпеть. Он выделялся из толпы тем, что носил только черное, начиная от футболки и заканчивая очками. И еще, он ходил с тросточкой, хотя по возрасту был примерно Лениным ровесником.
       Анна Филипповна заметно покраснела. Но зато  больше не решилась коммен-тировать.
      Как-то после очередного занятия, когда слушатели, покинув аудиторию, дви-гались вдоль коридора, ведущего к выходу, Анна Филипповна, провожая взглядом человека в черном, обронила:
      - Ему не жарко в черных очках в аудитории, как ты думаешь? – это она произ-несла для Лены.
      - Наверное, привычка, - не задумываясь, ответила Лена, но заметив ехидную усмешку на лице Анны Филипповны, продолжила:  – Если привычки не мешают жить окружающим, не стоит на них обращать внимание, - так она обрезала тему «черных очков». Негатив не стоит поддерживать. Но при общении с Анной Фи-липповной поддерживай, не поддерживай, он прет из нее каждую минуту.
      Женщины вышли на улицу и остановились на крыльце. Было очень жарко, и спускаться в солнцепек не хотелось. Мужчина в черном и еще несколько из груп-пы успели спуститься с крыльца и стояли в 10 метрах от них.  То ли кого-то жда-ли, то ли расходиться не хотелось.
      - Что там за сходка? Пойдем послушаем, - воодушевилась Анна Филипповна.
     - Я думаю, за ними должны приехать, - ответила Лена. – Я лучше пойду прогу-ляюсь немножко. Мне еще в хозяйственный зайти нужно.
     В это время к крыльцу подъехал новенький Джип, и человек в черном, прихра-мывая направился к распахнутой дверке.
     - Видали! Никакой фантазии: джип и то черный!
     - А, по-моему, джипы всегда черные, - неуверенно произнесла Лена. – До сви-дания, – улыбнулась она стоящим на крыльце девушке и женщине, ну, заодно и Анне Филипповне, от которой ей давненько хотелось отделаться.
     - Звони, если что, - услышала она вслед.
      Лена прошла не более тридцати шагов и остановилась. Сама не поняла почему. Оглянулась и приросла. У крыльца той самой школы, из которой она только что вышла, стоял Макар, держась за ручку детской летней коляски.  Лицо улыбалось навстречу молодой  красавице. Да к вот кого ждала эта девушка. В голове пронес-лось «Рано или поздно, так или иначе…» Молодец, Макар! Прошептала Лена и поспешила домой. Он ее даже не заметил! Значит, приписка «Обязательно встре-тимся» останется только припиской на стекле. Тогда давно она привыкла ему верить. Но это было тогда. Время меняет не только лица, но и привычки. На встрече выпускников он просто поддался ностальгическому настроению, а она, Лена, подхватила. Подхватила, потому как одинока. Или фантазерка?! Размышля-ла она, а ноги двигались все быстрее и быстрее, отдаляя ее от человека, мечтой о котором она жила последнее время.
       Она знала, что Макар в разводе. Но столь юный выбор – очень неожиданно! А   сколько заботы! Курсы. Да еще и встречает с курсов. Мо-ло-дец! Последний раз она видела его около года назад, как раз на встрече выпускников. Столько собы-тий за один год! Главное событие: Макар еще раз стал папой. На память пришли минуты, точнее, состояние, когда ей неудержимо хотелось позвонить ему и при-гласить на чай, как в далекие, добрые времена. Так было сразу после встречи вы-пускников. Дня три она мучительно придумывала повод, фантазируя как откроет-ся дверь.  Как они обнимутся. Сочиняла, как они просыпаются, ходят по магази-нам, проводят выходные. Сочиняла и в эти минуты была необыкновенно счастли-ва. Перед новым годом она насилу справилась с собой и не позвонила ему. За год этих самых «справилась» скопилось немало.
         На следующем занятии Лена попыталась получше рассмотреть молодую особу. Интересен же вкус Макара сегодня. Девушка была обычной внешности, косметикой почти не пользовалась. Спокойный уравновешенный взгляд.
Джинсы с короткой футболкой, никаких украшений. На голове маленький хвостик из черных кудряшек. Точно также Лена носила свои кудряшки в молодости.
        После занятий за ней приехала новенькая иномарка, и девушка быстро скользнула в машину. Макара в машине не было. Лене проводила машину взгля-дом. Ей вдруг стало стыдно. Зачем она наблюдает чужую жизнь? Какая от этого радость? В последующие дни занятий она старалась убегать с курсов одной из первых, избегая встреч с Макаром.
       Курсы подошли к концу. Вождение Лена сдала только со второго раза.
Сегодня она держала в руках права. Маленькая победа! Победа над вчерашним днем. Конечно, победа!  Осталось купить машину и можно рулить в сад! Итак, дело за машиной. Ладно, если что, побеспокою Вадима. Думаю, в помощи он не откажет.      
               
       Вроде ничего не изменилось в жизни Лена. Она по-прежнему дружила с ти-шиной двухкомнатной квартиры. Читала, вязала, в 21.00 смотрела Дом-2, бегала на работу. Изредка общалась с Вадимом. Очень изредка. Почему? Что-то измени-лось в ту новогоднюю ночь. Или, наоборот, все встало на свои места. Сегодня они просто друзья. Ее больше не тревожит молчание его номера. Вадим – «достойная мелодия», но не ее!
        Лена все чаще обращалась к компьютеру, и сама того не ожидая обросла новыми связями. Нужными и не очень. Но жить стало веселее. Утром рука тяну-лась к кнопке процессора. С утра два, а иногда и три «добрых утра». На лице по-являлась улыбка. Кто-то малознакомый, а кто-то из далекой юности слал ей эти простые, но столь полюбившиеся слова. Неважно кто. Важно не забыли пожелать. Улыбка шла впереди нее на работу.
          Виртуальная связь, что это? Для Лены – общение. Одноклассники. А еще сайт знакомств «Мамба». Здесь она изучала, как общаются он и она. Стоило ей появиться на этом сайте, как тут же мелькало новое сообщение.  Лена не относи-лась серьезно к подобной переписке, скорее, она ее забавляла. Женщины предла-гают себя, кто во что горазд. Мужчины отвечают взаимностью. Мальчики 26 лет  лезут знакомиться с 40 летними без зазрения совести. На ее вопрос: А возраст не смущает? Ответ почти один и тот же: при чем тут возраст и т.д. Лена блокирует юнцов, но  появляются новые. Тогда она пишет: «Извини, но я не чувствую себя ни Бабкиной, ни Пугачевой. Гуляйте дальше, молодой человек». Больше не пи-шут, видимо гуляют в другом месте. Главное, без хамства. Все очень даже пози-тивно. Постепенно переписка сошла к минимуму.      
         Первое марта. Это же первый день весны! Да еще и суббота! Как обычно день начинался с зарядки под любимый шансон. Зарядка, завтрак и на работу. Ах да, сегодня – суббота, и  не надо спешить на работу. Пока сад не захватил ее сво-бодное время, можно и за роман. Лена писала второй роман. Столько теплого, нежного, любимого – недосказанного скопилось в ее думушках и рвалось на бума-гу. Говорят, о любви пишут те, кому некому ее дарить. Так было и у Лены. Второй роман шел тяжелее, нежели первый. И лишь, когда речь шла о чувствах к герою,  Лена растворялась целиком. Ни интернет, ни вязание не могли помешать выпле-ску ее чувств на бумагу.
        Она остановилась у окна. Что у нас на сегодня с погодой? Уличный термо-метр не спешил переходить на весеннюю температуру. Пока  - 10. Для Урала нор-мально. Недельки через три все растает, а после еще с недельку будет очень гряз-ное и неприятное зрелище. А затем, дай Бог,  наступит красивый и чистый апрель. Апрель пробежит легко и быстро. А потом май поклонится апрелю и попросит его уступить место. Раздумывала Лена, глядя за окно. Она обожала май! Зеленый, теплый, улыбчивый – это все май. А уж конец мая – это нечто! Почему? Потому как повсюду будет сирень. На мгновенье Лена ощутила запах сирени. Но только на мгновение.
         
         Ей вдруг захотелось посмотреть фильм «Секрет», который она не открывала пару месяцев. Лена приблизилась к компьютеру, диск вмиг спрятался в корпусе процессора, и звук предстоящего фильма смел тишину. Знакомый голос предлагал познакомиться, что такое секрет. Но телефон дал понять, что он тоже не зря суще-ствует. Лена перевела фильм на паузу и подхватила телефонную трубку.
     - Алло, я слушаю.
     - Елена Владимировна, это Катя! Здравствуйте! Я Вас не разбудила?
     - Доброе утро, Катюша! Не разбудила. Нет, все в порядке. Говори, я слушаю.
    - Я хотела пригласить вас покататься на лыжах. В лес. Может это последние деньки со снегом.
     - Меня? – Лена была настолько удивлена, что не могла сообразить, хочет она на лыжах. Или не хочет? А может у Кати что-то случилось. И лыжи всего лишь по-вод, чтобы встретиться. – Катюша, я даже не знаю. Я лет пять не вставала на лы-жи. Катя, у тебя все в порядке?
     - Да, у меня все в порядке! Елена Владимировна, я Вас очень прошу, - по инто-нации итак было понятно, что очень. Голос был радостный и просящий одновре-менно.
     - Катюша, от моего согласия что-то зависит?
     - От вашего мнения, - чуть слышно донеслось до Лены.
     - Кажется, начинаю понимать. И сколько нас будет?
     - Я, вы и мой друг.
     - Надеюсь, не тот…
     Из трубки пошел беззаботный смех.
     - Нет, что вы!
     - Точно, нас будет трое? - решила уточнить Лена. Она не любила, когда ее пы-тались сосватать.
     - Точно, точно! Все, через полчаса мы у вашего подъезда. Одевайтесь.
     - А лыжи?
     - Лыжи возьмем напрокат!
     Вот и зимний лес! Что может прекраснее лесного волшебства в белоснежных одеждах! Красавицы сосны величественно растопырили свои ветки в разные сто-роны, и никакие лиственные им не помеха. Чуть запорошенные березки скромно приютились под вечнозелеными кронами елей. Никто не в обиде: у каждого свое место. Две лыжни  заманивали отдыхающих забежать в самую глубину красивой тишины. Поначалу лыжни  дружно шли на одном расстоянии друг от друга, но ближе к лесу лыжни-подружки размирились.
      - Какой чудесный день! – восклицала Лена, усаживаясь в машину после лыж-ни. - Ребята, спасибо! Вы подарили мне живую сказку.
      - Да, и погода сегодня хорошая, так тепло, - Катюша была счастлива и прогул-кой на лыжах и Лениным присутствием. – Лена Владимировна, вы не замерзли?
      - Нет, ну что ты, Катюша. После такой пробежки кровь во мне движется как в молодости.
      - А ты, у меня не замерзла? – Константин взял Катю за руку. Щекой коснулся ее лица. – Тепленькая!
      - Не замерзла, - Катюша была счастлива.
       Лена улыбнулась. Память быстро подбросила ей Макара. И так захотелось его теплоты. Сколь ни бегай по лабиринту своей памяти, всплывал Макар. Всплывал так ясно, что на мгновенье она ощущала его тепло. - Как все чудесно, Катюша! – вырвалось у Лены.
       - Ох, ты! Я паспорт забыл забрать в прокате, - спохватился Константин и, развернувшись к Елене Владимировне: - Извините, я быстро.
       - Не стоит. Хорошо, что сразу вспомнили, - у Лены не получалось перейти с ним на «ты».
       - Елена Владимировна, ну как он Вам? – не терпелось услышать Кате. – Толь-ко честно, пожалуйста.
       Лена засмеялась ее нетерпению.
       - Катя, дорогая! Тебе ведь хорошо с ним, зачем вопросы? При чем тут я?
       - Ну как же, я очень хочу знать, как он вам. Вам же не понравился… - она хотела назвать имя того, бывшего, которых из отряда хамов. Но передумала. Она ведь обещала забыть его имя и как он выглядит. Вот, вспомнила обещание и осек-лась.
       - Я могу сказать, что вы – очень симпатичная пара. В эти два слова я вношу очень много, Катюш. Поверь!
       - Ой, спасибочки! Мне он так нравится, знаете.
       - Ты ему тоже, - засмеялась Лена. – Это вам, спасибо, что вытащили меня из четырех стен. – Кать, а как ты его уговорила меня на лыжах взять.
       - Да, просто. Спросила, а ты не против, если мы с собой мою взрослую подру-гу возьмем. Он только переспросил: «Взрослую!?» Я сказала «да».
Ну, он ответил, если действительно подругу, то возьмем!
       Лена улыбалась Катюшиной откровенности. Откровенности вперемешку с наивностью. В этом было что-то чистое, ностальгически приятное. Катя напоми-нала ей себя в студенчестве. Ведь когда у человека мгновенья счастья, он любит все и всех вокруг. Влюбленному кажется, солнышко светит только ему, и все то его любят. В эти мгновенья человек ослеплен и оглушен. Может и права Катюша, что позвала ее.
       - Катюш, он тобой дорожит! Не растеряй это, и все будет замечательно. Хо-чешь быть любимой, люби и береги свою любовь!
       - Кажется, я уже по уши втюхалась.
       - Да к это же хорошо, Катюш! Когда меня спрашивают о чем я мечтаю, я так и говорю: Влюбиться еще хотя бы разочек!
       - А чтобы вас любили… - она не успела договорить.
       Левая передняя дверь отворилась.
       - Это вам, - Константин протянул Лене мороженное, – это тебе, - он поцеловал Катерину  в щеку и протянул вторую порцию. – Ах, да, еще вот роман о любви купил. Уж очень настойчиво мне предлагали его обрести. Не мог отказать. – Он бросил книгу на переднюю панель. – Мороженное, пожалуйста, едим медленно. Ангина никому некстати. Съедим и в путь.
        - Про любовь! Интересно, - Лене вдруг захотелось почитать, что нынче пи-шут о любви. – Кто автор?
        - Вера Вольная.
        - Красиво! Интересно, она молодая. А называется? – Она не на шутку заинте-ресовалась.
        - И называется красиво, поэтому и купил, - он взял книгу в руки, как будто успел забыть название, и прочитал: - Это не моя мелодия. Красиво, правда!
        У Лены похолодели ноги, руки. В голове – туман. Мороженное чуть было не выпало из рук. Господи! Надо взять себя в руки. Что ж тут такого? Как будто ни-кому в голову не могло прийти такое название.
       Раскидистые ветви елей чуть слышно затрещали по боковым стеклам, пока машина не выехала на шоссейную дорогу. Они все быстрее удалялись от лыжной базы. А Лене во что бы то ни стало хотелось вернуться на базу и купить книгу. Может попросить эту?  Она боялась, подведут нервы: задрожит рука, и она ее уронит. Возьми себя в руки! Такой прекрасный день! Такие замечательные ребята! Да черт с ним, с этим названием, подумаешь. Не хватало только смену настроения повесить на ребят. Лена незаметно включила плейер и вставила наушники в уши. Шансон вещал новости. Потом одна за другой полились песни. Лена смотрела в окно, заставляя себя не думать о книге.
        - Елена Владимировна, вас домой отвезти? – Катя развернулась к ней лицом. Лена заметила и освободила одно ухо. – Я говорю: вам домой?
        - Да, если вас не затруднит.
        - Мы вечером в театр идем, - сообщила с радостью Катя.
     - Какие – молодцы!
      И вот машина уже вернула Лену туда, откуда и забрала утром.
     - Константин, Катюша! Большое спасибо. Костя, приятно было познакомиться.
     - Мне тоже, - он вышел из машины.
     - Сохраните то, что Бог вам послал, - промолвила ему Лена.
     Константин посмотрел на нее очень внимательно, как будто ему дано было понять ее грусть по прошедшим годам. Прошлое, где было все, и настоящее, где жила извечная тоска по утерянному.
     - Мы постараемся, - он  протянул ей руку. Она приняла его рукопожатие. – Спасибо, Елена Владимировна.
     Она кивнула.
     - Вы сегодня в театр?
     - Да, - улыбнулся он.
     - Костя, вы не могли бы мне дать почитать роман. Я в понедельник Катюше на работе верну. Обещаю, я аккуратно.
     - Ой, да, пожалуйста. Я маме купил. Она любит новых авторов. Говорит, начи-нающих стоит читать. Они не исписались.
     - А сколько вашей мамочке? – осторожно спросила Лена.
     - Маме - 46.

