Поэтому попрошу вас....
Лина сидела в приемной министра и прислушивалась к своему внутреннему голосу, взывая свою интуицию. Но никаких ответов на свои же вопросы так и не получила. Вызов к министру не предвещал ничего хорошего. Неожиданно двери кабинета министра распахнулись и оттуда вышел начальник периферийного отдела. Слегка кивнув, он понуро прошествовал мимо. Даже не попрощавшись с адьютантом "его величества". Лина занервничала. Если начальники выходят из кабинета, не чуя под собой земли. То что ждать ей, старшему оперуполномоченному контрраздедывательного подразделения. Зазвонил внутренний телефон, адьютант снял трубку и доложил "в приемной Адгамова". Обратившись к Лине, сказал:
- Проходите, товарищ майор.
Собрав всю нервную состему в кулак, Лина взялась за ручку двери. Что ждет ее за этими дверьми? Как и положено, за одной дверью, другая. Двойной заслон, двойные стены со звукопоглощающей изоляцией. Никто не должен слышать, о чем говорится в этом кабинете. Распахнула вторую дверь:
- Разрешите, товарищ генерал?
- Проходите товарищ майор, присаживайтесь. Как ваши дела? Как в семье? – начал издалека министр. За много лет службы в этом грозном министерстве, министра никогда не интересовала атмосфера в ее семье. Интерес всегда был сугубо служебного характера, давай показатели и баста. Ее бросали на самые сложные и ответственные участки. И спрашивали, спрашивали, спрашивали, но не о том, как сложно ей живется. Поэтому на вопрос министра не было смысла отвечать так, как в действительности есть. Рассказывать о проблемах? А их у нее было, как говорят, выше крыши. С мужем развелась. С огромным трудом выучила старшую дочь. Бывший муж решил, что он и бывший отец и перестал помогать детям. При мизерной зарплате старшего офицера всемогущественного ведомства надо было одевать, кормить и давать образование детям. Все годы обучения дочери не вылазила из долгов и кредитов. Спасибо заместителю министра, душа-человек. Пришла, рассказала все, как есть. Помог. Открывал сейф, доставал металлическую шкатулочку, наполненную долларами и российскими рублями и только каждый раз спрашивал "сколько?". Не положено лезть в нее без надобности в агентурных расходах. Но нельзя загонять опера в угол бытовухой. Опер должен быть с холодной головой, горячим сердцем и, что очень важно, с чистыми руками. Так говорил Великий Феликс Дзержинский. И Фомич четко это знал. Знал он, что Линка не только обладательница контрразведывательных навыков, но еще души и сердца матери. Конечно, надо было в конце квартала обязательно возвращать взятую сумму, чтобы не подводить зама. Но для Лины, хоть и на время, это был выход из положения. Всю жизнь будет она благодарить этого замечательного человека. Спасибо, милый мой Олег Фомич! Это ему она могла рассказать все. С ним она могла решать вопросы и служебного и личного характера. А что она может рассказать министру? Да, аж ничего. Не потому, что у него нет души, а потому что все уже решено. И понятно Лине, что министр пригласил ее не о жизни поговорить.
- Все хорошо.. – тихо ответила она
- Да нет. А вот по моим данным, не все у вас и у нас так хорошо – загремел голос министра. Его левая нога начала ходить ходуном, вверх-вниз, вверх-вниз. Нервничает, подумала Лина. Значит, разговор предстоит из пренеприятнейших, даже для него. И как-то сразу успокоилась. Даже вспомнила фильм с Пьером Ришаром в главной роли, когда у него нога постоянно дергалась и он ей говорил "стой, моя милая, стой". Про себя улыбнулась, пытаясь сосредоточиться на разговоре. Хотя делать этого не хотелось, так как уже знала, что выйдет отсюда свободным человеком.
Лина молча ждала продолжения.
- Когда у вас заканчивается контракт?
- В июне. – ответила Лина и печально подумала, а на дворе всего лишь второе декабря, не дадут уволиться по окончанию контракта и получить двадцать заслуженных окладов. Потеряю в деньгах. А она на них расчитывала.
- Вы оформили пенсию?
- Да, год назад. К чему эта забота, душещипательная беседа и время нашел лично побеседовать. Когда надо решить какой-то служебный вопрос, хрен прорвешься к нему. Только и слышишь "давайте завтра", "напомните мне завтра"..."а еще лучше в субботу " и сидишь в субботу, ждешь до умопомрачения, что вот-вот вспомнит министр о тебе. Так и замирают дела, так как без доклада и резолюции министра дальше двигаться невозможно.
