Выбравшись поутру из привата с Заглазиным-младшим, леди Агата обнаружила, что за окном давно уже исключительно прекрасное утро: туман плотнее синтепона и стонущий вампир на газоне внизу. Вариантов проведения утра было несколько:
а) упасть наконец в кровать и валяться в ней до полудня, кушая конфеты и созерцая передачу из жизни модельеров;
б) выпить рюмку кармазинской, далее смотри пункт а);
в) достать «Наиновейшую историю», далее пункты б) и а);
Тут леди Агата вспомнила, что «Наиновейшая история» сейчас валяется на газоне в компании с Валентином.
- Чтоб тебе крест святой приснился, - посулила леди Агата и внесла в пункт в) такие коррективы:
* облить вампира чесночным соусом, достать из его рук «Наиновейшую историю», далее по плану;
г) заказать в таверне Каши Паца уйму вкуснятины, назвать в гости сокурсниц по магическому колледжу и учинить обжиралово;
д) ничего не заказывать у Каши Паца, а сварить пельменей, достать Валентина из пионов и учинить разврат;
е) пойти по магазинам, накупить кучу приятных вещей, счет послать в инквизицию.
- Черт побери, - сказала леди Агата, - чем же заняться? Так всего много, столько всего интересного…
Она немножко поплакала по этому поводу (а еще по причине того, что лето кончилось, а замужества за приличным узамбарским гражданином так и не приключилось), а потом решительно встала, натянула первое попавшееся платье и шиншилловый полушубок, схватила сумочку и воскликнула:
- Гулять!!
На улице было скучно и сыро, но леди Агата игнорировала мелочи. С гордо поднятой головой она цокала каблучками по асфальту, а за ней, метрах в трех, плелся Валентин, то и дело роняя «Наиновейшую историю» из усталых рук.
Город давно пробудился и принялся за своеобычные дела: поедание разных вкусных штук (ученые посчитали, что если сложить в одну кучу деликатесы, уписываемые узамбарцами за день, то получилась бы гора до стратосферы), поглощение лучшего на свете пива (а из выпиваемого за сутки пива получился бы второй Индийский океан) и страдание фигней в масштабах вообще невообразимых для простого ума. У каждого было занятие: темные эльфы проповедовали ересь нестяжания, гугули торговали на лотках глянцевыми журнальчиками и следили за порядком братья инквизиторы. Нашлось занятие и у леди Агаты.
- Что-то мне хочется делать глупости, - заметила она самой себе. – Читать стихи Сергея Галкина, прыгать на одной ножке и купить немножко этого и чуть-чуть того.
- Чуть-чуть того будет очень кстати, - пролепетал Валентин, которого от поединка с окном слегка пошатывало. Увидев, что ее паладин не совсем в форме, леди Агата ласково посоветовала:
- Сгинь, носферату.
- Повинуюсь, несравненная, - и вампир упал на мостовую и тотчас же уснул, подложив под голову для удобства «Наиновейшую историю». Леди Агата добросердечно пнула его в печень и направилась к торговому центру.
Магазин о восьми этажах самом центре города открыл эльфийский барон, состоявший в родстве с мэром лично. Принцип родства в их случае определялся старинной формулой «нашему забору троюродный плетень», ибо мэром Узамбара был чистопородный кащей, но родственники по этому поводу не тужили, ибо эльфийский барон ежемесячно отчислял мэру дань в виде мешка с надписью «Много денег» и потому не имел проблем ни с бизнесом, ни вообще.
- Мне бы такой мешок тоже не помешал, - сказала леди Агата, пересчитав все сорок две копейки в кошельке. – Ладно, запишем покупки на счет хоккейной лиги.
Хоккейной лиги в Узамбаре отродясь не было, но это не смутило леди, о которой Валентин даже во сне на мостовой шептал: «Прекраснейшая… се малифик… Белль!» Наша героиня вошла в магазин нижнего белья и приобрела восхитительный комбидресс ручной работы и еще пару вещиц, при одном взгляде на которые у лиц мужеского пола пробуждается рыцарский дух и стремление к серьезным отношениям.