       Лена отключила оба телефона, дверной замок и устроилась поудобнее на ди-ване. Ей не терпелось почитать нового автора. Что же могла забросить Вера Воль-ная под темой «Это не моя мелодия». Она бережно откинула яркую, выдержанную в зеленых тонах,  глянцевую обложку и приступила к чтиву. Глаза коснулись пер-вых строк, дальше была темнота. «Вслепую» она перелистала с десяток страниц. Можно больше не листать, она итак знает судьбу всех героев. Книга резко захлоп-нулась. Но ненадолго. Лена открыла корочку с обратной стороны. Издательство Санкт-Петербург. Душа заметалась от боли и обид. Зачем же так?! Она так верила ему… Еще спросил: Лена Владимировна, а каковы шансы напечататься? Ну! Ты же сама ответила: Похоже,  никаких. Да к что же он думал, что до меня это нико-гда не дойдет, что ли? Господи, да зачем ему это нужно, я никак не могу в толк взять. Так, сколько тираж? 500 штук. И что это дает? Лена знакома было, что, сколько и почем. Цифра 500 могла означать одно: выброс денег. Ничего не пони-маю! Говорила она себе. Вставала, делала круги по квартире и снова садилась и гладила роман. Вот рука распахнула обложку, первая страничка, где автор и на-звание чуть ниже курсивом выделялись строки:
      Роман начинающего автора «Это не моя мелодия» нуждается в откликах чита-теля. Сегодня книжный рынок богат книгами и брошюрами разных жанров уже известных писателей. Неизвестным авторам сложно найти своего читателя. Кол-лектив редакции … будет благодарен, если вы сочтете нужным поддержать автора этого романа своим отзывом, пожеланиями на сайте…
         Лена поспешила к компьютеру и ввела предлагаемый в романе электронный адрес. Перед глазами всплыл уже знакомый снимок обложки того самого романа, который лежал перед ней на столе. Снизу окошечко «Отзывы читателей». Лена один за другим принялась читать отзывы. Их было 30. Первый стоял месячной давности.
       На душе посветлело. Ведь отзывы то были теплые. О таком можно было толь-ко мечтать. Кто-то признавался в загубленном по своей дурости прошлом. Одна дама писала, что эта история – один в один из ее жизни. Два отзыва от мужчин. Один узнал себя в романе и т.д. Читатели просили автора не останавливаться и писать дальше.
       Лена улыбнулась. Ну, если у Веры Вольной есть, что писать, пусть пишет. Я ей не помеха. Она вспомнила вопрос Петра Львовича: - Что вы ждете от выхода романа? Знать, что я востребована. Ответила она тогда. Вот, пожалуйста, твои мысли  востребованы. Успокаивала она себя. Но указательный палец то и дело давил на левую кнопку мыши, помогая ей найти хоть что-нибудь об авторе. Ниче-го найти не удалось. Лена отключилась от поисковой системы. Сейчас ее интере-совал сайт «Одноклассники». Может здесь она найдет Цветкова Петра Львовича. Увы! «Невозможное возможно» не сработало. И опять включена поисковая систе-ма. Наконец-то сайт профессора найден. Уже и открыт. Лена внимательно смотрит на его портрет, в жизни он понравился ей гораздо больше. Или она сердита на него сейчас? Если так, она попытается справиться со своей сердитостью. А вот и адрес для писем Цветкову П.Л. Надо решить, что она хочет ему написать. Нет, только не сегодня, оставим на завтра! Верное решение придет чуть позже, вспом-нила она напутствие профессора.
         Она не написала Цветкову ни строчки. В голове - сумбур, от которого хоте-лось освободиться. В конце концов, некоторый кусочек времени электронный вариант романа находился в одной из редакций Екатеринбурга. Не пойман не вор. Сама виновата, первый шаг надо было делать в Российскую книжную палату, а потом прыгать с текстом по редакциям. А сейчас поезд ушел в неизвестном на-правлении. Обвинять профессора, не имея на это веских доказательств – это гру-бо. И наказуемо. Решила она. В понедельник Лена отнесла книгу на работу. И на этом почти успокоилась. В привычку вошло ежедневно читать отзывы на роман. На свой роман. Отзывы умиляли, радовали, грели ее. Количество их потихоньку росло.
        В один из самых обычных дней в редакции раздался обычный телефонный звонок.
        - Здравствуйте, могу я поговорить,  -  небольшая пауза, - с Еленой Владими-ровной.
        - Да. Это я. Представьтесь, пожалуйста.
        - Главный редактор издательства «Новые имена», Глеб Павлович Кондратьев.
        - Очень приятно. Вы по поводу  Кулешовой?
      Среди многочисленных заказчиков в редакции «Рекламный вестник» надо было случиться одному малоприятному инциденту. Дело в том, что на имя одной дамы по фамилии Кулешова отправили поздравление с 65-летием. А на самом деле ей исполнилось 55. Бывший муженек так пошутил. Причем, поздравление заказал на первой странице с приложением цветного фото. Поздравление очень позитивное, с пожеланиями любви, здоровья и т.п. Дама вторую неделю требовала принести ей публичные извинения на первой странице. И второе, редакция, по ее мнению, должна привлечь его к суду. И эта тема вторую неделю кружила по ка-бинетам редакции. Кружила без остановки. И Лена не была исключением, она как раз сегодня планировала довести это недоразумения до логического конца.
     - Нет. Мне нужно встретиться с вами, Елена Владимировна, по поводу романа «Это не моя мелодия», - он выдержал паузу, и продолжил: - Когда вы сможете подъехать?
       Лена не могла произнести ни слова, горло перехватило, ноги подкосились, и она плавно опустилась на стул. В голове все смешалось. Тема с Кулешовой бес-следно исчезла. Перед глазами возникла красивая обложка с именем Веры Воль-ной. Потом, собственная потрепанная рукопись. Два автора? Что это? Лена белела на глазах. Трубка с грохотом упала на пол.
       - Алло! Вы меня слышите! Алло! Что-то с телефоном… - чуть слышно доно-силось из трубки.
       На звук падающей трубки первой среагировала Катюша. Она ближе всех на-ходилась к Елене Владимировне.
       - Ой! – она метнулась к Лене и, схватив первую попавшуюся брошюру, стала махать перед ее лицом. Из трубки продолжали доноситься  непонятные звуки, и девичья рука со злостью отключила телефон.
        Лена закрыла лицо руками и тихо заплакала. Катюша продолжала вертеться вокруг нее. Одной рукой сотрясая воздух, второй махая  одной из коллег, чтобы та срочно налила воды.
         - Лена Владимировна! Ой, Лена! Леночка Владимировна, не плачьте! Пожа-луйста! – Катюша так распереживалась, казалось, сейчас сама расплачется от чу-жой боли. - Да эта, эта  Кулешова достала всех кого можно! Такая зануда. Не зря же ей бывший муженек такой подарок сделал. Не слушайте вы всяких козлов! Он Вас оскорбил? Да, мы сейчас нашей Королеве на этого козла пожалуемся! Ой!  Ну, пожалуйста, не расстраивайтесь вы так, - и Катя расплакалась. Да, с такими рыданиями.
         Коллеги окружили ревущих женщин. Не поленилась выползти из своей «берлоги» и Королева. Кто-то успел доложить ей, что после телефонного разгово-ра с клиентом Хлопотова расстроилась до слез, клиент ее сначала отругал, а потом якобы и отматерил.
         - Боженьки! – разнесся по кабинету твердый голос директрисы. - Этого еще не хватало! Реветь из-за клиентов?! Девочки, немедленно прекращайте! – прика-зала она, сделав четкий акцент на «немедленно». Все слезы, голоса и даже всхли-пывания – все стихло.
         Катя таращилась на Лену Владимировну, Лена с глазами, не остывшими от слез и кислой улыбкой на лице – на всех сразу.
        - Ничего не понимаю!? – глядя на них, буркнула Королева.
        - Зоя Геннадьевна!  Девочки, простите меня.– Лена улыбалась  так непорочно, что все притихли. – Мне звонили из редакции «Новые имена». Редактор, понимае-те.
        - Ну! – не выдержала Королева. – И чего желает его высочество?
        - Хочет со мной встретиться!
        - И чего ты ревешь! Не хочешь замуж, не встречайся! – У Королевы на вто-ром месте после работы было замужество.
        - Да, вы не о том, Зоя Геннадьевна! – сквозь остатки слез Лена разразилась странным хохотом.
       А дальше - цепная реакция: смеялись все. Не понимая чему, но смеялись. Смеялись от души. Может, до них дошло, что Ленины слезы были  слезами чего-то доброго,  долгожданного. Королева была непреклонна. Она смотрела на смею-щихся, как на нервно больных.
        - Видимо, редакция заинтересовалась моим…, моим романом. Романом «Это не моя мелодия», - пояснила Лена.
       На мгновенье все замерли, минутой позже по кабинету пошел легкий шепот. Шепот сменился гулом, а уж после - крики, визги, поздравления!
       - Я читала!
        - Это ваш роман!?
       - Какая молодец!
       - Ой, а я отзыв в интернете оставила! – выкрикнула одна из коллег.
       Наконец и Королева чуть заметно улыбнулась, что-то пробурчала и удалилась к себе.
       На шум из соседних кабинетов прибежали еще несколько человек.
Начались расспросы, поздравления. Восхищение Лениной персоной пролетело уже по всем кабинетам. Двери хлопали без остановки. Телефонная трубка  тоже пришла в движение. Кто-то кому-то звонил и сообщал, что автор того самого ро-ман трудится у них.
       - Шум, пожалуйста, заканчивайте, и все ко мне в кабинет! – пронеслось по громкой связи. Пронеслось громко и четко. Женщины переглянулись и стихли.
       - И кто назвал ее королевой? Кобра! – прошипела пожилая статистка.
       Кто бы и как не ворчал, но одна за другой потянулись в кабинет начальницы. Посторонние разошлись по своим кабинетам. Первой к начальнице вошла Катю-ша, следом Лена и остальные… От удивления того, что Катя увидела лицо ее вы-тянулось так, что ей пришлось повернуть голову назад, как бы оглянуться. Лена сразу насторожилась и замедлила шаг.
        - А побыстрее никак! – услышали они все тот же голос по громкой связи. Королева забыла отключиться.
       То, что открылось взору вошедших, пожалуй, было как-то уж очень неожи-данно. В центре просторного стола красовалась пятилитровая бутыль армянского вина и под стать ее размерам огромная коробка конфет. Откуда то взялось нужное количество рюмок. Правда,  разных форм и размеров. Коллеги переглянулись, быстро расселись кто куда и в ожидании голоса Королевы дружно посмотрели в ее сторону. О! Это Королева любила больше всего!
        - Девочки, разливайте, – «девочки» из уст начальницы – это сильно! Она дождалась наполнения рюмок. – Давайте все вместе поздравим нашу Еленочку Владимировну с победой! – голос был мягче обычного,  даже доброжелательный. А это «Леночка Владимировна» - так неожиданно! Коллеги потянулись за рюмка-ми. – Я не читала, да я вообще ничего не знала! – в голосе прозвучало небольшое возмущение. – Это безобразие! Лена! На будущее, пожалуйста, делитесь с нами. Как ни как, мы одна семья, коллектив. А коллектив – великое дело. Думаете, так легко создать вот такой дружный коллектив, который так искренне умеет радо-ваться за успех коллеги, - ну, как же могла Королева не напомнить о своих заслу-гах. Женщины реагировали взглядами и ухмылками. - В общем, поздравляем! С удачей, и не останавливайтесь.
      - Поз-драв-ля-ем! – хором протянули коллеги.
      - Поздравляем! – еще долго разлеталось по кабинету.
      - Спасибо! Спасибо всем! – Лена была счастлива, как никогда на свете. - Ой, слушайте! – Лена вдруг изменилась в лице. – Он, он просил назначить встречу, а я!?  Я трубку бросила.
     - А я, по-моему,  его козлом назвала! – спохватилась Катя.
     Раздался дружный хохот.
     - Ничего, я все исправлю! – воскликнула Королева. – Давай номер телефона.
    - А я не знаю.
    - Все ясно! Ясно,  что ничего не ясно. Так, будьте добры по рабочим местам. Все! – привычным тоном скомандовала она. - Лена Владимировна, я дозвонюсь и сообщу. – Хоть таким образом, но к главному событию дня, Королева должна быть причастна.
      Лена не стала возражать, с Королевой лучше не спорить, и вместе со всеми отправилась на свое рабочее место.

