Белое кино-3 окончание

Валерий Галицких
Дневник Смита-55

05.01.2012 г.

НАВСТРЕЧУ БЕЛОЙ ДЬЯВОЛИЦЕ

Где-то между ветвями белой расы болтается, а точнее мечется нацменство – враг русских людей, нидерландцев, немцев, французов (и т.д.), в связи с чем белые заняты самопожиранием.

Австрийский гитлеризм (ошибка в теории и площадка для плутократии) использовал немцев как врагов и могильщиков белой – не успевшей развернуться – цивилизации. «Германский» термин антинаучен и потому не работает. А почему? Потому что германец – ужесточенная форма немца – это русский человек, но испорченный латинизацией. Понимая это, аналитик не скажет – «славяно-германские имена», но уточнит: западно-европейские нордические имена. В чем нацменская гордость? В ущербном нацменстве. Нацменская гордость ведет в Вашингтон. Триумф нацменства – в махровой ненависти к русским. Даже диктуя завещание, Австриец пылал ненавистью к русским. Это подозрительно. Я думаю, что в нем пылал ни много ни мало «австрийский стыд кровосмешения». Это все объясняет. «Заслуга» Австрийца в том, что он сначала «растащил», а потом столкнул белые ветви, превратив их в антагонистов. Досадно, что такие люди, как полковник Пайпер, участвовали в этом.
............

– В какой стране вы хотели бы служить, Вайс?
– Там, где амазонки.

Человек из фьорда (в тропическом шлеме!) расширяет свои владения. Дерзкие вылазки в дебри индокитая: переезжает по озерам, пробирается через болота, не остается в деревнях на ночь, чтобы не быть зарезанным во сне.  Грозные пространства, летучие отряды, текстовой натиск. Колоннада текстов – мощных, колонизационных.

Западный край как движущаяся граница Северной Европы. Танковые туры по Европе. Экспансия норманнов к северному побережью. Егери идут! Что ж, теперь нас, ангелов Европы, не так легко поймать, на такой-то территории, но все же... Взять, к примеру, перспективного инженера Гарина (агента фортуны) с юной Зоей Монроз из покрасневшего Петрограда (когда она была только белый романтик) или Диллинджера, колесившего по дорогам Америки с Анной Сэйдж в вызывающе красном платье и, попутно разрушая Уолл-стрит, указавшего белым поселенцам антиростовщический путь. Да, он был понят Техасом, подлинным Техасом, но не успел.

«В Калифорнии у вас против него ничего нет».

«С возрастом позвонки спрессовываются». Так и человечество с его лживой историчностью. Впрочем, у кого-то спрессовываются, а у кого-то и не спрессовываются. Поэнергичнее нужно работать. Arbaiten!

Нужно сказать, что тяжелый «историзм» (тяжелое дуновение вещей) – не для героев экзистенции, не для таких, как Гарин с тепловой пушкой и Кириллов Достоевского с пистолетом, и не для таких, как Михаил (Роберт де Ниро) и Никанор (Кристофер Уокен) с русскими револьверами. Ястребиное крыло военного экзистенциализма с возрожденческими методами.

Убить необходимость, объектив и занять его место.
Это и есть «нормальные науки».
Разумной надежды не осталось...
А неразумной?

Вот скажите: инженер Кириллов играет в рулетку с так называемым «бытием» – он упраздняет смерть-страдания? Упраздняет. Он чтит экзистенц-субординацию, интересный был ход? Да, чтит. Ход был интересный. Мощь и обаяние. Белая ницшеанская комета прорвалась сквозь солнечную корону. Путем продавливания. Фронтовой бомбардировщик иногда освежает жизнь.
Реализм иногда освежает жизнь.

В свою очередь, в фильме «Охотник на оленей» (1978) Никанор также  становится игроком в русскую рулетку, но уже в Сайгоне. Михаил Вронский (Майкл) прилетает в Сайгон. Город вот-вот падёт под натиском вьетконга. В надежде спасти Никанора, Михаил вызывается выступить противником друга. Что-то блеснуло в глазах Ника, он пытается улыбнуться. Проговорив шепотом «только один выстрел», Ник отводит курок назад и нажимает на спусковой крючок – Никанор мёртв. «Да, я идеалист».
Он догадался, рейнджеры! Он, как и Кириллов, догадался, что все «это» небезусловно, а именно: муть. Идеологическая контрабанда.