- Счет пошлите в хоккейную лигу, - небрежно бросила леди Агата. – Никакая улица, один-два-три.
Далее она посетила сто сорок четыре отдела, купив набор для гондорского маникюра, ароматическую свечу, перламутровую пуговицу, колоду карт, плюшевого медведя, доработанное издание «Наиновейшей истории», галстук, копилку, шляпку, салатницу и фотоальбом – и очень устала для приобретения еще и всяких пустяков.
- Господи Боже, - вздохнула леди Агата, пытаясь оторвать от пола пакеты. – На пустяки меня точно не хватит: тяжесть-то какая…
«А ты, дочь моя, обуй сапожки и надень шляпку», - посоветовал святой Павсикакий, которому охи и вздохи леди Агаты мешали слушать птичьи трели на далеком юге.
- Так что же, легче будет? – недоверчиво спросила леди. – Эх, надо было упыря с собой брать…
«Намного легче, - сказал святой Павсикакий. – А упыря тележка переехала, и он даже не проснулся».
- Спасибо тебе, дедушка Мороз, и вправду легче, - свои старые туфли леди Агата сунула в мусорку и пошагала к выходу.
Тут стоит заметить, что леди Агата была девушка самостоятельная и по этой причине в паладине как таковом не нуждалась. У нее вызывали искренний смех те дамы, которые использовали рыцарей в качестве обслуги: наша леди и сама могла точить карандаши, перезагружать компьютер и вкручивать лампочки взамен перегоревших. Но сегодня пакеты с важными покупками были настолько тяжелы, что, выйдя из торгового центра эльфийского барона, леди Агата принялась высматривать в лужах Валентина.
Упырь смотрел сладкие сны, свернувшись на жестких камнях мостовой калачиком. «Наиновейшую историю» у него, разумеется, сперли гугули, которые всегда интересовались умными книжками с фотографиями Армагеддона. Леди Агата же не интересовалась ни гугулями, ни концом света. В данный момент ей просто не хотелось нести вещи самой.
- Рота, подъем, - сказала леди и по привычке легонько пнула вампира.
- Леди Агата Дольникова прекрасней всех на свете, - пробормотал верный паладин, и дама сердца тотчас же обрушила на него пакеты.
- Давай, носферату, до хаты шагом марш.
Валентин подпрыгнул так, словно во сне ему явился Абрахам Ван Хелсинг лично.
- А барахло откуда? – молвил он, ошарашено озираясь по сторонам.
- От ван Глюда, - сказала леди Агата в рифму. – Тащи домой скорее, а то из паладинов разжалую.
Но вампир все так же изумленно таращился на вещи, будто видел перед собой не два пакета покупок, а Святую троицу с кулачищами по четыре пуда каждый.
- Много я видал, - изрек, наконец, Валентин, - но чтоб барахло само по себе среди бела дня на голову падало…
- Идиот! - вскричала леди Агата. – Как будто не видит меня, зараза такая, как будто нету меня! Это мое барахло, мое!
И в гневе она сделала тот самый жест, который делают, гневаясь и приговаривая матом: сорвала шляпку и вдарила ею оземь, а потом тою же рукой закатила вампиру пощечину.
- Ой! – воскликнул Валентин. – Чудеса! Магия! Прямо из воздуха… Прелесть моя, как же ты это?
- Я тебе покажу «прелесть»! Я тебе покажу «из воздуха»! – и леди принялась колотить вампира случившейся рядом «Наиновейшей историей». – Покупки мои заначить хотел, а меня как будто и рядом не было?! Ну я тебе задам!
- Но несравненная моя, тебя и вправду не было! – кричал Валентин, отбиваясь от своей дамы набором для гондорского маникюра.
- Получай! Гад!
- Ну послушай, королева моя…
- И слушать не хочу!