      Утром Лена уже сидела перед главным редактором издательства «Новые име-на». Дядька оказался очень даже симпатичным, а главное, с юмором. Возраст подходил к пятидесяти.
      - Очень рад знакомству с начинающим дарованием, - сквозь улыбку он изучал Лену. Изучал в полную силу. Начал с ног, не обошел вниманием и главные для мужских глаз прелести. – Пожалуйста, вот сюда… - он предложил ей сесть.
      Лена с трудом выдерживала его разглядывания.
      - Начинающее, но не очень молодое, - продолжила она.
      - Смотря как посмотреть, - что он имел в виду, Лена не поняла.
      - Вы извините меня за вчерашнее, - сказала она.
      - Эмоциональность для писателя – это хорошо! Ваша начальница объяснила мне ваше состояние. Я и не к такому привык. Мне даже раз одна мадам по физио-номии влепила.
       - Как? – Лена не могла представить, как это могло выглядеть. Такому огром-ному и толстому какая-нибудь хрупкая и по носу. Ах, вот почему у него такой приплюснутый странный  нос. Ей стало так смешно, что она с трудом сдержива-лась.
       - А вам бы хотелось увидеть это воочию!  А вот мне не хотелось бы еще раз испытать ее рукоприкладство, - после этих слов он  сам рассмеялся. – Дело в том, что одна не очень молодая дама, дело было перед Новым годом, влетела ко мне на такой скорости, что по пути смела секретаршу. Та еле устояла на ногах. Влетела, подлетела ко мне поближе и со всего маху хресь, прошу прощения, но из песни слов не выкинешь, да, хресь по моей физиономии. От неожиданности я соскочил со стула. А она продолжает махаться. И машет и машет. При этом что-то еще вы-крикивает. Я как заяц отбиваюсь и отбиваюсь. – Он так ушел в воспоминания, что и сам не заметил, как к словам добавилось действие рук. Сейчас он изображал, как отбивался. Спина прижалась к спинке стула, а руки скрестились на груди. Голова попятилась назад, как будто был очевиден удар. -  Ну что, ей руки скручивать?  В общем, на ее ругань вбежала Любонька, это секретарь. И Любе досталось. Ну, как в сказке о репке. Люба вызвала охрану. Охрана милицию. На другой день я в ми-лицию ходил. Вроде разобрались, - он выдохнул, руки разжались, спина выпрями-лась. - Оказалось у нее внучка в положении, один ребенок уже есть, второго ждет. Ну, бабуля так допытала внучку вопросом «кто отец?», что та возьми и ляпни:  «главный редактор»  издательства. Они неподалеку живут, название у внучки на слуху, вот она и ляпнула: редактор изд-ва «Новые имена».
       - Какой ужас! – Лена давно перестала смеяться.
       - Ужас случился позже, мне продолжить? - в ожидании вопросительного знака от Лены правая бровь на его лице скользнула вверх.
       - Конечно.
       - Пожалуйста, слушайте дальше. Разрешаю даже воспользоваться. Да к, на чем я остановился? Ах, да! Я забрал свое заявление, принял ее извинения. Вроде мож-но и распрощаться навсегда. Но только не с русской душой! – он рассказывал столь выразительно и эмоционально, что походило на антрепризу одного актера. -  Ох уж эти русские женщины. Начиная со следующего дня она взяла надо мной шефство, мало ей своих дел что ли. То блинчики через секретаршу зашлет, то тортик, то пирожки. Охранник с ней уже не связывался. Она сначала его угостит, а потом ко мне бежит. Я разговаривал с ней всяко: и по-хорошему, и строго. Гово-рил, так нельзя, вы отвлекаете людей от работы. Все бесполезно!  В один из дней  решил, все пора в отпуск. Вспомнил, что давно не отдыхал, пора. Заодно и дамоч-ка угомонится. Она ведь уже и признания в любви мне дарить стала. Ну вот, сбе-жал на 10 дней в Египет. Отдохнул, даже удалось забыть про пирожки и все, что с ними связано. Вернулся счастливый. Появляюсь на работе. Любонька, секретарь моя, увидела меня, и начался ее хохот. Выяснилось, что три дня назад у этой са-мой мадам родился внук. Его назвали в честь меня Глебом, - он посмотрел на Лену, которая вытирала слезы. – Елена Владимировна, это не все!
         - Не все? – Лена смеялась от души, уже не сдерживая громкость.
        - Они с внучкой решили сделать меня крестником. Отца нет, пусть хоть кре-стник порядочный будет. – Он откинулся на спинку кресла. – Это называется рус-ские умеют быть благодарными всю жизнь. Это она мне так выражает свою бла-годарность, вы понимаете?!  И что мне с этим делать!? Не подскажете?
        - Я даже не знаю. Глеб Павлович, а вы пойдете на крестины?
        - А у меня нет выбора, Елена Владимировна! – в этот самый момент глаза Глеба Петровича расширились до опасных размеров. Руками он держался за крышку рабочего стола, а лицо с угрожающим выражением двигалось прямо на Лену. – Понимаете, нет выбора, - на полтона ниже повторил он и откинулся на спинку кресла. Иначе они с внучкой и коляской здесь митинг устроят. Напишут  плакаты, закажут растяжку и под окнами издательства с громкоговорителем: «Просим, просим…»
       - И когда крестины?
       - Вот с женой в воскресенье готовимся.
     - И жена с вами? Она в курсе?
     - В курсе, в курсе! А как вы думаете, я с раздутым носом мог появиться дома без объяснений.  Пришлось объяснять. Сначала не верила. Теперь хохочет. Жаж-дет хоть каждый день слушать о женской благодарности. Говорит, каждый мужик хоть раз в жизни по физиономии должен схлопотать.
       Лена смотрела на него с интересом. Новые знакомства с мужчинами были нечасты в ее жизни. Да еще и такие эмоциональные. Своей эмоциональной откры-тостью он так расположил ее к себе, что она забыла о главном, зачем она здесь.
      - Ваша жена – молодец!
      - Согласен! Полностью согласен. Если бы не она…-  редактор в миг стал серь-езным. -  Моя жена выросла в многодетной семье. Как показывает жизнь, вот этот самый фактор, как добродетель -  такое замечательное чувство. – Глеб Петрович не сказал главного, у них с женой нет детей. - Жена – человек глубоко верующий. И твердо убеждена, что никаких случайностей не бывает. И для нее просто празд-ник, когда людям по-настоящему нужна помощь.
      - А вы? Вы также считаете?
      - Я с ней полностью согласен, мир нельзя расчленить на свое собственное я и все остальное. Раз уж ситуация с рождением ребенка проходит рядом с нами, бу-дем помогать. Смех смехом, а люди то они очень добрые и благодарные. И ба-бушка, и внучка. Дай Бог, и правнуки хорошими людьми вырастут.
       У Лены словно ком в горле встал. Выражение лица было таким, словно перед ней сидел инопланетянин. Ему по физиономии, а он… На ум подоспели слова профессора Цветкова «Мир нельзя разделить на части»; «Шанс – умение слушать и слышать жизнь».
      - Глеб Петрович, я от всего сердца желаю вам и вашей жене здоровья! - про-молвила Лена уже на улыбке. Она ограничилась этим пожеланием, хотя внутри гремело много похвалы.
      - Спасибо, Елена Владимировна! – он услышал все: и что она сказала, и что не договорила. - Сейчас о деле, - он так быстро стал деловым, что Лена не сразу спрятала улыбку. -  Наше издательство берется за издание вашего романа, - он заглянул в какую-то писанину, - «Это не моя мелодия»Вера Вольная. Я знаю, это не ваша фамилия. А значит, - он посмотрел на нее и выдержал паузу. У Лены бы-ли вопросы, но она и сама неплохо научилась держать паузы и выдерживать во-просы до нужного момента. У Петра Львовича она прошла хорошую школу. Зна-ла, если человек что-то не договаривает, он часто делает остановки, проверяя ре-акцию собеседника: верит тот или не верит,  - этот вопрос должен быть тоже ре-шен.
      - Почему же нельзя печататься под моей настоящей фамилией? Мне нравится моя фамилия. Хлопотова. Чем же она не хороша? – Лена вступила в диалог. Она  любила свою фамилию. Эта фамилия занимала свою нишу в истории Урала. Ее прадед по отцу занимался гончарным промыслом. Как бы сейчас назвали бизне-сом. Но сейчас она слукавила, она держала в голове псевдоним. Но свой. И это было маленьким протестом. Вопросов в ее голове было много, и с какого-то надо начинать, а дальше будут и остальные.
      Глеб Петрович, к великому своему сожалению, не мог выдавать ей всей кухни, которую должен пройти роман перед выходом в свет. Понимал, что перед ним не наивная дурочка, а уверенная личность. Весь тираж 500 экземпляров был привезен в Екатеринбург и распродан примерно месяца за три. Если учесть, что одну книгу сейчас читают 5-8 человек. Для одного города – круто. А отзывы?!  Он успел по-знакомиться с человеком, открывшим сайт и придумавшим псевдоним. Он то познакомился, а вот Елену Владимировну от некой информации требуется пока оградить. Придет время, узнает все. Сейчас он был осторожным, как никогда. Такие требования выдвинул заказчик романа. После просмотра сайта Глеб Петро-вич согласился взяться за издание романа. Автор не раскручен – риск большой. Но тот, кто выполнил пробный тираж, заключил с издательством договор. По догово-ру рекламу заказчик берет на себя. И псевдоним Вера Вольная он придумал сам. Псевдоним не принадлежит редакции. Черт с ним, с этим псевдонимом, сейчас важно, что издательство получило заказ. Правда, небольшой гонорар для автора оговорен за счет издательства.
       - Так уж сложилось, дорогая Елена Владимировна, фамилия должна быть звучной: хорошо укладываться в память глаз и слуха.
        Ей очень хотелось спросить, почему пробный тираж был сделан в Санкт-Петербурге. И кто его заказал? Но она так боялась услышать ответ, что не  риск-нула. Рано или поздно, так или иначе, роман напечатают, сказала она себе.
       - А кто придумал Веру Вольную? – и все-таки вырвалось у нее.
       - Да, мы тут сообща, - отвертелся он и перешел к делу. Договор, составленный накануне, лег перед ней. – Елена Владимировна, пожалуйста, ознакомьтесь. Вни-мательно. Если будут вопросы, постараемся решить.
       Лена пыталась обстоятельно изучить договор, иногда строки сливались. Но, в общем ее все устраивало. Гонорар оговорен, тираж указан. Что еще нужно?! Лена подписала, что требовалось. Один экземпляр документов взяла с собой и попро-щалась.
       - О готовности мы вас оповестим.
       - Буду ждать, - Лена стала серьезной. – Спасибо. До свидания, Глеб Павлович.

        Она вернулась домой на крыльях. Вопросы, которые бегали в головушке, рассыпались по дальним углам на неопределенное время. Она быстро закрыла входную дверь, разделась и остановилась перед зеркалом. Как ты хорошо сегодня выглядишь, сделала она комплимент отражению. Отражение в ответ  улыбнулось. Ну, говори, счастлива? А ты не видишь? Вижу, вижу! Она рассмеялась своему настроению. Так захотелось поделиться радостью. Но с кем? С Розалиной, первое что пришло ей в голову. Ну, ни клиентам же звонить. Интересно, как воспримет Роза эту новость?
       - Роза, при-вет! – протянула Лена в трубку.
       - О, Ленчик! Привет, дорогуша! Что новенького? Как житуха? – поприветст-вовала Роза.
       - У меня все потрясающе! Чудеса сбываются. Роза, когда они сбываются, это как называется?! – кажется Лена впервые за многие годы впервые почувствовала себя счастливой.
       - Ну, не тормози! Говори! – Роза чуть было не ляпнула: «неужели, с Макаром встретились?».  Роза догадывалась, что Лена мечтает до сих пор об этом челове-ке.– Ленчик! А-у! Ты где?
       Лена с улыбкой в душе подбирала слова. И наконец, решилась:
       - Знаешь, через месяц выйдет мой роман о любви.
       - Какой роман? – Розу разочаровала новость, потому что она попросту не по-нимала о каком романе идет речь. Она ждала другого. Произнеси сейчас Лена имя Макар, даже без глагола, в трубку бы обрушился визг радости. А тут какой-то роман.
      - Пару лет назад я написала роман, - Лена подробно делилась своими хожде-ниями по редакциям на протяжении года. – Представляешь, его будут печатать тиражом  5000 экземпляров.
      - Ничегошеньки себе! И ты молчала! – У Розы в этот момент все смешалось. И восторг, и обида за скрытность той, за которую она переживала. - Подруга назы-вается, - фыркнула она.
      - Роза! Ты не права! Ты первая, кому я позвонила. Роз, ну, не сердись, пожа-луйста. Просто я не хотела томить тебя походами по редакциям. Ты у нас дама семейная, а я уважительно отношусь к семейным людям. Роз, ты рада за меня? - выпрашивала Лена.
     - Ой, Ленчик! Конечно, рада. Ты всегда была какая-то … - с минуту у Розы не получалось подобрать нужного слова, - романтичная! – воскликнула она. – Ленка, ты - супер!
     - Спасибо, Роза, - Лена рассмеялась. - Как только книга выйдет, я к тебе с тво-им любимым Мартини. Мы с тобой обязательно обмоем это событие.
    - Ой, Ленка! Какая ты счастливая!
    - Ты права! Я давно не чувствовала себя такой счастливой.
    - Слушай, а давай я позвоню Макару. Втроем отметим. А чего? Он мужик холо-стой, его мымра,  говорят,  замуж вышла.
    - Алевтина вышла замуж, Макар женился, - перебила ее Лена. - Слышала, слы-шала. Да мы с тобой и вдвоем неплохо отметим, - с исполненным спокойствием  завершила она.
     Роза моментально стихла и отстранилась от трубки, словно та мешала ей ос-мыслить новость правильно. Макар женился, как же так? Во дает! Роза начинала злиться. Ведь, она говорила с ним две недели назад. И он скрыл! Роза вновь под-несла трубку к уху:
    - Нет, ты серьезно, Макар женился?! – она не могла поверить тому, что выско-чило из трубки пару минут назад. - А ты откуда знаешь? Ты видела его?
    - Видела, видела, успокойся. Жена молодая, ребеночек маленький. В коляске. Мальчик или девочка, не знаю. Роз, да Бог с ним. Он заслужил быть счастливым.
      От таких подробностей Роза чуть не потеряла дар речи. Она решила во что бы то ни стало дозвониться до Макара.
       - Ой, Ленчик, в общем, я тебя поздравляю! Все, дорогая, мои бусь-бусь тебе в обе щечки! По три раза в каждую. Пока, пока! 
       Роза двигалась по квартире с непривычной скоростью, как рук, так и ног. Вбежав на кухню, она схватилась за полотенце. Тарелки одна за другой засколь-зили из вафельного полотна в кухонный шкаф. А в голове все множились вопро-сы: Зачем и на ком он женился? Ну, зачем женился, когда всю жизнь любит Лен-ку? Да, и она его любит. Нет, она немедля должна отзвонить Макару и все выяс-нить. Фартук и полотенце попадали на кухонный диванчик. Роза схватилась за телефон.
        Разговор состоялся по душам, и довольно долгий. Говорили и о Лене, и о сыне Макара, о Розином сыне.  После  разговора с Макаром настроение у Розы быстро пошло вверх.  Да, и Макар был рад ее звонку. Еще бы, столько информа-ции сразу.  Роза донесла до него новость еще и о выходе романа.
        Все эти новости случились в марте. Какой замечательный месяц! С улыбкой в душе Лена прожила  конец марта. В ожидании романа пролетел и апрель. Лена не забудет 20 мая. В этот день ей позвонил Глеб Павлович и поздравил с выходом романа. Положив трубку, она долго не могла найти себе места. Хотелось выско-чить на балкон и прокричать: «Люди, верьте! Мечты сбываются!»
       Будучи человеком сдержанным, на балкон она вышла без криков. Какое чис-тое небо! Солнышко осторожно освещало правую часть балкона. Лена перестави-ла горшок с фиговым деревом в тень. Какой же ты красавец стал! Густая листва затеняла плоды от солнечных лучей. Видел бы тебя сейчас Петр Львович. Навер-ное, восхитился. На минутку она представила лицо профессора. Лицо улыбалось ей. Лене так захотелось сделать звонок в Питер, что она решила не сдерживать себя и, взглянув на часы, набрала его рабочий номер телефона.
      - Добрый день, Петр Львович!
      - Добрый! И кто желает мне доброго дня? – спросил он.
      - Ой, извините! Это Лена Хлопотова. Екатеринбург 2009 г, осень. Не вспомни-ли? – она говорила с сильным волнением в голосе.
      - Помню. Конечно, конечно помню, Елена Владимировна, - дав понять, что он рад ее слышать, он сделал остановку.
      - Петр Львович, сегодня вышел мой роман. Его напечатали.
      - За-ме-ча-тель-но!- четко по слогам произнес он. - Поздравляю, поздравляю! Очень рад за Вас.
      - Спасибо!  – Лена попыталась представить лицо профессора. Оно явилось ей спокойным. Спокойным с чуть заметной улыбкой.  Петр Львович, и еще, спасибо за наше знакомство. – Спасибо за все, дорогой Петр Львович.
       - Пожалуйста! – Он не любил говорить не за что. Раз человек благодарит, значит, есть за что. И не стоит обрывать его благодарность. – Да, как поживает Зоя Геннадьевна?
       Тут уж Лена рассмеялась, а на глаза навернулась слеза:
       - Все хорошо, Петр Львович! Правда, все хо-ро-шо. Зоя Геннадьевна, оказа-лась очень даже симпатичным человеком.
       - Замечательно! И дальше все будет хорошо.
       - Спасибо. До свидания, Петр Львович!
       - Всего доброго, Елена Владимировна!
       - Спа-си-бо! – громко протянула Лена и отключила трубку.
       Отключила и прижала трубку к груди. Как же вы правы, милейший Петр Львович, говоря, что Зоя Геннадьевна должна была повстречаться на моем пути. Ведь если бы не Королева, для нашего знакомства навряд ли нашелся бы повод. Дорогой профессор – вы самый мудрый ветер в моей судьбе. Мудрый, добрый, чуткий и потрясающе красивый!
     Дальше Лена позвонила Розе. На протяжении пяти минут из трубки неслись возгласы, визги и писки. Отметить событие договорились чуть позже. Потому как на утро у Розы были куплены авиабилеты к матери в Днепропетровск.
     Суббота. И не с кем отметить такое событие. Лена включила любимый шансон. Пританцовывая, она подошла к книжному шкафу. Ох, если бы была возможность позвонить сейчас Макару, он бы за нее порадовался, даже спустя годы. Он на-стоящий! Лена достала альбом. Фото, где они были сняты вместе с Макаром, на-шлось быстро. Как-то в один из июньских дней, как раз когда оба сдали послед-ний экзамен летней сессии, они зашли в фотоателье и снялись на память. Оба улыбались. Улыбались счастливо и беззаботно. Она долго вглядывалась в счаст-ливые молодые лица. Как же давно это было! Какие мы здесь молодюсенькие!
      