Итак, Russian-American-Revolver-Deaths есть место перевала с западного склона на восточный, пограничная традиция, только и только водораздел. Разве это – не пересечение русско-американской револьверной судьбы? Эта вечная тяга колонизатора к полярной родине, Индокитаю, Сайгону, к пересечению границ. В фильме Revolver (2005) также идет поиск решающей комбинации, чтобы выиграть в решающей игре. Не должно быть никаких сбоев или недомолвок. Так что выбирай, техасец: или ты с красной вьетконговской обезьяной, или ты с Russian Roulette и русскими ангелами Достоевского.

Пуля длиною в жанр, пуля дороже жанра, пуля красотою в жанр.

Метафизик леса, вестернизатор жизни и рейнджер западного Урала Смит, твои тексты тяготеют к одинокому, а именно – жанрово-идеологическому образу жизни. К закодированной тематике. К «манере» и стилистике. К военной «диктаторской» текстологической школе. К «тяжелому ходу строк» – сильному и неожиданному.
Через более краткие вариантные формы, свертывание информации.

Экзистенц-афористика в строжайшей текстологической связанности не нуждалась, не нуждается и не будет нуждаться. Смесь напалма и белого фосфора как воплощение. В облаке плазмы от трения об атмосферу.

Твой собственный кинообраз, Смит, воплощается в обрамлении жанра – «тот, кто видел арийскую документалистику». Ставка на жанр и только на жанр. (Если же кто-то работает против жанра – он работает против жизни). И чем больше морского льда в текстах, тем будет лучше.
Белый архипелаг из-за таяния вечной мерзлоты и без того теряет ежегодно до тридцати квадратных километров территории. На берега с вечной мерзлотой приходится почти две трети арктического побережья, что составляет треть всей береговой линии мира. В наибольшей степени страдает от потепления побережье моря Лаптевых и Восточно-Сибирского моря, то есть арийская территория. Жизнь после таяния уйдет в болота. Потепление освободит Арктику ото льда и превратит весь Север в непроходимые болота – а я уже давно подумываю о болотоходах-болотоступах.

Не отягощайся машиной (верный путь к обездвиживанию), землей и скотом. Если только лошадь, пулемет и арийские дневники. Есть только метафизика текста.
Одинокая белая женщина и одинокий (лесной) проект Джон Смит.
А еще есть только что возникшая из морских глубин передовая часть Ангариды.

15.01.2012 г.

– У меня карманы набиты всевозможными разрешениями на все закрытые побережья на севере.
– Тундра. Смысл?
– Фьорды, скалы, плато, холодное море, – там белая дьяволица. Электронная жизнь. Северная платформа. Подлинная идея Крайнего Запада. Вылазки в западно-уральские леса как протест (и негодование) против вырождения Европы. Как утверждение, как арктический перенос: «Партию захотели обмануть?». Но партию не обманешь. В ельнике Европы... в экзистенциализме... здесь самое главное – атмосфера. Так говорит походник, железный европеец. Я склоняюсь к более холодному времени, избежать пожаров, дождей – сразу как нордическая природа ударит. Где-то в октябре, первых числах ноября. Но в болотниках.
– В любом месяце свои плюсы.
– В сезон дождей реально только прижавшись к сараям-баням с печкой. Соберем всех ницше-ненавистников, еврофобов, оппортунистов и анти-триумфаторов. Доведем до болота и бросим. Заляжем по краям и начнем снимать кино. Я уже высмотрел такое огромное болото на карте в пермском ареале (Том 1, север края, масштаб 1 – 100 000, 2010 г.).
.............