Убить вампира «Наиновейшей историей» невозможно, а вот покалечить – очень даже. Однако Валентина спасли, оттащив от него рассерженную даму, а в роли палочки-выручалочки выступил уже знакомый читателю инквизитор Александр. Правда, восстанавливая порядок, он пострадал: леди Агата поцарапала его пилочкой для ногтей и сделала дешевый пирсинг степлером, ибо ей померещилось, что товарищ инквизитор посягает на ее девичью честь.
А между тем шуточная потасовка стала плавно перерастать в нешуточную драку. Валентину причудилось то же самое, что и леди Агате, и с ревом вампир кинулся на защиту своей дамы. Инквизитору ничего не оставалось кроме как замахнуться на него крестом, а это было уже членовредительство, и быть бы нашему герою поверженным, когда бы с флангов его не поддержал Сигурд со своим кумом Тошей, у которого просто руки чесались начистить кому-нибудь физиономию гаечным ключом.
Но леди Агата не досмотрела до конца эту великую битву. Она не увидела, как превосходящие силы противника оттеснили друзей-вампиров и, поливая их чесночным сиропом, жидкостью для снятия лака и отборной матерщиной, принудили к капитуляции. Она просто подняла шляпку и уцелевший в пылу боя комбидресс и побрела куда глаза глядят. Настроение было хуже некуда.
И так вот приключилось, что леди Агата наткнулась на знаменитого Адриена ван Глюда, эльфийского барона и родственника мэра по денежной линии. Товарищ ван Глюд пользовался репутацией молодого человека не в своем уме, так как во время одной из разборок его треснули по голове свинкой-копилкой, отчего у бедняги случилась паранойя, мания величия и что-то такое психическое, по чему его личный врач уже защитил кандидатскую и готовил докторскую. На нервной почве сей дивный персонаж стал мизантропом и женоненавистником, что принесло ему дикие таланты в бизнесе и богатства такой величины, что сам черт, узнав о них, изъявил желание продать ван Глюду душу.
- Да быть того не может, - сказала леди Агата.
Может или нет – не поручимся, продаем, за что купили.
И наверное, из-за того, что на конопляных полях в окрестностях Узамбара в тот день произошел пожар, а ветер дул в сторону города, в голове у потрясающего ван Глюда что-то замкнуло, ибо вместо того, чтобы обматерить на синдарине леди Агату – а так эльфийский барон поступал при встрече с каждой женщиной – он промолвил:
- Ах, что ж это за прелестная девушка одна тут гуляет?
Леди Агата сделала книксен и отвечала на это не менее куртуазно:
- Очень приятно, черт меня побери, услыхать комплимент от такого знаменитого гражданина.
- Так вы меня знаете! – воскликнул ван Глюд. – Не встречались ли мы на шабаше прошлой осенью?
- Нет.
- Может быть, вы этим летом отдыхали в пятом круге?
- Увы.
- Тогда, вероятно, вы – леди Агата Дольникова, о красоте и уме которой я наслышан от одного упыря, что хвалит вас день и ночь?
Леди Агата не могла с этим не согласиться и призналась, что да, она действительно та, о которой Валентин прожужжал уши всему городу. Ван Глюд же, к изумлению леди Агаты, оказался галантным джентльменом, поцеловал ей руку с такими манерами, что проходивший мимо профессор этикета получил разлитие желчи от зависти, и предложил:
- Если вы никуда не торопитесь, то не прогуляться ли нам по берегам Стикса и вообще?
- Насчет «вообще» я никогда не возражала, - сказала леди Агата, - а на берегах Стикса шпана всякая с гугулями тусуется. Не пойти ли нам лучше в оперу, а то вот еще и в пельменных неплохо можно посидеть.
- Как пожелает леди, - молвил барон, открывая перед Агатой дверцу своего бронированного «Мерседеса». – Прошу!