      «… для Леночки просит исполнить песню «Город, которого нет» в исполнении Игоря Корнелюк, - услышала она из приемника.
 « Ночь и тишина, данная на век,»
Дождь, а может быть, падает снег,
Все равно, бесконечной надеждой согрет,
Я вдали вижу город, которого нет...»
    Лена слушала, продолжая смотреть на фото давних лет. В груди защемило. Защемило такой родной и далекой грустью. Ноги подкосились, тело опустилось на диван.
«Там для меня горит очаг,
Как вечный знак забытых истин.
Мне до него последний шаг,
И этот шаг длиннее жизни...»
       Лена глубоко вздохнула. Шаг, длиннее жизни, сделать тебе уже не придется, сказала она себе. Опоздала, дорогая!
       Не успела песня закончиться, как заверещал телефон. Лена быстро отключила приемник. Это – Роза, решила она и взяла трубку.
       - Роза, ты решила не оставлять меня в этот день одну. Ценю! – Лена смеялась в трубку. -  Я как раз слушала твой песенный подарок! Так приятно, ты не пове-ришь! – лепетала она.
       - В такой день быть одной – недопустимо! – услышала она в ответ мужской голос. Макар?  Не может быть?! Конечно, Макар! Лена застыла на месте. Молчал и он. Ему ли не знать, как он смутил ее своим нежданным звонком. – Елена Вла-димировна, я вас поздравляю!
       - Спасибо, Макар, - ответила она, выдохнув из себя все, что застыло. – А ты откуда знаешь?
      - Ответ нужен сразу?
       - Хотелось бы.
       - Роза позвонила. По-моему, она больше тебя радуется.
       - Я тоже очень рада. Просто не ожидала твоего звонка.
       - Вот и зря! Ленка, ты молодчина! Я всегда знал, что ты умничка, - хотелось добавить «у меня». Но он оставил это на потом.
       Господи! Ну, и чудеса творятся. Все в один день! Она не могла найти себе места: то подойдет к дивану, то двинется к зеркалу, то к плательному шкафу, как будто ей надо срочно переодеться.
       - Спасибо, Макар!
       - Лен, ну надо бы отметить это событие. Ты как?
       Он еще спрашивает! С трубкой в руке она подбежала к зеркалу, посмотреть, что скажет ей отражение. Отражение счастливо улыбалось, глаза светились.
       - Лена Владимировна, вы где? Тук-тук, - донеслось оживленно из трубки.
       - Заходите, пожалуйста. Дверь открыта, - ответила она на улыбке.
       - Уже открыта? А я пока только подъехал к твоему дому, - сообщил доволь-ный Макар. И как не быть довольным: он слышит и чувствует ее настроение. Да-же по ту сторону.
       - Как? Я…, я не одета еще.
       - Не одета? – переспросил Макар и улыбнулся в трубку. – И почему Елена Владимировна в такой день все еще не одета? Ленусь, а варенье какое-нибудь есть в твоем холодильнике?  Пока ты одеваешься, я на кухне вареньем побалуюсь. В машине жарко.
       - Есть, - чуть слышно ответила Лена. –  Да, поднимайся. Я…, я сейчас.
Ноги быстро задвигались по квартире. Руки схватились за покрывало, а ноги уже торопили хозяйку к зеркалу, и руки схватились за расческу. Ноги приготовились было бежать к плательному шкафу, но резкий звонок в дверь оборвал их суету. Лена застыла на месте. Глаза смотрели на дверь, руки тянулись к замку, а ноги не подчинялись. Успокойся, чего так волноваться, услышала она себя. Это же Макар! И ноги  подчинились. Нарядившись в тапочки с оторочкой из искусственного меха, они несмело двинулись к двери.
       - Привет, Елена Владимировна! Сколько лет, сколько зим! – услышала  она знакомый голос.
      Она так жаждала встречи с ним! Но глаза отказывались донести до нее его взгляд, их словно заволокло пеленой. Она видела лишь его рост. А еще, слышала до боли родной голос…  И ноги отступили назад.
      - Лена, - он успел удержать ее за руку, - ты не рада меня видеть? Леночка, что с тобой?
       Какой глупый? Я просто боюсь показаться тебе смешной, навязчивой! Столь-ко лет прошло. Я очень ждала тебя, Макар! Кричало все внутри. И докричалось. Она сделала шаг навстречу и прижалась к широкой мужской груди. Не просто прижалась, она рухнула ему на грудь. Как будто и не было радости от романа, выход которого она ждала не один год. Ну, как можно сравнивать роман и вновь  появление в ее жизни Макара. Это же он - Макар, ее настоящая грусть и радость – все вместе. Эту радость ждала она долго и терпеливо.
       Макар не ожидал столько признаний сразу. И неважно, что молчаливых.
Она его ждала. Ждала все эти годы. И не по-женски мужественно молчала. Ленка! Моя милая Ленуся! Я здесь, и ты не сможешь меня больше прогнать. Да еще и на годы. Он обнял ее за плечи и вполголоса протянул:
      - Рано или поздно, так или иначе, но мы обязательно встретимся. Помнишь?
      - Помню. Я все помню, Макар, - не поднимая головы, ответила она тихо, - только там не так заканчивалось. Там было: …будет все, как ты захочешь.
      - Конечно, все будет, как ты захочешь, - сейчас Макар вспомнил, что в послед-ний момент он передумал и поменял концовку. - Лен, Ле-на,
      - Говори.
      - Ты обещала чай со сливовым вареньем. Ленусь, мои вкусовые рецепторы давно в ожидании.
      Она откинула голову назад и рассмеялась, глядя ему в глаза. Рассмеялась так-же легко и беззаботно, как тогда - очень давно. Глаза повстречались с его улыб-кой. Рука потянулась к его руке.
       - Пойдем ублажать твои рецепторы, - она продолжала смотреть ему в глаза, крепко держа его руку в своей.
      На столе друг за другом появились две чайные пары с маленькими ложечками, банка кофе «Демидов», сдобная булочка, чайные пакетики. И, конечно же,  баноч-ка с обещанным вареньем.
      - Ты, какой чай будешь: зеленый или черный? - Лена резко обернулась в его сторону и застыла. Он стоял в шаге от нее, мужские руки тут же обхватили ее плечи и притянули к себе.
     - Ленка, если бы ты могла знать, как я ... – Мужской подбородок уперся в копну ее кудряшек, собранных на макушке, - как я скучал.
     - Не знаю как ты…, - она подняла на него глаза и сквозь улыбку глубоко вздох-нула. - Но я очень истосковалась.
     - Ты мне расскажешь как?
     - Ни за что! – воскликнула она. - Садись за стол, будем пить чай со сливовым вареньем.
       - Слушай, Ленусь, а почему банка такая малюсенькая? – обиженным голосом спросил Макар, держа пол-литровую банку на весу. -  Мне ж такую баночку на один раз. – Скажи, что у тебя в холодильнике еще парочка таких стоит.
       - Ты давно не наведывался. С каждым годом нормы все уменьшались и уменьшались. Зачем сливы мучить без толку. Сначала варить,  потом выбрасы-вать.
       - И ты выбрасывала мое варенье?! Ленка, у тебя совесть есть?! Нет чтоб по-звонить и пригласить на чашечку чая. Лен, ты не права!
       Лена смотрела на него, не собираясь ничего отвечать. Ленка, Леночка, Лену-ся! По сердцу разлилось далеко знакомое тепло. Хоть как он ее назови, он самый родной на свете человек. Какой он красавец! Немного располнел, или как это на-зывается, возмужал. Да, сейчас он широкоплечий и большой. А тепло, которое исходит от него, изумительно родное. Неудивительно, что у него молодая жена.
        - Лен, у меня предложение, начать с горячего и с горячительного.
        - Ничем не могу помочь. Нет, частично конечно могу. Горячительное есть, а вот…
       Он взял ее за руку и крепко сжал в своем кулачище.
        - Лена Владимировна, одевайтесь уже! - строго сказал он. -  Едем обмывать первенца. Отметить как должно, в уютном местечке. Пожелаем первенцу расти и не затягивать с первыми шагами. Чтобы ему улыбались люди, а мамочке желали как можно скорее подумать о втором. Лен, одевайся по-быстрому.
       - Варенье можешь с собой забрать. Скажешь подарок от начинающего автора.
       - И кому сказать? – спросил он с улыбкой до ушей.
       - Кому-кому? Молодой жене.
       - Ах, жене! Молодой говоришь?  Хорошо, все передам, - с легкостью ответил Макар. Через вездесущую  Розу он уже знал, что Лена видела его с коляской и молодой мамашей.
       Лена шмыгнула в спальню и прикрыла дверь, но и через дверь ей было непло-хо слышно его разговор по сотовому.
       - Не спит? Ну, а как ты хотела,  зубки у детей всегда болезненно режутся, - донеслось до нее. Она включила шансон и плотнее закрыла дверь.
      Ей совершенно не хотелось думать ни о ребенке, ни о молодой мамочке. Она ужасно соскучилась по Макару. Ну, может она позволить себе хотя бы сегодня не грузиться его родственниками. Может она хоть раз в жизни побыть эгоисткой. Он сам пришел. Оправдывала она себя. Пришел как старый добрый друг. Да, друг! Эту границу она помнит. А вот соблюдет или нет, загадывать не будет. Она даже не спросила, куда сейчас они направляются. Какая разница?! Она так мечтала о встрече с ним, и это - главное.
      Почти одновременно оба  остановились у двери спальни, но по разную сторо-ну. Лена еще раз глянула на себя в зеркало, поправила волосы. Пора! Она распах-нула дверь.
        - Ну, как? – она растерянно смотрела на него. Он с восхищением на нее.
        - Вы чертовски хороши, девушка! – Он протянул ей руку, и она приняла.  А вопрос и взгляд, как 20 лет назад! – Лена Владимировна,  вы самая красивая жен-щина, поверьте! – Он смотрел на нее с любовью, как в молодые годы. Как она мила и все также непосредственна. – Да, и не забудь выключить свой шансон.
       Лена улыбнулась его указанию и направилась к музыкальному центру. Но на полпути остановилась.
       - Да к, это ты заказал мне песню?!
       - Я. – Он подошел к ней со спины и обнял. – А разве не сказали, что от любя-щего человека?
       - Нет, - тихо ответила она, не торопясь развернуться к нему лицом, - может, я не расслышала.
       Он осторожно развернул ее сам.
       - Лен, много лет назад я сделал большую ошибку. – Он провел по ее волосам рукой. –  Пора бы ее исправить.
       Взгляд ее карих глаз осторожно поднимался по его лицу. Подбородок, губы, нос  … Глаза в глаза.
       - Леночка, я люблю тебя! За годы моя любовь не растаяла, она лишь повзрос-лела. Ты единственная, кому мне хочется шептать «доброе утро, родная», гото-вить завтрак. А по вечерам просто сидеть с тобой в обнимку и болтать за жизнь. У нас так много накопилось за эти годы. Правда? – Лена слушала молча, боясь по-шевелиться. – Поначалу мне казалось, что ты все напортачила своим быстрым замужеством. Но после нашей близости, - после этих слов у Лены  по лицу побе-жала краска, и она смущенно прижалась к его груди, - Лен, после нашей близости, я почувствовал от тебя нечто большее, чем дружбу. И тогда я понял, что сам ви-новат во всем. Виноват, что не прокричал когда-то: Я люблю тебя, моя милая Ле-нуся!
       Боясь помадой испачкать ему белоснежную рубашку, она отстранилась. Но глаза не готовы были встретиться с его взглядом. Взглядом, из которого шли при-знания любви. В голове все смешалось. И молодая жена, и ребенок, и Алевтина, и его голос. Как же это все совместить? А может не стоит совмещать. Сегодня ее праздник!
      - Пойдем?! – Лена глубоко вздохнула и задержала свой взгляд на его лице.
      - Слушаю и повинуясь, моя королевна!