Нога министра с еще большей амплитудой продолжала движение, при этом его могучее тело сотрясалось. Сейчас скажет главное, подумала Лина.
- Ситуация складывается таким образом, что вы не можете продолжать службу в органах внутренних дел, извините, госбезопасности.
Простительны министру его оговорки, он же так и не перестроился. Бывший рижский омоновец, волей судьбы загнанный в непризнанную республику, проживший лет десять под чужой фамилией. Но по настоянию прокурора республики вернувший свою настоящую фамилию. Правда, прокурора после этого взорвали возле лифта, когда он возвращался домой. Погиб не в чем неповинный телохранитель, который и понятия не имел о конфликте двух сильных мира сего. Прокурор получил ожеги, но выжил. Однако через некоторое время его отправили в отставку. Не прощает министр прелюдных оскорблений. Ох не прощает!
- Поэтому я прошу вас, не позднее завтрашнего дня, написать рапорт на увольнение. Мотивировку придумайте сами, либо по состоянию здоровья, либо по семейным обстоятельствам. Я подпишу и то и другое.
Немного подумав добавил:
- Есть еще один вариант. Если хотите, можете закончить службу в дружеской нам республике. Но, думаю, он для вас неприемлим.
"Закончить службу" и заодно попрощаться с жизнью. В дружеских нам республиках сейчас, мягко говоря, неспокойно. А если выражаться точно, то там война. Ну уж нет. Служба на первом месте, но семья вне очереди. Моим детям такой расклад явно не понравится, подумала Лина.
- Однозначно нет.
- Я так и предполагал. Мне очень жаль с вами расставаться, вы кадровый офицер, почти ветеран органов госбезопасности. Вы многое сделали для министерства и я вас попрошу выполнить мою просьбу завтра же.
Как мертвому припарка, подумала Лина. Да чтож это такое, сколько можно повторять? Чего боится министр? Что я встану в позу и скажу "нет, ни за что!". Какая глупость! Я даже рада, что так, а не иначе. Еще во времена работы в КГБ СССР Лина четко усвоила, что самое меньшее, что могут сделать - это уволить. Так зачем испытывать судьбу! Все последние слова министра, после предложения уволиться, звучали даже смешнo. Вот так скорость! Когда хочешь уволиться сама, не уволят ни за какие коврижки. Либо по окончанию контракта, либо по статье. Коллега, молодой парень, уже год не может дождаться, когда его уволят. На работу перестал ходить, согласен уволиться по статье, ан нет, помучить, помурыжить, а потом уволить по дискредитации - вот это по нашему.
В голове вертеп вопросов "за что?", "кому же я на хвост наступила", "чье пожелание выполняет министр?", "почему такие сроки?".... Но вслух она покорно произнесла:
- Хорошо.
- Не позднее завтрашнего дня! - повторил министр
- Хорошо! - уже раздражаясь ответила Лина. Разрешите идти? - вставая с кресла, спросила Лина
- Идите. И завтра жду ваш рапорт.
Ну это уже ни в какие рамки. Так и хотелось сказать, да сегодня же напишу. Зачем ждать завтра. Но с такими людьми лучше не впадать в дискуссии, себе дороже.
- До свидания - и немного подумав, добавила - и спасибо вам за все
- До свидания - глухо отозвался министр
Лина пружинистой походкой направилась к двери. В свои сорок четыре года она довольно молодо выглядела и благодарила за это родителей,. Гены папы Гены любила она шутит, когда ей отваливали комплементы.
Вышла в приемную, спокойно попрощалась с адьютантом...и даже улыбнулась. Натурально улыбнулась, не вымученно. Уже спускаясь по лестнице, вспомнила, что сегодня понедельник. В связи с этим вспомнился один из ее любимых анекдотов. Старого еврея ведут на расстрел. "Простите, какой сегодня день недели" - спрашивает он у конвойного. "Понедельник" - отвечает тот. "Вот так ничего себе неделька начинается!" - подумал еврей. Настроение улучшилось. Вышла из стен главного корпуса министерства, вдохнула зимний свежий воздух и зашагала в сторону здания, где находилось ее управление. Не заходя в свой кабинет, прошла по коридору и постучала в двери начальника. "Да" - ответил дикорастущий карьерист. Зашла. И с порога:
- Петр Иванович, ты знал, что меня увольняют? С ним они были на "ты", так как когда она уже работала в КГБ, он еще в начальной школе учился. С его стороны было уважение, смешанное с завистью. Он черпал ее знания, использовал ее опыт для личного продвижения. Это с ее справок он читал доклады на совещаниях. Добытую ею информацию, он преподносил руководству, как свою. Таким (нечестным) образом, он получал звания, должности и, конечно же поощрения.