Леди Агата не без опасения нырнула в машинное нутро. С недавних пор в Узамбаре некоторые автомобили взяли за обыкновение поедать своих хозяев, заедая дизельным соусом. Но этот «Мерседес» был хорошо воспитан и встретил нашу героиню очень доброжелательно. Эльфоза забрался следом, плюнув по ходу дела в бензобак, и машина покатила по улице, остановившись через час возле заведения Каши Паца, а молодые люди вышли вполне довольные друг другом. Что? Вы подумали… ну как вам не стыдно! Они очень оживленно обсуждали «Наиновейшую историю», параграф десять, «О мутациях гугулей и учреждении инквизиции», после чего ван Глюду пришла в голову очаровательная мысль на эльфийском: «Ванаи-мельдас кумпаи су!» Что это значит? - простите, не силен я в наречии Перворожденных. Зато интонации какие… Шарман!
Когда эта прелестная парочка, изрядно накушавшись пельменей с луком и сметаной, вышла из заведения, то наткнулась на репортеров светской хроники, причем толпа была конечно не такой, как в день приезда в Узамбар Нобелевского лауреата Адрианова, но тоже ничего себе. Еще бы! Эльфийский фрик, да с девушкой. Да с такой хорошенькой. Самая натуральная сенсация!
- Смотрите! – орал в эту минуту Валентин, тыча пальцем в экран тюремного телевизора, по которому шел репортаж в прямом эфире. – Это моя дама сердца! Леди Агата Дольникова прекрасней всех на свете, ура!
- Заткнись ты, - дружелюбно порекомендовало общество камеры. – Ничего это не твоя дама, вы, упыри, здоровы врать.
- Ничего я не вру! – заорал Валентин еще громче. – Это моя дама, моя! И я сюда попал потому, что защищал ее честь, как и подобает рыцарю и верному паладину!
- Опять врешь, - отвечало общество. – Ты ж товарища инквизитора за палец укусил, вот и сидишь.
- Конечно, укусил, - вскричал Валентин. – Я защищал честь леди Агаты! А этому ушастому хмырю я еще навешаю так, что мало не покажется! Зачем это он, интересно, хватает чужую даму за разные места?
С этими словами вампир подскочил к единственному эльфу в камере, который читал брошюрку относительно лориэнского реваншизма в адрес Мордора и взмолился:
- Слушай, брат, а чего это вон та рожа говорит? Что такое по-вашему «Сумминкаи мараи-наски лла»?
Эльф перевернул страничку и степенно молвил:
- Носорог тебе брат.
- Ты так со мною не говори, - горячо посоветовал Валентин. – Я в отчаянии и запросто могу тебя съесть. Вот просто съем и не замечу, хотя ваша эльфячья кровь и изрядно отдает дустом!
Эльф все с тем же спокойствием отвечал:
- Он сказал, что женится на этой юной особе прямо сегодня, ибо поражен в самое сердце ее умом и красотой.
- С ума сойти, - перепугался Валентин. – Знаю я вашего брата, этот баронишка надругается над моей леди, а потом съест. Или еще хуже: угостит вином и будет песни петь. Ну уж нет! Не бывать такому!
С этими словами он отважно кинулся прямо на стенку, ибо никакая стена не сможет стать препятствием для вампира, спасающего свою даму сердца. Но в бетон и кирпич инквизиторской тюрьмы было заложено очень сильное колдунство, и незадачливый Валентин застрял: голова и руки на дворе, а ноги в камере.
- Помогите, помогите! – вопил несчастный, но помощь не шла: инквизиторы, глядя на мучения Валентина, помирали со смеху, а сокамерники щекотали его за пятки.
Леди Агата этой прелестной картины видеть не могла, так как прогуливалась по бульвару с новым кавалером и вела исключительно светскую беседу по поводу того, что произойдет, если скрестить ежа и ужа. Напрашивался вариант колючей проволоки, как у великого Мичурина, но почему бы не вообразить еще что-то?
А тем временем солнышко стало припекать, и леди Агата решила надеть новую шляпку, поскольку была искренне уверена в том, что Бог изобрел голову исключительно для нужд шляпкодельной промышленности.