      Лена не могла вспомнить,  когда оны была в ресторане. Вот так празднично, в красивом вечернем платье, дорогих туфлях и с маленькой сумочкой. В прическе не было необходимости. У нее были свои красивые вьющиеся волосы. Достаточно было немного потрудиться над ними с расческой после очередного мытья.
      Небольшой зал был заполнен чуть больше чем наполовину. Живая музыка и приятный полумрак. Они заняли столик на двоих. Лена чуть заметно огляделась по сторонам. Полумрак не предложил ей знакомых лиц. Стол мгновенно стал не пустым. Салаты, фрукты, сок и бутылочка Мартини. Горячее красавец официант с непонятной походкой обещал позже. Лена старалась не волноваться.
      - Я здесь никогда не была, - глядя на Макара, обронила она.
      - Я сам здесь второй раз. Они недавно открылись. -  Макар разливал Мартини и смотрел на нее.
      - А первый раз по какому поводу был? –  полюбопытствовала Лена.
      - По какому? – переспросил он. Он не мог ответить на этот вопрос. Здесь со-стоялась его встреча с адвокатом жены, которая подала на раздел совместно нажи-того имущества. Потому придумал: - Так, небольшой мальчишник.
      Он смотрел на нее спокойно, и в то же время очень искренне. Через двадцать с лишним лет он пронес свою любовь к этой женщине. Не просто пронес, надежда что они когда-нибудь будут вместе, давала ему жизненные силы. И с сегодняшне-го дня он не намерен с ней расставаться. Какая она красивая, родная… Он держал в руке фужер и молча наслаждался тишиной. Тишиной на двоих. Это была осо-бенная тишина. В этой тишине молчали только их голоса. Душа трепетала от сча-стья, и сердце билось иначе. С каким-то незнакомым приятным теплом.
      Лена взяла фужер и в ожидании тоста посмотрела на Макара. «Может быть, за порогом растраченных лет я найду этот город, которого …» Звучало в ее голове.
      - Лен, давай выпьем за твою удачу.
     - Спасибо, -  поддержала она. Фужер коснулся  фужера.
     - Замечательное название.
     - Мне тоже оно очень нравится.
     - Лен, пообещай мне, что о следующем романе я узнаю раньше всех.
     - Обещаю, Макар. А ты пообещай, что будешь звонить.
     - Почему только звонить?
     Лена ничего не ответила, она молча смотрела на него. Молча, но с восхищени-ем. Как же он изменился. Красивый, уверенный! Главное, уверенный. «Почему только звонить?» Можешь не только звонить.
       - Не только, - улыбалась она, - можешь и на чай со сливовым вареньем. – Она опустила глаза, но тут же передумала. И выдала, глядя ему в глаза: - До нового варенья далеко еще. Приходи просто, когда захочешь.
       - Леночка, ты совсем не изменилась.
       - Это хорошо или плохо?
       - Это замечательно! Как будто мы не расставались.
       - А ты изменился.
       - Ну, что поделаешь.
       - Нет, ты неверно понял. Ты стал уверенный. Это так приятно!
       Он понял, о чем она сейчас говорит. Годы даны дозревать и исправлять, что возможно.
       - Хочешь потанцевать?
       - Очень! - она произнесла это простое маленькое слово так объемно, как будто это было ответом на несколько вопросов сразу.
       - Выбирай, что заказать, - спросил довольный Макар.
       - Даже так?! Сейчас скажу, - думать ей не пришлось, мелодия которую она хотела слышать, крутилась у нее весь вечер. -  Вот, «бесконечно надеждой согрет этот город, которого нет, то теряя, то путая след, вижу город, которого нет», - напела она тихонько.
        - Корнелюк, да?
        Она кивнула,  и, дождавшись паузы между мелодиями, он подошел  к музы-кантам. Лена наблюдала  за ним. Наблюдала с трепетом.
         - Через песню будет наша, сказал он, вернувшись к столику. И опять звук  сотового. И он опять прочел. Ни слова, лишь на короткий миг на его лице мельк-нула улыбка. - За что выпьем? – спросил он, опустив телефон в карман пиджака. Лена старательно пыталась не реагировать на сигналы его сотового, но это удава-лось с трудом. Ей то и дело приходилось настраивать себя не думать об этом. - Давай-ка выпьем за встречу!
       - Да, за встречу. За то, что ты еще раз случился в моей жизни, - глубоко вздохнув, сказала она, бросив на него свой взгляд. Взгляд, наполненный трепетом встречи и смущением одновременно. Кажется, она сама не понимала, что только что призналась ему в любви. «За нас и наше завтра!» Эти слова только что произ-нес женатый человек. То есть, Макар предлагает ей дружбу. Решила Лена. Дружбу и близость. Пусть будет так. Я согласна даже на это! Кричало ее нутро. Мое серд-це устало быть одиноким. А так хочу дарить свое тепло тебе. И неважно, сколько дней и ночей отведет мне на это Господь.
       - А ты в моей… - его взгляд был долгим. В его жизни успела проскользнуть не одна женщина. Но любил он только одну. Ту самую, что сидела сейчас перед ним. Любовь к которой теплилась в его душе неизменно. Тепло к которой не растопили даже долгие годы разлуки.  –  За нас и наше завтра, дорогая Елена Владимировна. – Ее свободная рука оказалась в его руке.
      Ты уже случился в моей жизни, и я поняла, что ты - мой самый любимый слу-чай. Живи своей жизнью, я буду жить своей. Просто появляйся в моей жизни, когда будет желание, время, настроение. Только не говори мне причин, по кото-рым мы не можем быть вместе, меня не устроит ни одна. В конце концов, мы ни-чего не должны друг другу. Так думала Лена, глядя на касание двух рук: его и своей.
      А вот и песня, которую пожелала слышать Лена. Он вывел ее в центр зала. Рука плавно скользнула по женской спине и остановилась чуть выше талии, дру-гая приютила кисть ее руки в своей. А дальше было и движение, и дыхание двух тел. И счастье встречи – одно на двоих!
      Он проводил ее до квартиры.
      - Леночка, мне ненадолго надо появиться домой. – Она глубоко вздохнула, но ничего не ответила. – Лен, ты слышишь меня?
      - Слышу, Макар, - вырвалось из ее груди. Надо! Дребезжало у нее в голове. Могу ли я возражать на твое «надо». – Раз надо, значит надо, - промолвила она и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку. – Спасибо за вечер. Замечатель-ный вечер! Правда. – Лицо наполнилось усталой улыбкой.
      Макара словно отбросило на двадцать лет назад. Он словно вновь на перепутье двух дорог. Одна с названьем «Надо», другая «Хочу». Хочу быть с ней. Только двадцать лет назад названия дорог были иные: «Хочу» и «Не твоя».
      - Леночка! Милая моя Ленуся, - он прижал ее к себе как можно крепче. – По-жалуйста, не прощайся со мной. Мне это не пережить.
      - Не буду прощаться. Ты мне нужен, очень нужен, - шептала она ему в грудь. – Я верю, что тебе надо. Правда, верю! – Она оторвала голову от его груди и глядя в глаза: - Иди, Макар. Иди, раз надо!
      - Я тебе сегодня нужен? – он попытался перейти на шутливый тон.
      - Ты нужен мне сегодня, завтра и всегда. А что выбрать из перечисленного, решать тебе. - Так она обозначила свое желание,  не боясь реакции с его стороны на такую откровенность.
       Именно в этот момент зазвенел его сотовый, но он не спешил ответить зво-нившему.
      - Уже выбрал! – разнеслось по этажу. – Лен, я через час – полтора вернусь. – Он поцеловал ее в голову и поспешил по ступенькам вниз. – Сейчас приеду, - донеслось до нее. Но это было уже не в ее адрес.
     С минуту она стояла, не двигаясь. Не понимая, радоваться или огорчаться. Было и чему радоваться, и чему огорчиться. Остановимся на приятном, решила она, и ключ выполнил два оборота по часовой стрелке.
      Бросив ключи на полочку рядом с телефоном, она оказалась напротив зеркала.
     - А ты хотела все сразу и навсегда, да?- спросила она отражение.
     Отражение молча взгрустнуло ей в ответ. Лена окинула его взглядом с головы до ног и отошла.
      Через два часа Макар стоял перед ней с красивым букетом необычно мелких сиреневых розочек.
      - Ленусь, я верно расслышал твои слова, я нужен тебе навсегда?! – с волнени-ем спросил он.
      На него смотрели счастливые глаза любимой им женщины.
       - Да, Макар! – рука приняла букет, а глаза продолжали свои молчаливые ис-поведи любви.
       Он обнял ее так крепко, как будто крепость была суммой всех несказанных из-за разлуки признаний.
      Оба находились в таком состоянии, как если бы человек долго ждал выигры-ша, а получив долгожданное, растерялся, не зная, что делать с обретенным долго-жданным. Прошли годы – много лет, его любовь была к той Ленусе, а как быть с этой, ныне Еленой Владимировной, красивой и умной, прожившей половину жиз-ни без него. А значит, огонь, воду, медные трубы – все без него. «Медные трубы» в каждой судьбе разные. Ее «медные трубы», он в этом нисколько не сомневался, подарили ей мудрость и спокойствие.
       Лена молча принимала крепость его объятий. Точнее, молчал только ее голос. Душа и сердце лепетали от счастья.
      - Леночка! Разреши я сниму обувь. – Макар выпустил ее из своих охватов, но одну руку задержал в своей.
      - Извини! – рассмеялась она. – Учусь быть эгоисткой. Цветы у меня, обнимают тоже меня. Вот! Все, что хотела, получила. А вот пригласить забыла.
      - А, я не гордый, могу и без приглашения. – Макар освободился от обуви. – Ленусь, цветы и обнимашки – это все, что ты хотела? Я не верю.
      - И правильно делаешь, - прошептала она, обвивая мужскую шею руками.




                ВСЕ  РЕШАЕТ  ЛЮБОВЬ

Девятая глава

Не торопитесь уходить!
Постойте у открытой двери!
Нельзя же с легкостью забыть
Тех, кто вас любит, кто вам верит!
Не торопитесь отвергать,
Когда вам душу открывают...
Достаньте мудрости печать,
Сумейте просто промолчать!
Вы ведь сумеете, я знаю.
                Игорь Федосеев

