Майским вечером к лавочкам во дворе потянулись пенсионеры всех возрастов: и новоиспеченные, и со стажем. Укрывали ковриками узкие скамейки, устраивались основательно. Переговаривались.
--Что-то Верочку не видно.
-- Наверно, к дочке укатила. Пенсию в пятницу носили.
-- В пятницу. А сегодня-то уже среда. Она ведь там больше двух дней не бывает.
-- А где ж она?
-- В больнице она,- негромко вставил отставной военный. – «скорая» забрала.
-- С чего бы это? Такая крепкая баба и на тебе!
-- Я звонил. Сказали, под капельницей. Вот тебе и ОРЗ!
-- А, ну это пройдет. Больше недели держать не будут.
Верочка, в самом деле, была здоровой и, казалось, несгибаемой. Успевала все: и на работу и на дачу, и внучат приветить. Во дворе ее любили: разговор поддержать могла и найти теплое слово любому. А главное, за то, что не ныла, как-то легко относилась к трудностям.
«А чего ныть?- объясняла она. – Денег нет? Так их ни у кого нет. Вот только давление мучает. Встаешь по утрам, будто не отдыхал. Из стороны в сторону водит. Низкое. И цитромон уже не помогает».
Слава Богу, дочка здорова, внуки. А станешь жаловаться, еще несчастье какое-нибудь накличешь.
Дочка и вправду была загляденье. Глаза, как кофе «Гранд», улыбка – наповал! Лилька все рекламные ролики смотрела и для поддержания красоты требовала от матери все первоклассное. Одних пузырьков и тюбиков косметических было не перечесть. Мать в душе кипела: зачем столько - девка и так на славу вымахала. Но вслух недовольства не высказывала. Жалела дочку. И так обделена. Без отца росла. Папенька так ни разу и не вспомнил. Укатил однажды, когда Верочка с дитем по больницам скиталась (у Лильки в младенчестве что-то серьезное находили, да, слава Богу, все обошлось, диагноз неправильно поставили). Укатил, а на память – Лилькины глаза да улыбка. Смотри, вспоминай и радуйся.
Ох, и хватила же Верочка горя! Помочь некому – кругом сама. В круглосуточную группу отдавать не захотела. Так соседи по очереди и нянчили, когда в ночную смену надо было идти. Одевала девчонку, как куклу, к чистоте приучала. Идет, бывало, и как светится. От бантиков до носочков – все как будто только что из пакета вынули Гордилась: дочка всегда в первых рядах. На утренниках, на праздниках и поет, и стихи читает, и танцует.
Часто в школу прибегать не получалось: приходилось и на второй работе подрабатывать, но, когда все-таки выбиралась, усталость как рукой снимало: девочка, по единодушному мнению учителей, умная, толковая, прилежная. Гордость школы, одним словом.
И Верочка «пахала». Когда поняла, что даже на две зарплаты далеко не уедешь, решила заняться бизнесом. Челночный труд не сладок, но что делать? Рынок вскоре стал для нее чуть ли не вторым домом. Благодаря своему общительному и незлобивому характеру, быстро сошлась с товарками, и те ей во многом помогли: как купить, как продать, когда сказать, когда промолчать.
Дело пошло. Вовремя она сюда пришла. Потребности Лилькины увеличились: компьютер понадобился, английским стала дополнительно заниматься, да и в одежде не хотелось от других отставать. Сама к красоте приучила. А уж эту науку дочка усвоила хорошо: что попало не наденет.
Первое серьезное разногласие с дочкой произошло, когда та решила бросить институт и выйти замуж. Вот тогда она впервые и пожаловалась отставнику. Мужик умный, в жизни много чего повидал. И хоть жил бобылем, степенности и рассудительности не растерял и уважением в доме пользовался.
Тот давно уже приметил, что девчонка мать не жалела, ни в чем от других отставать не хотела. Но Верочка никогда на дочку не жаловалась, и он понимал, что на детей да на родителей жаловаться - грех. А тут не выдержала. Видно, достала доченька.
-- И что мне с ней делать? В одну душу: брошу институт и все. Что толку, мол, все с высшим образованием на рынках торгуют.
-- Сама ты ее распоганила. Все для нее, для нее. О себе совсем забыла. Ты ведь еще молодая. А раз о себе не помнишь, кто помнить будет? Вот и получается: воз волочешь, ее от трудностей все время ограждаешь. Кажется, добро делаешь, а поди, разбери, найди ту границу, где добро превращается в зло.