Утро для блондина начинается с егерского приклада, с лесных врагов, с отстрела «сорванного» или раненой особи, а также... с Белого полета – новой прорывной публикации, посвященной дикой прорывной принцессе. Новая публикация – как и новая прорывная женщина, новый женский образ – всегда есть некоторый риск, даже опасна. Да, опасна. Но ты заставляешь себя выходить в опасный перегон, в тонкости идеализма, в кинореальность и киновремя. Экзистенциальный авантюрист, играющий задачами. Контрохотник, ты опасен идеологически.

Время сжимается до скорости света. Европейка-филология, танцующая европейка «с бритвою в руке» – твой дикий образ.   

Происходит непрерывный прирост смыслого беспокойства, но через музыку литературы.
Жизнь и смерть в Студеной стране. In The Deathcar. Господи, ну почему ты помогаешь этому кретину, а не мне?! Свой среди чужих, чужой среди своих. Арийские тетради. Ракеты и баскервили. Штабной изолятор Грэнд Фокс: прямо мне в лицо пялились две злобно осклабившиеся хари. Коряги, болота, ручьи, поваленные деревья. Поисковики арийской контрразведки. Умная материя с правом на тварь дражащую. Лучшие инженеры северо-запада. Смертоносные маневры. Пожирание планет. Огромное количество медведей на склонах гор. Жанр манифеста. Это картины, которые должны считаться платформой.

– Нет. Никаких тропинок и окраин, – Борман сказал как отрезал. – Идем только лесом и чем дальше, тем лучше. Свобода «от».

Вся жизнь одиночника проходит от одной лесной вылазки к другой, – под арийским покровительством, в черном плаще, под черным архетипом на белом фоне, меж фьордов – в бункерном ведомстве Last Man Standing, откомандированный на забой послевоенного бандитизма. «Поэтому все закончилось профилактикой на подступах к деревне».
Бессмертный жанр европейского Смерша и консервативная оценка жизни. Мобилизационность. Отрабатываем ноги и пинаем – чертей последних тысячелетий. Через готовность к удару. Без красных хвостов и плут-нововведений. (К уличному, лесогорному мордобою). Есть ли грань всему этому великолепию?

Экзистенц-философы работают исключительно в мордобойном Жанре, исключительно на прорывах, на маршрут-решениях, на алгоритм-решениях. (Еще один экзистенциальный скол).

«Русские львы, простите, пожалуйста, не освободили вас от плут-заразы.».

Послевоенный Смерш на фосфорно-водородных основаниях и под прикрытием атомных пулеметов обязан был:
выжечь осиные, в том числе нацменские гнезда в Европе,
довести арийские мероприятия до конца на горячем послевоенном кино-материале «Никто не хотел умирать»,
предупредить нацменские искажения арийских, идейных позиций Крайнего Запада.

Жаль.

Неслучайно Смерш был расформирован. Якобы свои задачи он выполнил. Это цинизм. Не выполнил. Реализм, мощь и беспощадность иногда освежают жизнь.

Работать на безусловность, работать на лаконизацию.

День рождения Смерш 19 апреля 1943 г. Каждый европеец-ариец помнит об этой славной дате. Упразднение – 4 мая 1946 г. Смерш был прав. Европейская душа.

Я за героизацию решений и восстановление тыловых загранпостов. За военно-европейскую юстицию. За черный мундир на белом теле. За белый романтизм, загущенный на идеологии стали. Черный Смерш на белом плече! Душа Европы! На крыльях Европы!

И человек перемолот.

– С каких делов демарш? Но выбор за ними, – Борман снова достал автомат. – Сейчас можно и без глушителя, уже можно. – Я понял, что он не шутит.

Отсутствие оружия – не есть универсальный идеализм. Противоречит авторскому кредо. Без физики дух ничто. В плену и балагане. В безднах, искажениях и двойных переводах. Без Томпсона в лесу вы ноль. Без романтических ударных форм вы ноль. В леса, Смит, в леса, навстречу гризли, в культ романтизма. Навстречу белой дьяволице.