      Лена в сладком утреннем полудреме досыпала на его плече. Макар успел про-снуться и, не желая отделяться от касаний теплого женского тела, лежа строил планы на выходной. Ему хотелось все успеть. И съездить домой, и приготовить Ленусе завтрак. Но главное, первый день их новой жизни должен быть непремен-но теплым и запоминающимся. Интересно, а что любит Ленуся на завтрак. И зав-тракает ли она вообще? С вечера он привез продуктов и незаметно забросил их в холодильник. Так, обычный набор: колбаса, сыр, масло, нарезной батон, кой-какую молочку, ну и готовую выпечку прихватил в кулинарии. Раньше Лена очень любила песочную выпечку. С годами вкусы могут меняться, но он на всякий слу-чай взял.
       Лена вытянулась в длину, втянув в себя воздух. Дальше последовал ее лубо-кий выдох:
      - Макар, - сорвалось с ее уст, и глаза открылись. Открылись и повстречались с его улыбкой, он успел склониться над просыпающимся женским телом. – Как я крепко спала.
      - Доброе утро, родная.
      - Доброе утро, - смущенно ответила она и, отведя взгляд, прижалась к его гру-ди. – Всю ночь мне снились полевые цветы. Так много! Знаешь, и все такие яркие, красивые. Огромная поляна!
        Макар расплылся в улыбке. Это было второе утро на двоих в их жизни. Пер-вое он вспоминать не любил. А сегодняшнее утро оказалось замечательным - с «поляной красивых цветов»!
       - Ленусь,  можешь понежиться, если хочешь, - он коснулся ее губ. – А я – на кухню. Мне хочется приготовить тебе завтрак.
       - Даже так! – восхитилась Лена. – Интересно, что же можно приготовить с учетом пустого холодильника! – подтрунивала она с настроением. – Ладно, силь-но не заморачивайся, поставь чайник. Через пару минут я присоединюсь и быстро оладушки изображу. Ты любишь оладьи? – спросила она на всякий случай.
        - Оладушки – это здорово!  Но мне бы не хотелось, чтобы моя женщина на-чинала утро с суеты. – Макар уже покинул постель и направился в ванну.
        «Моя женщина» - приятненько, что тут скажешь, подумала она, но решила не акцентировать это вслух:
        - Как же мне любо твое «не хотелось»! – крикнула она ему вслед.
       Господи, Макар, и почему я отказалась от тебя 20 лет назад?! Какая прелесть, даже завтрак не надо готовить. Чудеса! Раздумывала она, продолжая лежать на кровати.
      С кухни доносились узнаваемые шумы: звук холодильника, звон чашек, ложек. А вот и звук падающей на пол посуды.  Вернее, грохот. Грохот вызвал на лице хозяйки улыбку. Посуда бьется к счастью. Да и вообще, ее давно пора обновить. Оставаться одной в постели ей быстро надоело, и она решила присоединиться к готовке завтрака. Ноги окунулись в тапочки, а голова старательно пыталась при-помнить, есть ли в доме кефир, чтобы приготовить оладьи. Должен быть, решила она и накинула халат на плечи.
      - Тебе помочь? – крикнула она по пути в ванну.
      - Помочь бить тарелки? – уточнил он. – Лучше скажи, где раздобыть веник.
      - Веник с совочком дружат в туалете. Не суетись, пожалуйста. Я быстро. Толь-ко умоюсь и сразу к тебе.
      Из ванны она вышла в легком хлопчатобумажном брючном костюмчике. На голове, как и двадцать лет назад, хвостик из копны вьющихся от природы русых волос. Макар с интересом встречал ее появление. Заспанное, слегка опухшее жен-ское лицо было до боли родным и желанным.
        Она вошла и обомлела. Впервые за много лет в своей квартире она увидела накрытый к утреннему чаепитию стол. Накрытый, как положено. Не просто бути-ки, а все как раньше, когда они жили с мамой, папой, бабулей. Даже салфетки отыскал! Она не скрывала своего восхищения, глаза скользили то по столу, то по довольному лицу Макара.
      - Я буду завтракать с волшебником! – спросила она, присев к столу. Больше всего ее изумили сырники, покрытые шляпкой густой сметаны. Она без стеснения дотронулась пальцем сырника, что был в тарелке, стоящей с ее стороны. Сырник был еще горячим. Лена во все глаза посмотрела на Макара. – Ты сам приготовил сырники?! Ничего не понимаю! Где ты взял творог? Ну, ты даешь! Ты, что ранним утром слетал в магазин? - она засыпала его вопросами.
         Макар с улыбкой слушал ее щебетание. Она совсем не изменилась! Все так же искренне умеет восторгаться и удивляться.
       - Приятного аппетита, Елена Владимировна!
       - Спасибо, - нараспев ответила она и с неподдельным любопытством присту-пила к сырникам. – Слушай, как вкусно! Так, по-моему, моя бабуля готовила.
        - Да, это рецепт твоей бабушки, - подтвердил Макар.
        - Правда? Ничего себе! Спасибо, Макар! Это самый чудесный завтрак в моей жизни! - восхищалась она.
        Когда тарелки были пусты, Лена вышла из-за стола, чтобы налить себе кофе.
        Макар тоже встал  и тут же захватил ее в охапку:
        - Лен, я до обеда покину тебя, - прошептал он в женское ушко. - Ну, чтобы ты от меня не так устала с непривычки.
        - Ну вот! Боишься подарить мне себя на подольше! – воспротивилась она вслух.
        - Леночка, я больше не хочу и не буду жить без тебя. Просто, мне нужно не-надолго появиться дома. Мне, правда, очень нужно, родная.
        - Не надо ничего объяснять, - она сама его оборвала. - Надо, значит надо! – твердо сказала она. Она ему верила больше, чем себе. И вообще, заставлять муж-чину оправдываться – занятие не из приятных ни для глаз, ни для ушей.
        - Спасибо, родная! – он поцеловал ее в висок. – Потерпи две недели, и мы не будем разлучаться.
        - Скажи, ты женат? – спросила она вслед. Спросила неожиданно даже для себя.
        - Нет, мы с Алевтиной разошлись официально. Давненько уже. Я думал, ты в курсе.
        Причем тут Алевтина? Подумала Лена, она о ней давнехонько подзабыла. Ее интересовала молодая особа с ребенком, что была на курсах вместе с ней.
        -  Значит, мы совсем не будем разлучаться?
        - Ну, если только на работу. А в остальном даже не мечтай жить без меня. Больше не позволю. Слышишь?
        - Слышу и верю! – Лена глубоко вздохнула и прижалась к его груди.
        Воскресенье они провели вместе. Лене не пришлось даже привыкать к его присутствию. Ей было хорошо и комфортно с ним. Перед сном, когда они в об-нимку сидели перед телевизором, с чуть слышимым звуком, он спросил:
    - Леночка, тебе во сколько на работу? Нет, лучше скажи, встаешь во сколько?
    - Завтра у нас понедельник, - вслух рассуждала она, - значит к десяти. А тебе.
    - Я завтра рано уеду. Понедельник – море дел, как всегда. Позавтракай без меня.
    - Хорошо, - вяло ответила она.
    И он решил уточнить:
    - Ленусь, мне кажется, ты огорчилась, - он обнял ее покрепче и притянул к себе. – Так будет не всегда. Ты обещала потерпеть немного.
     По утрам он уходил намного раньше. Выпив кофе и одевшись, он подходил к постели и целовал ее в щечку, осторожно проводил рукой по рассыпавшимся по подушке кудряшкам. Вечером возвращался не раньше десяти часов. На второй неделе их совместного проживания в пятницу, предупредив ее, он не пришел со-всем. Сослался на сложившиеся семейные обстоятельства.
      Это уже слишком. Решила она. Всякому терпению есть предел! Она пыталась проанализировать, отчего с ней второй раз происходит именно так. Вадиму она позволяла приезжать, когда у того есть возможность, настроение, или что там еще. Вадим, ладно. Хорошо, что он вообще случился в ее жизни. Но Макар! Она всю сознательную жизнь прожила с мечтой о нем, веря, что для него она - единствен-ная. Не может договориться со своей молодой попутчицей жить порознь, пусть живут вместе. Сказала себе Лена, тут же вспомнила, как она долго ждала его и была согласна на любые отношения. Лишь бы он появлялся в ее жизни.
       И вот сейчас, услышав второй раз за неделю, что он не приедет, она замета-лась, не зная, как ей поступить. Вернее, что бы такое предпринять, чтобы выяс-нить все раз и навсегда. В голове крутились разные варианты: и посоветоваться с Вадимом, и позвонить Петру Львовичу, даже пришло в голову поделиться с Розой. И последнее, поставить ультиматум Макару. Нет, ультиматум нельзя, какое она имеет право ставить ему ультиматум.
     Она включила компьютер, желая хоть как-то отвлечься и не думать о Макаре. В адресной строке глаза остановились на сайте профессора Цветкова. А почему бы и нет? Размышляла Лена. На его страничке есть раздел «Контакты».  И она реши-тельно вошла в контакты:
         «Дорогой Петр Львович! Прошу прощения за беспокойство, я не стала бы Вас беспокоить, но на сей раз я и, правда, не знаю, как мне поступить…
Речь идет о человеке, которого я ждала всю свою сознательную жизнь. Я верила ему, как самой себе. А может, и больше! Но как-то все не так сложилось. Я боюсь задать ему лишний вопрос, потому как боюсь услышать ответ несовместимый с моралью.  И тем самым вновь потерять его на годы.  Мне это уже не пережить. Тот график на жизнь, что предлагает мне он, я воспринимаю болезненно. Хотя и точно знаю, он – моя самая желанная мелодия! А у него, похоже, несколько мело-дий… Я очень прошу Вас дать мне совет. Ваш совет! С уваж., Елена Хлопотова.»
       Просьбу она отправила поздним вечером в пятницу. На быстрый ответ особой  надежды и не было. В раздумьях она прилегла на диван и заснула с включенным светом и с говорящим телевизором.
       Под утро, отключив все электроприборы, она перебралась в спальню досы-пать. В районе одиннадцати часов сотовый пропел: «Разгони мои печали, Ната-ли…»
       - Доброе утро, родная, - донес до нее телефон.
       - Доброе утро, Макар, - очень сухо ответила.
       - Ленусь, через час я освобожусь. – Он ждал ее ответ, но трубка молчала, и он продолжил: - Через час я твой. Лен, ты слышишь меня. Или ты еще не просну-лась?
       - Слышу, Макар. Я давно проснулась и через пять минут убегаю. Меня при-гласили на природу. Я не знала, вхожу ли я в твои планы на выходные, и потому согласилась.
      От услышанного Макар прилип к полу, голос застрял в горле.
      - Когда вернешься? – холодно спросил он.
      - Пока не знаю: может – сегодня, а может и с ночевкой. В общем, как получит-ся.
      - Понял, - он выдержал легкую паузу, - Лен, как приедешь, позвони, пожалуй-ста. Я буду ждать.
      - Хорошо, позвоню, - как можно беззаботнее произнесла она. – Макар, мне пора собираться.
      - Лен, я буду ждать твоего звонка, - донеслось до нее.
      Она бросила трубку на диван, пытаясь осмыслить, что натворила. А вдруг он вечером надумает подъехать к ее дому и увидит свет в каком-нибудь из окон. Еще решит, что она не одна. Чем больше она думала, тем больше утопала в своих предположениях. Пока понимала лишь одно, надо выбираться из дома. Но куда? Перебрала несколько вариантов, которых оказалось не так уж и много. А надума-ла она съездить в гости к одной старой приятельнице, что жила в том самом доме, где Лена выросла, где прошли ее детство и юность. Приятельницу звали Земфира, и проживала она в соседнем, относительно родительского, подъезде. С Земфирой они нет-нет, да и встречались в городе. Встречи, как правило, непременно были с воспоминаниями и приглашением забежать на огонек. На всякий случай Лена позвонила, уточнить, удобно ли Земфире встретиться с ней сегодня. Заполучив «Конечно, приезжай!», Лена отправилась в гости.
       Дверь распахнулась, и запах прокуренной двухкомнатной квартиры резко ударил Лене в голову.
      - О-о! Какие люди  не брезгуют к нам заглянуть! – с порога заорал Леонид, муж Земфиры. Небритый, в замасленных полосатых штанах, похоже, от пижамы, он изобразил довольное лицо. – Мать твою, Лена Батьковна к нам пожаловали! Заходите, заходите, гостья дорогая! Мы люди простые, всем рады.
      Не было сомнений, что хозяин с утра был под градусом. Причем, крепким!
        - Здравствуйте, … - Лена как назло забыла его имя. – А Земфира дома? – спросила она.
        - Привет, подруга! – появилась хозяйка в шортиках и майке, одетой на голое тело. – Иди! Иди, кому сказала. Не видишь ко мне пришли! – бросила она в сторо-ну мужа. Он и не думал уходить. Тогда она оттащила его за полосатые штаны от двери, и той же манерой, только за рукав платья, втащила гостью через порог.
       Лене уже захотелось бежать как можно дальше от всего происходящего. Но как? Она ведь сама час назад напросилась пообщаться:
        - Земфир, может, я не вовремя? Давай перенесем нашу встречу, я с понимани-ем, -  Лена вслух делала отступную.
        - Ой, я тебя умоляю! Ты из-за него, что ли? Раздевайся. – Земфира бросила взгляд на Ленины белые туфли. –  О! У меня почти такие же, но я их не ношу. Да, ты их не сымай. Мне пока не до полов. Пошли на кухню, а то этот паразит не даст нам по душам поговорить.
        - Мать! Надо бы за встречу выпить! Какие люди к нам пожаловали, не каж-дый день такие гости, - Леонид был настроен на бутылочку.
        - Уйди, а! – Земфира так зыркнула на мужа, что тот стих.
        Но ненадолго. Мужественно продержавшись полчаса в комнате, он приперся в кухню. Разговор у женщин все равно не клеился. Хозяйка говорила обо всем в кучу, включая огородные посадки, жалобы на мужа, на отсутствие работы, необ-ходимость ремонта в квартире, упомянула о сыне, у которого осенью заканчивал-ся срок службы в армии. У Лены голова шла кругом. Поначалу она еще отвлека-лась на чай с творожным тортом, что принесла с собой. Но когда в кухне появился он, а вместе с ним его нытье, в ответ ругань хозяйки, Лене показалось, что она упадет от истощения нервов прямо на кухне.
        - Правильно, себе тортик купили, нет чтоб о мужике подумать. Подруга, - обратился он к Лене, - видит Бог, ты не права!
       Лена посмотрела на хозяйку, та на нее.
        - Если ты не против, я могу … - проговорила Лена в сторону Земфиры.
        - А! Можешь дать, все равно не отстанет! – с безразличием протянула Земфи-ра.
        Леонид  и не сомневался, что получит на выпивку.
        Лена вытащила из сумочки кошелек и извлекла две сторублевые купюры:
       - Вот, пожалуйста. Этого достаточно? – обратилась она к Леониду. Она со-вершенно не ориентировалась в расценках на спиртное.
       - Больно жирно! – Земфира хотела выхватить одну бумажку, но не тут то бы-ло. Леонид, предвидя ее реакцию, резко отдернул руку и поспешил в другую ком-нату.
        Жена бросилась за мужем.
       - Земфира, не надо, - просила Лена.
       Земфира ее не слышала. И из комнаты понеслась брань. Причем, Земфира не уступала Леониду в выражениях.
       Господи, куда я попала! Неужели, так можно жить! Лена быстро поставила свою чашку на край мойки и поспешила в коридор. Леонид уже натягивал крос-совки.
       - Я тебе устрою крепкий сон! – громко пообещал он жене и со злостью исчез за дверью. Понятно было, что Земфира отвоевала у него одну бумажку с цифрой 100.
       - А ты куда собралась?! – возбужденно осведомилась она у гостьи. – Давай, давай на кухню, - она подхватила Лену под руку и потащила опять на кухню. – Не обращай внимания. Алкаш, он и в Африке алкаш!
       - Слушай, Земфир, я, наверное, все-таки пойду. У меня так голова разболе-лась.
       - Здрасьте, еще чего! – Земфира отворила настежь окно и уселась на подокон-ник с сигаретой в руке. – Слушай, ты мне с работой не поможешь?
       Лена с ужасом посмотрела в ее сторону, потом на часы. Было 17.00. Еще час продержусь, а уж потом увольте, сказала она себе.
       - А где ты работала? – с трудом включилась она в разговор.
       - Да, в кафетерии. Угол Мира-Ленина, знаешь булочную?
       Лена кивнула:
        - А что не устраивало?
       - Меня все устраивало! – возмущенно ответила та. - Выручка у меня неслабая была, с коллективом ладила.
        - Тогда, зачем ушла?
        - Я ушла! – почти прокричала Земфира и добавила пару крепких выражений. – Меня заставили уйти по собственному желанию. Она бросила недокуренную сигарету в окно и уселась напротив гостьи. – Там, понимаешь, фигня такая полу-чилась. В общем, один клиент купил кофе, попробовал тут же, ну прямо еще не рассчитавшись, и сказал, что кофе - Г, и он платить не будет. Я отставила кофе, ну, а через пару покупателей, ну, когда заказали кофе, я чуть долила и выставила его вновь. Ну, тут и началось. Покупатель как разошелся: «Что Вы творите?! Как так можно, один и тот же стакан разным людям продавать!» Схватил жалобную книгу и настрочил от души жалобу. С требованием уволить меня с этого места. А место это блатное, сама понимаешь. Ну, меня и поперли с работы.
       Лена еле сдерживала смех на ее рассказ. Ей было жаль и покупателя, и Зем-фиру, которая так и не поняла, что была не права.
       - Ты, конечно, не права! – сказала она Земфире.
       - Права, не права, а кто должен платить за то, что этот отморозок отпил и не заплатил. Все из моего кармана!
       Лена посмотрела на часы – час давно прошел, и она засобиралась домой:
       - Земфира, я не могу тебе ничего предложить, но если что-то услышу, сообщу. Мне пора, да и у тебя дела домашние. Леонид куда-то пропал.
       - А он не скоро, поверь уж мне! Ты чо думаешь, я зря с ним дралась из-за стольника. Два стольника – это уже с вытрезвителем.
       Господи, как люди еще живут! Лена уже несколько часов проживала словно на чужой планете. Чужой, где все кричат, все недовольны. А главное, совершают поступки, чуждые ее пониманию.
       - Тебе виднее, - сказала она. – Но это надо как-то исправлять, - тихо добавила она, вставая с табуретки.
       - Ты думаешь, я сплю с этим придурком?! Еще чего! Я здесь, чтобы он не пропил квартиру. Сын ведь скоро придет, хочу к его приезду ремонт сделать. На-стоящий ремонт: с подвесными потолками, с кафелями. Поменяю все двери, окна. Ну, евроремонт, понимаешь.
       Лена остановилась у порога и огляделась по сторонам. Тут на простой ремонт надо вдвоем полжизни пахать! Подумала она.
       - Да, ремонт нужен, - был ее ответ.
       - Ты же видишь, я – женщина видная. Мужики на меня только так пялятся. – Она наклонилась поближе к Лениному лицу и на тон ниже, как будто кто мог слышать ее: - У меня, между прочим, любовник молодой.
        - Поздравляю! – Лена выдавила из себя улыбку. – Надеюсь, стоящий.
        - Ну… - Земфира наигранно закатила глазки. – Все при нем!
        - Спасибо за чай, - Лена вздохнула. – Мне пора!
        - Не за что! Звони, приходи! Я тебе всегда рада, ты же знаешь!
        Лена вышла из подъезда и огляделась на двор. Здесь прошли и детство и юность. Она подняла взгляд на свой балкон. В груди защемило. Прошло двадцать лет, как давно и вместе с тем, словно вчера это было. Она посмотрела на дом, что напротив, где по словам Вадима, он провел свою юность. Действительно, совсем рядом, а она так и не смогла вспомнить его в пройденном отрезке жизни. Не торо-пясь прошла вдоль дома, вот и футбольная площадка, о которой говорил Вадим и по которой она с бабулей ходили вечерами к пруду. Ноги сами вывели ее к полю, дальше - к пруду. Как все красиво стало: набережная с фонтаном, многочисленные кафе и просто закусочные вдоль берега пруда. Столько лет прошло, а она впервые оказалась в месте своего детства. Впрочем, кроме пятиэтажек ничего родного и не осталось. Жизнь спешит за модой и красотой.  За временем! Все правильно, так и должно быть. Народ прогуливался вдоль набережной встречным потоком. Лена задержала взгляд на плавучем кафе. Оно загадочно светилось разноцветными огнями, отражаясь на воде и маня посетителей. Ей так захотелось приехать сюда с Макаром. Макар?! Рука произвольно потянулась в сумочку за сотовым. Ни про-пущенных звонков, ни SMS. Лена подошла чуть ближе к воде. Несмотря на позд-ний вечер, на воде было многолюдно. Лодки, водные велосипеды, нарядный катер – все двигалось по спокойной водяной глади. Двигалось медленно, словно насла-ждаясь погодой и отсутствием суеты. Этот мир был ей не знаком! Мир, в котором люди отдыхают парами. Парами, - услышала она свой голос. Женское тело со-дрогнулось. Содрогнулось от накатившей обиды.
         На улице незаметно похолодало, и пошел мелкий дождь. Лена направилась к остановке. После десяти вечера большинство маршрутных такси уже завершали  свою работу. И ей пришлось не менее получаса простоять на остановке. Хотя дождик был мелкий, но за это время ее одежда успела намокнуть.
         Все позади, вот и подъезд. Дверь распахнулась, Лена влетела на скорости звука, пять ступенек, и рука вызывает лифт. Она уже в кабине лифта. Еще три минутки, и она расстанется с мокрой одеждой и заберется под теплое одеяло. Так думала она, нажимая кнопку шестого этажа. Дверь лифта захлопнулась, кабина понесла ее вверх. И вдруг гаснет свет, и остановка. Не понимая, что случилось, в темноте Лена судорожно давит то на одну, то на другую кнопку. Пытается успо-коиться. Так кнопка вызова должна быть в нижнем ряду по центру. Никто не от-вечает. Сверху через щель еле-еле виден луч света с этажа. Где-то снизу слышны шаги. Лена начинает барабанить в дверь. Мужской голос одергивает ее: «Прекра-тите стучать, люди уже спят!» Потрясающе! Стучит в ее голове. Господи, что за ерунда такая! Только этого мне не хватало! Возьми себя в руки, командует она себе, доставая сотовый телефон из сумочки. И снова осечка: в лифте телефон от-казывается работать. Она опять давит на кнопку вызова лифта. Увы! Ужасно хо-чется присесть или хотя бы прислониться к стенке кабины, но она не уверена, что кабина в очередной раз не измазана каким-нибудь Г. И снова слышны шаги. Она осторожно стучит по двери кабины. «Вы застряли?» - слышит она мужской голос. «Да! Я здесь уже полчаса сижу. Кнопка вызова не реагирует.» «Потертпите, - слышит она в ответ, - сейчас я дойду до лифтерки. Она – через пару подъездов.» Лена даже не успела сказать спасибо, входная дверь подъезда захлопнулась. Хоте-лось верить, что этот спокойный голос принадлежит человеку, который сдержит свое обещание. Усталость брала свое, и не раздумывая больше о чистоте стен, она оперлась спиной на одну из них. Не прошло и пяти минут, как по кабине разнес-лось: «Женщина, женщина! Я уже вызвала аварийную службу, потерпите, пожа-луйста! Они быстро.» Похоже, это лифтерша вернулась. Откуда, неизвестно. Спа-сибо, - ответила ей Лена, продолжая стоять. Надежда, уже не плохо. Мир не без добрых людей. Спасибо незнакомцу, что не поленился дойти до лифтерки. И опять участливый голос лифтерши, которая не на шутку переживала за ту, что была в лифте: «Женщина, вы не молчите, поговорите со мной!» «Все в порядке, я жду» - ответила Лена. «Женщина, ребята скоро подъедут». «А скоро, это как?» – без эмоций спросила Лена. «Минут через двадцать. Они ведь с Тагилстроя едут! Хорошие ребята! Они быстро все исправят.»  Так думала лифтерша. Случилось немного иначе. Когда монтеры прибыли на место, по голосам Лена определила, что это двое молодых людей, они быстро установили, на каком этаже застряла кабина. Оказалось не так уж и высоко, между третьим и четвертым этажами. Лена в ожидании света и воздуха молча прислушивалась к их голосам. Вот один побе-жал вверх, второй оставался поблизости с ней. Дальше был их разговор через телефон. Скорее, не разговор, а спор. Который рядом на повышенных тонах про-сил: Попробуй еще раз! После некоторой паузы он приблизился к кабине лифта и обратился к Лене:
       - Женщина, автоматика не срабатывает. Сейчас мы попробуем его чуть под-тащить, - он говорил усердно спокойно. – Вы не волнуйтесь. Мы вас вытащим через...
       Не успел он договорить, или успел, но она его не дослушала – лифт оторвался с места и  резко рванул вниз в шахту. Она удержалась на ногах, но когда поняла, что произошло, нервы сдали - ноги покосились, и тело в полной темноте опусти-лось на грязный пол лифта. Она слышала сбегающие вниз шаги, мужской голос. Но что вторил голос, она не слышала. Несколько минут она просидела, не шеве-лясь, в одной позе, пока не заскрежетали двери кабины. Кто-то насильственно пытался их раздвинуть. В кабину пошел  свет направленного на нее фонарика.
         - Женщина, пожалуйста, постарайтесь раздвинуть дверки, что с вашей сто-роны, и я помогу вам вылезти.
        Сейчас она уж отчетливо видела, что лифт остановился ниже первого этажа. Щель, из которой проникал свет, была не более десяти сантиметров. Лена встала и подошла к двери.
         - Вот эту, - молодой человек отверткой постучал по металлическим створкам, что были ближе к ней.
         При виде канатов, этих странных дверок с колесиками на нее нашел ужас, вдруг в тот момент, когда она будет открывать это устройство, лифт сработает, и ее понесет вверх.
         - Нет! – заорала она. – Ни за что!
         - Да, не бойтесь вы, она легко открывается. Просто потяните в сторону. Надо же как-то выбираться. Нет, я не то, я вытащу вас через верх, только раскройте вот эти дверки.
        Ее взгляд метался то на белый металл дверей, непредсказуемых для нее,  то на его лицо.
         - Позвоните ему, чтобы я слышала, - с дрожащим голосом просила она. - Пусть он отключит, вернее, ничего пока не трогает. Я боюсь, - ее голос был на грани слез.
         Монтеру ничего не оставалось, как позвонить и озвучить ее просьбу.
         Лена судорожно коснулась металлической дверки. Сверху кабина тут же наполнилась заметным светом. Граница пола первого этажа проходила на уровне ее груди, остальная часть тела была как бы в шахте. Монтер стоял перед открыв-шейся дверью на корточках и протягивал к ней руки.
         - Спасибо, - сказала она, выбравшись из-за точения.
         Молодой человек в спецовке внимательно вглядывался в ее лицо, наверное, хотел удостовериться, все ли с ней в порядке.
         - Вы на каком этаже…? Вас проводить? - спросил он на всякий случай.
         - Нет, нет! Все хорошо, спасибо! Я на свободе – я уже счастлива, - ответила она и, не глядя на него, направилась по ступенькам на свой этаж.
         Она вошла в свою квартиру, на ходу включив свет в коридоре. Рука освобо-дилась от ключей, ноги от туфель. И она устало побрела в ванную. Глаза смотрели на мыльную струю воды стекающей с рук. Мыльную и грязную струю. Когда с грязью на руках было покончено, взгляд обратился к зеркалу. Лицо было незнако-мым: серым и вымотанным. Скинув юбку и кофточку, Лена забралась под одеяло. В голове отсутствие всяких мыслей – только усталость и сон.
        Старая истина гласит, все познается в сравнении. И поездка к Земфире была нужна Лене, дабы оценить, кого она может потерять. А вместе с тем, и что разру-шить своим нетерпением к сложившимся обстоятельствам.
         В ожидании ее звонка Макар весь вечер не находил себе места. Пока малыш не спал, ему еще хоть как-то удавалось отвлечься. Не расставаясь с телефоном ни на минуту, он стоял на балконе и нервно курил очередную сигарету. Мать малыша была свидетелем его душевных мук, хотя и старалась не подавать виду. Она вы-шла на балкон развешать одежду сынишки.
       - Я завтра сама справлюсь, Макар Демидович! – тихим голосом сказала она.
       - Сама? – переспросил он, не понимая, о чем она. – Хорошо. – Он бросил оче-редной взгляд на экран сотового. –  Я с утра съезжу за продуктами, а потом по делам.
       - Конечно, - отозвалась она. – Спокойной ночи!
       - Спокойной ночи!
        Какая уж тут спокойная ночь!? Макар не выдержал и поехал к дому Лены. Он был там в то самое время, когда она сидела в лифте в ожидании монтеров. Он даже рискнул набрать ее номер. Но, известно, в лифте сотовый не реагирует на звонки. И ответ был : «В данный момент абонент находится вне …». Макар подъ-ехал к ее окнам. В окнах была темнота. «Леночка, ты не права, дорогая!» Еще с полчаса его машина простояла под ее окнами. Ночь все прочнее накрывала город тишиной, а Макара – глубокими страданиями.
        Лена проснулась от звука лифта, который, как ни в чем не бывало, выполнял свою работу. Проснулась уставшей. Всю ночь ей снился один и тот же сюжет: она летит в пропасть. Летит с ужасом в глазах и громким криком. Рука скользнула по подушке. Подушка была влажная. Лена присела на кровать, глаза прилипли к подушке. В голове прочно хозяйничал все тот же ужасный ночной кадр. Все уже позади, сказала она себе. Сказала, но веру, что дальше все будет хорошо, в себя впустить не получалось. В голове один за другим всплывали события вчерашнего дня. Зачем-то отправилась к Земфире, соврала Макару. Этот поход был просто чудовищным. А в завершение еще и лифт. А если бы дождалась Макара, все было бы иначе. Из глаз брызнула новая порция слез.
        Салон маршрутного такси был почти пуст, как она оказалась в маршрутке и куда ехала, непонятно! Напротив нее, спиной к водителю сидела пожилая худень-кая женщины лет 60-ти, да еще одна девушка рядом с водителем на переднем сиденье. Лена смотрела в окно и слушала свой плеер. Глаза смотрели на серую гладь дороги, а сердце страдало, застилая глаза слезами. Неожиданно перед ее лицом что-то задвигалось. Лена резко метнула взгляд на попутчицу. Пожилая незнакомка успела пересесть на боковое сиденье, что было рядом, и сейчас жес-тами просила ее, Лену, дать ей послушать наушники. Глухонемая, поняла Лена. Она видимо думает, что у меня слуховой аппарат. Лена смотрела на нее широко раскрытыми глазами, а руки уже протягивали незнакомке наушники плеера. Не прошло и минуты как перед глазами Лены вновь жестикулировали руки глухоне-мой женщины. Она улыбалась и, вытянув большой палец правой руки, давала понять, что она слышит. Хорошо слышит. Ее лицо светилось от счастья. Лена смотрела на нее застывшим взглядом, а по лицу потоком катились слезы. Как мало человеку нужно, чтобы улыбнуться другому, думала она, не отрывая глаз от улыбающегося ей лица. Женщина, заметив на лице Лены слезы, сквозь улыбку медленно и беззвучно прошептала: «Не надо плакать!» Рукой она направила взгляд Лены в окно, а губы, шевелясь безмолвно, но очень старательно, говорили: «Не плачь! Все для тебя! Ты молодая и красивая!»  В ответ Лена кивала и шепта-ла: Я не буду больше! Спасибо! Не буду, правда. А слезы по ее щекам катились все быстрее и быстрее. Тогда незнакомка оттянула ворот своей водолазки, от-крылся безобразный шрам на шее, который шел глубоко под одежды. Губами и жестами, обращенными к Лене, она поведала ей, что двадцать лет назад ее сбила машина. С тех пор она глухонемая.
       Лена ощутила ужас по всему телу. Ведь ей сейчас примерно столько же,  сколько тогда было этой женщине. И тогда у этой несчастной было все: работа, общение, семья или друг… Нелепая случайность вырвала часть звеньев из этой цепочки. А она улыбается и успокаивает ее, Лену, у которой все при себе. Из этой несчастной исходит доброта. Господи, какая же она несчастная! О чем это я, не-счастная – это ты! Проскочило в Лениной голове. Второй день подвергаешь себя ненужным слезам. Что случилось? Ну, лифт сломался. Но, ведь ты жива! Лене захотелось поблагодарить добрую незнакомку, которая уже перебралась к вход-ной двери и старательной жестикулировала водителю, где ее высадить. Маршрут-ка остановилась, она протянула водителю купюру.
      - Мать, не надо, - он обернулся и помотал головой из стороны в сторону. – Выходи, мать.
     Вместо «спасибо» женщина кивнула и вышла. Лена провожала ее взглядом, и теперь уже ее, Ленины, губы шептали: «спасибо!»
      Через час Лена сидела за компьютером и читала письмо от профессора. Ответ на свой вопрос:
        «Здравствуйте, уважаемая Елена Владимировна! Задавать или нет вопросы – это уж как подскажет разум. Спросите сначала себя, готова ли вы слышать любой ответ. Это и будет ответом на ваш вопрос. Благодарность и вера! Вот, пожалуй, самое главное в нашей жизни. Благодарность за то, что у вас есть возможность наслаждаться желанной мелодией. А слову «вера», не сомневаюсь, вы сами найде-те применение и смысл. Со своей стороны, верю, автор красивого и доброго рома-на способен слышать не только мелодии, но и свое сердце. Я верю в вас, дорогая Елена Владимировна! Как писал О. де Бальзак, «Все приходит в свое время для тех, кто умеет ждать». Я с ним полностью согласен, дорогая Елена Владимировна! Удачи и любви Вам в завтрашних днях!»
                С уваж., П.Цветков.

