Незабудки
Минул год с той командировки,на Рождество, когда мы объяснились с Элеонорой.
И я был благодарен этой девочке за то, что она не навязывала мне нашей любви.
Она всё понимала, и нас по прежнему связывал невидимый канат.
Я даже летал к ней во сне. Наверное,и она чувствовала мое присутствие рядом с собой везде, где бы она не была.
В редкие минуты встреч мы бежали на Арбат.
Королева уверяла, что жила здесь в начале XIX веке и у неё был большой каменный дом:
арбатские переулки, тогда еще не булыжные, а земляные, весной покрывались ковром небесно-голубых незабудок, и в память о той её жизни, она купила мне маленькую акварель «Незабудки», и сказала очень серьезно:
- Вот посмотришь на них, и сразу меня вспомнишь, только не расставайся с этой акварелью никогда!
В театре уже полным ходом шла новая пьеса, «популярного в Марьиной роще» драматурга.
Итак сюжет: богатенький человечек умирает, и вот лежит он в супербольничке, со всякими трубками и градусниками, совсем то есть плох. И тут, в тонком сне к нему приходит ангел и все расшифровывает по жизни, после смерти, то есть утверждает еще раз «что за все надо будет платить». И наш бандюга. Почему бандюга? Да потому что согласитесь — не может быть богатым человек, который не ворует и не врет, не обманывает и не убивает! Значит бандюга. Или вор, в общем не совсем честный. В данном случае наш герой «все понял, все «сообразил» и роздал свои богатства нищим и больным, а сам таки ушел в монастырь.
Спектакль собирал своего зрителя. Наверное из-за ангела, которого играла Элка. Светлые волосы волной лежали на стройных ее плечах, пушистые крылья, привязанные к спине были кипельно-белого цвета, и наклеенные ресницы делали глаза необычайно выразительными. И всем казалось, что ангел и должен быть таким. Да еще и в полете! На хлюпких канатиках и веревочках ангел — Элка летела над зрительным залом и сценой. И это просто завораживало. Никто из зрителей и не догадывался на каком «честном слове» держится эта техника. «Не графья, — говорил нам наш спонсор, — поиграете и при таких декора¬циях, не «Большой театр», вот будете собирать полный зал, тогда дам деньги на новую декорацию». Однако кровать для этого спектакля, он купил дорогую и роскошную, настоящую, с амурами и золоченными остроконечными набалдашниками, в стиле ампир. Дутая эта роскошь заполняет гостиные всех разбогатевших нуворишей. Я не был занят в
спектакле, но иногда приходил, чтобы пообщаться с Эл, посмотреть на нее и погреться от тепла нашей несостоявшейся, но бывшей любви. Однажды я услышал, как в кабинете главного режиссера, она ругалась с Цуком (так она называла нашего спонсора). Была с ним груба и бес¬пощадно оскорбляла его. Услышав брань, я ушел в курилку. Через пять минут прибежала Элка.
— Салют, Боб, — я знала что ты здесь! Спасибо, что пришел. У тебя нет кальвадоса? Глоточка?
— Есть стрихнин, королева!
— Знаешь, из твоих рук и стрихнин радость.
— Что произошло?
— Я ухожу из театра.
— Почему? — испугался я.
— Я прошу Цука поменять поезд для ангела, а он говорит, что нет денег. Понимаешь эти веревки, по которым я летаю, на ладан дышат.
— Я знаю, все возмущены этим! И давно уже говорят и просят его! Слушай, я поговорю с мужиками, рабочими, они что-нибудь приду¬мают, подтянут! Не волнуйся!.
— Да я особенно не волнуюсь, только зрителей жалко, представ¬ляешь если я свалюсь на них! Почему этого не понимает Цук!?
— Эл, я давно хотел спросить тебя, может быть он тебе мстит за твою грубость и неприязненное отношение к нему? Ты так смело оскорбляешь его!
Глаза Элеоноры сузились и стали стеклянными. Она закурила и ска¬зала:
— Это я должна ему мстить.
— За что? — поинтересовался я.
— За юность погибшую.
— Ты была знакома с ним раньше?
— Да. Это он вытащил меня из бабушкиного хлева, на конкурс красоты, а потом помог устроиться в «Щуку», заставляя спать со всеми подряд, а ведь мне было всего 16 лет. Это сейчас у меня есть адвокат, и я умею себя защищать. А 10 лет назад? Что я знала и что я умела?
— А как же он оказался десять лет назад в вашей деревне?
— Он работал в филармонии, администратором, и они «разыскива¬ли таланты» по провинции, а я узнала об этом по радио, и поехала в районный центр. А как оказалось, они подбирали красивых девочек для «Конкурсов красоты». Ты ведь понимаешь что с этими девочками потом происходит. Мне еще повезло! Бабкина закалка! Я всегда сопротивлялась, и вырывалась из самых унизительных ситуаций. Знаешь, а я ведь хотела его отравить!
— Но не отравила, — закончил я. И улыбнулся. — В каждом из нас, королева, в каждом, сидит леди Макбет. Нам всегда кто-то мешает и хочется от кого-то избавиться: отравить, удушить, в общем уничто¬жить, и жизнь будет прекрасна. Не так ли? Надо все-таки иногда на се¬бя обернуться! Согласись, и не обижайся, ведь не в мешке он прита¬щил тебя в столицу, Ты сама поехала с ним, в надежде на новую жизнь?
— А ты жесток бродяга Боб! — и Элка посмотрела на меня внима¬тельным взглядом, — не замечала в тебе этого.
— «Чтоб добрым стать, я должен быть жестоким», но к тебе это никак не относится! С тобой я не могу быть жестоким. Просто я констатировал факт: взрослый человек сам решает и сам выбирает, но в конечном, несостоявшемся результате, чаще всего винит других!
— Да, конечно, ты прав. Мне еще повезло, у меня стальной характер и вырвалась из его лап! Ой, хватит о нем! Мы вместе бываем так редко, и говорим о чепухе! Давай сбежим куда-нибудь! Хоть на один вечер мы имеем право?
— Мы завоевали это право! Но как же спектакль?
— А вот пусть Цукало вместо меня и летает.
В тот вечер мы поехали на Арбат.
Зашли в кафе и сели за маленький столик. Маленький настолько, что присев, стукнулись лбами, и развеселившись, и забыв о ссоре в театре заказали кальвадос и сигареты Лоран. Как не странно все это имелось в продаже, и мы чувствовали себя героями Ремарка. Глядя в огромное, серое окно, мы видели площадь Этуаль, над которой каменным сводом, возвышалась величественная Триумфальная арка.
Мы болтали и потягивали янтарный напиток. Нам очень легко вместе, и все серьезные вопросы в тот момент не имели никакого значения! Мы рядом, и жизнь прекрасна!