Рейнджер намеренно ищет встречи. Не сидя на вышке, а на земле, накоротке: «Хочу правды поискать». У меня концепция: черный плащ как условие привлечения взбесившихся баскервилей. Берсеркер направляется навстречу сумеречному людоеду – и не в «камуфляже», а в черном плаще. Демонстрация плаща, героики и оружия. На драматических поворотах. Такова модель жизни и военный лесной экзистенциализм. В решающий момент требуется абсолютное внимание к настоящему.

Рейнджер существует для особо опасных мест. Правильный людоед должен бояться (и уважать) рейнджера в черном плаще.

На мой взгляд, одиночное продвижение (антимедвежье, антиволчье противостояние) работает на идеологические, даже дисциплинарные текст-формы. Одиночник мыслит ясно и методически.
Никаких безопасных лабазов, полей, привад и выживаний. На экзистенц-представлениях ты ломишься в темнохвойную горную тайгу. Идеальная реализация воли. Нордическая непобедимость. Отдельные вооруженные люди гуляют в лесу неосмотрительно и небрежно. Ты ищешь перспективные образы. Одним взглядом своих серых глаз ты оцениваешь «среду». Взглядом, но не мыслью. Мысль – это причина страха. Серые глаза прифронтового контрохотника останавливаются на гризли, нет, не на «убойном месте», нет. Это не имеет значения. Гризлибой по арийским меркам – это вещь.  Шок от гризлибоя будет в любом случае. In any case.

Зверь выскочил из бурелома и напал на рейнджера, изувечив ударом лапы лицо.
В Свердловской области увеличилось поголовье волков, собак с цепей срывают... И это прекрасно. Будем!

Что нам нужно? Каньоны, скалы, водопады и леса. Мета-эпос и мета-феерию. Взять под контроль всю Европу. «Ружейными затворами   лязгнули   замки».   Антиподов использовать как приваду... А что? Оригинально. Вдвинуть в свое стойло. Мадагаскар-3. (И прочая «неопозитивистская шваль»). Ликвидировать по ориентировкам.

Что нужно еще? Северную вестернизацию. Разлом в Индокитае. Сквозь призму жанра пренебрегать контекстом – вот как надо работать романисту-волкодаву.

Ломом раненный ублюдок далеко не убежит.

Военные агенты-интеллекраты и милитаристы текста, белокожие налетчики-викинги и ангелы северного полушария! Уже очень скоро «жизнь» будет подвергнута серьезной редактуре в назидание всем смерше-ненавистникам. Все законы в будущем идеализированном обществе будут написаны на дверях салуна, на нескольких больших досках – грубым оптимизированным и понятным народу языком. В виде краткого конспекта будущей музыки. В виде физики новой Европы. В виде ядерного экзистенциализма. Так будет, босс...

Многие вещи, жесты и движения. Белый разгон. Перспективные войны. Массивность материи. Ледяное чаепитие с полонием. Бросковые испытания ракеты Смерш-5. Акватория Белого моря. Магия стиля. Вторжение.
В будущем гуманном обществе сторонники Валгаллы будут ходить в мотокуртках и с культовым оружием – обрезом-пулеметом.
Предатели жизни надеются попасть на эвакуационные вертолеты. Надейтесь.

«Берлин – это город моей мечты!» (Йоганн Вайс). Военный Сайгон – это город моей мечты. Центральное нагорье. Белое кино к западу от Da Nang. Что же все-таки лучше – дикая плантаторша на колониальных территориях или колониальная плантаторша на диких территориях? Настоящее «индокитайское» время равно прошлому индокитайскому времени. Все настоящие остались в Индокитае, уже на плантациях. В бункерах и лесных заимках. А ты здесь – танцующий «рок» на Побережье, на резких установках. И Борман из «Егерского приклада» – здесь. И мистер Блондин, танцующий с опасной бритвой под хит 1972 года – он тоже здесь! «Всем сразу нельзя сломать нравственность».