         Какой сегодня замечательный день! Думала Лена, глядя в окно. И эта заме-чательная встреча в маршрутке. И письмо! Она до сих пор так и не вспомнила, куда ее с утра понесло и, как она оказалась на незнакомом ей маршруте. На все воля Божья! Все относительно. Мне показалось, что я несчастна. И чтобы присты-дить меня, случилась эта встреча. Встреча с той, которая, несмотря на …, не разу-чилась радоваться солнцу, небу, да еще и меня взялась успокаивать.
        Время приближалось к обеду. Зачем ждать завтра, ответ ведь уже готов.
Она набрала номер Макара.
       - Добрый день, Леночка! – услышала она до боли родной голос.
       - Здравствуй, Мак! – голос сделал вынужденную остановку. - Ты сейчас сво-боден?
       - Свободен, - он вдруг растерялся. – А ты? Может, пообедаем вместе?
       - Да, Мак! Я чертовски голодна, -  она уже улыбалась в трубку.
       - Через десять минут я… - он хотел сказать твой, но передумал. И после пау-зы, - я у твоего дома.
       - Хм, я другого ответа ждала, - Лена включила кокетство.
       - Какого? – опешил Макар.
       Лена выдержала паузу и решилась:
       - Через десять минут я твой.
      Макар улыбнулся и ответно выдержал паузу:
      - Только твой, Ленуся! Ты даже не сомневайся! – ответил довольный Макар.
       
