Сукин папа. (продолжение20)
О,как ты умел сопроводить живописнейшим ритуалом любую прозаическую ситуевину.
Введение никотинки внутримышечно так и напрашивалось на инквизиторский протокол. Начиналось "усекновение главы святого Иоанна" с тщательного омовения рук,посредством spiritus vini,приобретенного у давней знакомой Риточки (как ты не путался в их именах?),"провизорши с приличным стажем и безупречной репутацией".Ну да,ну конечно,она пользовала еще самого Франциска Асизского.Тем же спиритусом начищалось место "усекновения" на ампулке.Забор препарата шприцом исполнялся,подобно адажио из Сен-Санса,бездыханно ,дабы не осталось ни единого воздушного пузырька внутри шприца.Спаси и сохрани.
Что-- театр?--Да какая-то пошленькая барахолка,по сравнению с твоим спектаклем с мистическим воздеванием рук и очей --долу,на "поле" в верхнем сегменте бедренно-филейной части.Чтобы не заржать,как кобыла,надо было вовремя уткнуться мордой в подушку и не шелохнуться до тех пор,пока сиятельнейший прынц не соизволят объявить:
--Окончен бал. Кажется,испытания прошли успешно.
--И никакая реанимация нам не грозит?
--Бог милостив и милосерден.
--И дохтур,завершив патронажный обход,премного довольны обитателями нашей дурки?
--Вполне.
Но однажды,каким-то чудом мне далось убедить тебя в том,что,помимо бедра,есть куда более существенные мягкие ткани.До отхода первой ступени ракетоносителя,безусловно, все манипуляции проделал сам.И вот залег. Сам съежился и меня держал в состоянии мандража,переходящего в обезьяний гогот.Оставалось только,смачно хляснув пару раз по жопе,мысленно разметить оную и,растянув место преступления,тюкнуть иглой под 90 градусов наклона в верхний наружный квадрант этой самой жэ,как учил покойный папа.
О том,что твой порог чувствительности полярен моему, не следовало забывать.Иных пропарывают кинжалом,и--ничего. А ты заорал,как арабский торговец на исходе предсубботней распродажи.Мне приходится жестко контролировать себя даже там и тогда,где совсем не след.Но здесь речь-то о твоей дражайшей персоне,как можно-с оплошать.А с испугу я стала вводить еще быстрее.Себя шпандорю за сотые доли секунды,какой там цырлих-манирлих,когда зуммерит рация.И орал.И болело с грелкой и без.Лучше сдохнуть самой,или сходить на войну.Нивкакую не верил,что не нарочно.Вечером ,когда отхохотали вдосталь,рекомендовала не пялиться на себя в зеркало так подолгу,а то цыцьки отрастут,чувственность курсистки появится,а отросток усохнет и отпадет на башку великому кормчему Хаиму Грозному.На самом деле,сама настояла,чтобы бороду отрастил,кудри не смел стричь,так теперь с ними мороки не оберешься.А "голое лицо не для нашего благородного собрания".До лета продержался,а там за машинку и --Бухенвальд.Зато все сам,если не учитывать негласных резолюций соседа Хаима,накладываемых им на весь народ во дни персонального хаимового полнолуния. Два бородатых узурпатора в одной корзине,может быть, и нонсенс,но,порой,весьма приятный.
Хаим был и остается роскошным религиозным ортодоксом,до конца мной не оцененным,поскольку никаких поползновений ,увы,ко мне не имел.А я б его с великим удовольствием послала бы.За игнорирование твоей бороды-конкурентки и недооценку задрипанной униформы и целых двух кило оружия,определенно, символически разделяющих верх и низ моей неугомонной натуры.За что все соседи не любили Хаима,никто толком сказать не мог.У него была обворожительная манера идти сквозь вас,горделиво неся свою сказочную черную бородищу и рокотать на весь микрорайон цитаты из псалмов Давида в самый разгар футбольно-баскетбольных турниров,высунувшись из окна своего бомбоуебища ровно на половину возвышенной фигуры.Меня он сносил с трудом.Тебя презирал за отсутствие кипы на макушке.И все же.И на нашем веку произошло неслыханное доселе "ханукальное чудо":Хаим назвал меня "госпожа моя". И это был "еще не вечер".
(продолжение следует)