И надела.
Великолепный ван Глюд сразу же заметил себе, что у него началось сезонное обострение нервов и очень расстроился по поводу того, что леди Агата оказалась глюком – он имел кое-какие личные планы на ее счет. Однако же вскоре выяснилось, что это какой-то новый вид галлюцинации, а именно материальный, так как одна женская ручка по-прежнему обреталась у него на локте, а вторая шустро вытаскивала из уха уже пятую платиновую сережку. «Ну и ладно», - решил эльфоза и пошел дальше, старательно поддерживая культурную беседу. Гуляющие на него даже не оборачивались: подумаешь, идет Адриен ван Глюд и сам с собой толкует о ежах и ужах, и что? Хорошего собеседника испокон веков найти было трудно, а барон вроде бы тихий, мирный, и чуть ли не жениться собирается, ну так и Бог ему в помощь.
Но тут солнышко закатилось за тучку, и необходимость в ношении шляпки отпала. И леди Агата со словами:
- Ерунду ты какую-то говоришь, не может из ежа и ужа мясорубки получиться, - сняла головной убор. «Чупакабра», - подумал ван Глюд, что в данной ситуации можно трактовать как «Слава Тебе, Господи».
- А я вот интересуюсь, - сказал он, - где это ты купила такую шляпку?
- Сперла, как обычно, - весело отвечала леди Агата. – Шутка: купила в твоем заведении.
- Восхитительно, - заметил эльф. – Позволь, я примерю.
Леди Агата, вспомнив, с кем имеет дело, протянула ван Глюду шляпку, решив, что уж комбидресс не даст поносить ни в коем случае. Ван Глюду же не впервой было надевать женское – по причине бедности семейства он до восьмого класса школы донашивал одежду за сестрами. И он нахлобучил шляпку на голову и исчез.
- Ах! – вскричала леди Агата. – Запрещенная магия в самом центре города!
Ван Глюд тут же появился из воздуха, и вид у него был слегка потрясенный – примерно как после тех таблеток, которые выписывал врач: выпив хотя бы одну, барон становился более-менее адекватным, после двух практически переставал материться направо и налево, после трех начинал строить бизнес-планы и говорить с существами женского пола почти без ненависти и инвективной лексики.
А леди Агата натурально перепугалась.
- Идем отсюда скорее! – воскликнула она. – Нас же инквизиция сейчас сцапает за такие исчезновения!
- Да-да, сейчас… - сказал ван Глюд и натянул шляпку на ее законную владелицу. Леди Агата пропала из виду.
- Вот идиоты, - проворчал читатель. – Эй, вы! Это шапка-невидимка! Что неясного? Чего проверять-то?
- А то б я сам не догадался, - буркнул ван Глюд. – Ну шапка, ну невидимка… Мастер Фиганор в свое время таких сотни понаделал.
- Мать моя ведьма… - промолвила леди Агата. – Ей же цены нет. Теперь можно за так ходить в кино и в кондитерскую, и вообще…
- Натурально, дорогая, - подтвердил ван Глюд, и в его малохольной голове мелькнуло что-то вроде «с точки зрения банальной эрудиции каждому локальному индивиду положено игнорировать критерии утопического субъективизма». Если верить эльфу-сокамернику Валентина, то это означает «…., и …. в…. через … …!»(вымарано цензурою). – Кстати, что ты думаешь по поводу «и вообще»?
Ответ на этот вопрос остался мне неизвестен, но фактом остается то, что на улице, равно как и в прочих местах общего пользования леди Агаты в тот день больше не встречали. Напрасно ждал ее в чате Заглазин-младший, напрасно личный повар держал на слабом огне ее любимую кармазинскую – леди дома не ночевала. Можно предположить, что она не осталась внакладе: впоследствии эльфийский барон не досчитался бриллиантового пирсинга в пупке, вазы завода Сатсума с прикроватной тумбочки, золотого браслета с рубиновой подвеской, серебряной солонки и пульта от телевизора. В общем горевал только Валентин, развозивший на самокате льготные лекарства узамбарским пенсионерам – именно такое наказание полагалось за покусание официальной персоны, да курьер, который не мог найти ни Хоккейной лиги, ни улицы под названием Никакая.