        - Ленусь, я у подъезда…
        - Ты же обещал …
        Он не вошел, он влетел в распахнутую дверь. Лена прижалась к его груди. В ответ были его крепкие объятия. Только бережнее обычного. С каким-то особен-ным теплом и нежностью.
        - Не сердись на меня, пожалуйста, ладно, - она подняла на него взгляд своих больших карих глаз. Взгляд был с ожиданием.
        - Я не могу на тебя сердиться, я люблю тебя. Понимаешь ты или нет.
        - Как ты думаешь, я понимаю?
        Макар рассмеялся в ответ:
         - Вот кто еще надумает спросить именно так! Только Лена Владимировна!
         - Ты не ответил.
         - Не все вопросы имеют ответы, ты же знаешь.
         - Ты не знаешь ответ на мой вопрос? – настойчиво продолжала она.
         - Не знаю.
         - Будем обедать без ответа. Знаешь, я такая голодная! Без тебя с моим аппе-титом случился глубочайший напряг.
         - Ничего не понимаю, ты только что сказала, что голодна.
         - Ну, да…
         Отобедали на свежем воздухе, в ближайшем кафе. Остаток дня и ночь прове-ли вместе. Утром перед уходом, будучи уже в плаще, он притянул ее к себе и склонившись над ухом прошептал:
         - Леночка, сегодня и завтра мы не увидимся, у меня домашние дела, не тер-пящие остановки… - Лена неподвижно лежала на его груди и ждала продолжения его голоса. И он продолжил: - А в среду, милейшая Елена Владимировна, я встре-чу вас с работы и мы…
         Она подняла голову:
         - И?
         - И мы отправимся ко мне на семейный ужин.
         - Как интересно! – в голосе сквозил сарказм. – А мне это обязательно?
         - Это нужно и мне, и тебе. Ужин в среду расставит все по своим местам.
         - А сейчас не все по своим местам?
         - Нет, не по своим …! Ты не знаешь почему? – сказав это, он имел ввиду, что они не должны больше расставаться.
         - Нет.
         - Ленусик, все убегаю! Вечерком позвоню. – Он поцеловал ее в губы и быст-ро исчез за входной дверью.
        Господи, скажи мне, что происходит?! И где мое место? Лена прошлась по квартире, пытаясь собраться с мыслями. В голове всплывали самые разные кар-тинки завтрашних дней. И ни одна ей не нравилась. Потому как в них непременно была молодая особа с ребенком. Вспомнились слова Петра Львовича: «Учитесь жить спокойно, не накручивая неизвестность в клубок сложностей. Пусть все идет своим чередом»; «Все приходит в свое время для тех, кто умеет ждать». А может и правда, я накрутила неизвестность в огромный клубок. Клубок своих домыслов.
        Лена подошла к книжному стеллажу, и рука произвольно потянулась к пода-ренной профессором книге. Жи-ви и жить давай дру-гим, - прочла она нараспев. Пальцы быстро перебирали цветные закладки, пока взгляд не встретился с той самой – «Не ограничивай свободу тех, кто рядом…». Глаза бегло побежали по строкам, которые она читала не единожды. Страницы одна за другой переходили на левую сторону. Наконец, она дошла до строк, помеченных карандашом квад-ратной скобкой. Эта была ее пометка. Лена перебралась в комнату и устроилась на диван. «Во-первых, учись жить комфортно – свободно. Свобода – это выбор! Вы-бор есть всегда. Правило второе, твоя свобода не должна мешать жить другим. И третье, каждый день проживай, как последний – творя добро». Лена дважды про-чла эти строки, и книга захлопнулась. Как все легко и просто! Да, просто, если не тонуть в своем эгоизме! Ругала она себя. Ты перестала верить Макару? Но, поче-му? Он ни разу тебя не подвел. Что-то не договаривает, значит, есть причина. Дурочка, он бережет тебя – не зовет тебя решать свои задачи. Получается, Макар – молодец, потому как, пока ищет решение, не мешает ей жить. При этом дает ей свободу! Потому, как верит ей. От последних мыслей ей стало так легко и свобод-но, что она чуть не забыла о том, что сегодня рабочий день. Взгляд метнулся на часы. Цифры 9.05, как ни странно, рассмешили ее. Без суеты она взяла телефон-ную трубку и набрала рабочий номер.
         - Зоя Геннадьевна, добрый день! – поздоровалась она в трубку.
         - Здравствуйте! – услышала она в ответ голос Королевы. – Елена Владими-ровна?
        - Да, я! Зоя Геннадьевна, у меня непредвиденные обстоятельства. Разрешите мне на пару часов задержаться. Я отработаю, - Лена говорила с начальницей с незнакомым ей самой спокойствием.
        - Что-то случилось?
        - Нет, все нормально. Просто вовремя у меня сегодня не получается.
        - Приходите, когда … - голос Королевы ненадолго прервался, - когда решите свои обстоятельства. Можете взять отгул. В общем, смотрите, как вам удобнее.
        - Спасибо, Зоя Геннадьевна. Я без отгула обойдусь. Спасибо!
        Лена отключила телефон. Вот и Зоя Геннадьевна не мешает моей свободе! пораздумала Лена и рассмеялась. Дорогая Елена Владимировна, это называется не свобода, а наглость! Злоупотреблять доверием начальницы! – одернула она себя и поспешила в ванну. Точнее, поспешили ноги, затем и руки. А на душе царила прочная безмятежность.
         
    Он забрал ее с работы ровно в 18.00. А  через сорок минут Лена переступила порог его квартиры. Жилище сразило ее своими немалыми габаритами. Большая четырехкомнатная квартира с современным убранством была наполнена детскими игрушками. Игрушки и детские вещи встречались повсюду, начиная с коридора. В самой большой комнате трехколесный маленький велосипед обосновался, чуть ли не в центре, рядом с телевизором. На светло-сером кожаном диване лежал дет-ский комбинезон. Несмотря на тишину звуков, ей показалось, что все это большое и чистое пространство заполнено ласковым шепотом.
       - Ленусь, ты присаживайся! Сейчас главного человека приведут, и будем ужинать, - услышала она голос Макара.
       Ей казалось, что у нее подкашиваются ноги. Три предыдущих дня в ее голо-ве пронеслось немало предположений, что и как решится в среду. Один за другим она отбрасывала их от себя. Повторяя одно и тоже: «Мы будем вместе! Я твой, ты даже не сомневайся!» А сейчас он говорит: «Придет главный человек». Кто же этот главный человек? И как он повлияет на их с Макаром судьбу?
      Мелодичный звонок в дверь остановил бег ее мыслей. Макар подошел к ней и протянул ей руку:
      - Пойдем встречать главного человека, - позвал Макар.
      - Ты уверен, что мне это нужно? – Лена противилась тому, что происходит. Точнее, она вообще не понимала, что с ней. Зачем она сюда пришла? Но Макар уже вел ее к входной двери.
       Дверь отворилась. Лена боялась смотреть в открывающееся пространство, она смотрела на лицо Макара. Мужское лицо, направленное на открытую дверь,  расплылось в добрейшей улыбке навстречу входящим, крепкие руки потянулись вперед. Маленькие детские потянулись ответно.
      - Знакомься, это Иван! – держа ребенка на руках, обратился он к Лене. Она кивнула, и взгляд метнулся вперед на молодую красивую пару, вошедшую в дверь. Они держались за руки и улыбались навстречу ее лицу. - Знакомьтесь, по-жалуйста! Надежда и Андрей! - с гордостью продолжал Макар.
      - Очень приятно! Елена Владимировна, - только сейчас Лена выдохнула с облегчением. Она внимательно посмотрела на молодых и улыбнулась. Молодая особа,  столь долго не дававшая покоя ее головушке, оказалась спутницей сына Макара. Господи, и как она сразу не догадалась! Но откуда ей было знать, что сын остался с отцом. Макар, обнимая внука, не сводил с Лены глаз. Он понимал, что творится в ее душе. Лена перевела взгляд на внука и деда. Похожи! – Андрюша, Надюша и Ванюша! Так тепло звучит, - произнесла она на улыбке.
      - Спасибо! Нам тоже очень приятно, - почти хором ответили молодые.
      
      Ужин проходил на просторной кухне за красивым и щедрым столом. Лене вспомнилась ее родная семья: мама, папа, бабуля, дедушка. Как и тогда, много лет назад, сегодня было уютно, непринужденно и очень по-родственному. Говорили больше о молодых. Андрей в воскресенье вернулся из армии. Надежда все время его службы проживала с Макаром. Ее благодарность свекру сквозила через слово. Главный человек по имени Иван вел себя сейчас очень правильно: не капризни-чал. Он лишь кочевал с одних коленей на другие. Даже оказался на руках у Лены. Правда, поначалу у нее он не стал сидеть. Сперва он  встал во весь рост на ее ко-лени, она успела его придержать. Затем оглянувшись на деда, он принялся добро-совестно изучать нового человека. Изучал не только своими большими голубыми глазами, но и ручками. Потрогал и Ленин нос, и сережки, и родинку на шее, креп-ко потянул ворот ее кофты. И только заглянув близко-близко в глаза, малыш  доверчиво расположился у нее на коленях.
       - Спасибо за доверие, Иван Андреевич! – рассмеялась довольная Лена.
       - Ванюш, иди кА, дорогой, к деду, - Макар протянул руки, чтобы забрать малыша. Он сидел рядышком и мог подробно наблюдать всю возню внука на Лениных руках. - Ты замучил нашу гостью.
       - Нет, нет, что ты, он только доверился мне, - воспротивилась Лена, гладя на годовалое рыжеволосое чудо по головке. – Он так на тебя похож, ты даже не представляешь! – произнесла она, с любовью глядя в глаза Макару.
      Молодые смотрели на взрослых и улыбались. Им было хорошо! И от того, что их разлука уже позади. И от того, что счастлив Макар. Андрей всегда бого-творил отца, но после встречи со своей будущей женой Надеждой - особенно. Отец поддержал его вопреки бурным протестам и ультиматумам со стороны ма-тери. Да, и раньше отец никогда не поучал его, ни от чего не отговаривал. Он лишь позволял себе предлагать варианты решения проблем, а выбор Андрей делал самостоятельно. Расставшись с матерью, отец ни разу не позволил себе отрицания в сторону Алевтины. А уж отношение Надежды к Макару нельзя было даже изме-рить. Девушка с детства росла и воспитывалась с одной матерью. О мужской за-боте и благородстве до встречи  с отцом Андрея она не имела ни малейшего пред-ставления. За полтора года проживания в этой квартире, год из которых проходил без Андрея, она получила столько тепла, понимания, поддержки от Макара, что ее благодарность не имела границ. У этого бескрайней доброты человека все то вре-мя, что Андрей был в армии, не находилось времени на личную жизнь. Не нахо-дилось по причине помощи. Помощи ей! Это он встречал ее из роддома. За три дня до рождения Ванюшки Андрей отбыл в армию. В роддом Макар писал добро-сердечные и теплые послания: «Спасибо за внука!»;  «Береги себя и моего внука»; «С нетерпением жду дома. Андрей страдает и очень любит вас, но пока только в трубку» и т.д. Это Макар Демидович бегал по утрам на молочную кухню за дет-ским питанием, вечерами гулял с внуком. Это он помог ей сдать на права.  Да, всего и не перечислить. В ответ за его заботу ей хотелось одного, чтобы самый добрый в мире отец и дедушка был счастлив. И сейчас Надежда так растрогалась, видя свекра счастливым, что по щеке скользнула слеза. Андрей заметил женское волнение и что-то шепнул ей на ухо. В ответ слезы покатились по женскому лицу уже одна за другой. Слезы катились, а лицо озарялось доброй и искренней улыб-кой.
     - Надюша?! – обратился к ней Макар.
     - Это я от счастья, Макар Демидович, - вытирая слезы, ответила девушка.
     - А-а! От счастья - это можно!
      Лена понимала, о чьем счастье говорит сейчас девушка. Понимала и то, что люди, сидящие перед ней, чувствуют друг друга и без слов. И эти люди могут не только сопереживать один за другого. Счастье у них может быть только общее, когда всем хорошо: и молодым, и взрослым. Этим домом правит любовь! Макар, вызывающий у снохи столько эмоций, поднялся в глазах Лены еще на три ступени вверх. Лена насилу удержала свои глаза от слез. 
      -  Пока у нас счастье в полном разгаре, предлагаю выпить за воскресного де-да! У деда личная жизнь просит уважения! – Макар поднял бокал с шампанским и посмотрел на внука. – Иван, ты отпускаешь деда в личную жизнь?!
      В ответ малыш издал громкий, зазвонистый звук и рассмеялся, обнажив свою гордость – два верхних передних зуба.
      - За любовь! – поддержал Андрей.
      - За вашу личную жизнь, Макар Демидович! - в глазах и голосе девушки бы-ло столько непритворности!
      Касание бокалов прокатилось по кухне добрым перезвоном.
      - Леночка, - обратился к ней Макар. –  Слышишь, молодежь отпускает меня в личную жизнь. – Он обнял ее за плечи. –  В личную жизнь с тобой.
     - Я очень рада! – ответила она, и по лицу сгустилась краска.
     Ванюша заерзал на руках гостьи, Андрей тут же поманил его руками:
     - Иван, иди кА к папе, - крепкие отцовские руки подхватили малыша и пере-садили на детский обеденный стульчик, что стоял рядом с родителями.
   - Я с ребятами обсуждал тему жилья, - продолжил Макар тему своего переме-щения в завтрашние дни, - они единодушно заявили: выбирать нам. - Лена не могла понять, о чем он сейчас. Смутившись, она посмотрела на молодых, потом на Макара, но так ничего и не ответила. Макар обнял ее еще крепче: - Лен, мы с тобой можем жить здесь. А ребят отправить в твою двушку. Можем, разменять эту на две разные площади, твою не трогать. Может, она нужна тебе как память? Любой вариант будет временным. Я ведь планирую старость встретить на свежем воздухе в своем загородном доме. – Он не стал объяснять ей, что планировал ку-пить молодым двухкомнатную, а себе однокомнатную, но сложилось иначе. И он оказался с молодыми на одной большой жилплощади.
      До Лены только сейчас дошло, что ждут ее решения. Да, трое взрослых лю-дей примут любое ее решение. 
      - О чем вы!? – вырвалось из нее. Взгляд бросился на Макара: - Зачем нам двоим такое огромное пространство?! Мне с тобой и в моей двухкомнатной хо-рошо. Главное, чтобы мы были вместе, - последнее она добавила чуть слышно, только для Макара.
     - Спасибо, дорогая! – он поцеловал ее руку и посмотрел на ребят. –  Ну, вот и все, нам пора. Оставайтесь с миром! И, главное, берегите моего внука! - Он хотел было уже подняться, но вдруг вспомнил: - Рано или поздно, так или иначе, все будет … - проговорил он медленно и остановился, глядя на молодых.
       - Как… – начала Надежда, а дальше к ней присоединился Андрей: - мы хо-тели.
      - Да! Как мы хотели! – повторила Лена на улыбке.
      - Преодолевая достойно препятствия, каждый непременно увидит рассвет! – Макар приблизился к внуку и взял его на руки. – Да, Иван?!