ЯВЬ, ВКЛИНИВШАЯСЯ В СНЫ...
БЫЛО... БЫЛО.
Открываю глаза – темнота. Ночь, ноябрь 1985 года. В горле горький и болезненный тугой ком. Тишина, мама спит – значит, я не шумел. Поднимаюсь со старенького дивана и выхожу на кухню, чтобы записать свой удивительный сон.
Мне – тридцать три. Я недавно потерял семью, работу, квартиру – всё в течение одного лета 1985 года. Теперь живу у мамы, в её однокомнатной квартире. Так сложилось. И не везде я виноват. Видимо, где-то, на каком-то перекрёстке, я не туда свернул, сделал что-то не то, и не тому руку подал. В последнее время я много думаю о смерти. И вот, она пожаловала ко мне в гости. Пока во сне.
Сижу на кухне, записываю свой сон и не могу отделаться от ощущения: слишком всё реально, чтобы это было сном. Я был где-то только что, и там ещё хуже, чем здесь. Там вообще – безнадёга и мрак. О чём же этот жуткий сон? К ведьме надо – думаю, пусть разгадает этот сон: что предвещает он. Хотя мне уже и сейчас кое-что ясно. Я понял, что мне показали цену и смысл жизни, той единственной и неповторимой, подаренной нам Создателем. И ещё – мне дали надежду…
Потом были двадцать лет жизни, вместившие в себя и перестройку, и новый брак, и рождение ещё двоих моих детей, придавших, наконец, какой-то смысл моей жизни. И в этот период произошло несколько удивительных случаев, заставивших меня задуматься о своём месте и своей роли в этом мире.
В те годы начала перестройки я гонял машины из Европы в глубинку Сибири – не самые лёгкие деньги. Но – честные. Был август, и мы двумя машинами ехали из Литвы. В моём маленьком Форде с гордым названием «Орион», вместе со мной, едет мой первенец, сын от первого брака - Денис. Ему сейчас тринадцать, и у нас с ним полное взаимопонимание. Во второй машине – мой двоюродный брат Серёга Мосол. Мы мчимся уже за Курганом по территории Казахстана. Дорога в превосходном состоянии: ровная, прямая – располагает к быстрой езде. Вечер, безоблачное небо, Солнце валится за горизонт, едем около 120 км в час – нормальная крейсерская скорость. На пути, справа от дороги, посёлок из кирпичных двухквартирных домов, а слева безбрежное тёмно-зелёное кукурузное поле. По полю в сторону шоссе едет огромный комбайн, цвета охры. Я его вижу и считаю, что и он видит наши приближающиеся машины. Поэтому и еду в прежнем режиме, не ожидая сюрпризов.
Зря я так думал. Комбайн, не сбавляя скорости, выскакивает на насыпь шоссе и останавливается, как вкопанный поперёк дороги – съезда на другую сторону дороги здесь нет. Этот монстр занял обе полосы и стоит, раскачиваясь и кивая шнеком и громадными подборниками-вилами: вверх-вниз, вверх-вниз. Его торчащие вперёд вилы нависают над кромкой асфальта, за которой ещё метра полтора обочины, а дальше - край высокой дорожной насыпи. Ужас наполняет меня: мы в тридцати метрах и наша скорость – больше ста. Уже нельзя тормозить, нельзя свернуть – ничего нельзя, но надо спасать сына. И я подаю автомобиль вправо, хотя я и понимаю, что наш «Орион» не помещается между вилами комбайна и кромкой насыпи. Ложусь на руль, надеясь, что голова останется при мне, и пролетаю под вилами проклятого комбайна. Не знаю, как это удалось…
От ярости я закипаю. Торможу, останавливаюсь с намереньем ехать в деревню, куда направился, как ни в чём не бывало, тот безмозглый «труженик полей». Тут подъезжает брат и выходит из своей «Джетты» ко мне, он смотрит на меня странными глазами и говорит:
- Его вилы над твоей крышей на пол спички были…
Я порываюсь ехать в посёлок: жажда мести горит во мне, но Сергей убеждает:
- Он пьяный в лоскуты, он тебя и не видел. А сейчас завяжемся с ним – сбежится вся деревня, проблемы будут…
…И мы поехали дальше. Едем уже не более ста, а я всё думаю о том. И, чем больше думаю, тем сильнее мне кажется, что кто-то нам только что сильно помог. Интересно: в чём причина?..
