В конце августа 1946 года, прибыв в Моршин, на новое место работы отца, наша жизнь подверглась новым испытаниям в абсолютно новой, непривычной обстановке. Только что вошедшая в состав СССР, Западная Украина была не спокойным регионом в послевоенное время. Местное население, мягко говоря, болезненно воспринимало новые советские порядки, а чаще сопротивлялось им. Курорт Моршин, куда моего отца направили главным врачом санатория, уже с 1946 года функционировал, как всесоюзный. Санаторий принадлежал Главному лечебно-санитарному управлению Минздрава СССР. Он так и назывался "Санаторий Лечсанупра". Эту информацию можно легко получить из нашего семейного фотоальбома, внимательно рассматривая старые снимки, сделанные в 1946 - 1947 годах. На одной из фотографий представлен весь персонал курорта на фоне фасада главного корпуса санатория - 60 человек.
На снимке , среди всех , я с моими родителями и дед , отец мамы. Просматриваются несколько немецких военнопленных, которые восстанавливали здания санатория, а также военнослужащие войск НКВД, несших службу по охране курорта и лагеря пленных.
Удивительно ,что многие эпизоды из той жизни прочно сохранились в моей памяти ,хотя мне было тогда около 3-х лет от роду и с тех пор минуло 65 лет. Я могу назвать по именам несколько персонажей, с которыми мы были в контакте в то далёкое время. Например, запомнился мне военнопленный Гельмут, смастеривший мне для игры деревянный автомат ППШ с круглым диском. Когда его "допытывали" на кухне, много ли он убил русских, он клялся, что ни разу не стрелял, так как служил всю войну поваром на кухне. Возможно так и было, так как ему доверили работать поваром в санатории.
Моршин- это бальнеологический курорт, действующий уже во второй половине Х1Х века. Здесь используются уникальные минеральные воды.
Он расположен в 80 км от Львова. Весь этот курорт окружали тогда густые лесные массивы, откуда исходила угроза нападения со стороны "незаконных военизированных формирований", как теперь принято говорить. Формирования эти назывались тогда одним словом "БАНДЕРОВЦЫ". Запомнилась мне частая стрельба по ночам очередями. Это бандеровцы вели перестрелку с войсками НКВД. Жить там было опасно. Мой отец был главный врач курорта, представитель власти, коммунист и ему там было не безопасно. Он носил тогда военный мундир без погон, в котором он вернулся с фронта. Мама работала в местном медпункте в качестве участкового врача. В её обязанность входило лечить местное население курорта, прилегающих сёл и хуторов в том числе и в лесистой местности. Много раз маму, как в художественных фильмах, увозили ночью в лес для оказания медицинской помощи раненым. Приходили к ней с просьбой помочь больному ребёнку или роженице в глухой деревне. Везли в конных упряжках в лес. Стресс, сопровождавший во время таких поездок, не прекращался и по возвращению, во время допросов следователями НКВД. В такой обстановке долго работать и жить не представлялось возможным. Срок пребывания на этой работе был определён Министерством не менее 2-х лет. Поэтому в конце 1948 года моего отца отозвали с этой "горячей точки". Так отца перевели на другую работу в Восточную Украину.
Предстояло родителям обживаться на новом месте. Меня решили на короткое время отвезти в Москву к своим родителям. Мне хорошо запомнилась эта наша поездка с Западной Украины до Москвы. До сих пор не забыл, что , глядя в окно вагона я видел груды валявшейся разбитой войной техники.
Это были вагоны, автомобили, танки, ещё не убранные после войны. Таков запомнился мне пейзаж вдоль железной дороги , пейзаж третьего послевоенного года.