Киноэксперимент по дикой Ницшеанке включает:
идеологию оружия, энциклопедизм, заточенность на проломы, вывороты корней, удары возмездия. Дайте миру шанс – дайте повод для войны. Культ войны – речь о метафизике. Удачное направление мысли я нахожу у Эрнста Юнгера хотя бы уже в самой постановке вопроса. Тем более у Ницше. Ницше (энергичный ум) вовремя опомнился, не успел испортить себя, свою книгу и свою жизнь, вовремя и решительно отрекся от Шопенгауэра, признал его своим антиподом, более того – фальшивомонетчиком. Впечатать в публику – это значит впечатать в жизнь. Красные цифры – это такие черные цифры.

Ницше околдовал жизнь.

Почему я называю свою идеологию военным экзистенциализмом, бронированной метафизикой со стеклами, оправленными в свинец, а человека – боевой единицей существования? Потому что Белая книга пишется на Белых скалах или на белых лодках – белых субмаринах, то есть на Побережье (обитаемом острове), на Кольском полуострове (форпост), на Крайнем западе, на Уральских, Драконовых, Скалистых горах, наконец. Здесь взаимопроникновение географии (ландшафтов), лингвистики, литературы полигона и европейской доплутократической метафизики. Здесь делают весьма мощные вещи. Здесь строгий отбор языковых средств. Здесь душу перепишут набело. Следовательно, Атомная белая страна, где мы живем, должна работать на перспективных сюжетах – то есть в сотрудничестве с винчестером – культовой винтовкой, завоевавшей запад. И с Томпсоном. Все-таки одна древнейшая европейская ветвь. Комиссия атомного ядра – это возможности А-бомбы, арийской ядерной мета-физической бомбы. Ради чистоты образов, ради чистоты студеных целей.

Зеленый лес, заповедный лед, ледяные массивы, лед-плато. И ариец-доминант.
На арктических побережьях бушуют метели... В бункерах беломорья европейские интеллекраты мыслят и работают по-арктически: какой тип циркуляции запирает холодный воздух в Арктике? в Студеной стране? в Северной Америке? Требуется более холодная Европа.

Именно таким мне видится будущее белого архипелага. Дневники ведутся от имени Смита. Все работы пронизаны арийской Европой, индокитаем, студеной Страной, белым континентальным западом. В произведения уже введено немалое количество волевых элементов по подготовке к одиночной контрохоте на гризли.

Волевой интеллекрат есть миф.

Ветераны Европы, ветераны Индокитая! Настоящий всегда учится и живет на классических (драматических) отделениях, на идеологических кинобомбах, по европейскому времени и на львиных основаниях. Он руководствуется достойными мотивами. Все прошлое Европы – это одна огромная индокитайская война, арийский морской «рабовладельческий» путь. Гнусавый? На колени! А будущее? А будущее – зимние арктические войны.

Для экзистенциалиста, а тем более реалиста-контрохотника, одиночество – как площадка и плацдарм. Военный егерь – это консервативно. И личный идеализм (киномиф) дороже жизни. Есть людоеды в заминированных джунглях. А есть истинный европеец Смит с дымящимся томми, обязанный выполнять правила войны. Умный, идейный, дисциплинированный. Прифронтовой контрохотник, в огне катастроф ты опасен идеологически, превозмогая соображения об опасности, выносишь из лесов парадоксы и резолюции, парадоксальные резолюции.

Пора уже говорить о типах лесного мировоззрения, о пафосе чистой мысли. Но какая она – ницшеанская модель? Бежать на зиму глядя на север, через Верхоянский хребет?.. К белой дьяволице? К самой желанной женщине на Побережье?
_________
Ландшафты, лингво-география, душа. Нефантомы. Первичный лес. И текст – письмо – отвага. На свирепых анонсах держится жизнь, на превосходстве – отрубить пулями лапы! Баскервилям и скотоводам. Он-лайн-трансляция или фиксированная камера? Истина конкретна: не мельчи породу. Веер пуль и облако картечи. Превосходство, убойность и очень короткие расстояния спасут нас в лесу. Сила людоеда ломит.