Поговорили, да что толку от разговоров. Настояла Лилька на своем. Вышла-таки замуж. Поселились неподалеку, в двух часах езды. Но мать навещали редко: то зять без выходных работал, то гостей встречали. Понятно, молодые. Да и чего им мешать? Может, и вправду, как сосед говорит, о себе подумать?
Не получилось. Вскоре родилась внучка, и тут уже каждую свободную минуточку молодая бабушка тратила на малышку. И не только минуточку. Как деньжат подкопита, так быстро им ноги приделает. Не умела и не хотела копить. Незаметно научилась за дочкой донашивать. Благо, размер один.
Но однажды все-таки решилась выбраться на вечеринку. Подруги пригласили. Верочка сразу вроде загорелась, а потом прикинула, что ничего «свеженького» нет. Надо бы туфли выходные купить. Пошла к знакомой, которая обувью торговала, и та выбрала ей отличную пару: чистая кожа, легкие, удобные, нога просто спит. Каблук высоковатый, но ведь не старуха же! С платьем примерила – красота!
Вечеринка удалась. Без излишеств в питье, с хорошим разговором. Даже потанцевали. Поначалу Верочка стеснялась, боялась, что разучилась, годы да заботы отодвинули плясунью далеко-далеко. Но когда ее пригласил довольно симпатичный, степенный мужчина, вдруг почувствовала, будто молодость вернулась, и после первых неуверенных шагов все вспомнилось, она отдалась танцу, легко и свободно закружилась в вальсе.
Потом еще долго прокручивала в памяти эпизоды этого вечера, слышала робкий стук помолодевшего сердца.
На радостях решила внучку навестить, а заодно и похвастаться. Сначала думала денег призанять, чтоб не с пустыми руками ехать, но потом решила, что поехать ей есть с чем, а денег отвезет в другой раз.
Лилька удивилась, что мать, как обычно, денег не привезла. Так, кое-какие гостинцы да шмотки новые для внучки. А когда намекнула матери, что, мол, хотели новый гарнитур на кухню купить да вот немножко не хватает, та вдруг ответила:
- Я вот тоже потратилась. Туфли купила да еще кое-что по мелочи. А цены сама знаешь…
-- И сколько ж ты за них отвалила? Зачем они тебе такие? Куда тебе в них ходить?
Верочка плохо слышала слова. Она видела только искаженное злостью лицо, потемневшие глаза.
Что-то вдруг резко ударило в грудь, но она быстро справилась с собой, решила перевести на другое:
-- А что это Олечка какая-то бледненькая? Уж не захворала ли?
-- У нее ОРЗ,- бросила дочка.
Верочка поняла, что визит у нее оказался неудачным, хорошего разговора не получается, предложила помощь, в ответ услышала: «Я сама! Сиди!».
Смутно помнила, как приехала домой. Под левой лопаткой не переставало болеть, голова кружилась. «Опять давление понизилось,- подумала Верочка. На третий этаж помог взобраться сосед-отставник. Он и «Скорую» вызвал. Медсестра измерила давление и ахнула:
-- С таким высоким давлением вам надо срочно в больницу! У вас какой-то стресс был?
-- Да внучка заболела,- ответила Верочка. – ОРЗ, говорят.
-- Ну да, ОРЗ,- как-то загадочно повторил сосед-отставник. – Очень Резко Завязала. И про себя добавил: «Первый раз доченьку не ублажила.
Когда дверь за матерью закрылась, Лиля как будто очнулась. Выглянула в окно. Мать пересекала двор. Шла уставшая, понурая. Потом присела на лавочку, сменила туфли на тапочки и пошла дальше.
«Надо ее догнать»,- подумала Лиля и бросилась к соседке.
- Любовь Ивановна, присмотрите, пожалуйста, за Оленькой, мне к маме срочно нужно.
- Надо так надо, не беспокойся, присмотрю,- ответила приветливо женщина, прочитав на лице Лили какое-то смятение.
Всего на пять минут опоздала Лиля к автобусу, который увозил мать. Ей посчастливилось: знакомые ехали в город, предложили подвезти и назад подбросить. Когда увидела во дворе родного дома «скорую», буквально влетела на третий этаж.
-- Не волнуйтесь, полежите немного, подлечитесь, отдохнете, а внучка ваша поправится,- ласково журчал голос медсестры.
Лиля подскочила к матери, обняла ее, прижала к себе седеющую голову. От волнения ее голос прерывался:
-- Мамочка, мамочка, никогда… никогда!- повторяла она,-
никогда!