- Нет - он даже побледнел - Значит, и меня могут уволить. Значит, я следующий. Дали бы дослужить до пенсии. Это все наш общий друг Вано. Он сейчас начал давать показания. И чтобы спасти свою шкуру чешет все подряд. Много лишнего сказал, а ментам это на руку.
Вечная война двух силовых структур. Кто кого. Министр в свое время профилактировал бывшего министра внутренних дел за контакт с офицером действующего резерва спецслужбы, мягко говоря, недружеской нам республики. А почему бывшего? Так потому, что потом он стал вице-президентом республики. Парадоксы нашей действительности!!! Но обиду на министра затаил. Видимо, это имел в виду начальник, говоря, что "ментам это на руку". Любая информация, порочащая сотрудников госбезопасности, использовалась против главы ведомства, то есть против министра.
Но Лина не ожидала от него такой истерии. Да, действительно, Вано сейчас под следствием. Через свой банк перевел пять миллионов долларов в офшорную зону. Проще говоря, просто украл у одной солидной росийской компании. И он, действительно, был в дружеских отношениях с нашей конторой. Почему был? Да потому, что когда человек загнан в угол, он ждет помощи от своих могущественных друзей. Недождавшись и озлобившись, как правило, становится их врагом. Лина и Петр Иванович непосредственно общались с ним, но каждый по своей линии.
Хотелось сказать "пошел на х... Петручио". Опять вспомнился анекдот про Петьку и Чапаева. И еще захотелось напиться. Напиться, укуриться и забыться.
В этот момент, главный контрразведчик всей республики вывызал у Лины лишь омерзение. Она и раньше не испытывала к нему симпании, а сейчас ее просто выворачивало от одного его вида. Б..., офицер хренов! Вышла, oн и не заметил.
Зашла в свой кабинет, спокойно написала рапорт с мотивацией "по семейным обстоятельствам". Занесла рапорт Петру Ивановичу, он продолжал сидеть неподвижно. Положила перед ним на стол, он не шелохнулся. Тихонько вышла. Ей было наплевать на его переживания. Она знала, что его время еще не пришло. Никто его сейчас не уволит по той простой причине, что нет других таких. Чтобы вырастить аналогичный персонаж, готовый идти по трупам, нужно время. Так что работай спокойно, Петручио, сказала Лина про себя и вышла из здания.
Доехав до дома, зашла в магазин,купила водку и сигареты. Дома племянница и дочь. При виде водки, дочь возмутилась:
- Что за праздник?
- Меня уволили. Мне надо снять стресс - ответила Лина и врубила музыку. "Я свободен, словно птица в небесах..." зазвучало из видавшего виды "Панасонника" - О! Как по заказу! Это то, что мне сейчас надо! - сказала Лина и налила себе рюмашку горькой. Выпила залпом, закурила. Начала анализировать разговор с министром. Дочь зашла на кухню, неодобрительно посмотрела на водку и сигарету, но ничего по этому поводу не сказала. Все эти годы, ее дочери были горды тем, что их мама офицер солидной силовой структуры. Они пользовались особым иммунитетом в среде своих ровесников. Сейчас все закончилось. Лине было интересно знать мнение дочери.
- Что, зайка, скажешь? - настороженно спросила она
- Ну, что тебе, мамуля, сказать? Теперь надо систематически покупать "Маклер" и просматривать рубрику "предлагаю работу". Развили тему, посмеялись. Дина обладала тонким юмором. Она была уверенна, что мама что-нибудь придумает и в ее жизни ничего не изменится.
Да, подумала Лина, мои дети не сомневаются во мне. И я не имею права подрывать их уверенность. Конечно, придумаю. Но в начале я отдохну, высплюсь за все годы.