Вражье понимает только силу и жестокость. Шли навстречу друг другу и столкнулись плечами. Индокитай-4. Мадагаскар-3. Военный экзистенциализм как беспощадный трансфокатор. Студеная киношкола ворвалась в двадцать первый век на уличных текст-методиках – методиках семидесятых, восьмидесятых и девяностых. Прифронтовой контрохотник как контр-явление. Не драться, а избивать. Методично и без остаточной сентиментальности. Накид-налет, пробой, лом.
В ночь перед казнью тело арийское гимнастикой мучить... Ввиду каменных норманн-законов физически занимать площади, триумф воли на белых базах. Тексты под замес – это страшное эффективное оружие.

От столетия к столетию, под воздействием чумазых (неоконченная пьеса для механического пианино) – формировалась жизнь. Абсолютное не «то». Затопленные коридоры. Оскудевание. Алкогольные активы и фальшивка-жизнь. Онлайн-развращение. Головоногие (класс моллюсков) волшебной привлекательностью не отличаются. Выросло целое племя баскервилей – на фундаментальной лживости, но лесного текстолога развертывание сатанизма менее всего должно интересовать. Как и то, что «смысл» все более «мутнеет». Пожалуйста, мутнейте дальше, сидите на кафедрах, в допросных, на вражеской земле, ломайте себя, ищите уничижительные оправдания, ставьте больные вопросы и грязные цели.

Язык философии жизни (литературы философии), на мой взгляд, должен быть не только ярок, но и технологичен – на прицельных ударах. Он пляшет, пляшет – на филологической арийской дисциплине. То есть рисует свою схему. Дисциплина же привлекается для иллюстрации силы в пьянящей атмосфере «тех» лет. Смерш-2012. Это экзистенциальная литература, философия воли, силовое и чудесное, идеологически неуязвимое – поле, на силовых формулах предназначенное для будущих сильных умов.

Здесь осталась верность колониальному принципу.
Да, реализм иногда освежает жизнь.

Военный экзистенциализм – это гуманизм. Весь мир враг свободному человеку. Сила в правде, а именно – в иерархии умов, текстов и штурмовых лестниц. Прорывов и оцеплений. Так что преступникам цели и лжесвидетелям жизни, а также американским нео-позитивистам (мировоззренческим отбросам) здесь не место. Рейнджерам предстоит обеспечить себе господство не только географически – в Северной Америке, Северной Европе, на Белом море, по всей кромке арктического побережья (для начала), но и на планетарных текстах, направлениях, тропах и даже на «коридорах».

Испытание границ бытия (силы рока) сегодня мало кого интересует, но интересует меня. На свинцовых знаках подавляющего действия, на языке колдовства. Нужно работать на кардинальных волевых (вождевых) вопросах. Поэтому, если вы – экзистенц-читатель, грамматист-читатель, прифронтовая лексическая единица, – то вы мой читатель.

И вообще, наша цель вовсе не в том, чтобы зайти в буреломную тайгу (в модельную теорию или новый модельный год) и сдохнуть. Поэтому любой вылазке предшествует подготовка, включая файлы-листы прилегающих к основному направлению местностей. Если молодость – это только средство обеспечить себе старость (так говорил Лансдорф в «Щит и меч»), то любая вылазка в леса – это только проверка, подгонка и совершенствование антимедвежьей экипировки, начиная от портянок (летних или зимних) и заканчивая печкой-горелкой под сухой спирт для согревания рук и сильнейшего психологического подъема посреди замерзшего леса.

Да, жизнь шпионизируется. Сегодня это сфера абсолютной разнузданности и фальсификации. «Или я ошибаюсь, или кто-то из нас пашет на ментов», – согласитесь, так или примерно так думают все.

Тотальный лес создан для королей, то есть для тотальных одиночек, для истребителей нелегалов и partisans. Мир переполнен агентами, мир забит желтой агентурой. Тотальный лес – это возможность тотальной контрохоты и тотального контр-шпионажа. Тотальная война требует тотальной контрразведки. На витках-развилках-парадоксах. На экзистенциалах.
Чему учат в лесной antibandit школе? Леса закаливают ум – это кристально ясно. Экипировка (наши взгляды-знаки, шифровки и тексты) – это зацеп и уверенность. Даже если ты временно, допустим, болен. В школе учат окапываться в густом ельнике, наезжать-подкрадываться, защищать слабых, униженных и обездоленных. Через позывные рока. Через империалистический проект. Через железобетонные выводы в виде территории вокруг Сайгона. Одиночное прочесывание лесов, активный ночной поиск, уничтожение грабительских групп. Это твои функции, антидиверсант, и твои двигательные задачи. Работать накоротке, на слом людоеда, смотреть, как поют, как вонзаются пули…

Не исключаю, что в будущем придется сосредоточиться на «генералитете», то есть на «танцевальных» вопросах и героях – в грубых черных сапогах.