Наутро леди Агата проснулась совершенно одна. К подушке золотой булавкой была пришпилена записка; булавку леди немедля прибавила к прочим своим приобретениям, а записку выкинула, так как не читала по-эльфийски и не собиралась этому учиться.
- Очень сложный язык, - пожаловалась она, одеваясь. – Четыре дюжины отрицательных суффиксов и семьсот неправильных глаголов. Еще рехнусь, как этот… - она сделала широкие жесты руками. – Хотя в целом… Неплохой молодой человек…
Собравшись, леди Агата деловито огляделась, прибавила в свою коллекцию алмазную пилочку для ногтей и, придя к выводу, что провела время в целом недурно и с пользой для бюджета, отправилась домой, где искупивший вину перед обществом Валентин втыкал иголки вуду в куклу эльфа и коварно хихикал.
- Чего это ты делаешь, носферату? – полюбопытствовала леди Агата, выгружая приобретения в ларец.
- Да так, моя леди, - отозвался Валентин, - время убиваю.
И оторвал кукле голову.
- Псих, - сказала леди Агата. – Все кругом психи. Я надену свою волшебную шляпку и уйду отшельницей в глухие северные леса, где буду целый день читать стихи Сергея Галкина и молить Бога о том, чтобы он спас душу их автора.
- А может, мы лучше сходим в кино, посмотрим «Двадцатидвухчасовой Дозор»? – предложил Валентин.
- К черту!
Валентин удивился и даже немножко испугался. На его памяти не было случая, чтоб леди Агата отказалась от похода в кино.
- Ты не хочешь в кино? Точно! Этот гадкий эльф заразил тебя психической болезнью!
Леди Агата заплакала.
- Мне скучно и тоскливо. И даже сладкого не хочется… Кажется, я превращаюсь в привидение.
- Проклятые эльфы! – вскричал Валентин. – Но клянусь, я спасу тебя, моя леди.
- Не при чем тут эльфы, - плакала леди Агата. – У меня депрессия совсем по другой причине. Я, право, не знаю, по какой именно, однако эльфы не при делах.
- Э, нет, - сказал Валентин, присаживаясь рядышком. – Они теперь всегда и везде при чем. Вызвали смешение миров своими палантирами… Тоже мне, мирный атом! Вот и Заглазин в «Наиновейшей истории» пишет, что…
- Это все шляпка, моя новая шляпка! – леди Агата рыдала уже в три ручья. – Мне все время хочется ее надеть и делать всякие гадости, такие гадкие, каких свет не видывал!
Валентин перепугался еще сильнее, вспомнив историю о том, как эльф Фиганор наделал волшебных шляпок-невидимок, как злой гугуль сотворил супер-мега шляпку, которая покорила себе все прочие головные уборы, и как из-за этого случилась очередная распря с Мордором. Вспомнил Валентин еще и о том, что гугульская шляпка портила и развращала характер владельца, заставляя его пакостить окружающим и слушать «Фабрику Звезд».
- А давай мы ее в пруду утопим! – воскликнул Валентин, обняв свою плачущую даму. – Камней напихаем и утопим! Или в секонд-хенд отнесем, и всего-то делов!
- Не, - встрял читатель. – вам нужно идти в Мордор и кинуть шляпку в недра Ородруина.
- Прям щас, - промолвила сквозь потоки слез леди Агата. – Где мы, и где Мордор… Туда трамвай не ходит…
- А что, если надеть ее на плохого человека? – предположил Валентин, пощипывая леди за мягкое, – минус на минус равняется плюс, я в школе учил.