Утром Лина проснулась, как обычно рано. Но вставать не спешила. Торопиться уже некуда. Голова была свежая, мысли выстроились в ряд. Прав был декан юридического факультета, когда говорил, что после каждого экзамена надо выпить, чтобы голова освободилась от знаний и была готова к следующим испытаниям. Сейчас она думала о своих агентах, которых тщательно подбирала и вербовала, с некоторыми из них проработала много лет. Все, как на подбор, все по делу, лишних нет. Никчемных тоже. Относилась к ним трепетно, можно сказать с любовью. А иначе и быть не может. Как ты к ним, так и они к тебе. И вот сейчас ей надо подумать хорошо, как исключить их всех из агентурного аппарата. Передавать на связь другим сотрудникам она не хотела. Это люди, которые дали согласие оказывать помошь ей, лично ей. Хотя в подписке говорится "даю добровольное согласие оказывать помошь органам государственной безопасности..."
Рассуждая об агентах, Лина вспомнила, как один коллега, тогда еще просто опер, а ныне уже начальник отдела, уговаривал ее продать ему агента за пять долларов…в смысле передать ему ма связь. Зарплаты тогда были совсем ничтожные, а у коллеги были явные проблемы с вербовками. Деньги это хорошо, но ей никто и никогда не дарил агентов, она несет ответственность за каждого из них. Простому читателю покажется диким такое предложение, как можно продать человека. Линке тогда тоже ситуация показалась дикой, но она знала, что не каждому дано завербовать человека. А если у опера нет агентов, то он должен проститься с оперативной работой. Не способен! Тогда она просто помогла ему завербовать фигуранта по делу. Который потом с трудом согласился с ним работать.
Так что вербовка - одно, а исключение из агентурного аппарата - другое. Нельзя прийти и сказать "не хочу оставлять вам своих агентов". Нужна серьезная мотивация. Вот над этим сейчас она и думала.
Встала, заварила кофе. Лина обожала запах кофе. С удовольствием выпила. Приняла душ. Отработанными годами движениями навела макияж, соорудила причесон. Хороша, чертовка. Линка была гордостью министерства. Многие должностные лица при виде нее, говорили министру " Адгамова у тебя кладец, умна, грамотна, красива!". Вот теперь пусть остаются со своими мымрами. Настроение, как ни странно, у нее было отличное. И в голове уже зрел план.
Приехав в министерство, она зашла в свой кабинет. Все, как обычно. Значит, еще никто не в курсе. Надо подчистить агентурные дела, написать по каждому постановление, сдать секретные документы. Уничтожить путем сожжения все, что необходимо. Потом можно пробежаться по отделам, подписать отходной лист, получить оставшиеся начисления и адью! Прощай тяжелая оперативная работа, прощайте коллеги. Да здравствует новая жизнь!
Ах да, еще надо заполнить опросный лист, ответить на глупейшие вопросы. Например, что бы вы хотели изменить в работе министерства? Словно, кто-то что-то будет менять. Тупизм полный. Или. Ваши пожелания. Да, кого интересуют твои пожелания.
К вечеру, когда Лина уже заканчивала с секреткой, коллеги начали задавать вопросы "почему увольняетесь Лина Геннадьевна". "Так надо" - отвечала она. Пусть сами домысливают, почему так надо. Для простоты общения, ее называли Лина Геннадьевна, так как Линара Гарифуловна было сложно для произношения. Многие коверкали имя ее отца, а ей это очень не нравилось.
Как ни странно, постановления на исключения из агентурного аппарата, были все возвращены с резолюцией "утверждаю". Замечательно. Значит есть установка министра Адгамовой не перечить, что означало "пусть выметается, как можно скорее". Видимо, серьезно зацепили министра. За два дня Лина сделала невозможное. Последний штрих - встать на воинский учет в моботделе министерства и получить приписное свидетельство.
Сдала удостоверение… молодой сотрудник в отделе кадров, спросил:
- "не жалеете, Лина Геннадьевна, что уходите? Столько лет в министерстве".
- "Жалею" - ответила однозначно
Молодые сотрудники относились к ней уважительно, как к легенде, все таки еще в КГБ служила.
На самом деле, не было никакого сожаления. Так бы и вкалывала без выходных и праздников до старости. Спасибо, что уволили, сама бы не решилась. Да и о чем жалеть? О том, что дети выросли, практически, не видя мамы. О том, что крутилась, как белка в колесе. О том, что выполняла подчас самые бредовые приказы. О том, что из отпуска отзывали, когда хотели. Нет, об этом жалеть не стоит. Пусть жалеют другие о том, что лишились хорошего сотрудника.
Если я не нужна министерству, то и оно не нужно мне - сказала сама себе Лина и с чистой совестью отправилась навстречу новой, гражданской жизни.