«10» февраля 2012 г. Ермолаевская падь. Восхождение.

В двенадцатом модельном году хотелось бы дать новое звучание экзистенциалам, в особенности заброшенности и тревоге. Благодаря тяжеловесам-классикам они заработали на опустошение, на укрытия лжи, на ее вспышки. Они заработали не «так»! А иногда напоминают гнездовых паразитов. Прокатилась волна фальсификации. Но экзистенциалы – они же многорифмы, «фантасты», пограничные озера. На Северных Драконовых горах (а это и есть экзистенциальный небосвод) очень актуален и «гайно-кайский» прорыв, и арктический удализм (идеализм), и бунт против подлога, и даже не хайдеггеровская, а кьеркегорианская Забота – о заброшенной, тревожной, танцующей принцессе.

Тревожная, танцующая принцесса, а ведь ты – фантастическая пауза посреди городских и лесных жестокостей. Свет звезды, видимой в последний раз. Пока же мы на первоначальном этапе романа.

Возможны неожиданные, интересные результаты. Я имею в виду сверхоружие в чистом виде, а именно – обратную волну возмездия, возможно, взрыв мета-воли  – по материкам и архипелагам.

Ты машина, создающая каменную летопись.

Метафизика романтической школы в интересах военного экзистенциализма и географии.

В текст-движении – разломы, поперечные пережимы, гипотеза плит и даже вулканизм Индокитая (антивьетконг). Но платформа ангелов (арийская, русская  платформа) – контекстно-независима... Нужно понять это.

А кто-то еще находится в пределах экваториальной тоски...

Еще раз вспомни героев экзистенции – Гарина с тепловой пушкой, русского ангела Кириллова с пистолетом, Михаила и Никанора семьдесят восьмого года с русскими револьверами. Прифронтового контрохотника Смита в черном плаще.

Творящий глагол (егерский приклад) – удостоверение контрохотника.
___________________
__________________

P.S. Ангелы нордической Европы, «неприемлемость», сноп огня, «опасные маневры» и холодная методика – все это очень интересно.

В фильме Last Man Standing (1996), который считаю экзистенциальной вершиной Крайнего кино-запада, есть замечательная сцена. Джон Смит, на самом деле преследующий свои собственные цели, в очередной раз приходит в банду Дойла и говорит:

Смит: Я все обдумал. Я буду работать на вас.
Дойл: Ты принял верное решение!
Смит: Тысяча авансом.
Вмешивается Хики (Кристофер Уокен): Никто столько не стоит!
Дойл: Он лучший.
Хики хватается за автомат (все тут же пригибаются) и начинает палить от живота, даже не приподнимая ствол.
Хики: Лучше, чем это?
Дойл: Убери это! Убери! Оставь для Строззи!
Хики: Как знаешь. Покупай его.
(Уходит с автоматом, хлопнув дверью).

«Лучше, чем это?». Что имел в виду Хики? Хики – а это человек-пафос, человек-демонстрация, твердый, трезвый, искренний – имел в виду сноп огня – подлинного героя экзистенции. Хики гуляет среди красивых пейзажей. Хики имел в виду человека, рейнджеры! Главное действующее лицо при замесе своеволия, бунта и холодной методики.
Хики провел демонстрацию: если же ты, герой экзистенции, ведешь себя как в Кино – то приближаешься к эталону. А Хики прав.

На опасных приложениях держится жизнь, на небесных истребителях – мощных и абстрактных. Это и есть военный экзистенциализм.
Готовится ультраполярное вторжение.