Проехали с час-полтора. Подъезжаем ещё к одному посёлку. Солнце уже почти село. Опять – справа село, слева – поле. Из посёлка, снизу, на насыпь шоссе выскакивает светленький «ушастый запорожец» и глохнет на нашей полосе в пятидесяти метрах впереди от нас, как будто уткнувшись в стену. Запаса дистанции хватает. И время для маневра у меня есть: сколько могу - гашу скорость и ухожу на встречную полосу, благо там никого нет.
С трудом объезжаю «идиота», и с ненавистью смотрю туда, в его окно. В «Запорожце» - старик за семьдесят, рядом такая же старуха, а сзади – ребятишки. У старика обезумевшее от страха, совершенно белое лицо. И старуха с широко раскрытым ртом, видимо, кричит. Утираю холодный пот со лба. Одно утешает: этих впечатлений и им надолго хватит…
В тот раз мы доехали без дополнительных проблем. А я всю дорогу думал: кого мне благодарить, кто мой Ангел-хранитель? И ещё вопрос: что я должен сделать?.. А, может быть – сын?
Через год с небольшим, мы с Сергеем Мослом возвращались на купленных автомобилях из Финляндии. Он ехал на серебристом Крауне-европейце, а я на вишнёвом Вольво-245, здоровенный такой универсал. Была третья декада декабря 1993 года. Кто шоферил тогда, тот, думаю, помнит тот чудовищный гололёд на дорогах России, насмотрелись мы тогда «ужастиков» на дороге. А нам предстояло это жуткое испытание от финского города Торнио, где мы купили в этот раз машины, и до города Абакана – места, где мы родились и где нам, вероятно, суждено прожить жизнь.
В тот раз натерпелся я страху сверх всякой меры. Водительского стажа у меня всего-то – три года, а на всех шести тысячах километров предстоящей нам дороги разбитые и перевёрнутые машины, рассыпанные из них товары, а кое-где и трупы рядом со своими разбитыми автомобилями. Помню, как Сергей, у которого было к тому времени 16 лет профессионального водительского стажа, подбодрил меня, сказав, задумчиво глядя мне в глаза, прямо перед выездом из Торнио: «Однако… не доедешь ты по такой дороге…»
Лучше бы он этого не говорил – накаркал. А началось всё уже через час после старта из Торнио. Мы ехали четырьмя машинами: две машины в Волгоград и наши две. Одна из волгоградских машин, на глазах у нас, слетела со скользкой дороги, и несколько раз перевернувшись и оказавшись на крыше, остановилась далеко внизу, под насыпью шоссе. Мы помогли перевернуть автомобиль на колёса, но вытащить на дорогу нам его не удалось. И стал я ждать своей очереди…
Случилось это в первой половине дня, на узкой, покрытой слоем льда, глины и воды, дороге между Самарой и Уфой. Мы двигались в пологом подъёме на Уральский хребет в нескончаемой колонне большегрузных фур. Все они ехали неспешно 40-60 километров в час, что нас не устраивало. И мы принялись их обгонять. Между нами всегда был грузовик. Я шёл вторым, слегка выдвинувшись к середине дороги из-за обрызгивающего меня до крыши колеса впередиидущей фуры. Так мне было удобно следить за действиями Серёги. Дворники мотались непрерывно, размазывая грязь по стеклу, а я выжидал, наблюдая, как мой лидер, выскакивая из-за очередной фуры, резво стартовал и заскакивал в следующий «карман» между грузовиками. Тогда и я перемещался на освободившееся впереди место. И однажды я ошибся или меня просто заблокировали, но когда я выехал из строя и приблизился к промежутку между фурами, откуда выскочил мой ведущий, места для меня и моей машины там не оказалось. Я смотрел направо на огромные вращающиеся колёса грузовика, разбрызгивающие фонтаны грязи, и понимал, что приближается моя персональная катастрофа: дорога слишком скользкая и узкая, чтобы меня не зацепили встречные.