- Интересно, - шмыгнула носом леди Агата, - где мы найдем в Узамбаре плохого человека? Всех плохих человеков давно отформатировали…
- Тьфу ты! – в нетерпении вскричал читатель. – Ну что за тупицы! На ван Блюдо вашего наденьте! Сами говорили, что гений зла, маньяк и души у чертей покупает. Заодно проверите, как упырь в школе учился.
В это время эльфийский барон лежал на кушетке у личного психиатра Про Круста и рассказывал:
- Доктор, я сам не понимаю, что со мной такое. Эта Дольникова в высшей степени подозрительная дамочка. Становится невидимой, практикует высший уровень Камы с утра, сперла у меня все серьги, а я в нее даже не плюнул и, если уж до конца честно, испытываю странное желание позвать ее замуж…
Доктор Круст полистал здоровенный талмуд с портретом великого Фрейда на обложке и испуганно молвил:
- Боюсь, дорогой Адриен, ваша болезнь прогрессирует. Как бы родственники не потребовали опеки…
- Да … им в … четыре раза, а не опека, - сердито отвечал пациент. – Мне-то что делать, я вас как специалиста спрашиваю.
- Ну уж во всяком случае, не Камой с утра заниматься не пойми с кем, при вашем-то диагнозе. Сестра! Десять кубиков того нового лекарства господину барону!
- И это от одного только надевания шляпки! – воскликнул Валентин. – Бедная моя леди, несчастная! Клянусь, изничтожу эту скверную штуковину! Заложу в ломбард, в карты проиграю, разрежу и съем, но не позволю самой прекрасной на свете даме стать чудовищем!
Читатель собрался помянуть еще раз поход к Ородруину. В жерло которого традиционно бросали волшебные кольца, мормыжки и шарикоподшипники, но Валентин уже подхватил шляпку и был таков.
Обнаружился он через четверть часа на рынке, возле ларька с хычинами, где на благо общества трудился Сигурд.
- Здорово, брат, - сказал Валентин. – Спички есть?
- А на кой тебе спички? – спросил Сигурд, выгружая из печки очередную порцию хычинов.
- Сжечь вот эту пакость, - Валентин показал товарищу шляпку и рассказал всю историю, ничего не утаив. Когда же до Сигурда дошло, что шляпку надо изничтожить, то он встрепенулся и воскликнул:
- Одолжи мне ее на полчасика. Отомщу-таки Немекису, и мстя моя будет ужасна!
Валентин был воспитан так, что не мог отказывать товарищам, и Сигурд схватил шляпку, выпрыгнул из палатки и помчался по улице, крикнув на прощанье:
- За товаром последи!
- Ладно, - сказал Валентин и занял место друга. – А вот кому жареное-пареное… Хычины горячие… подходи, налетай… Ох, скукотища!
И он стал разглядывать витрину напротив, периодически прогоняя гугулей, которые тянули лапы к еде, не собираясь платить. В витрине же пели зомби-манекены о том, что не надо брать греха на душу – лучше взять костюм Greywool.
- Опять продакт плейсмент, - скривился читатель.
- Реализм, - парировал Валентин, и тут возле палатки появился Сигурд. Тому, что друг избит и реванша не получилось, Валентин отчего-то совсем не удивился. Товарищи хором вздохнули и решили напиться.
А где же шляпка, спросите вы.
А шляпку порвал в клочья разгневанный Немекис. Так было снято волшебство злого-презлого гугуля, исчезнув с лица Земли на веки вечные. Лоскутки сложились во фразу «I”ll be back», но западный ветер разметал нечестивую надпись.
Примерно в то же самое время Адриен ван Глюд сидел дома и сочинял послание леди Агате приблизительно в таком духе: «Дорогая! После всего, что случилось, ответь: муж я тебе или мне в милицию заявление писать, что ты надо мной надругалась?» Сложив листок, эльфийский барон подошел к окошку и. произнеся:
- Лети-лети, лепесток, через запад на восток, - бросил письмо на ветер.
Внизу от бумаг сходного содержания было уже белым-бело.