Облитый дорожной грязью до крыши, почти ничего не видя через, закидываемые колёсами фур, стёкла, я помчался догонять своего лидера, надеясь, что там, в следующем «кармане», возможно и для меня найдётся местечко. Не вышло: через полупрозрачные разводы от мотающихся дворников я внезапно увидел прямо перед собой, стремительно приближающийся свет его стоп-сигналов и мигание правого поворотника. И я резко затормозил! Нет – я попытался затормозить. Но шипованные колёса не тормозят на льду…
Ба-бах!!! Какая-то темнота. Кто выключил свет?
Некоторое время меня, как будто, не было тут. По крайней мере, я не помню, что было сразу после удара. Обнаружил я себя сидящим, в своём заглохшем Вольво, на обочине встречной полосы, а сильно пострадавший Краун, от удара выбросило на обочину нашего направления. Мы сидим в своих авто, почти напротив - через дорогу, и смотрим друг на друга, а между нами проносятся потоком машины. Потом мы вышли из машин, и он подошёл ко мне.
Я – полный кувшин собственной вины, ожидал, что он примется ругать меня, и был заранее готов согласиться со всеми обвинениями и оскорблениями. Но он меня поразил, сказав, опять также странно глядя на меня тёмными выпуклыми блестящими глазами:
- Повезло… Тебя встречная «шестёрка» могла сейчас, в лобовом, раздолбать в хлам!
Какая «шестёрка»? А я её и не видел. Оказывается, навстречу летела «шестёрка», с включенным светом, которая и должна была в меня неминуемо попасть, когда, после удара, мой Вольво отлетел-катился через встречную полосу на обочину. Она должна была обязательно попасть в меня, но, странным образом, не попала. А я почему-то ничего этого и не видел…
И был ещё один необъяснимый и удивительный эпизод в этой незабываемой экстремальной поездке. В Омске мы с братом потеряли друг друга – так случилось. И теперь я еду один по равнине. Вторая половина дня – трудное время для меня. Как раз в это время я всегда начинаю засыпать. Это со мной бывает в любой поездке. Для борьбы со сном я набираю с собой кофейных зёрен и грызу их. Когда это не помогает, я громко пою дуэтом с магнитофоном, хлопаю себя по щекам, тру и дёргаю свои уши – в общем, развлекаюсь, как могу. Так было и в этот раз. Мне даже показалось, что я отогнал сон.
Впереди идёт Камаз-фура. Неплохо идёт, не меньше ста. Я, сперва пристроился за ним, но в подъёмах он меня держал, гружёный всё-таки. Раз – подъём, два – подъём, и решил я его обогнать. Совсем уже стал пристраиваться, но тут опять стало ровно, и он - разогнался. Я, уставившись взглядом в его зад, еду и еду, постепенно цепенея, а скорость: 100-110. Магнитофон – орёт, но как-то как из ваты. Я тру глаза, тру уши – помогает на одну минуту. Я силюсь не моргать, а глаза – слипаются. И вот, я – моргнул… А когда открыл глаза – впереди пустая дорога, Камаза передо мной нет! Исчез! Это, как удар электрошока. Я, прямо, подпрыгнул. Завертел головой и увидел тот Камаз - метрах в двухстах позади себя.
Конечно, каждый из этих случаев – просто случай. Случайность, которую можно легко объяснить. Но, все они, выстроенные в ряд – это другое. И я задумался - ведь было над чем. В голове стали появляться предположения, мысли, стали выстраиваться схемы: процесс пошёл. Кто-то, зачем-то сохраняет мою жизнь. Возможно, я что-то значу в этой, выстраиваемой кем-то схеме. Или, может быть, важен и необходим кто-то из моих детей, рождённых или ещё не рождённых. Или я должен что-то сделать в этом мире…
...................................